Н. Ю. Зуева (жауапты хатшы), О. Б. Алтынбекова, Г. Б. Мәдиева

3 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. №4(144). 2013 
 
 
ӘДЕБИЕТТАНУ 
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ 
 
 
 
 
 
УДК 82-1
 
 
*С.Д. Абишева
1
, С.К. Серикова
2 
 
1
Д.ф.н., профессор, Казахский национальный педагогический университет  
им. Абая, Казахстан,  г. Алматы 
2
Преподаватель, Казахский национальный педагогический университет им. Абая, Казахстан, г. Алматы 
*e-mail: 
 
s.abisheva@mail.ru
 
Адресаты цикла Б. Кенжеева «Послания. Монреаль 1889» 
 
Цикл Б. Кенжеева «Послания. Монреаль 1889» состоит из 12 стихотворений. Они обращены к 12 реаль-
ным людям и обладают общностью построения. В каждом послании имеются факты биографии адресатов, из 
которых можно узнать о том, где и как они живут, чем занимаются. Это люди, близкие Кенжееву по духу, 
взглядам, поэтому он искренен и ведет с ними откровенный разговор на самые разные темы. Послания имеют 
широкий  интонационный  диапазон:  от  легкой  иронии  до  глубокого  лиризма,  в  них  наблюдаются  элементы 
повествовательности  и  философских  размышлений.  Послания  дают  поэту  возможность  эстетического 
осмысления таких важных для  него понятий, как поэзия и  судьба, дружба и творчество, история и родина, 
человек и мир.   
Ключевые слова: послание, цикл, обращение, адресат, сюжетная доминанта. 
 
С. Д. Абишева,С.К. Серикова 
Б. Кенжеевтің «Жолдаулар. Монреаль 1889» топтамасындағы адресаттар 
 
Б.  Кенжеевтің  «Жолдаулар.  Монреаль 1889» топтамасы 12 өлеңнен  құрылған.  Олар  шынайы 12 адамға 
арналған және олардың құрылысы бірдей. Әрбір жолдауда хат алып жатқан адамның өмірбаянынан деректер 
бар,  олардың  қайда,  қалай  тұрып  жатқанын, немен  айналысатынын  білуге болады.  Бұл  адамдар  Кенжеевке 
рухымен, көзқарасымен жақын, сол себепті ақын шынайылықпен алуан-алуан тақырыптарға ашық сөйлеседі. 
Жолдаулардың  екпіні  кең:  жеңіл  кекесіннен  терең  сыршылдыққа  дейін  одан  баяндаушылық  пен 
философиялық  толғаныстың  элементтері  байқалады.  Жолдаулар  ақынға  поэзия  және  тағдыр,  достық  және 
шығармашылық,  тарих  және  туған  жер,  адам  және  әлем  сияқты  маңызды  ұғымдардың  эстетикалық  мәнін 
түсінуге мүмкіндік береді.  
Түйінді сөздер: жолдау, топтама, қаратпа сөз, жолданушы, сюжетті доминант. 
 
S. D. Abisheva,S. K. Serikova 
Recipientscycle
 B. Kenzheev «Message. Montreal 1889» 
 
CycleB.Kenzheev"Message. Montreal1889" consistsof 12poems.Theyturnedtothe12realpeopleandhave similar 
composition.Each letter has biographical facts of recipients, you can find out about where and how they live, what 
they do.These are the peoplethat are closein spirit toKenzheev, views, so he is sincerewith them andleada frank 
discussiononvarious topics.Epistleshave a widetonalrange, from lightto deeplyricismof irony, they observedthe 
elementsof narrativeand philosophicalreflections.Epistles give the opportunity to the poet aesthetic interpretation of 
such important concepts for him, and the fate of both the poetry, friendship and creativity, history and the birthplace 
of man and the world. 
Key words: message, cycle, reference, recipient, subject dominant.    
_____________________________________ 
 
В  цикле  Кенжеева  «Послания.  Монреаль 
1889» [1] структурно-семантической доминант-
ной является прием адресатности. Обращение к 
получателю письма проходит через все стихот-
ворные тексты. Б. Кенжеевпризнается, что «это 
действительно  послания  реальным  людям» [2]. 
В основном  все  они  бывшие  соотечественники 
Кенжеева,  известные  как  поэты  и  писатели (8 
адресатов),  друзья (3 человека)  и  бывшая  воз-
любленная.  Тема  творчества  и  литературы,  яв-
ляясь  сквозной,  играет  важную  посредническую 
роль  в  отношениях  между  адресатом  и  адре-
сантом.  Попытаемся  более  подробно  рассмо-
треть,  кто  эти  люди,  с  которыми  поэт  желает 
© 2013 al-Farabi Kazakh National University 

78 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. № 4 (144). 2013
поделиться  своими  мыслями,  и  как  работает 
механизм  поэтического  обращения  в  «Посла-
ниях. Монреаль 1889» Кенжеева. В общей слож-
ности  по  всему  тексту  цикла  насчитывается 
более 100 разнообразных  обращений,  что  спо-
собствует  созданию  живого  общения  между 
хорошо знакомыми людьми.   
Доминантной  формой  обращения  является 
онимическая.  В 10 стихотворениях  при  обра-
щении  к  адресатам  названы  их  фамилии:  Ра-
дашкевич (I), Милославский (IV); имена: Марк 
(V),  Яков (VIII), Рональд  (Х),  Тимур  (ХI), 
Александр  (ХII)  или  и  то,  и  другое:  Михаил 
Моргулис (III), Дмитрий  Александрович  При-
гов (VII). Личность адресата может быть заши-
фрована в имени его художественного героя: в  
послании  IХ  идентификация  Саши  Соколова 
осуществляется  через  имя  Палисандра.  Только 
в посланиях II и VI, обращенных к женщинам, 
соблюдается  инкогнито: «подружка»  и  «друг 
сердечный». Дешифровать адресатов этих посла-
ний возможно благодаря указанному интервью 
с Кенжеевым [2].   
Во  всех 12 посланиях  адресат  находится  в 
поле  зрения  адресанта,  о  чем  свидетельствуют 
обращения в форме личных местоимений («Ты 
не  поклонник  прозы,  ты / навеки  привязан  к 
странной  музыке  верлибра», «Ты  мало  изме-
нилась»,  «Ты,  знаю,  убежден…», «Ты  послу-
жишь верой / и правдою любимой королеве» и 
др.),  обращения  с  использованием  притяжа-
тельного  местоимения  «мой» («товарищ  мой», 
«любезный мой Моргулис», «мой добрый Яков» 
и  др.).  Последняя  форма  обращений  часто 
передается с помощью традиционной формулы 
«мой + существительное»: «мой друг-прозаик», 
«моя  голубушка», «мой  профессор», «друг 
мой»  и  др.  Нередко  в  формировании  фигуры 
обращения  участвуют  глаголы  повелительного 
наклонения: «прощай», «передай», «учти», 
глаголы  во 2-м  лице: «поверишь», «знаешь», 
«прости», «не  сердись».  Встречаются  и  вопро-
сительные  конструкции: «ты  видела  занят-
нейший  отрывок / в  январском  «Русском  вест-
нике»  за  прошлый / год?», «Ночами / является 
ли в хижину твою / слепая тень Гомера?».     
Количество  различных  форм  обращений  в 
пределах одного послания колеблется от мини-
мальной  частотности (4 обращения  в  ХII)  до 
максимальной (15 - в I). Обращение построено 
таким  образом,  что  нередко  способно  давать 
исчерпывающую  характеристику  адресата.  В I 
послании, посвященном поэту А. Радашкевичу, 
в  обращении  указано  место  его  проживания 
(«ты,  парижский  обитатель»)  и  говорится  об 
отношениях  с  императорским  домом  Романо-
вых («мой  монархист»).  Пишущий  письмо  по-
казывает  осведомленность  о  фактах  жизни  и 
биографии  своего  собеседника:  о  юности  Ра-
дашкевича,  прошедшей  в  городе  на  Неве,  его 
поэзии  и  его  эстетическом  статусе  в  сознании 
литературной  общественности: «Скажу  без 
ложной  лести – / ты,  человек  другой  эпохи, 
знаешь / толк в красоте».   
В IV послании  героем-адресатом  является 
Милославский: «Мой добрый Милославский,  с 
Рождеством / тебя  Христовым».  В  стихотворе-
нии  обращение-характеристика  и  жизненная 
фактография, тесно переплетаясь, создают еди-
ное  информационное  поле.  Оно  позволяет  уз-
нать, что Милославский – писатель:   
…Но, признаться,  
скучаю по твоим рассказам, по  
пространным,  страстным  письмам.  Где  но-
веллы,  
где твой роман заветный? Неужели  
тебя, мой друг-прозаик, так смутили  
реформы на Руси?  
Контекст  стихотворения  позволяет  вычис-
лить  не  только  героев  и  темы  произведений 
Милославского, но и то, где он жил раньше («я 
и тогда, чуть обернусь, увижу / твой страшный 
Харьков – мытарей, блудниц, / разбойников…»), 
и где он живет в настоящее время («встречаю / 
твои статьи о храмах, о легендах / Святой земли 
– а это значит, ты / благополучен – не убит ара-
бом, / не  выслан  из  державы  иудейской / вер-
ховным раввинатом»).    
Кенжеев  предлагает  разные  вариации  соче-
тания  обращений  и  текстовых  характеристик 
адресата. Например, в V обращения достаточно 
стереотипные: «Любезный  Марк», «Марк», 
«милый», «Мой  славный  друг».  А  вот  тексто-
вые характеристики адресата, разбросанные по 
всему  стихотворению,  отличаются  информа-
ционной  насыщенностью.  Они  позволяют  со-
ставить  представление  о  судьбе  и  личности 
Марка  Райхлина.  Так  же,  как  и  адресант,  он 
входит  в  лагерь  «либеральных, / ленивых  жиз-
нелюбцев». «Из сонного Торонто», где Марк по 
воле  судьбы  работал  привратником, «ветер 
странствий / погнал» его на запад. Адресанта и 
адресата объединяет память об общей отчизне: 
«Давно ли в Петербурге, белой ночью, / стояли 
мы  над  царственной  Невою».  Из  контекста 
стихотворения становится понятным, что Райх-
лин – эмигрант  из  России,  где,  занимаясь  про-
дажей  акций,  когда-то  «ворочал  миллионами». 
С. Д. Абишева, С. К. Серикова

79 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. №4
 (144). 2013 
 
 
Он,  по  мнению  пишущего, «не  так-то  прост», 
талантлив, «молод  и  несгибаем».  Изображение 
частностей  его  семейной  жизни  (потомство,  у 
которого  режутся  зубки,  и  отпрыск,  который  
«растет / молочным  братом  юного  виконта») 
еще  больше  подчеркивают  частный  характер 
послания. В нем все сосредоточено на личности 
адресата,  для  которого  пишущий  проводит 
своеобразный психологический тренинг.  
Если обращения можно отнести к категории 
структурно-синтаксических  курсивов  всех  сти-
хотворений цикла, то обязательные сведения об 
адресатах  составляют  его  смысловой  курсив. 
Уникальность  цикла  Кенжеева  заключается  в 
том,  что  нередко  в  них  расширены  границы 
поэтического  письма  за  счет  активного  введе-
ния  фактографического  материала  из  жизни 
адресатов, ярким доказательством чему служит 
V послание – самое частное из всех двенадцати.  
Показывая свою осведомленность, автор разру-
шает  границы  возможного  отчуждения,  прояв-
ляет  заинтересованность  в  судьбе  адресата  и 
уважение к нему.  
Принцип соотнесенности обращения и тексто-
вой  характеристики  адресата,  их  количествен-
ный  и  качественный  объем  зависят  от  сюжет-
ной доминанты послания. Такими доминантами 
могут  быть  личность  адресата,  сам  адресант, 
рассуждение  о  политике,  творчестве,  жизни, 
сравнение  жизненных  укладов,  изображение 
некоего события и т.д. Чаще всего  письменное 
обращение  к  собеседнику  у  Кенжеева  стано-
вится  отправной  точкой  для  развития  доми-
нантного  сюжета.  Во II, обращаясь  к  литера-
турному  критику  Л.  Панн («Привет  тебе  из 
северного  града, / манхэттенская  жительница!»), 
Кенжеев,  сравнивая  образ  жизни  канадских 
жителей и американских, полон иронии в адрес 
своей  эпистолярной  собеседницы.  Этой  иро-
нией  он  прикрывает  искренние  чувства  доб-
роты и духовного родства со своим адресатом.     
В III послании  информация  об  адресате 
минимальная.  Встречаются 5 стандартных  форм 
обращения,  типа    «Почтеннейший  Моргулис»,  
«друг  Михаил»,  и  незначительные  оценочные 
характеристики  адресата,  имеющие  больше 
эмоциональный оттенок и находящиеся в соот-
ветствии  с  его  статусом,  связанным  с  рели-
гиозной  деятельностью: «ты  меня  еще  не  про-
клял», «Ну,  не  сердись.  Ты,  знаю,  убежден», 
«Ну,  будь  спокоен,  милый».  Этот  минимализм 
позволяет высвободить текстовое пространство 
для сюжетной доминанты. Ею стало «событие» 
(рассказ  адресанта  о  потери  им  рукописи  в 
канадском  омнибусе),  имевшее  счастливый 
конец:  потерянная  рукопись  через  две  недели 
была возвращена хозяину.   
VI  имеет 4 стереотипных  обращения,  среди 
которых  «моя  голубушка», «милая»  и  т.д.  Ми-
нимальные  сведения  о  жизни  адресата  с  вклю-
ченными  в  них  обращениями,  состоящими  из 
стандартного  набора  понятий,  звучат  откро-
венно иронично: «Прелестница моя, каков пор-
трет, / какое платье! Прямо, как живая», «Суп-
руг / законный,  неизменный?  Или  дочка?». 
Хотя  автор  и  пытается  скрыть  свои  чувства  за 
иронией,  это  ему  удается  плохо,  т.к.  сразу  же, 
без  перерыва,  происходит  смена  эмоциональ-
ных  регистров: «Ты  мало  изменилась,  друг 
сердечный, - / неугомонный,  милый,  жаркий 
взгляд / все  так  же  неприкаян».  В  текстовой 
характеристике  «зима, / та  самая,  которой  так 
тебе / недостает  во  Фландрии»  соединилось 
все:  тоска  по  родине,  прошлому  и  грусть  о 
былой  любви.  В  этом  послании  обращение  к 
адресату  становится  отправной  точкой  в  раз-
витии  развернутой  сюжетной  доминанты  «твор-
чество»,  возникающей  в  результате  сцепления 
трех  картинок:  чтение  автором  стихов  в  эми-
грантском  клубе,  изображение  моста  через 
«властную  реку»,  где  разыгрываются  драмы 
человеческих  судеб,  и  пересказ  романа  Достоев-
ского «Идиот».  
Сюжетной  доминантой VII послания  яв-
ляется  личность  Пригова,  поэтому  обращения 
имеют  ярко  выраженный  индивидуальный 
характер («Приветствую  тебя,  неповторимый / 
Димитрий  Александрович», «Пригов», «рос-
сийский  гений»).  Стихотворение  представляет 
собой  панегирик  классику  русского  концеп-
туализма,  в  создании  текста  участвует  целый 
арсенал  художественных  приемов.  Высокий 
образный ряд придает посланию торжественное 
звучание («символ  высшего  блаженства», «не 
возгордись,  не  подвергай  забвенью / своей 
прискорбной  участи»,  «послом  достойным / 
отечества», «ослепительным  восходом / твоей 
звезды», «волнуйся  же  в  предвосхищенье», 
«прими благословенье», «Всохди же, не колеб-
лясь,  на  Олимп»).  Изобилие  синтаксически 
клишированных  словосочетаний  «прилагатель-
ное + существительное»  также  придает  по-
сланию  особую  интонацию: «пленительные 
строки», «на  красочных  полотнах», «великому 
призванью», «в  измученной  душе», «вдохно-
венной  кисти»  и  т.д.  Имеется  группа  анало-
гичных  по  синтаксической  структуре,  но  
антонимических  по  содержанию  словосоче-
Адресаты цикла Б. Кенжеева «Послания. Монреаль 1889» 

80 
 
 
 
ISSN 1563-0223                        Bulletin KazNU. Filology series. № 4 (144). 2013
таний: «изнеженному  зрителю», «при  старом / 
режиме», «злые  модернисты», «в  развратном 
Новом  Свете»,  с  помощью  которых  еще  силь-
нее подчеркивается значительность творческой 
личности Пригова.  
Слова,  обозначающие  творчество  и  призна-
ние,  рассыпаны  по  всему  тексту  послания: 
«бенефис», «слава», «холсты», «сонеты», «бестре-
петное  перо», «гармонические  созвучия», «фа-
кел поэзии», «творчество», «муза», «венок лав-
ровый». «Российский  гений», «заслужив  все-
мирный  сей  триумф / трудом,  талантом,  само-
отреченьем»,  удостаивается  и  титула  «россий-
ского  Монтеня».  В  послании  Кенжеев  идет  по 
пути расширения онимическиих рядов, называя 
рядом  с  Приговым  имена  Державина  и  Роко-
това,  Лукреция  и  Тасса,  Гоголя.  О  значимости 
личности  адресата  и  всемирном  его  признании 
свидетельствует  и  широкая  география:  Нью-
Йорк, «от  Караганды  до  Сан-Франциско»,  Ка-
нада,  Новый  Свет,  Италия,  где  знают  и  почи-
тают  Пригова.  Благодаря  фигуре  метоними-
ческого  замещения («родина»  и  «Олимп») 
подразумеваются прямо не названные Россия и 
Греция.  
Из  послания VIII выясняется,  что  его  адре-
сат – химик по имени Яков: «мой Яков», «мой 
добрый  Яков», «мой  мудрый  химик», «добрый 
мой профессор». Сюжетной доминантой стано-
вится  стилизованный  в  поэтических  традициях 
конца XIX века  разговор  об  особенностях 
жизни в конце ХХ века в России и Канаде. Если 
Россия  только  проснулась  от  тирании,  то 
бедная Канада поражена «жестокой болезнью», 
новой чумой, которая  напоминает  о  Страшном 
суде.  И  надежда  на  избавление  от  нее  возло-
жена автором письма на адресата:  
… А ты,  
мой мудрый химик, преданный до страсти  
естествоиспытательству, ночами  
беззвездными у вытяжного шкафа  
мешаешь белый фосфор с мышьяком,  
с толченой костью, с серным ангидридом  
и ставишь перегонный куб голландский  
на масляную баню, наблюдая  
за чередой чудесных превращений,  
сулящих избавление от заморской  
чумы...  
Как заклинание звучит в тексте восьмикрат-
ное  обращение  к  Якову-избавителю. А  изобра-
жение  таинства  химических  опытов  похоже  на 
звучание  завораживающей  музыки:  в  этом  за-
ключается  дань  Кенжеева  своему  профессио-
нальному  прошлому,  так  как  он,  выпускник  
химического  факультета  МГУ,  о  химии  знает 
не понаслышке.     
Прием  игры  является  определяющим  в 
послании  IХ,  обращенном  к  собрату  по  перу – 
Саше  Соколову.  Имя  Палисандр,  по  которому 
пишущий  обращается  к  адресату,  служит  раз-
гадкой его личности, т.к. Палисандр Дальберг – 
герой,  автор  воспоминаний  в  романе  Соколова 
«Палисандрия».        
В судьбе Палисандра-Соколова важны топо-
нимические знаки. Это картина благословенной 
Греции, с её приметами быта (сыр овечий, пасту-
шеская  лепёшка, двуручная  амфора)  и  древней 
истории и культуры (слепая тень Гомера, храм 
Артемиды, юная Европа). «Счастливая Эллада» 
– топос, олицетворяющий благополучную жизнь 
адресата.  Но  так  было  не  всегда.  Поэт  просле-
живает путь скитаний своего эпистолярного со-
беседника: «уже  пятнадцать  лет, / как  из  сла-
вянских  сумрачных  пределов / вернулся  ты  в 
Канаду,  на  свою / заснеженную  родину». (Пи-
сатель Саша Соколов, действительно, родился в 
Оттаве,  в  семье  советского  дипломата).  Затем 
была негостеприимная Америка, откуда «паро-
ход ревущий» увлек его в «желанную Элладу». 
Но  так  же,  как  и  для  героя  его  романа,  клю-
чевым  топонимом  в  судьбе  Соколова  является 
Россия.   
Риторические  вопросы  и  восклицания  пере-
полняют  следующий  эмоциональный  пассаж, 
призывающий  адресата  вернуться  на  родину. 
Понятие  «Отчизна»  двоится  в  сознании  чита-
теля:  с  одной  стороны,  для  русского  писателя 
это,  безусловно,  Россия.  С  другой – биогра-
фический  факт  рождения  адресата  в  Канаде 
позволяет  Кенжееву  увлекать  читателя  игрой 
топографических примет: 
… Неужто ты навеки 
отверг дары отечества – лапту, 
коньки острозаточенные, скачки, 
хоккейные баталии?.. 
И  лишь  упоминание  каноэ  и  озера  Святого 
Иоанна  позволяет  понять,  что  речь  идет  всё-
таки не о России, а о Канаде. 
Послание  Х  композиционно  распадается  на 
две  части,  в  каждой  из  которых  выстраивается 
особый  сюжет.  В  первой  автор  письма  гипо-
тетически  воссоздает  картины  жизни  своего 
адресата – издателя-труженика и просветителя. 
Если  учесть,  что  адресат – редактор  легендар-
ного  издательства  «Ардис»,  становятся  понят-
ны  юмористические,  но  и  наполненные  совре-
менными  смыслами  архаические  детали  изда-
тельского  дела: «стоишь  в  сыром  подвале  за 
С. Д. Абишева, С. К. Серикова

81 
 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. №4
 (144). 2013 
 
 
машиной / печатною, то у наборной кассы / сги-
баешься». Во второй части послания разворачи-
вается жизненный сюжет адресанта – поездка с 
семьей к морю, отпуск на юге, курортные впе-
чатления,  среди  которых – Микки-Маус,  упо-
добленный языческому богу туземцев.  
Через  всё  письмо  проходит  тема  спиртного, 
которая  объединяла  собеседников  в  прошлом 
(«ночные  наши  буйные  пиры»),  но  отныне 
стала  для  адресанта  запретной: «я  сумел  рас-
статься / с грехом своим». В финале послания в 
один  ряд  «словесности  старинной»  объеди-
няются имена Битова, Цветкова и  Жуковского. 
Так из общей негативной оценки «захиревшей» 
ныне  русской  литературы  исключаются  писа-
тели,  которым  автор  отдает  предпочтение.  По-
слание  пронизано  медитативной,  элегической 
интонацией,  не  исключающей,  однако,  шутли-
вого или ироничного тона, переходящего порой 
в  сарказм.  Жанр  дружеского  послания  отно-
сится  к  неканоническим  жанрам,  поэтому  для 
одновременной  передачи  высокого  и  бытового 
смыслов,  серьезных  и  ироничных  интонаций 
для  него  свойственна  языковая  свобода,  о  чем 
свидетельствуют  все  двенадцать  «Посланий. 
Монреаль 1889».   
Определяя  своего  собеседника  в  послании 
XI, поэта  Тимура  Кибирова  оксюмороном «пе-
чальный  пересмешник»,  Кенжеев,  может  быть, 
невольно,  характеризует  и  свою  собственную 
позицию. Опыт обретенного опыта, житейского 
и творческого, приводит поэта к выводу, имею-
щему  этическую  и  эстетическую  ценность: 
«Гармония, Тимур, / вещь редкая и дорогая».   
В  основе  послания – лирическое  повество-
вание об образе жизни автора, о его творческих 
сомнениях, а может быть даже – кризисе. Адре-
сат  так  же,  как  и  адресант, «инородец»,  кото-
рому  должны  быть  вполне  понятны  и  близки 
раздумья  пишущего  письмо  о  красоте  и  сверх-
человеческой  силе  русского  языка: «И  гибок 
он, и  жарок. Как  больная / красавица, и  мясом 
человечьим / питается, и ненавистью так / про-
питан,  что  опасно  прикоснуться / к  его  шипя-
щим звукам». Доверительная интонация объяс-
няется тем, что адресат послания – соратник по 
цеху,  единомышленник,  разделяющий  не  толь-
ко  эстетические,  но  и  политические  взгляды 
своего  собеседника.  Поэтому  тема  творчества 
плавно переходит в описание ситуации в мире: 
Петербург, Америка, Европа, Канада как будто 
выстраиваются  в  обзорную  панораму,  свиде-
тельствующую  о  том,  что  лирический  герой 
посланий живёт в гуще мировых событий. 
Завершает  разговор  с  другом-стихотворцем 
вновь тема поэзии. Добровольный изгнанник «с 
февральской  почтой»  получает  новую  поэму 
своего  адресата,  изданную  за  границей.  Его 
восхищенная  оценка  имеет  оттенок  если  не 
двусмысленности, то амбивалентности: 
…и восхитился я 
нежданной этой музыкой – алмазом 
по зеркалу кривому, по стакану 
трактирному, по небу голубому… 
«алмазом  по  зеркалу» - не  то  же  ли,  что –  
«железом по стеклу»? 
Адресатом последнего, ХII, послания является 
друг  и  соратник  Кенжеева  по  «Московскому 
времени»  Александр  Сопровский.  Если  не  знать 
комментариев самого Кенжеева по поводу реаль-
ных  адресатов,  то  достаточно  сложно  утверж-
дать, что послание адресовано именно Сопров-
скому.  Обращение  к  адресату  и  само  его  при-
сутствие  максимально  минимилизировано (4 
обращения)  и  крайне  обобщенно.  Юность  и 
Кенжеева,  и  Сопровского  проходила  в  москов-
ском пространстве, которое стало органической 

жүктеу/скачать 4,6 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: