Древняя и средневековая восточная философия : учебное пособие

88
и ни в чем не повинным людям. Семья, не проявлявшая должной 
заботы о своих умерших родичах, теряла уважение у других семей 
и становилась подозрительной в глазах властей. 
Возглавлял культовую иерархию сам император (
ван
), который 
лично должен был приносить высшие жертвы в главных святили-
щах страны — Храме Земли и Храме Неба. Отправление этих об-
рядов всегда считалось в Китае делом государственного значения. 
В свою очередь, веления Неба расценивались как закон для страны, 
а признаки небесной активности (благоприятная погода или, на-
оборот, засуха, наводнения, несвоевременные заморозки, а также 
затмения, кометы и т. п.) выступали свидетельством одобрения или 
гнева Неба. Взаимоотношения императора, который олицетворял 
всю страну и народ, с Небом на протяжении многих веков и даже 
тысячелетий были тем узловым пунктом, где встречались мир зем-
ной, естественный и мир сверхъестественный, мир богов и духов.
Как в Индии и Греции, в Китае существовала весьма подробная 
мифология. Верховным божеством считался 
Шанди
, культ которого 
сформировался в эпоху Инь. Первоначально он воспринимался 
в качестве тотемного первопредка, но постепенно в условиях 
укрепления централизованного государства его культ разделился 
на два — культ предков, имевший характер почитания ближайших 
предков-родичей, и культ Неба. Отождествившись с Небом, Шанди 
превратился в абстрактную космическую силу, стал олицетворе-
нием разума, целесообразности и высшей справедливости. «Сын 
Неба» — это был главный титул императора. Только перед Небом 
он отвечал за вверенную ему страну, и никто из людей не имел 
права вторгаться в их отношения. Напротив, жизнь любого из под-
данных, от первого министра до последнего нищего, была всецело 
в руках императора, и не было таких законов, которые обязывали 
императора хотя бы объяснять людям свои поступки, даже самые 
вздорные и жестокие. 
В китайской мифологии были и сюжеты космогонического 
характера. В одном из мифов постулируется, что до начала мира 
существовал безличный хаос, из которого затем возникли два 
космических божества — 
Ян
и 
Инь
. Они разделили хаос на небо 
и землю, а затем создали из одних частиц растения, из других — 
животных, из третьих — людей и т. д. В другом варианте появля-
ется первочеловек 
Паньгу
, имеющий немало сходства с индийским 

89
Пурушей. Паньгу расколол космическое яйцо, в котором он заро-
дился, на небо и землю. Впоследствии из различных частей тела 
умершего Паньгу образовались элементы окружающего нас сейчас 
мира: вздох, вырвавшийся из уст его, стал ветром и облаками, го-
лос — громом, левый глаз — Солнцем, правый — Луной, туловище 
с руками и ногами — четырьмя странами света, кровь — реками, 
жилы — дорогами, плоть — почвой, волосы на голове и усы — со-
звездиями, кожа и волосы на теле — травами и другими растения-
ми, зубы и кости — металлами и камнями, пот — дождем и росой, 
блеск глаз — молнией. После смерти Паньгу ползавшие по нему 
паразиты превратились в людей, а ветер развеял их по всей земле
3
. 
Так в образно-мифологической форме представляли китайцы идею 
единства всего сущего и родства между человеком и космосом.
В период Лего («отдельные царства»), относящийся к VIII–V вв. 
до н. э., в Китае складывается канон «У-цзин» («Пятикнижие»), 
роль которого сравнима с индийскими Ведами. В его состав вош-
ли «Ши-цзин» («Книга песен»), «Шу-цзин» («Книга истории»), 
«И-цзин» («Книга перемен»), «Ли-цзи» («Книга обрядов»), 
«Чунь-цю» («Весны и осени»). На протяжении всей последующей 
китайской истории это Пятикнижие было основным чтением об-
разованных людей, к которому затем еще добавились сборники 
изречений Конфуция и комментарии его учеников. Хотя в сохра-
нившихся текстах этого канона явно заметны следы позднейшей 
редакторской правки, несомненно, что здесь мы имеем дело с очень 
древней духовной традицией.
Книги «У-цзин» представляют собой элемент того духовно-
го комплекса, который выше мы определили как «предфилосо-
фию» (см. гл. 1). Несмотря на превалирование в них ритуальных 
(«Ли-цзи»), гадательных («И-цзин»), хроникально-исторических 
(«Шу-цзин», «Чунь-цю») целей, здесь вполне отчетливо просту-
пают те проблемы, над которыми несколько веков спустя будут 
трудиться китайские мыслители. 
Так, в 
Шу-цзин
приводится обширная речь правителя Пань-
гэна, задумавшего переселить свой народ на другой берег Хуанхэ. 
Из этой речи видно, что правитель ясно противопоставляет свое 
понимание народного блага тому, какое существует в самом народе. 
3
См.: 
Юань Кэ. 
Мифы Древнего Китая. М., 1965. С. 43.

90
Желая добра своему народу и осознавая трудности, с которыми бу-
дет сопряжена эта операция, Пань-гэн чувствует, что народ в массе 
своей еще морально не готов к предстоящим лишениям. Поэтому, 
предваряя попытки явного и тайного сопротивления, он угрожает 
суровыми наказаниями тем, кто посмеет его ослушаться. Упоминает 
Пань-гэн и о своих чиновниках, которые не столько помогают ему 
в управлении страной, сколько в алчности своей лишь «собирают 
раковины и нефрит»
4
, то есть обогащаются. 
В книге 
Ши-цзин
наряду с восхвалениями добродетельных 
правителей звучат и критические высказывания в адрес монархов. 
Их упрекают в злобе и бессердечии: «О царь, всему наперекор ты 
зло творишь взамен добра!», в бессмысленном упрямстве: «В войне 
царь не идет назад, добром не лечит в мор и глад!», в отсутствии 
четкого представления о тех задачах, которые необходимо решать: 
«Как путник, царь бредет вперед, куда ж придет — не знает сам»
5
. 
Небо в песнях «Ши-цзин» — не только объект восхваления, но по-
рой и источник не заслуженных людьми страданий: «Пусть те, кто 
злое совершил, за зло свое несут ответ. Но кто ни в чем не вино-
ват — за что они в пучине бед?»
6
В «У-цзин» присутствует не только социально-политическая 
проблематика, но и космологическая. Мироздание представляется 
ареной вечной борьбы противоположных начал — Ян и Инь, оли-
цетворяющих соответственно свет и тьму, жар и холод, мужское 
и женское начала. Их взаимодействие порождает пять элементов, 
из которых состоит весь материальный мир. В той же «Шу-цзин» 
об этом говорится так: «Первое начало — вода, второе — огонь, тре-
тье — дерево, четвертое — металл, и пятое — земля»
7
. Зарождается 
здесь и представление о 
дао
(«пути»), которое выступает в качестве 
безличного универсального закона, чье действие распространяется 
и на космос, и на земные явления, и на общественную и частную 
жизнь людей. 
«Книга перемен» (
И-цзин
, или 
Чжоу И
), авторство которой 
приписывалось мифическому древнему правителю Фу Си, многие 
4
Древнекитайская философия : в 2 т. М., 1972. Т. 1. С. 103. 
5
Шицзин : Книга песен и гимнов. М., 1987. С. 167.
6
Там же. 
7
Древнекитайская философия. Т. 1. С. 105. 

91
века была важнейшим орудием производства в руках многочис-
ленной армии китайских гадателей и шаманов. Она построена 
как толкование различных гексаграмм — комбинаций из шести 
горизонтальных линий, каждая из которых может быть сплошной 
или прерывистой. Сплошная черта считалась символом Ян, а пре-
рывистая — символом Инь. С помощью этой двоичной системы 
китайцы стремились объяснить или хотя бы описать все важней-
шие явления природы, общества и обыденной жизни. В основе 
методологии «И-цзин» — восемь триграмм, знаменующих собой 
восьмеричный набор универсалий. Так, три сплошных черты выра-
жали следующий комплекс феноменов: творчество, крепость, небо, 
отец. Соответственно, три прерывистых — исполнение, самоотдача, 
земля, мать. Промежуточные шесть триграмм обозначают явления, 
находящиеся между обозначенными здесь альтернативами, напри-
мер, между небом и землей: небесная вода, небесный огонь, гром, 
ветер, земная вода и горы. Гексаграммы (их 64), составленные из 
двух триграмм, исчерпывают все возможные сочетания Инь и Ян 
и играют роль универсального кода к разгадкам тайн мироздания
8
.
Таким образом, к VI в. до н. э. почва для появления философии 
в Китае уже сформировалась. Налицо были и развитая мифоло-
гия, и сомнения в мифологическом способе мышления, и поиски 
оптимальных средств управления государством и обществом, 
и стремление определить, что есть добро и что есть зло. Имелись 
в китайской культуре и зачатки различных наук — астрономии, 
математики, физики, механики. Необходимы были лишь благо-
приятные социально-политические условия, чтобы возможность 
философии стала действительностью.

жүктеу/скачать 1,55 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: