Этнография

разговоре двух родственных языков нисколько не мешает взаимопониманию. Это же относится 
и к чтению литературы. 
Современное развитие культуры и образования, массовых средств информации (радио, 
телевидение) постепенно сводит на нет бытование ряда диалектов, местных говоров. Со-
храняющиеся различия сводятся в основном к фонетике. Так, в русском языке северные и 
южные говоры различались в произношении буквы «г». В литературном русском и север-
норусских говорах «г» произносится твердо, в южнорусских, как и в украинском, мягко, с 
придыханием. Севернорусское население «окает», ясно произнося «о» в безударных слогах. В 
южнорусских диалектах, как и в литературном русском, «акают». Есть и другие различия, но 
они не выходят за нормы единого языка. 
Украинский язык делится на три группы диалектов: северную, юго-восточную и юго-
западную. Литературный язык складывался преимущественно на базе юго-восточных 
украинских диалектов. В белорусском языке различия между северо-восточными и юго-
западными диалектами невелики. 
Антропологически население, входящее в восточнославянские нации, относится к боль-
шой европеоидной расе. Однако сложные и длительные процессы смешения различных по 
происхождению групп населения на равнинах Восточной Европы, постепенные преобразование 
и распространение их антропологических особенностей — все это создало сложную картину 
распространения антропологических типов. В северных районах расселения русских, как и 
среди соседнего финноязычного населения, преобладает беломоро-балтийский 
антропологический тип. Кроме европеоидных признаков (четкая профилировка лица, сильное 
развитие третичного волосяного покрова, волнистые волосы) для него характерно сильное 
развитие скул. Пигментация варьируется от очень светлых блондинов до умеренных типов — 
серые глаза, русые волосы. Здесь же, на Севере, заметна и примесь лапоноид-ных черт. 
Антропологи считают их наследием древнейшего населения Северной Европы. 
В обширной области центральных районов Восточной Европы, среди русского, белорус-
ского и украинского населения распространены типы среднеевропейской малой расы. У них 
гораздо выше степень пигментации, чем у северной группы. Определенные антропологами 
особенности отдельных типов этой малой расы позволяют пока говорить лишь об очень 
большой смешанности населения этой зоны. В восточных районах нарастает степень 
проявления черт монголоидности. Это — наследие древней зоны контакта европеоидов и 
монголоидов эпохи мезолита. Влияние более поздних монголоидных групп прослеживается 
очень слабо. 
Среди степного населения южных районов Украины и Приазовья антропологами отмече-
но преобладание атланто-черноморских типов южной малой расы европеоидов. Эти типы 
распространены и среди соседних народов — от Северо-Западного Кавказа до Балкан и Дуная. 
В степных районах заметно проявляются и черты монголоидности, связанные с 
проникновением в южнорусские степи кочевников (печенеги, половцы и др.). Среди 
восточнославянского населения Сибири, Средней Азии, Кавказа заметно появление антро-
пологических черт, типичных для групп неславянского населения этих регионов. 
Этническая история. Происхождение восточнославянских народов давно интересовало 
ученых. Еще в прошлом веке было твердо установлено, что славяне как по языку, так и по 
происхождению прочно связаны с Европой. В начале 20 в. известный чешский ученый Л. 
Нидерле на базе обширнейших письменных, лингвистических, антропологических, 
этнографических и имевшихся к тому времени археологических источников попытался 
воссоздать общую картину формирования и расселения славянских народов, наметив об-
ширный ареал их формирования — от Карпат до низовьев Вислы и от Эльбы до Днепра. В 
общих чертах эта концепция разделяется и сейчас многими исследователями, хотя появление 
новых материалов, особенно археологических, позволило во многом уточнить и детализировать 
историю формирования народов Центральной и Восточной Европы. Систематические 
археологические исследования на базе современной научной методики выявили сложную 
картину взаимодействия различных групп древнего населения на протяжении большого 
хронологического периода. Безусловно, основная масса современного населения Восточной 
Европы — потомки местных племен, живших здесь в течение многих столетий до нашей эры. 
Но те же археологические данные позволили правильно оценить и роль миграций, переселений 
и смешений пришельцев с местным населением. Подобные процессы происходили 

неоднократно. За ними скрывается и сложная картина этноязыковых процессов, вытеснение 
одних языков, распространение других, процессы языковой ассимиляции. Данные языкознания 
(работы Ф. П. Филина и др.) позволяют наметить древнейший ареал становления славянских 
языков — бассейн р. Припяти и Среднее Под-непровье. Но это лишь древнейший ареал. Пока 
затруднительно соотнести какую-либо археологическую культуру или ряд культур с 
древнеславянским населением. На эту тему постоянно идут дискуссии. Даже появление 
первых упоминаний славян в письменных источниках не уточняет мест их обитания. С до-
статочной уверенностью можно утверждать, что к середине 1 тысячелетия н. э. славяноязычные 
племена были расселены на обширных пространствах в бассейнах рек Лабы (Эльбы), Вислы, в 
Среднем Поднепровье. В это же время начинается продвижение отдельных групп славянских 
племен на юг, через Карпаты, и на северо-восток в Верхнее Поднепровье и Верхнее Поволжье. 
При этом славяноязычные группы вступали с местным населением в сложные 
взаимоотношения, что вело к языковой ассимиляции местного населения и распространению 
славянских языков. 
Первую достаточно подробную карту расселения племен Восточной Европы дает нам 
«Повесть временных лет». Картина, нарисованная летописцем, отражает уже результат 
сложных этнических и политических процессов, происшедших в Восточной Европе к 8— 9 вв. 
«Племена» словен, кривичей, вятичей и другие представляли собой обширные союзы племен, в 
которых кроме славянских компонентов входили и неславянские группы. К 8—9 вв. 
объединение зашло уже настолько далеко, что большая часть населения таких племенных 
союзов была действительно по языку славянской, как об этом и рассказывает летопись. В 
летописи специально отмечается, какие из названных «племен» были славянскими, а какие—
неславянскими (меря, мурома, мещера и др.). 
Дальнейшие этнические процессы в Восточной Европе происходили уже в рамках 
Древнерусского государства. Становление феодальных отношений оказало большое влияние на 
характер и интенсивность этнических преобразований. Образование державы Рюриковичей с 
центром в Киеве, организация феодальной централизованной системы политической власти 
вызвали к жизни принятие христианства как общей идеологической надстройки, появление 
письменности, распространение древнерусского языка как общего официального языка нового 
государства, унификацию судебно-правовых норм. Активная завоевательная политика киевских 
князей включила в состав новой державы многие соседние народы: мерю, мурому и мещеру на 
северо-востоке в Волго-Окском междуречье, весь — на Севере, водь, ижору и другие группы 
финноязычного населения («чудь» русских летописей) — на северо-западе. Длительные 
взаимоотношения с кочевниками степей (половцами и др.) приводили к оседанию части этих 
племен на юго-западных границах Киевской земли. Оказавшись в составе Киевского 
государства под воздействием его феодальной государственной системы, эти народы 
постепенно ассимилировались, смешивались с переселенцами из других областей 
Древнерусского государства. Вливаясь в состав славяноязычного населения Древней Руси они 
оказывали и свое влияние на местные особенности в языке, культуре, обычаях. 
Распад Киевского государства на отдельные феодальные земли привел к тому, что 
прежние деления по племенным союзам отошли в прошлое. Население новых крупных 
государственных образований, таких, как Киевское, Черниговское, Галицко-Болынское, По-
поцкое, Владимиро-Суздальское и других княжеств, состояло из потомков разных племенных 
групп, и не только славяноязычных. Уже в 12 в. со страниц летописей исчезают последние 
упоминания прежних «племен». В то же время политические, экономические связи внутри 
княжеств постепенно объединяют их население вокруг феодальных центров — городов. 
Население такого города и окружающих его земель сознавало теперь себя определенной 
общностью (киевляне, новгородцы, смоленЦы, владимирцы и т. д.). Территориальные связи 
заняли господствующее место. Внутри таких земельных объединений интенсивнее шло 
смешение отдельных групп населения, распространение общего языка (диалектов), общего 
самосознания. Но не следует и преувеличивать роль этих процессов, так как замкнутость, 
обособленность отдельных округ при феодальном способе производства ограничивали степень 
складывания общности населения. 
Нормальное развитие древнерусских княжеств было прервано татаро-монгольским на-
шествием. Трудно представить себе масштабы разгрома и разорения, которые обрушились на 
Русь. Опустели целые области, города лежали в развалинах, складывавшиеся веками 

хозяйственные и культурные связи были нарушены. Ослабленные борьбой с татаро-монголами 
западные и юго-западные русские княжества были захвачены усилившимся к этому времени 
литовским государством, а часть их — Польшей и Венгрией. Дальнейшее этническое развитие 
восточнославянских народов сосредоточилось теперь внутри трех областей. 
Поступательное развитие производительных сил восточнославянского населения было 
замедлено войнами и гнетом поработителей, но не остановлено. В силу ряда причин центры 
хозяйственного, торгового, политического и культурного развития сместились на северо-
восток, в лесистые области. К 15 в. заметно выдвигается на первое месте Московское 
княжество, возглавившее политическую и военную борьбу против Золотой орды. Политическая 
роль Москвы как объединительного центра всех русских земель опиралась на растущие и 
крепнущие экономические связи русских княжеств. Развитие городского ремесла, рост посадов 
и торговли, развитие сельскохозяйственного производства в лесных районах — все это 
усиливало тенденцию к централизации, объединению всех русских княжеств в единое целое. 
Московским государям удалось без особого сопротивления объединить основные русские 
земли под своей властью в 15 в., создать сильное государство и освободиться от остатков 
зависимости от Золотой орды. 
Новое государство обеспечивало благоприятные условия для дальнейшего экономиче-
ского развития объединенных земель. Быстро росло население городских и монастырских 
посадов, а вместе с этим и их торговые связи. Совершенствовалась административная система, 
организация войска. Все это потребовало единообразия норм государственной жизни (в 
налоговой системе, законах, религии и др.). Резко возросло значение письменности, единого 
языка. Естественно, что нормативом, образцом такого языка стал язык московского населения, 
сочетавший в себе признаки южнорусских и севернорусских диалектов. Москва с ее 
многотысячным населением стала формировать общерусские нормы и в других областях 
культуры. Не следует, конечно, преувеличивать значение этой культуры в жизни всего 
населения — крестьянские массы, а они составляли 97% населения, продолжали жить 
интересами узкой округи, сохраняя свои обычаи, местные диалекты, местные типы костюма, 
местные верования. Но господст-зующий слой населения, быстро увеличивавшееся служилое 
дворянство, духовенство, именитое купечество подражали теперь московским образцам жизни. 
С 16 в. начинается расширение земель Московского государства. После победы над 
Казанским ханством русские крестьяне продвигаются на восток и юго-восток, в Поволжье. Это 
продвижение вместе с русской административной системой в ряде мест приводило к обрусению 
местных групп населения, особенно в Мордовии. Медленно, но неуклонно шло возвращение в 
состав русских земель лесостепных и степных областей на юге. Продвижение все дальше на юг 
«засечных черт», т. е. полосы укреплений против крымских татар, приводило к оседанию на 
новых землях мелких служилых дворян, которых позднее стали называть «однодворцами». Эта 
своеобразная группа до 19 в. сохраняла обособленность в культуре и говоре от местного 
южнорусского крестьянского населения. За «однодворцами» стали переселяться и крестьяне, 
добровольно или по воле помещиков (иногда целыми волостями). Они вместе с остатками 
коренного домонгольского населения этих областей образовали основную массу южнорусского 
населения. Переселенцы и до 20 в. сохраняли некоторые особенности в культуре, принесенные 
с собой с прежних мест. 
Много неясного остается еще в истории формирования казачества. По ранним документам 
оно выступает как особая группа военно-служилого населения, сохранявшая почти полную 
самостоятельность. От московских государей они нерегулярно получали жалованье 
боеприпасами, тканями, деньгами за службу в интересах Москвы. Сношения с ними шли через 
Посольский приказ, как с иностранными государствами. По происхождению казачество было 
очень пестрым, вбирая в себя удальцов из русских земель, из Причерноморья, из тюркского 
населения степей, К 16 в. наметились уже центры притяжения и оседлости казачьих групп — на 
Волге, на Дону, у днепровских порогов, немного позднее — на Тереке и Урале (Яике). 
Большинство казачества было из русских и украинских земель, исповедовало православие и 
сознавало свою общность с остальным восточнославянским населением, но в ведении своих дел 
стремилось к независимости, решая все дела в казачьих «кругах». 
Казачьи области были притягательными центрами для всех недовольных властью фео-
далов и постоянно пополнялись беглыми крестьянами. Но в среде казачества были неизбежны 
имущественное неравенство и социальное расслоение. Часть пришлого населения и здесь 

оказывалась на положении зависимых, полукрепостных «хлопов» в хуторах-поместьях казачьей 
старшины. Казачье самоуправление и вольности правительство терпело, пока была нужда в 
военной силе казаков как заслоне против набегов крымских татар. В 18 в. положение меняется. 
Часть казачества удалось закрепостить, часть (старшина) влилась в дворянство. Основную же 
массу пришлось определить как особое сословие, сохранившее личную свободу и некоторые 
права в самоуправлении. Казаки превратились в обычных землепашцев. Но за это несколько 
привилегированное положение они были обязаны нести военную службу, «платить налог 
кровью». Запорожские казаки были выселены с Днепра в низовья Дона и на Кубань, где они 
вместе с украинскими переселенцами-крестьянами и частью донских казаков и русских солдат 
составили кубанское казачество. Столь же смешанно формировались казачьи области в Сибири, 
Средней Азии, где в число казаков включали («записывали») и местное население — бурят, 
казахов, эвенков. 
Старообрядцы, или староверы, не представляют собой единой группы ни в этногра-
фическом, ни в социальном плане. Раскол русской церкви в 17 в. в крестьянской среде был 
воспринят как форма антифеодального протеста. Несмотря на сильное давление властей, в ряде 
мест сохранялись группы крестьян, не признававших официальную церковь. Часть 
старообрядцев бежала от властей подальше, в заволжские леса, на Урал, на Алтай, в Сибирь. В 
Сибирь же их и ссылали целыми селами («семейские» в Забайкалье). От окружающего их 
населения старообрядцы отличались лишь большей патриархальностью быта да особенностями 
культа. В то же время у них была почти всеобщая грамотность, в том числе и среди женщин. 
Много было среди старообрядцев ремесленников, предприимчивых дельцов, купцов. 
Еще одна известная группа русского населения— поморы—обитали на побережье Белого 
моря. Выделялись они тем, что основой их хозяйства были морской промысел тюленей и 
рыболовство, а земледелие и скотоводство отошли на второй план. Раннее развитие товарных 
отношений (рыбу и шкуры зверя они продавали) привело к сильной имущественной 
дифференциации в поморских селах. По происхождению большая часть поморов связана с 
Новгородом, откуда еще с 12 в. расселялись группы ушкуйников. Но в состав поморов 
вливались и местные архангельские крестьяне, и много пришлого люда, искавшего заработка у 
богатых владельцев лодок и снастей. 
Население южных и юго-западных русских княжеств после татарского нашествия оказа-
лось в несколько ином положении. Установление политической власти литовских и польских 
феодалов не способствовало процессам интеграции населения в Польско-Литовском 
королевстве. Подавляющее большинство господствующего класса во вновь присоединенных 
землях было резко отчуждено от крестьянских масс как по языку, так и по религии. Стремление 
к увеличению эксплуатации покоренных земель со стороны польско-литовских магнатов и 
шляхты еще больше увеличивало это отчуждение. Классовые противоречия сливались с 
противоречиями национальными, религиозными и приобретали черты национально-
освободительных движений. Во главе этой борьбы оказались немногие потомки прежних 
феодальных слоев русских княжеств, сохранивших православие, и казачество. Последнее 
постоянно впитывало в себя наиболее активных борцов с панской неволей из крестьянской 
среды и стало фактически руководителем всей национально-освободительной борьбы 
украинского народа. В этой борьбе естественным союзником украинцев оказалось 
возвысившееся и крепнущее Московское государство, с которым украинское население 
связывали не только общее историческое прошлое, языковая близость, но и общая религия, 
общность в культуре, письменности. К тому же власть польско-литовского государства 
простиралась на восток не далее Поднепровья. К востоку от Днепра лежали земли, хотя и слабо 
заселенные из-за постоянных татарских набегов, но манившие украинских крестьян 
возможностью избавиться там от панского гнета. В «слободскую Украину», находившуюся под 
покровительством Москвы, шел поток переселенцев как из русских областей, так и из 
украинских. После воссоединения в 1654 г. Украины с Россией это переселение на восток 
усилилось. 
Большая часть украинских земель, наиболее населенных и развитых экономически, 
оставалась под властью иноземцев (Польши, Турции). Польское государство и католическая 
церковь усилили национальный гнет к концу 17 в., запретив употребление украинской 
письменности, резко ограничив права православной церкви. Национально-освободительная 
борьба украинцев все более принимала антифеодальный характер. Разделы Польши 

воссоединили большую часть украинцев в составе Российской империи, но часть украинцев 
(Галиция, Буковина, Закарпатье) смогли окончательно объединиться с Украиной только после 
1945 г. Несмотря на национальное угнетение, преследование любых проявлений национальной 
культуры, украинское население и в Польше, и во владениях Австро-Венгрии сохранило свой 
язык, национальную самобытность, сознание общности с другими восточнославянскими 
народами. 
Разные исторические судьбы отдельных групп украинского народа повлияли на фор-
мирование некоторых особенностей их культуры. Заметны известные различия в лексике, 
элементах культуры между Левобережной и Правобережной Украиной. На Правобережье 
больше сказалось влияние культуры польских городов, еще больше это заметно в Галиции. Но 
различия эти невелики и несущественны и связаны с проникновением уже городских влияний. 
Для всех групп украинцев, в каких бы политических условиях они не жили, характерно 
сознание общеукраинской общности, в основе которого лежит общность языка и культурного 
наследия. Но наряду с этнонимом «Украина», «украинец» бытовали другие. Так, население 
Галиции сохраняло древний этноним «русины», идущий еще от Киевской Руси и ее княжеств. 
Те же корни имеют названия «Закарпатская Русь», «руснаки» (украинцы Словакии). В горных и 
предгорных районах Карпат жили несколько обособленные по культуре группы верховинцев, 
гуцулов и др. Отличались от остальных украинцев и «полехи», население украинско-
белорусского Полесья по р. Припять. Переходные говоры между украинским и белорусским 
языками, своеобразная культура, сложившаяся в условиях болотисто-лесного края, отличали 
«полехов» от украинцев и от белорусов. 
Западнорусские княжества (Турово-Пинское, Полоцкое), оказавшись с 14 в. в составе 
Литвы, в первое время сыграли в жизни этого государства заметную роль. Язык населения этих 
княжеств долгое время оставался государственным языком Литвы. И сами княжества, хотя и 
разделенные на мелкие уделы, сохраняли значительную самостоятельность. После уний Литвы 
с Польшей началось распространение католицизма как государственной религии, а вместе с 
этим интенсивные процессы колонизации среди господствующих слоев. Постоянная и 
длительная военно-политическая борьба с Московским государством еще больше обостряла в 
Литве эти процессы. Стараясь сохранить свои права, большая часть феодалов отказывалась от 
православия и родного языка. Как и на Украине, сложилось положение, при котором классовые 
различия слились с национальными. Борьба за свою культуру, свой язык, свою веру 
становилась одновременно и борьбой с магнатами и шляхтой. Попытки распространить 
униатство среди крестьянских масс успеха не имели. Особенно обострились национально-
классовые противоречия к концу 17 в., когда католическая церковь и власти усилили нажим: в 
1696 г. был введен в качестве государственного польский язык, православие фактически было 
запрещено, крестьян насильно обращали в униатство. Но все эти меры оказались 
малорезультативными, так как белорусский народ видел поддержку своей борьбе за 
самостоятельное существование в соседней России. Разделы Польши в 1772, 1793, 1795 гг. 
включили почти все белорусские земли в состав России. Белорусский народ получил 
возможность развивать свою культуру в более благоприятных условиях. 
Условия крепостнической Российской империи задерживали развитие капиталистических 
тенденций и формирование национальных рынков. Возникший еще в 17 в. всероссийский 
рынок обслуживал потребности всего государства, господствуя над местными интересами. Но 
постепенно экономическое развитие привело к росту экономических связей и в национальных 
областях (особенно сильным этот процесс стал после отмены крепостного права). Все это 
сопровождалось заметными проявлениями национального самосознания, появилась украинская 
и белорусская интеллигенция, усилилась борьба за национальные школы, национальную 
литературу, самостоятельность национального развития. К середине 19 в. три близких по 
культуре и языку народа — русские, украинцы и белорусы сложились в нации. 
Материальная культура восточных славян складывалась исторически на основе достиже-
ний и опыта многих поколений населения Восточной Европы. Она имеет много общего с 
культурой соседних народов не только пото-м.у, что в тесном соседстве неизбежны были 
взаимовлияния, но и потому, что в процессе формирования самих народов в них вливались 
группы, имевшие единые или сходные культурные традиции. Большое значение имели и общие 
географические условия. 
Земледелие появилось в Восточной Европе не позднее 4 тысячелетия до н. э. К 1 тыся-

челетию до н. э. оно распространилось почти по всем областям, от степной зоны до таежных 
лесов Севера. Распространение его шло из двух центров — Поднепровья и Среднего Поволжья. 
Постепенно у населения Восточной Европы сложились хозяйственные комплексы, сочетавшие 
в себе земледелие и скотоводство с другими отраслями хозяйства — охотой, собирательством, 
рыболовством. В зависимости от почвенных и климатических условий можно выделить два 
основных типа использования земли. В степных и лесостепных зонах земледелие базировалось 
на разных видах перелогов, когда постоянно распахивались участки целинных земель или 
залежей. Несколько лет такие поля давали хороший урожай, потом их забрасывали на много 
лет, превращая в залежь для восстановления плодородия. В соответствии с этим употреблялись 
и определенные наборы орудий обработки земли — для взмета целины и залежей — тяжелые 
плуги, иногда с колесным передком; для обработки старопахотных полей служили более легкие 
орудия рального типа. Поля засевались пшеницей, ячменем, овсом, бобовыми. Поблизости от 
поселений, в огородах разводили овощи (капусту, лук, свеклу и др.). Здесь же сеяли и 
технические культуры — лен, коноплю. С 18 в. широко распространились на Украине и в 
некоторых южнорусских областях подсолнечник, сахарная свекла, томаты. Меньшие площади 
занимал картофель. 
В лесных областях сложился иной хозяйственный Комплекс, основанный на использова-
нии либо лесного перелога, либо подсечно-огневого земледелия в чистом виде. И в том и в 
другом случае перед посевом вырубался участок леса. Когда срубленные кустарники и деревья 
подсыхали, их жгли. На таком поле, удобренном золой, сеяли ячмень, рожь, овес, гречиху, 
просо, бобовые. За два-три года земля истощалась, и ее пускали под покосы или забрасывали, 
разрабатывая новые участки. В таких условиях для обработки земли применяли иной тип 
орудий — сохи, хорошо приспособленные к работе на небольших лесных полях с тонкой 
подзолистой почвой. Крестьяне создали много модификаций пахотных орудий, каждая из 
которых была хорошо приспособлена к местным особенностям почвы (плуги-косули, разные 
типы сох). Для заделки семян в землю служили бороны. Орудия уборки урожая и трав были 
более однотипны. Жали серпом. Косили разными типами кос. Перед обмолотом обязательно 
выдерживали снопы на поле. В северных и северо-западных районах их еще и подсушивали в 
овинах, ригах. 
Скотоводство восточнославянских народов было тесно связано с земледелием. Преобла-
дало пастбищно-стойловое содержание скота. Только в Карпатском регионе было развито 
отгонное скотоводство, да в 19 в. в степях Причерноморья развилось овцеводство в зна-
чительных размерах. Крупный рогатый скот, лошади, овцы, свиньи, домашняя птица были 
обязательной принадлежностью обычного крестьянского хозяйства. Скот использовали как 
тягловую силу и для получения молока, шерсти, мяса, кож. В зонах подзолистых почв большое 
значение имел и навоз как удобрение для полей. Очень рано возникшая, с 11— 12 вв., система 
трехпольного севооборота не могла обходиться без удобрения навозом. 
В 19 в. роль охоты, рыболовства в большинстве мест сошла до уровня подсобного занятия 
или любительства. Но там, где еще достаточно было дичи и рыбы, эти занятия были 
постоянными и играли заметную роль в хозяйстве семьи. Большим подспорьем для крестьян 
было собирательство. Не только ягоды, орехи, грибы, но и многие виды трав шли в пищу. В 
голодные годы и весной это спасало многих от смерти. 
Географические условия и социально-политические, экономические факторы сказались 
на особенностях расселения, типах поселений и крестьянских дворов. В степной зоне селились 
крупными селами либо вытянутого уличного, 
улично-квартального 
плана, либо 
кучевыми селами, с запутанными кривыми улочками. Такие улочки когда-то помогали 
обороняться от конных налетов татар. Чем дальше к северу, тем малодворнее поселки. К 19 в. 
они уже приобретают определенный порядок — рядовой или уличный. Были и другие виды
поселений. Типология крестьянских дворов также меняется в широтном направлении. В 
севернорусских областях сложились внушительные комплексы жилых и хозяйственных 
построек, объединенных под одной крышей. Такие хоромы, рубленные из крупных бревен, и 
сейчас еще можно встретить в северных деревнях. В центральных русских районах и в лесной 
Белоруссии жилые помещения были пониже, хозяйственные постройки ставили рядом с домом 
или позади него. В южнорусских районах и на Украине, юго-западной Белоруссии дом и 
дворовые по-» стройки располагались либо свободно, либо по периметру двора. На Украине и в 
Белоруссии сохранялась ориентация дома по сторонам света. 

Гораздо больше этнографической специфики можно обнаружить в народной одежде. Ее 
производство до недавнего времени было одним из видов домашнего ремесла. Выращивали 
сами лен, коноплю, сами получали шерсть и пряли ее, сами обрабатывали кожи. Женщины 
были обязаны напрясть, наткать все необходимое для семьи. Такое домашнее производство, а 
также ряд суеверных поверий, считавших отдельные виды одежды оберегом, защитой от злых 
сил, долго сохраняли традиционные, очень устойчивые типы в одежде. Основой и женской и 
мужской одежды была рубаха, у мужчин до колен, у женщин — длиннее. Мужские рубахи 
однотипного туникообразного покроя. Только у русских ряда областей бытовала рубаха с 
косым разрезом ворота. Гораздо больше разнообразия было в покроях женских рубах, например 
рубахи с косыми поликами в южнорусских областях, рубахи с прямыми поликами в 
Поднепровье. Были и другие разновидности рубах. Столь же интересны и типы традиционной 
«горничной» одежды. Во-первых, эта одежда у женщин отражала деление по половозрастным 
группам. Носить ее могли только женщины. Во-вторых, область распространения разных типов 
такой одежды как будто совпадает с ареалом расселения древних этнокультурных общностей. 
Так, клетчатые юбкообразные комплексы, как правило, совпадают с регионом расселения 
индоевропейских групп. Аналогичные им полосатые юбки 
характерны для более северных районов, т. е. совпадают с зоной распространения угро-
финских языков. Такая одежда шилась обязательно из полушерстяной ткани, обильно 
украшалась, расцвечивалась. 
Сарафан, или ферязь, как тип женской горничной одежды появился много позднее. Воз-
никновение его связано с преобразованием верхней одежды типа свиты, сукмана в горничную. 
Сарафан был распространен в центральных и северных русских областях и у некоторых 
соседних народов (карел, вепсов, коми, мордвы и др.). 
Еще более интересны для этнографии женские головные уборы восточнославянских на-
родов. Они были строго различны у девушек и замужних женщин. Одевание женского го-
ловного убора было в традиционной свадебной обрядности кульминационным моментом всего 
обряда. Девичьи уборы оставляли голову открытой сверху, с ними сочетались и прически — 
распущенные волосы или заплетенные в одну косу. В 19 в. выработались уже определенные 
типы девичьих перевязок. В южнорусских областях, у украинок, белорусок в обычае были 
венки, да и многие перевязки в центральных областях напоминают такие венки по орнаменту и 
форме. Женские головные уборы обязательно были глухими, закрытыми, чтобы ни один волос 
не был виден. В свою очередь женские уборы подразделялись на повседневные (небольшая 
шапочка — чепец, повойник и платок) и праздничные или обрядовые, состоявшие из многих 
частей и имевшие иногда причудливые сложные формы. Интересно, что типы крестьянских 
обрядовых головных уборов совпадают (хотя далеко не всегда и не во всем) с ареалами 
распространения и некоторыми особенностями височных колец у восточнославянских племен. 
Верхняя одежда была более универсальной, не было сильных различий между мужской и 
женской. Это кафтанообразные свиты, чуни, сукманы, более широкие по покрою армяки, 
тулупы. Из овчин шили кожухи, которые у русских позднее стали звать шубами. Ноги 
обертывали онучами. Обувь была разных покроев: постолы или опанки — кусок кожи, 
схватывавший ступню и стянутый вокруг щиколотки, сапоги. Носили и лапти, плетенные из 
бересты, липового лыка, коры вяза, ивы. Обнищание крестьян в центральнорусских деревнях 
сделало этот тип обуви чуть ли не единственно возможной. 
Особый интерес вызывает украшение одежды орнаментом — вышитым или тканым. В 
образах орнамента дожили до наших дней многие персонажи древних языческих верований. 
Типология орнамента и история его развития изучены еще недостаточно и обещают много 
интересных выводов, в том числе и по этнической истории народов Восточной Европы. 
Общинная организация у восточных славян существовала долго. Но за внешними форма-
ми общинных порядков скрывались сложные реальные отношения внутри крестьянского мира, 
«громады», имущественное неравенство и жестокая эксплуатация. В семейной организаци до 
20 в. сохранялись как сложные боль-шесемейные коллективы, объединявшие несколько 
поколений, так и наиболее распространенные малые семьи. Внутренние взаимоотношения в 
семье и этика поведения подчинялись суровым правилам строгого разделения труда между 
членами семьи. Условия жизни крестьян сохраняли многие традиции взаимопомощи соседской, 
семейной. Этим объясняется и наличие связей между родственниками, которые обычно 
называют патронимией. Такие связи отразились в бытовании до 20 в. сложной терминологии 

родства и свойства. 
По официальному вероисповеданию русские, украинцы и белорусы относились к 
православной церкви христианской религии. Но само христианство в народных массах вос-
принималось как внешний, официальный обряд. Даже святых, канонизированных церковью, 
крестьяне «приспособили» на роль покровителей своих нужд и интересов. Святой Николай 
считался патроном ремесленников, торговцев, Георгий-Победоносец слыл покровителем скота 
и пастухов, Параскева-Пятница считалась заступницей и покровительницей женщин и женских 
занятий. Словом, в облике святых продолжали жить представления, связанные с прежними 
языческими божествами. Сохранялись и верования «малого пантеона»: мир, по представлениям 
крестьян, был населен лешими, домовыми, русалками, упырями. Сохранились и суеверные 
почитания животных (медведя, курицы, ворона). Подобное «язычество» мирно уживалось с 
церковью. И в церковные обряды вошли некоторые древние обряды (угощение медом в 
медовый спас, обрядовая каша «кутья» на похоронах и др.). Достаточно полно сохранялся и 
цикл календарных обрядов — сочельник, масленица, троица, праздник Ивана Купалы. Церковь 
лишь вписала в этот цикл свои праздники. Сама же обрядность была пронизана древними 
языческими чертами. Много следов древних верований сохранилось и в фольклоре (волшебные 
сказки). 
Обрядность, семейная и календарная, была средоточием богатейшего художественного 
творчества народа (песни, пляски, игры). 
В художественной форме народ передавал и исторические предания (русские былины, ду-
мы на Украине) и лирические переживания (песни), и юмор, сатиру на господ (бытовые сказки, 
кукольный театр). Разыгрывались и сложные драмы («Царь Максимилиан», «Лодка»). 
Неистощимая художественная фантазия и мастерство проявлялись и в ремесленных за-
нятиях. Орнамент, расписные сцены украшали предметы быта, утварь, орудия труда, жилище. 
Уже с 16 в. стали возникать и центры художественного производства. Гжель под Москвой 
славилась гончарами, на Украине возникли стеклодувные мастерские, волжские села 
производили расписную деревянную посуду, сундуки. Таких центров было множество по всем 
восточнославянским землям. В конце 19 — начале 20 в. земские власти и демократическая 
интеллигенция пытались развитием художественных промыслов решить острые проблемы 
русской деревни. Под их влиянием возникли такие известные производства, как лаковая 
миниатюра Федоскина, производство расписных подносов в Жестове и др. 
Подлинный национальный расцвет во всех областях культуры, во всех сферах жизни на-
чался лишь после Великой Октябрьской социалистической революции. Советская власть, 
социалистический строй создали действительные условия для полного развития каждой на-
циональной культуры на самой широкой, общенародной основе. Только в СССР каждая 
республика обрела свою государственность, национальные искусства (театр, литература, кино), 
образование на национальном языке. Новый подъем испытало народное творчество, 
сохранившее и продолжившее древние художественные традиции народов. Вместе с этим 
укреплялись и развивались интернациональные связи во всех областях культуры, обогащая и 
дополняя культуру каждого народа. 

жүктеу/скачать 1,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: