БҚму хабаршы №4-2016ж
жүктеу/скачать 18,3 Mb. Pdf көрінісі
|
| часть предприятий носила сезонный характер. В других районах Казахстана дело
обстояло еще хуже. Однако и в эту мелкую, распыленную промышленность проник иностранный капитал. Империалистические хищники с помощью русских скотопромышленников и местных баев стремились сосредоточить в своих руках как заготовку, так и переработку животноводческого сырья. На средства английских империалистов сооружался мясоконсервный завод в Боровом. Здесь эксплуатировалось много русских (главным образом из Нижегородской и Тульской губерний) и казахских рабочих. В погоне за баснословной приболью хозяева спешили с вводом в действие этого предприятия; они имели заказ поставить царской армии в Маньчжурии в дни русско-японской войны 200 тысяч пудов консервов. Хотя сооружение железных дорог, развитие судоходства, возникновение новых городов совершались медленно, в убогих масштабах, они повлекли за собой изменения форм торговли. Наряду с такими старыми формами торговли, как меновая и ярмарочная, возникали новые, стационарные формы, свойственные капитализму: открывались магазины, оптовые склады, скупочные пункты, филиалы крупных фирм, орудовавших в метрополии и за рубежом, и т.д. Начал формироваться отряд приказчиков-пролетариев прилавка, который вместе с почтово-телеграфными работниками, конторщиками и другими группами служащих образовал заметную прослойку среди трудящихся городов края. В разное время советские исследователи называли разную численность рабочих и служащих в дооктябрьском Казахстане – от 16 до 50 тысяч. Конечно, каждая из этих цифр обусловливалась степенью изученности вопроса. Последние БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 314 исследования, основанные на новых документальных материалах, позволяют хотя и приблизительно, но со значительно большей достоверностью, чем раньше, определить число рабочих и служащих в крае. Всего их насчитывалось 75 000 человек [1, с. 15-16]. Семьдесят пять тысяч рабочих и служащих даже в условиях дооктябрьского Казахстана являли собой небольшой пролетарский отряд. Но в том-то и дело, что историю любого, пусть даже самого маленького подразделения рабочего класса следует рассматривать диалектически, во времени и пространстве, в связи с глубинными всемирно-историческими процессами, направлявшими развитие народов по пути своего поступательного движения. Рабочий класс еще в XIX веке устами Маркса и Энгельса провозгласил своим девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». С той поры история рабочего класса каждой страны, независимо от его численности, стала складываться как глава истории международного революционного рабочего движения. Убедительным примером в этом отношении служит и история формирования рабочего класса в Казахстане. Если сквозь толщу времени проследить этот процесс изолированно, только в свете тогдашних противоречивых условий самого Казахстана, то может создаться впечатление, будто формировавшийся здесь малочисленный рабочий класс был настолько отсталым, что в его предоктябрьском прошлом трудно найти какое-либо проявление исторической самодеятельности. Такой точки зрения одно время (20 – 30-е годы) придерживались некоторые историки, не признававшие прогрессивного значения присоединения Казахстана к России, не отмежевывавшие его от угнетательской политики царизма. Бытовало тогда, в частности, мнение, что якобы первую русскую революцию представляют в истории Казахстана лишь ее отклики и отзвуки. Со всем этим гармонировала серая «фотография» формировавшегося рабочего класса в крае, которая давалась в иных исследованиях. После XX съезда партии с появлением новых исторических работ, свободных от влияния культа личности, восстанавливается правдивая картина освободительного движения в дооктябрьском Казахстане. В классовом созревании казахского пролетариата важнейшую роль играло то, что с самого момента своего зарождения он складывался, образовывался как органическая составная часть рабочего класса России. Принадлежность к революционнейшему в мире российскому пролетариату давала возможность отсталому казахскому рабочему, как и рабочему других восточных национальных окраин России, пройти школу ускоренного обучения активному революционному действию. Как показывает исторический опыт, отсталость отсталости рознь: одно дело отсталость немногочисленных рабочих кадров, когда они развиваются обособленно, опираясь только на факторы своей отсталой национальной среды. И совершенно другое дело, когда те же отсталые немногочисленные кадры в той же отсталой национальной среде образуются как составная часть революционнейшего в мире пролетариата и тем самым вовлекаются в круговорот крупнейших революционных событий. Таким образом, с течением времени прогрессивные последствия присоединения Казахстана к России обогатились новым крайне важным моментом – принадлежностью рабочего класса края к российскому пролетариату. Если численность рабочих в крае обусловливалась урезанными царизмом масштабом и темпами проникновения сюда капитализма, то классово-политический, идейный рост этих кадров в решающей степени определялся принадлежностью к пролетариату России. Эти революционные преимущества еще более усиливались благодаря многонациональности рабочих в крае. Они четко и рельефно обозначались с самого начала зарождения рабочего класса в Казахстане. Так, например, в угольных копях Экибастуза работали представители различных народностей из 23 губерний России. Смешанный состав рабочих наблюдался и в других горнодобывающих районах, а также на многих предприятиях в городах края. БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 315 Казахские пролетарии созревали в ходе формирования многонационального рабочего класса Казахстана. Источниками этого формирования были главным образом отсталый казахский аул и уже охваченные революционным движением промышленные районы страны, квалифицированные русские и украинские пролетарии и обнищавшие шаруа, переселенческая беднота. Постепенно существенную роль в пополнении рядов как русских, так и казахских пролетариев стали играть потомственные рабочие. С проникновением в сельское хозяйство края капиталистических отношений усиливалось классовое расслоение в ауле, зажатом феодальной кабалой, царской экспроприацией земель, крепостнической постановкой переселенческого дела. Баи еще больше богатели, шаруа еще сильнее обнищались. В казахской степи росла армия «лишних» людей. Оставшись без земли и скота, крестьяне вынуждены были прибегать к продаже на стороне своих рабочих рук. Отходничество приобретало массовый характер. Империалисты проводили такую политику в рабочем вопросе: они в массовом масштабе эксплуатировали труд отходника-казаха на тяжелых физических работах и вместе с тем тормозили его превращение в кадрового рабочего. При таком положении затраты на воспроизводство рабочей силы для промышленности, железнодорожного строительства в значительной степени перекладывались на тот же разоренный аул. Так было, конечно, выгодно колонизаторам. К феодальным и полуфеодальным формам эксплуатации шаруа прибавились и капиталистические [1, с. 18]. Как правило, разорившийся казахский крестьянин в условиях колонизаторских ограничений становился только чернорабочим. Сколько-нибудь сложная техника была для него под запретом. За этот рабский труд рабочий получал 15 – 20 копеек в день, работал он без отдыха. Но и это не все. Из своего скудного заработка горняк должен был платить 6 рублей покибиточной подати и выделять дань волостным управителям, аульным старшинам, нередко выступавшим в роли подрядчиков – поставщиков рабочей силы. Эти поборы составляли не менее 1/5 части заработка горняка. Нелегким были условия труда и жизнь рабочих на соляных промыслах, на шерстомойках и других кустарных предприятиях. Царскую Россию справедливо считали тюрьмой народов. Но в роли тюремщиков выступали не русские рабочие, а русские помещики, буржуазия. Они лелеяли надежду, что русский рабочий, поселившись в Казахстане, не найдет общего языка с казахскими трудящимися и станет там опорой колониального господства. Исторически получилось совершенно противоположное: прибывшие в край русские рабочие не только не усилили русификацию казахской степи, а, наоборот, принесли с собой передовой опыт классовой борьбы с угнетателями. И русские помещики, и фабриканты это скоро почувствовали, особенно во время первой русской революции. Шире и глубже раскрывается перед нами содержание процесса формирования рабочего класса Казахстана при ознакомлении с историей образования его ведущих отрядов – горняков и железнодорожников. В составе отряда горняков находились русские, украинцы, казахи, татары, башкиры и представители других национальностей. Подавляющее большинство – 75 - 80 процентов – составляли казахи. Экономическое развитие колониального Казахстана закрепило за горняками (вместе с железнодорожниками) роль лидера в местном рабочем движении. Они вошли в историю республики, как старейший отряд рабочих в крае, первые шаги которого по пути классовой борьбы стали здесь и первыми шагами всего рабочего класса. В становлении рабочего отряда в горнорудной промышленности важное значение имело и такое обстоятельство. Зарождавшаяся казахская буржуазия в какой-то мере проявляла свою активность в сфере торговли, первичной и технической переработки сельскохозяйственного сырья, довольствуясь кустарными и БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 316 полукустарными предприятиями. Что касается горной промышленности, то в ее создании она, как правило, не участвовала. Горнозаводское дело, которое являлось тогда ведущей отраслью промышленности в крае, наслаждалось, как известно, «сверху» усилиями русского и иностранного капитала и не было связано с предшествовавшим развитием местной экономики. В этом прежде всего сказывался его колониальный характер [7, с. 34-35]. Но горняцкую массу, которая эксплуатировалась в этой отрасли промышленности, нельзя считать «верхушечной». Она естественно выросла на почве Казахстана и всеми своими корнями уходила в толщу народных масс. Таким образом, получилось, что горнозаводское дело целиком и полностью вошло в производственную базу формировавшегося пролетария-казаха, что зона капиталистических отношений, объективно представленная ходом развития Казахстана для формирования национальных пролетарских кадров, была значительно шире экономической базы становления казахской буржуазии. В развитие классовой борьбы в Казахстане включился такой фактор, как разность темпов формирования разделенных непримиримыми противоречиями классов. Казахский пролетариат созревал быстрее, чем его классовый антагонист – казахская буржуазия. Последняя была экономически крайне слабой и выпочковывалась как буржуазия компрадорского типа, осуществляя в степи функции агентуры русского и иностранного капитала. Поэтому уже с первых шагов своего развития она искала соглашения с русским царизмом за спиной и против казахского народа. Конечно, более быстрые темпы развития национальных пролетарских кадров по сравнению с ростом буржуазии не могли явиться следствием одних только экономических причин. Решающее значение в том, что казахский рабочий политически определил «свою» буржуазию, имела его принадлежность к российскому пролетариату. Важно здесь подчеркнуть еще и такую характерную черту горняков Казахстана. На фоне общей распыленности промышленных рабочих в крае они являли собой (наряду с железнодорожниками) наиболее концентрированный отряд формировавшегося на месте пролетариата. Пролетарские очаги и очажки стихийно возникали в отдельных районах Алтая, Центрального Казахстана. И они, как правило, были горняцкие. Борьба горняков осложнялась тем, что шахты, рудники, прииски находились вдали от городов, железных дорог. Сотни километров отделяли Спасский медеплавильный завод, Успенский рудник, Риддер от Сибирской магистрали. Нужно было преодолеть расстояние в 350 километров по безводной пустыне, чтобы из Карсакпая попасть в район Оренбургско-Ташкентской железной дороги. Это, естественно, отрицательно сказывалось на организации и политическом воспитании рабочих, рассеянных на огромной территории края. Важно также подчеркнуть и другое, что горняцкие отряды рабочего класса находились в самой гуще кочевого казахского населения. Это имело огромное значение для вовлечения казахского крестьянства в национально-освободительное движение. Росту классового сознания национальных пролетарских кадров в огромной степени способствовало их общение с русскими горняками, хотя последних было мало в крае. Однако многие из них обжились в казахской степи, близко ознакомились с бытом казахских трудящихся, овладели казахским языком. Квалифицированные русские рабочие помогали казахам осваивать ту или иную профессию. В одном из обзоров Акмолинской области отмечалось, что русские горняки знакомят киргизов с особенностями горного дела. С другой стороны, и казахские передовые рабочие овладевали русским языком и приобщались к культуре русского народа. Так постепенно преодолевались языковые преграды на пути единения русских и казахских горняков. Обогащался и опыт их совместной борьбы против эксплуататоров. Ни одна из прослоек казахского пролетариата не испытывала в то время такого непосредственного революционного влияния передовых русских БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 317 рабочих, как казахи-горняки и железнодорожники. Здесь на деле проявлялась животворность замечательной ленинской идеи о том, что «всякую возможность общения с великорусскими сознательным рабочим, с его литературой, с его кругом идей обязательно всеми силами ловить, использовать, закреплять…» [8, с. 16]. С начала XX века, кроме горнорабочих, ядром формировавшегося рабочего класса в Казахстане стали и железнодорожники. Оба эти отряда составляли больше половины всех пролетариев края. Если горняки являлись старейшим отрядом формировавшегося тогда рабочего класса Казахстана, то железнодорожники были его самым молодым отрядом. В своем большинстве он сосредотачивался в городах и рабочих поселках, расположенных вдоль рельсовых путей. Железнодорожные мастерские на станциях Уральск, Петропавловск, Актюбинск, Перовск и др. представляли собой предприятия с относительно компактными производственными коллективами по 100 – 150 и более человек. Большинство занятых в них рабочих давно уже потеряло связь с деревней. Однако были и такие группы железнодорожников (главным образом, службы пути), которые после переезда в Казахстан обзаводились здесь своими собственными хозяйствами. Правда, эти хозяйства были карликовыми, но они все же порождали мелкособственнические интересы. Но не эти группы определяли социальный и политический облик железнодорожного пролетариата. По характеру своей производственной деятельности железнодорожники края были тесно связаны с рабочими других дорог страны, в первую очередь с коллективами таких крупных узловых станций, как Омск, Ташкент, Оренбург, Самара, Саратов, расположенные поблизости от Казахстана. Это способствовало росту пролетарской солидарности среди железнодорожников, давало им возможность быстро узнавать о революционных событиях в стране и распространять вести об этих событиях среди местного трудового населения. Таким образом, железнодорожники играли исключительно важную роль в укреплении и развитии связи рабочего движения в крае с общероссийским рабочим движением. Они занимали ведущее место среди рабочих и служащих пристанционных городов Казахстана. Своим национальным составом железнодорожники отличались от горняков. Если среди последних преобладали казахи, то железнодорожный пролетариат в своей основной массе состоял из русских и украинских рабочих (90 процентов). Казахов на транспорте насчитывалось очень мало и то на черной низкооплачиваемой работе. В мастерских и депо, где требовался более квалифицированный труд, они почти не работали. Большинство русских железнодорожных рабочих появилось в крае накануне и в период первой русской революции. Естественно, потребовалось определенное время, прежде чем они укрепились в новой среде, ознакомились с условиями жизни на этой колониальной окраине. Тем не менее, железнодорожники Казахстана в революционных боях, развернувшихся в 1905 – 1907 годах, играли роль ударной пролетарской силы. Процесс формирования пролетариата в Казахстане служит еще одним подтверждением того, что среди русского рабочего класса никогда не было сколько-нибудь заметной прослойки, заинтересованной в колониальной эксплуатации. В отличие от буржуазии передовых стран Запада, которая вовлекла часть квалифицированных рабочих в дележ колониальных сверхприбылей, русская буржуазия не имела в своем распоряжении такого пути создания привилегированного слоя рабочего класса. Не благоприятствовали росту рабочей аристократии и социально-политические условия жизни страны, чреватые острыми классовыми противоречиями. В России, где назревала глубокая народная революция, пролетариат был совершенно бесправен, он, как и все трудящиеся, не пользовался даже элементарными буржуазно-демократическими свободами. Таким было положение вещей не только в стране в целом, но и в ее восточных национальных районах. Исключением не являлся и Казахстан, хотя колониальная БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 318 эксплуатация здесь свирепствовала с особой силой. Но все это не отрицает того факта, что средняя заработная плата русского рабочего была выше, как отмечается рядом исследователей, средней заработной платы казахского рабочего [7, с. 36]. Но из этого отнюдь не вытекает вывод о существовании прослойки рабочей аристократии среди русской части пролетариата Казахстана, о привилегированном положении русских рабочих. Принципиально практическое значение имеет вопрос о происхождении этой разницы в зарплате, об источниках, которые ее питали. Русский пролетарий получал больше, чем казахский, не потому, что он русский, не потому, что на его долю перепадала какая-то часть колониальной сверхприбыли, а потому, что эксплуатация его труда являлась эксплуатацией квалифицированного рабочего труда. Низкий же уровень зарплаты казахского рабочего, чернорабочий характер его труда – это результат двойной эксплуатации не только как наемного рабочего, но и как колониального раба. Не мнимые привилегии, не «длиннейший» в мире колониалистский рубль влекли в Казахстан русского рабочего. Что это на самом деле так, свидетельствует тот факт, что заработок квалифицированного рабочего в Казахстане не превышал, а порой был даже ниже, чем заработок русского рабочего той же квалификации в центральных промышленных районах страны. А ведь условия жизни в дооктябрьском Казахстане были куда тяжелее, чем в России. Проследим это на примере железнодорожников, которые из всех отрядов рабочего класса Казахстана являлись отрядом наиболее многочисленным и самым насыщенным русскими квалифицированными рабочими кадрами. Прежде всего коснемся положения железнодорожника в центральных районах страны. У него фактически был ненормированный рабочий день, получал он мизерную заработную плату. Рабочие-железнодорожники не пользовались медицинской помощью, их труд, продолжавшийся ежедневно не менее 12 часов, а во время дежурств - целые сутки, никак не охранялся. Штрафы достигали неимоверных размеров – иногда половины заработной платы. Уже одно это делало жизнь тружеников транспорта буквально невыносимой. Теперь попытаемся выяснить, существовала ли разница в положении между железнодорожником Казахстана и железнодорожником Центральной России. 23 февраля 1905 года состоялось заседание управления Оренбургско- Ташкентской железной дороги. В это время большая часть магистрали вступила в эксплуатацию. Администрация была озабочена больше всего комплектованием новой линии квалифицированными рабочими кадрами. Между тем армия железнодорожников в стране все активнее включалось в революционную борьбу. Уже в первые дни революции рабочие депо и мастерских Рязано-Уральской железной дороги в Саратове после упорного стачечного боя добились под руководством большевиков установления 9-часового рабочего дня, отмены сверхурочных работ, увеличения ставок чернорабочим и т.д. Весть об этом пролетарском выступлении подняла боевой дух железнодорожников Казахстана. В феврале 1905 года бастовали рабочие железнодорожных мастерских на станциях Перовск, Туркестан, Челкар. Управление Оренбурского-Ташкентской железной дороги решила предупредить ход событий и поставить вопрос «сверху» о создании комиссий по разработке мер для улучшения быта рабочих, нечто вроде «комиссии Шидловского» в местном масштабе. Не трудно догадаться, что это был только ловкий маневр, рассчитанный на то, чтобы путем обмана, лживых обещаний привлечь рабочих на новую железную дорогу. Зарплата рабочих, занятых на магистарлях, пересекавших Казахстан (Оренбургско-Ташкентская), была во всяком случае не выше, чем на железных дорогах центра страны. При этом необходимо учесть и такой момент, если на рельсовой сети Европейской России приходилось по 13,1 человек на версту пути, то на дорогах Азиатской России, на версту рельсовой сети – 9,9 человек. Следовательно, и уровень эксплуатации на железных дорогах восточных окраин был выше, чем в метрополии. Не БҚМУ Хабаршы №4-2016ж. 319 меняет положения и вырванное забастовочной борьбой некоторое повышение зарплаты железнодорожников в 1906 году по сравнению с 1905 годом. В отличие от рабочих верхушка служащих, занятых в управленческом аппарате, пользовалась в Казахстане, Средней Азии еще большими привилегиями, чем в России. Так, среднее жалование одного постоянного служащего по центральному управлению в восточных районах страны было почти на 40 процентов выше, чем в центральной части России. Надо иметь в виду, что эти данные – средние, они скрывали тот факт, что в управленческом аппарате железных дорог были не только высокооплачиваемые, но и низкооплачиваемые служащие. Не лучше себя чувствовали низкооплачиваемые железнодорожные служащие на других станциях в Казахстане. Существовавшую разницу в зарплате между русскими и казахскими рабочими буржуазное националисты использовали для провоцирования межнациональных трений. Однако совместная борьба русских и казахских трудящихся под руководством большевиков подрывало влияние буржуазных националистов и обезвреживала их измышления [1, с. 28]. Царизм, захватывавший по своему произволу в казахской степи земли с летовками, зимовками, кочевыми путями, водными источниками, являлся в то же время прямо и непосредственно хозяином железных дорог на территории Казахстана. Поэтому революционная борьба, которую ввели местные железнодорожники против царизма, становилась более близкой и понятной для аульной бедноты. Не обмануло казахское население и дикое байское название поезда – «шайтан арба». Дружба между шаруа и пролетариатом, не взирая ни на какие козни, стало пускать свои корни в жизнь трудящихся Казахстана. С другой стороны, специфика труда железнодорожников помогала им повседневно убеждаться в том, как колонизаторы безудержно грабят аулы, разоряют хозяйство шаруа, присваивают плоды его труда. В 1897 году через одну только станцию Петропавловск было перегружено более четверти миллиона пудов мяса, более 70 тысяч пудов шерсти и много всякой другой животноводческой продукции. То же самое происходило и на других станциях. Эти уроки, преподанные самой жизнью, не могли не способствовать железнодорожникам глубже осознавать ленинскую программу по национальному вопросу, цели и задачи национально-освободительного движения угнетенных народов, историческую миссию рабочего класса – утверждать свою гегемонию в этом движении. Весь процесс формирования местных пролетарских кадров развертывался в трудных и сложных условиях. Здесь действовали все формы гнета, какие только знала царская Россия. Поэтому рабочий класс Казахстана и спустя полвека после начала своего возникновения был еще далек от завершения своего формирования. Только с победой Великого Октября в условиях пролетарской диктатуры, на путях осуществления ленинской национальной политики он стал действительно развиваться и по-настоящему набирать силы для своего роста. жүктеу/скачать 18,3 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|