Программа «Культурное наследие»

 181
согласны, однако если мы сравним «Хай цзин» и «Нэй цзин», то уви-
дим два различных объяснения столь значительных расхождений в 
тексте. Би Юань по поводу этих различий постоянно замечает: «Это, 
по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела «Вайхай», «Это, 
по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела «Нэйхай».
С нашей точки зрения, дело отнюдь не в пояснениях, а в том, что 
рисунки, раецространявшиеся в начале династии Хань, сильно отли-
чались от тех, которые были раньше. А поскольку текст создавался в 
соответствии с рисунком, то естественно, что эти две книги приобре-
ли различный вид. Однако так как в «Книге гор» тексты больше чем 
в остальных частях соответствуют изображениям, мы можем предпо-
ложить, что сначала появился текст, а только затем рисунки к нему.
«Книга морей», сохранившаяся до наших дней, дает очень много 
материалов по древнекитайской мифологии и является настоящей 
сокровищницей для исследователей мифов Древнего Китая. Так как 
в ней за основу были взяты рисунки, а текст – лишь пояснение к 
ним, то неизбежно встречаются расплывчатость и недосказанность. 
Например, в разделах «Хайнэй» и «Хуан цзин» «Книги морей» мы 
читаем:
«На горе Змеиной шаманки – Шэу есть человек, держащий в руке 
бокал (?). Он стоит лицом к востоку. Эта гора еще зовется Черепа-
шьей – Гуйшань. Си-ван-му сидит на возвышении, в волосах у нее 
украшение шэн. К югу от нее три синие птицы, что приносят ей 
пищу. Они живут к северу от Куньлуньсюй. Есть человек по имени 
Тайхан-бо, он держит в руках копье... („Хайнэй бэй цзин”).
За Восточным морем большая пустыня. Это страна Шао-хао. От 
Шао-хао родился Чжунь-сюй. Он выбросил его цитру и гусли. Есть 
гора Сладкая – Ганьшань. Из нее течет Сладкая река – Ганьшуй и 
берет начало Сладкий источник – Ганьюань. К юго-востоку от боль-
шой пустоши есть гора Пимудицю. За Восточным морем посреди 
большой пустыни стоит гора Даянь, откуда выходит солнце и луна...» 
(«Дахуан дун цзин»).
Действительно, этот текст соответствует рисункам, каждый из аб-
зацев самостоятелен, и они совершенно не связаны между собой. В 
самом последнем разделе, «Хайнэй цзине», мы обнаруживаем, что 
области, рассматриваемые в ней, обозначены произвольно, без 
какой-либо последовательности: с востока на запад, с запада на юго-
запад, на юг, на север. В тексте много непонятного, недосказанного, 
например в «Хайвай нань цзин» говорится: «Государство трех племен 
мяо находилось на восток от реки Чишуй, Красная вода, население 
его походило на людей». По этому описанию трудно представить, 
каким был в действительности их облик. А в «Хайвай дун цзин» го-
ворится: «Туньтунь находились на север от них, каждый из них имел 
две головы». Облик этих странных существ мы тоже не можем пред-
ставить себе.
В «Дахуан дун цзине» сказано: «Была разноцветная птица, напо-

 182
минающая деревню (?) и бросающая песок. Только с Ди-цзюнем 
она вела дружбу». Это выражение также трудно объяснить. В «Дахуан 
нань цзине» сказано: «Был дух, который назывался Иньиньху... Жил 
на далеком юге, выпускал и загонял обратно ветер»; или еше: «Был 
человек по имени Ши И... жил на северо-западе, наблюдал за вели-
чиной солнца и луны».
Аналогичных примеров можно привести немало. Когда был текст, 
пояснявший рисунки, такие неясности не имели значения, достаточ-
но было лишь взглянуть на изображения, и все становилось ясным, 
поэтому нет ничего странного в том, что Тао Юань-мин с удоволь-
ствием и интересом рассматривал «Изображения гор и морей». Од-
нако, после того как древние изображения были утрачены и до нас 
дошел лишь пояснительный текст, неизбежно приходится бродить 
в потемках.
Несмотря на все сказанное выше, «Книга гор и морей» представ-
ляет собой произведение, сохранившее для исследователей больше 
всего мифологического материала. Многие специально занимались 
изучением памятника, однако все их исследования были бессистем-
ными, да и сам текст «Книги гор и морей» очень отрывочен. Никто 
не рассматривал его под углом изучения мифов, а такое исследова-
ние было бы весьма важно, оно бы очень помогло в систематизации 
древнекитайских мифов.
Следует еще отметить, что «Книга гор и морей» среди прочих 
древних книг является весьма трудной, в ней временами нелегко объ-
яснить текст, а провести глубокое исследование, естественно, еще 
труднее. Поэтому работа по исследованию древнего текста и ком-
ментированию (особенно это касается части «Книги морей») весьма 
полезна. В настоящее время существуют два комментария к «Книге 
гор и морей»: «Комментированный текст к „Книге гор и морей”» Би 
Юаня и «Комментарии и толкования к „Книге гор и морей”» Хао 
И-сина. Обе эти книги, сохранившие древние комментарии Го Пу, 
очень неплохи, причем в последней из них встречаются весьма глу-
бокие толкования. До появления двух этих работ уже имелась работа 
У Жэнь-чэня «Обширные комментарии к „Книге гор и морей”», в 
которой приводится исключительно богатый материал. К сожале-
нию, она превратилась в библиографическую редкость.
Так как у комментаторов при изучении мифов не было своей 
определенной точки зрения (в те времена, разумеется, еще не зна-
ли самого термина «миф»), поэтому всем им присущ один общий 
недостаток: они не избежали стремления все необычное, сказочное 
сделать возможным и реальным. Например, в «Хайвай бэй цзине» 
сказано: «Приближенный Гун-гуна сказал, что Сяв Лю [имел] девять 
голов» Совершенно ясно, что речь идет о девятиглавом чудовище. 
Би Юань же стремится истолковать это следующим образом: «По-
видимому, выражение „девять голов” означает девять человек», т. е. 
создает исторически правдоподобное явление.

 183
Или еще в «Хайнэй цзине» сказано: «Имелось дерево с синими 
листьями, с коричневым стволом. Оно цвело черными цветами, 
приносило желтые плоды и называлось цзяньму. Тай хао юань го, то, 
что сделал Хуан-ди». К словам «Тай хао юань го» есть комментарий 
Го Пу: «Имеет смысл: „Фу Си проходил под ним”». Хао И-син дает 
следующее толкование: «Сказано: „Фу-си родился в Чэнцзи, отойдя 
недалеко, он без труда прошел мимо него”». Оба эти толкования 
не разъясняют смысла выражения «юань го» Основываясь на нашем 
исследовании, мы считаем, что «го» имеет более широкий смысл, а 
все выражение означает: «По цзяньму поднимались на небо и спуска-
лись на землю» (гл. II, разд. 4, где говорится о небесных лестницах). 
Подобное объяснение правильнее двух упомянутых выше. Мною 
приведены эти два примера лишь для того, чтобы объяснить сле-
дующее: глубокое и детальное изучение этой книги, проведенное на 
базе научного исследования, представляется необходимым.
4
Многочисленные народности, населявшие территорию Древнего 
Китая, находились в тесном соприкосновении друг с другом, мифы 
этих народностей постоянно контаминировали друг с другом, из-
менялись и подверглись значительному смешению. Древние мифы 
записывались уже в течение весьма продолжительного времени – 
начиная с эпохи Восточного Чжоу до периодов Вэй, Цзинь и Ше-
сти династий, что составляет более тысячи лет. Нечего и говорить, 
что время, равно как и те, кто записывал мифы, накладывали на них 
свою печать. Поэтому исследовать и реконструировать по отдель-
ным осколкам древние китайские мифы и воссоздать их прежний 
облик действительно весьма трудно. Кроме того, сами мифы все вре-
мя изменялись и развивались. Это хорошо видно на примере эво-
люции мифа о Си-ван-му. Си-ван-му, судя по описаниям в «Книге 
гор и морей», первоначально была жестоким духом «с хвостом барса, 
зубами тигра; и всклокоченными волосами», насылавшим болезни 
и ведавшим наказаниями. Три синие птицы приносили ей пищу. В 
«Жизнеописании государя Му» рассказывается о том, как чжоуский 
Му-ван, восседая на колеснице, запряженной восемью прекрасней-
шими скакунами, отправился в горы Янь-шань повидать Си-ван-му, 
с которой он там сочинял стихи и пел песни. По-видимому, Си-ван-
му в то время была царицей в человеческом облике. В более поздней 
работе Хуайнань-цзы говорится: «Стрелок И попросил у Си-ван-му ле-
карство бессмертия», и Си-ван-му вдруг превратилась из злого духа в 
доброго. В «Военных историях ханьского времени», приписываемых 
Бань Гу, Си-ван-му приобретает иное значение – она превращается 
в «ван-му» (царицу-мать) Запада. Здесь мы имеем лишь некоторое 
упрощение имени, что же касается трех птиц, то их описание не под-
верглось каким-либо изменениям. В несколько более позднем сочи-

 184
нении Ханьунэй чжуань, которое также приписывается Бань Гу, образ 
Си-ван-му еще более приукрашен – она изображается в виде пре-
красной женщины «тридцати с лишним лет», «красотой, покоряв-
шей мир», а три синие птицы, которые раньше приносили ей пищу, 
превратились в веселых и красивых служанок. Разница между об-
разами Си-ван-му «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными 
волосами», жившей в горной пещере, и ван-му – царицей – такая же, 
как между небом и землей!
Подобные изменения являлись следствием намеренного исправ-
ления и приукрашивания со стороны литераторов и не могут рассма-
триваться как результат естественного развития и эволюции мифов.
Однако не следует пренебрегать тем влиянием, которое оказыва-
ли эти исправления и приукрашивания на мифы. Каждый из мифов, 
претерпевший подобные исправления, в свою очередь превращался 
в источник новых народных мифов. Например, Си-ван-му в народ-
ном предании – это не злой дух с «хвостом барса и зубами тигра», а 
прекрасная хозяйка Запада. В «Книге гор и морей» говорится только 
о Си-ван-му, а в «Книге о чудесном и необычайном» появляется Дун-
ван-гун, не кто иной, как супруг одинокой Си-ван-му. Первоначаль-
но я считал, что это всего-навсего лишь выдумка литераторов, и не 
придавал этому какого-либо значения. Однако недавно я прочитал 
о Пике духа женщины из народных преданий местности Сянься
*
, со-
бранных Тянь Хай-янем, где Дун-ван-гун, вопреки моим представле-
ниям, выступает в роли духа супруга Си-ван-му. Это, невольно уди-
вив, заставило меня задуматься: был ли Дун-ван-гун первоначально 
создан литераторами, а затем уже проник в фольклор или его образ 
возник на основе уже бытовавших в народе устных преданий? Во-
прос заслуживает изучения. Исследовательская работа по мифоло-
гии не может быть успешной без детального и тщательного изуче-
ния эволюции мифов.
При работе над мифами следует еще обратить большое внимание 
на то, как из мифов выделить суеверия.
Чжоу Ян говорит: «Безусловно, мифы и суеверия первоначаль-
но отражали определенные примитивные представления древних 
людей о мире, отражали их верования в сверхъестественные силы. 
Однако значение мифов и суеверий различно. Суеверия, которые 
не имеют отношения к сверхъестественным силам, следует просто 
отбросить; многие же мифы часто носили активный характер по 
отношению к окружающему миру и нередко были подлинно на-
родны, а суеверия, пассивные по своей природе, нередко отражали 
интересы господствующих классов. Это различие между мифами и 
суевериями можно очень рельефно проследить по их отношению 
к судьбе.
Мифы часто выражали нежелание человека покориться судьбе, а 
*
Журн «Хун янь». 1956. № 10.

 185
суеверия, напротив, проповедовали фатализм, возмездие, заставляя 
людей верить в то, что все заранее предопределено и самое лучшее – 
склонить голову перед судьбой.
Поэтому и сами духи, управляющие судьбой, были различны. 
Персонажи мифов часто смело выступали против могущества ду-
хов, например Сунь У-кун против яшмового императора Юйхуана, 
Пастух и Ткачиха против царицы-матери – ван-му. Суеверия же про-
поведовали бессилие человека перед духами в таким образом дела-
ли людей рабами духов, готовыми принести себя в жертву. Мифы 
всегда воодушевляли людей освободиться от рабства и стремиться 
к жизни, достойной человека. Суеверия, воспитывая в людях чув-
ство рабской покорности, приукрашивали оковы рабства. В этом 
заключается причина того, почему мы, выступая против суеверий, 
восхваляем мифы»
15
. Таким образом, мифы – совсем не то, что суе-
верия. Однако в мифах в большей или меньшей степени имеются 
элементы суеверий, которые составляют их органическую часть, и 
их невозможно отделить от мифов. Например, в древних мифах не-
мало удивительных преданий о рождении великих деятелей. Так, в 
«Книге песен» в стихотворении «Темная птица» говорится о том, что 
«небо послало темную птицу спуститься на землю и родить Шана». 
В сунской энциклопедии «Императорское обозрение годов Тай-
пин» – Тайпин юйлань в цз. 78 приведены из «Шихань шэньу» сле-
дующие слова: «Появились огромные следы на берегу Лэй-цзэ, а 
Хуа-сюй наступила на них и [после этого] родила Фу-си». Все эти 
предания содержат много элементов суеверий. Однако Фу-си и Шан 
Ци являлись в глазах древних людей истинными героями, и поэто-
му, несмотря на то что в преданиях, воспевающих героев, содер-
жатся некоторые элементы суеверий, их следует рассматривать как 
мифы. Они отличаются от тех «мифов», которые создавались в по-
следующие времена специально для того, чтобы воспеть чудесное 
происхождение императоров и князей. Эти два типа мифов следу-
ет отличать друг от друга. Кроме того, появление чертей и духов 
нельзя считать только влиянием суеверий. Необходимо обращать 
внимание на то, проповедуется ли с помощью образа того или ино-
го духа покорность судьбе или же, напротив, он выступает против 
этого. Духи, таким образом, часто выражали ненависть древних к 
правителям. Мо-цзы в главе «Мингуйпянь» приводит рассказ о том, 
как Ду Бо превратился в духа отмщения и убил чжоуского Сюань-
вана. Такие персонажи можно рассматривать как мифические. Сле-
дует очень осторожно проводить подобную тонкую работу по раз-
граничению суеверий и мифов.
Мне хочется здесь также сказать несколько слов о различиях между 
мифами и легендами, между мифами и сказаниями о бессмертных.
Что такое миф и что такое легенда? Дать точное определение их 
очень трудно. Обычно мы не можем провести строгого разграниче-
ния между теми и другими, так как сами легенды возникают из ми-

 186
фов. Но в общем можно сказать, что мифы постепенно эволюцио-
нируют, главные персонажи в них очеловечиваются, а поступки их 
записываются в виде человеческих деяний – так создается легенда. 
То, о чем обычно повествует легенда, это или могучие герои древ-
ности, подобные стрелку И, поймавшему дикого кабана и переру-
бившему змею, или небесные влюбленные, подобные Ткачихе и Па-
стуху, которые раз в год встречаются на мосту из сорочьих хвостов, 
или же, наконец, истории о культурных героях, например о Пань-гу, 
о приручении шелкопряда и лошадей.
Легенды, формируясь в процессе развития цивилизации, посте-
пенно отбрасывали все необычайное, присущее мифам, и заимство-
вали то, что более или менее соответствовало реальному в представ-
лении людей. Благодаря этому мы можем видеть, как чаяния народа 
приобретали характер реальности и как совершался переход людей 
от сравнительно низкого уровня культуры к более высокому этапу ее 
развития. Что же касается различия между мифами и сказаниями о 
бессмертных, то этот вопрос мы можем выяснить на примере леген-
ды о Пань-гу. Об этом герое Сюй Чжэн в «Исторических записях о 
трех правителях и пяти императорах» говорит, что Пань-гу родился 
в хаосе, когда небо и земля напоминали куриное яйцо. Вдруг небо 
и земля отделились друг от друга: ян, светлое и чистое, стало небом, 
инь, темное и нечистое, стало землей. После этого небо стало каждый 
день подниматься вверх на один чжан, а земля за день становилась 
толще на один чжан, и сам Пань-гу за день вырастал на чжан. Про-
шло восемнадцать тысяч лет, и небо поднялось высоко-высоко, а зем-
ля стала плотной и толстой. И сам Пань-гу стал высоким-высоким.
В этом рассказе, несмотря на наслоения фантазии, можно раз-
личить облик первобытной легенды, еще не потерявшей характера 
прекрасного мифа. Однако, попав в сочинения даосов, он превра-
тился в подлинную чепуху. Так, например, в «Записках о первых бес-
смертных» имеется запись, смысл которой таков.
Когда земля и небо еще не были разделены, Пань-гу, начавший 
себя первым небесным царем, путешествовал среди того хаоса. По-
том, когда небо и земля отделились, Пань-гу отправился жить во дво-
рец на Гору яшмовой столицы – Юйцзин-шань, питался небесной 
росой и пил воду из земных ключей. Через несколько лет в горном 
ущелье из собравшейся там росы родилась девушка невиданной кра-
соты, имя которой было Гайюань-юйнюй, что значит «Первая яш-
мовая дева». Спустившись с горы погулять, Пань-гу увидел ее, и они 
поженились, и привел ее во дворец, где они и стали жить. У них 
родился сын, которого они назвали Тяньхуан – Небесный импера-
тор, дочь Цзюгуансюаньнюй – Чистая дева девяти лучей и т. д., т. 
п. Разве все это не измышления даосов? Такого рода сочинения мы 
обычно называем «сяньхуа» – сказания о бессмертных. В сяньхуа, как 
в даосском учении, на первый план выдвигается достижение счастья 
для одного человека. Поэтому в аяньхуа не могли появиться такие 

 187
персонажи, как Нюй-ва, Гунь, Юй и подобные им герои мифов, го-
товые пожертвовать собой. По этому признаку мифы легко отличить 
от сяньхуа. Однако сяньхуа, которые входят в состав мифов, трудно 
отделить от последних. Например, надо полагать, что в рассказ из 

жүктеу/скачать 2,31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: