МЕМЛЕКЕТТІ БАСҚАРУ ҮШІН КАДРЛАРДЫ ДАЯРЛАУ МЕН ІРІКТЕУ

70

ШЕТЕЛДІК ТӘЖІРИБЕ

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

FOREIGN EXPERIENCE

 

 

 

 

 

 

Телешун С. А., 

доктор политических наук, профессор,

 

заслуженный деятель науки и техники Украины, 

заведующий кафедрой политической аналитики и 

прогнозирования Национальной академии 

государственного управления 

при Президенте Украины

 

 

 

Рейтерович И. В., 

кандидат политических наук, доцент, 

доцент кафедры политической аналитики и 

прогнозирования Национальной академии 

государственного управления 

при Президенте Украины

РОЛЬ ТРАНЗИТИВНЫХ ОБЩЕСТВ В ФОРМИРОВАНИИ 

ГЛОБАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ: ОПЫТ ПОСТСОВЕТСКИХ СТРАН

Аннотация

В  статье  рассмотрены  особенности  формирования  глобальной  элиты  как  своеобразного 

центра разработки и принятия стратегических решений, касающихся развития всей мировой 

цивилизации, определены характерные черты глобальной элиты, а также проанализирована роль 

транзитивных обществ в формировании глобальной элиты на опыте постсоветских стран.

Ключевые  слова:  глобализация,  элита,  глобальная  элита,  транзитивное  общество, 

транзитивное государство, политика, трансформация, модернизация.

Аңдатпа

Мақалада  бүкіл  әлемдік  өркениеттің  дамуына  қатысты  стратегиялық  шешімдерді  әзірлеу 

мен  қабылдаудың  өзіндік    орталығы  ретінде  ғаламдық  элитаны  қалыптастыру  ерекшеліктері  

қарастырылған,  ғаламдық  элитаға  тән  белгілер  анықталды,  сондай-ақ  посткеңестік  елдердің 

тәжірибесінде ғаламдық элитаны қалыптастырудағы транзиттік қоғамның рөліне талдау жасалған.      

Тірек  сөздер:  ғаламдану,  элита,  ғаламдық  элита,  транзитивтік  қоғам,    транзитивтік 

мемлекет, саясат, жаңғырту. 

Abstract

The article illustrates the features of global elite formation as a unique center of developing and strategic 

decision-making in relation to the world civilization development. The characteristic features of global elite are 

defined. It is analyzed the role of transitive societies in global elite formation on the experience of post-Soviet 

countries.

Key  words:  globalization,  elite,  global  elite,  transitive  society,  transitive  state,  politics,  transformation, 

modernization.

Мир нуждается в изменениях. Мир изменяется. Мир изменился. Это те тезисы, которые 

сегодня являются не просто доминирующими в мировом информационном пространстве, 

но  и  в  полной  мере  отображают  общественные  настроения  и  ожидания  большинства 

людей планеты. Поиск народами, нациями и государствами новых форм сосуществования, 

реализация ими политических, экономических, социальных, гуманитарных проектов приводит 

к острым системным конфликтам и кризисам, которые провоцируют структурные изменения, 

как в отдельных регионах, так и в целом на планете. Кризис старого мирового порядка не 

является  проблемой  развития  цивилизации,  проблемой  является  отсутствие  моделей 

поведения  национальных  государств  в  новых  условиях  не  всегда  стабильной  мировой 

политико-экономической системы и прогнозируемая реакция и действия на мировые вызовы 

ХХІ  века.  В  этих  условиях  социально-экономические  кризисы,  техногенные  катастрофы, 

ÌÅÌËÅÊÅÒÒІÊ

ãîñóäàðñòâåííîå

óïðàâëåíèå è

ãîñóäàðñòâåííàÿ

ñëóæáà

71

Телешун С. А., 

Рейтерович И. В.

Роль транзитивных обществ в формировании 

глобальной элиты: опыт постсоветских стран

кибернетические  войны,  региональные  конфликты,  «социально-сетевые  революции», 

перераспределение  ограниченных  природных  ресурсов  еще  раз  подтвердили  тезис  о 

формировании основ новой политической культуры и новых общественно-информационных 

отношений.  Центральное  место  в  формирующемся  миропорядке,  который,  прежде  всего, 

характеризируется  неразрешенным  конфликтом  между  глобализацией  и  национальной 

самоидентификацией,  должна  занять  новая  глобальная  элита  –  как  своеобразный  центр 

разработки  и  принятия  стратегических  решений,  касающихся  развития  всей  мировой 

цивилизации.  Наиболее  актуальными  проблемами,  которые  требуют  первоочередного 

внимания новой глобальной элиты, являются:

 - разработка  нового  механизма  «воспроизводства»  элит,  расширение  ее  социального 

базиса. Данный механизм должен учитывать, с одной стороны, общемировые, глобальные 

тенденции (в первую очередь связанные с принципами транспарентности и толерантности), 

с  другой  стороны  –  национальные  особенности  государств  (религиозные,  моральные, 

культурные);

 - необходимость модернизации социального лифта, создание фактически новой культуры 

социальных  отношений.  Наиболее  актуальной  проблемой  в  данном  контексте  является 

необходимость разработки демографической концепции или программы «двух полюсов» – 

интеграции молодежи в социально-экономическую и политическую систему с параллельным 

сохранением позиций людей пенсионного возраста, формирование оптимального баланса, 

позволяющего  минимизировать  социальную  нереализованность,  порождающую  в  свою 

очередь агрессию, депрессии и т.п.; 

 - разработка  и  внедрение  новой  системы  государственного  (публичного)  управления, 

что,  в  свою  очередь,  предусматривает  адекватный  нынешним  реалиям  план  социально-

экономических и политических реформ. 

При  этом  необходимо  учитывать,  что  сегодня  традиционное  понятие  элиты  как 

привилегированной  группы  общества,  наделенной  особыми  психологическими, 

социальными и политическими качествами – уже давно в прошлом. Тезис о том, что «нация 

не  может  существовать  исключительно  из  «народа»,  ибо  ей  настоятельно  требуется  из-

бранное меньшинство» [3, с. 360] в значительной мере потерял как свою актуальность, так 

и привлекательность.

В частности, раньше особую роль при формировании элиты играли такие факторы, как 

происхождение,  «особое»  образование,  влияющее  на  формирование  соответствующих 

компетенций,  стиль  жизни,  политические  и  экономические  ресурсы.  Сейчас  же,  в  силу 

как объективных, так и субъективных тенденций (глобализация, которая сделала высшее 

образование более доступным, формирование глобальной молодежной субкультуры, общей 

для разных социальных слоев населения, демократический транзит в постсоциалистических 

странах, в результате которого часть новой элиты «сделала себя сама») на первый план 

повсеместно  выходит  контроль  ресурсов.  При  этом  речь  идет  не  только  о  политическом 

или  экономическом  ресурсе  (в  их  классическом  понимании),  но  и  об  информационном, 

человеческом,  временном  ресурсе.  Последние  рассматриваются  через  призму  новой 

методологии,  которая  учитывает  глобальные  тенденции  развития  мультимедийного 

общества. Именно данный контроль выступает главным условием принадлежности к элите, 

частично нивелируя изначальный смысл, заложенный в данное понятие.  

Соответственно,  сегодня  элита  воспринимается  подавляющим  большинством  граждан 

во  многих  странах  (даже  тех,  которые  могут  рассматриваться  в  качестве  эталона 

«элитостроительства»)  либо  как  «необходимое»  /«меньшее»/  зло  –  на  региональном, 

национальном, глобальном уровне, либо как объект, не вызывающий повышенного интереса. 

Правда, показательно, что в последнем случае это не касается ситуаций, связанных с личной 

жизнью политиков или крупных бизнесменов, их участия в светских мероприятиях. Во многом 

сложившаяся  ситуация  обусловлена  тем,  что  в  странах  с  сильными  демократическими 

традициями  граждане  сами  в  состоянии  предложить  векторы  решения  возникающих 

проблем,  разработать  механизмы  решения  и  внедрить  их  в  практическую  плоскость, 

воспользовавшись институтами и инструментами, которые предоставляет им гражданское 

общество.  Показательно,  что  политические  элиты  США  и  Европейского  Союза  сегодня  – 

это  «лидеры»  в  классическом  политологическом  понимании  этого  слова,  как  правило, 

исключительно в политической и военной сфере, в меньшей мере – сфере экономической. 

В  инновационном  социальном  управлении  они,  не  смотря  на  сохраняющийся  достаточно 

72

высокий  уровень  социальных  стандартов  –  аутсайдеры,  поскольку  научная  и  творческая 

интеллигенция,  институты  гражданского  общество  –  намного  более  действенные, 

мобильные  и  реальные  провайдеры  в  разработке  и  внедрении  программ  модернизации 

социально-гуманитарного блока. В свою очередь в государствах переходного типа всегда 

существует запрос на новую политическую элиту, которая, по мнению граждан, должна быть 

более  радикальной,  быстрее  реагировать  на  новые  вызовы,  прежде  всего  –  социально-

экономического  характера.  Отметим,  что  результаты  последних  парламентских  выборов 

в Украине в значительной мере подтверждают данный тезис, поскольку многие граждане 

голосовали именно за радикализм, который предлагает простые ответы на сложные вопросы. 

Вместе  с  тем,  повышение  уровня  коммуникаций  в  ходе  глобализации  на  всех  уровнях 

способствует  формированию  новой  глобальной  элиты  на  основе  сплочения  различных 

национальных и даже региональных политических, экономических и административных элит. 

Основой для данного сплочения выступает, во-первых, общность образа жизни, во-вторых, 

общность интересов (как политико-экономических, так и личностных – например, желание 

сохранить  status  quo,  сформировать  некую  преемственность  в  будущем,  расширить  свое 

влияние и т.п.). Кроме того, следует учитывать, что «запрос» в обществе на элиту остается, 

поскольку  в  западных  странах  наблюдается  некоторое  раздражение  по  отношению  к  так 

называемым  «интеллектуальным  кругам»,  которые  оказались  неспособными  адекватно 

ответить  на  новые  вызовы  и  угрозы.  Соответственно,  кризис  либерализма  способствует 

реанимации  консервативных  и  радикальных  традиций,  наиболее  ярким  выразителем 

которых и является элита.     

По  мнению  классика  не  только  американской,  но  и  мировой  политической  науки 

З.  Бжезинского,  своеобразная  глобальная  элита  с  глобалистскими  взглядами  и 

транснациональной  лояльностью  на  сегодняшний  день  уже  сформирована.  Эта  новая 

глобальная элита не просто свободно говорит по-английски (как правило, в его американском 

варианте),  но  и  использует  его  для  продвижения  своих  идей,  характеризируется  высокой 

мобильностью,  космополитическим  образом  жизни  и  преданностью  своему  месту  работы 

(как  правило,  это  какая-то  транснациональная  компания  либо  финансовая  корпорация). 

Эта элита способствует появлению глобальной общности, интересы которой заключаются 

в стабильности, процветании и, возможно, в конце концов – демократии. При этом новая 

реальность  характеризируется  укреплением  личных  связей  иностранных  политических 

деятелей и топовых бизнесменов с США. В значительной мере это связано с тем, что многие 

из них учились в американских университетах. Более того, обучение в ведущем американском 

университете  в  последнее  время  стало  фактически  необходимым  для  представителей 

элиты  даже  в  таких  странах,  как  Франция,  для  которых  свойственны  интеллектуальные 

традиции и сильное чувство национального достоинства. Распространение этой практики на 

Российскую Федерацию и Китай, по мнению З. Бжезинского – лишь дело времени [1, с. 122], 

в то время как новые страны ЕС уже давно в русле данной тенденции, особенно в контексте 

разнообразных программ по обмену опытом и т.п. В целом концентрация новой элиты на 

США является неявным признанием того, что даже глобальная общность требует наличия 

центра идей и интересов, фокусной точки кристаллизации определенных форм консенсуса. 

Соглашаясь  во  многом  с  З.  Бжезинским  касательно  формирования  глобальной  элиты, 

все же отметим, что финансово-экономический кризис, а также ожидания его второй волны, 

актуализировал пять показательных тенденций, которые несколько ускользнули от внимания 

американского политолога и государственного деятеля (если данное «ускользание» именно 

случайное, а не сознательное, связанное с идеологически-политическими мотивами). 

Во-первых, понимание глобальной элиты, предложенное З. Бжезинским, базируется на 

теории и практике ХХ века (вместе с тем, показательно, что альтернативной концепции с 

достаточным уровнем аргументации пока что предложено не было, хотя данному вопросу 

уделяли внимание и другие исследователи, в частности, Ф. Фукуяма, Д. Фридман). В целом, 

данное понимание четко ложится в идеологическую парадигму, одним из авторов которой и 

выступал З. Бжезинский. Однако то, что было действенно и «модно» во времена «холодной 

войны»,  не  обязательно  сработает  в  новых  социально-экономических  и  политических 

реалиях.  Фактически  речь  идет  о  модифицированной  советской  модели  формирования 

псевдоглобальной (интернациональной) элиты, которая должна была ориентироваться на 

СССР. Характерные черты данной модели – прежде всего, обучение в советских институтах 

и университетах иностранных студентов, которые в будущем должны были занять высокие 

ШЕТЕЛДІК ТӘЖІРИБЕ

ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

FOREIGN EXPERIENCE

ÌÅÌËÅÊÅÒÒІÊ

ãîñóäàðñòâåííîå

óïðàâëåíèå è

ãîñóäàðñòâåííàÿ

ñëóæáà

73

посты у себя на родине в системе государственного управления, армии и т.д. Вместе с тем, 

данная модель в США уже сейчас дает некоторые сбои, в частности в контексте лояльности 

новой элиты (показательно, что многие лидеры террористов учились в  США, что не мешало 

им в будущем позиционировать эту страну как «империю зла и порока»).

Кроме  того,  тот  факт,  что  у  концепции  З.  Бжезинского  масса  сторонников  (в  США  в 

первую  очередь  среди  членов  Республиканской  партии  и  «экспансионистского»  крыла 

Демократической  партии,  в  мире  –  среди  значительной  части  национальных  элит 

транзитивных государств) cвидетельствует об общем кризисе элиты, которая не способна 

выработать новые механизмы влияния и взаимоотношения с обществом.  

Во-вторых, не следует забывать про усиливающийся так называемый «разлом по хребту», 

который характеризируется усиливающимися разногласиями между США и ЕС по многим 

глобальным  вопросам  социально-экономического  и  политического  развития.  Причем  в 

значительной мере данные расхождения имеют в своей основе различия между элитными 

группами стран и их видения будущего мирового порядка. Некоторые «старые» члены ЕС – в 

частности, Германия и Франция, все более явно демонстрируют недовольство агрессивной 

внешней  политикой  США,  которые  стараются  навязать  свои  ценности,  в  том  числе  и 

Европейскому Союзу (например, путем влияния на страны Центрально-Восточной Европы). 

В свою очередь, некоторые «молодые» члены ЕС под влиянием финансово-экономического 

кризиса и той роли, которую сыграли в нем США, частично разочаровались в американской 

экономической и социальной модели, на которую ранее ориентировались. 

Фактически, единственной страной в Европе, которая в полной мере разделяет политику 

США, остается Великобритания (что не удивительно, учитывая традиции взаимоотношений 

двух  стран  после  Второй  мировой  войны,  а  также  тот  факт,  что  Великобритания,  по 

словам Нобелевского лауреата Д. Стиглица, фактически имитирует американскую модель 

социального  неравенства  –  30  лет  назад  там  был  средний  уровень  неравенства  среди 

промышленно развитых стран, сегодня она занимает второе место после США).    

В-третьих,  следует  отметить  усиление  второго  центра  возможного  формирования 

глобальной  элиты,  а  именно  Китая.  Однако  пока  что  это  вопрос  больше  теоретический, 

чем  практический,  поскольку  Китай  не  в  состоянии  сегодня  предложить  понятную  и 

привлекательную  программу  социально-экономических,  политических  и  гуманитарно-

идеологических изменений, которая бы позволила элитам других стран переориентировать 

свой вектор интеграции и выбрать в качестве своего ядра Пекин. Более того, миф о «китайском 

пути» требует существенной доработки, поскольку его основу – китайский национализм – 

невозможно интегрировать в политико-экономическую и культурно-гуманитарную практику 

других стран.

В данном контексте США обладают апробированным набором штампов, стереотипов и 

реальных механизмов, которые понятны и привлекательны как на Западе, так и на Востоке. 

Однако при этом этот набор уже сейчас является устаревшим, что и продемонстрировал 

финансово-экономический  кризис.  Поэтому  интрига  формирования  глобальной  элиты 

заключается  не  только  в  центре  принятия  решений  будущего  «объединения»,  но  и  в 

принципах, на которых оно будет создаваться и в дальнейшем функционировать. 

Также следует отметить, что на роль альтернативных центров формирования глобальной 

элиты в отдаленном будущем могут претендовать Российская Федерация, Япония, Польша, 

Казахстан,  а  также  Турция.  Вместе  с  тем,  указанные  страны  изначально  ограничены 

именно  в  возможности  глобального  влияния.  Это  связано  с  различными  причинами. 

Например, Япония в значительной мере исповедует комбинированную модель социально-

экономического  и  политического  развития,  в  основе  которой  находятся  конфуцианские 

принципы и западный корпоративизм. Однако в результате такого симбиоза она не стала 

привлекательной ни для Востока, ни для Запада, поскольку роль национальных традиций, 

характерных исключительно для японцев, в данной модели осталась очень существенной. В 

свою очередь Российская Федерация, ориентируясь в своем развитии в значительной мере 

на православную модель, вынуждена параллельно учитывать усиливающийся исламский 

фактор.  В  результате  ее  цивилизационная  парадигма  может  быть  привлекательной  в 

основном для тех стран, которые в своем развитии также сталкиваются с похожими рисками 

и вызовами. Что касается Польши, Турции и Казахстана, то на данный момент речь скорее 

может  идти  не  столько  о  глобальном,  сколько  о  региональном  либо  межрегиональном 

лидерстве, формирования своеобразных «зон влияния». 

жүктеу/скачать 4,71 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: