ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ

141 
Отсюда – поклонение предкам, имеющих  большое влияние, как при жизни, так и 
после.  Моральный исток власти характерен для всех традиционных обществ на  той 
стадии развития, когда  социально-политическое расслоение общества не оказывало 
столь сильное влияние на власть. При данной форме традиционной патриархаль-
ной демократии единственным весомым ресурсом власти,  или влияния человека в 
общине,  являлся «голый авторитет», основанный на традиции,  на котором держа-
лась власть  старейшин, родоначальников, глав патриархальных семейств. В даль-
нейшем с усложнением социально-экономических отношений, более ощутимым  
ресурсом власти становились либо насилие, либо  закон, который иногда рассма-
тривается как легализованное принуждение. Тем не менее,  многие исследователи  
поддерживают наличие  института  старейшин у кочевников как явление родовой, 
патриархальной демократии. У казахов, как  поздних наследников всей центрально-
азиатской  кочевнической культуры, патриархальная  демократия  особенно ярко 
была выражена в феномене традиционного суда биев, который подробно был опи-
сан Ш. Ш. Уалихановым. «Глубокие познания в судебных обычаях, соединенные  с 
ораторским искусством давали киргизам (казахам) это почетное звание бия. Реше-
ния биев были непререкаемы» [10].  
Подытоживая анализ этики, существующей в тенгрианстве, можно констати-
ровать, что основными  принципами этики являлись: 1) Принцип почитания стар-
ших – старейшин, предводителей рода, власть которых основывалась на моральном 
источнике власти и патриархальном  укладе –  геронтократии; 2) Почитание духов 
предков, где происходила сакрализация  геронтократии; 3) Свод запретов – табу, 
вышедших из тенгрианства, регламентирующих  этические,  социально- правовые 
отношения в обществе;  4) Пантеистическое рассмотрение  мира как живого. Исхо-
дя из этого, нельзя переделывать природу, искусственно вмешиваться в  ход вещей,  
т.к. происходит осквернение первозданного космоса-порядка. 
Таким образом, можно  с уверенностью утверждать, что тенгрианство, как   
древняя  религия, со своей  онтологией, космологией, этикой и демонологией, тес-
но связана с культом солнца как источником жизни и  света, древним воплощением 
которого  являлись  солярные  культы, отраженные в многочисленных петроглифах 
Евразии. 
1. ʂʲˊ˖ˆː˓ʵʲ ɧ. ɫ., ɯ˕ː˓ˏʲʺʵʲ ɧ. ʈ., ʂʲ˕˪ˮ˦ʺʵ ɧ. ʃ. Наскальные изображения уро-
чища Тамгалы.–Алма-Ата, 1996. 
2. Т˙˕ʺˊ˙ˏ˓ʵ ʊ., ʊ˙˕ʺˊ˙ˏ˓ʵʲ ʃ.  Четвёртое  измерение  Тамгалы  //    [электронный 
ресурс]–Режим доступа: hĴp://www.kumbez.kz/arh/Arh_05.htm
3. ɧˊʲ˘ʲˇ ʈ.  Древние культы и традиционная культура казахского народа.– Алма-
ты, 2001. 
4.  ɫ˙ːˆˏʺʵ ʁ. ʃ. Древние тюрки.–М. 1967.
5. ʘ˘ʺ˕ˑʴʺ˕ʶ ʁ. ʠ. Первобытная религия в свете этнографии.–Л., 1936. 
6. ɧˊʲ˘ʲˇ ʈ. Древние культы и традиционная культура казахского народа.–Алматы, 
2001. 
7. ʇˆʶʵʺʹʲ. ʒ. // Древнеиндийская философия.–М., 1972 .
8. ɧˊʲ˘ʲˇ ʈ. Древние культы и традиционная культура казахского народа.–Алматы, 
2001.
9. ɼʲ˖˘ʲˑ˪ʺ  ɸ. ɧ. Из области киргизских верований.–М., 1912 г
10. ɪʲˏˆˠʲˑ˓ʵ ʕ. ʕ.  Полное собрание  сочинений в 5 томах.–Алма-Ата, 1972.

142
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
ɶɧɼɸʇʅɪɧ  ɸˏ˪˖ʺˮ˕  ɫʲːˆˏ˓ʵˑʲ
ɸˑ˖˘ˆ˘˙˘ ˮ˄˩ˊʲ, ˏˆ˘ʺ˕ʲ˘˙˕˩ ˆ ˆ˖ˊ˙˖˖˘ʵʲ 
ˆː. ɫ.ɸʴ˕ʲʶˆː˓ʵʲ ɧʃ  ʇʺ˖˔˙ʴˏˆˊˆ ʊʲ˘ʲ˕˖˘ʲˑ,
˖˘ʲ˕˦ˆˇ ˑʲ˙ˣˑ˩ˇ ˖˓˘˕˙ʹˑˆˊ ˓˘ʹʺˏʲ ˑʲ˕˓ʹˑ˓ʶ˓ ˘ʵ˓˕ˣʺ˖˘ʵʲ, 
ʹ˓ˊ˘˓˕ ˟ˆˏ˓ˏ˓ʶˆˣʺ˖ˊˆˠ ˑʲ˙ˊ
ʂɸʑʅʁʅɫɯʂɧ ʈʍɮʜɩʛ ɪ ʊʟʇɼʈɼʅʂ ʑʅʁʜɼʁʅʇɯ
Одной из важнейших мифологем в фольклоре является мифологема судьбы, 
которая представляет собой заранее предначертанную небесами или божественны-
ми силами линию жизни, ее форму и длительность. С принятием ислама, наряду 
со словом язмыш (в татарском языке) (судьба) или жазу (в казахском языке) начи-
нает применяться арабское тəкъдир –в казахском языке тағдыр. Появляются такие 
понятия, как “предопределение судьбы” и “книга судьбы”.
В значении Судьба используются также күрəчəк – в казахском языке көрешек 
(то, что предстоит увидеть), язган (то, что написано на роду, предначертанное), Хо-
дай язган (предначертанное Богом). Бытуют такие выражения, как маңгайга язган 
(написанное на лбу). В таком же значении используется слово язу (надпись). Все 
эти слова и выражения восходят к одной основе – язу – писать, которая указывает 
на нормативный характер судьбы. Язмыш – это будущее человека, его жизненный 
путь, определенный еще до его рождения. Предначертанную, написанную богом 
судьбу невозможно изменить или стереть.
Пришедший из персидского языка еще один синоним фəлəк также означает 
судьбу. При этом первоначальное значение слова фəлəк – небосвод, что указывает 
на связь судьбы с небесами.
Мотив судьбы в фольклоре, древней и средневековой литературе обозначен в не-
скольких аспектах: судьба уготована каждому заранее; человек бессилен перед судьбой; 
стремление изменить судьбу, предугадать и предотвратить большие несчастья путем 
гаданий и прочих обрядов и ритуалов, помогающих раскрыть тайны будущего.
В пословицах и поговорках татарского и казахского народов сохранилось мно-
жество поверий, связанных с судьбой, цель которых – донести до человека мысль 
о том, что предначертанное неминуемо, невозможно избежать испытаний судьбы. 
Многие из этих пословиц и поговорок являются общим фольклорным достоянием 
двух родственных народов. Например: Ашыккан җитмəс, боерган җитəр – Жүгірген 
жетпес, бұйырған кетпес (Что не догнать, бегом не догонишь, что судьбой суждено, 
само идет в руки),Күрəчəкне күрми гүргə кереп булмый –Көресіңді көрмей, көрге 
кірмейсің(букв. ‘не повстречавшись с судьбой, в могилу ни ногой’), күрəчəк күзней 
омдыра (букв. ‘судьба застит глаза’).
В этих пословицах и поговорках ясно прослеживается неизбежность судьбы, 
наличие персональной судьбы у каждого человека. Например:бер башка ике язмыш 
юк (букв.‘одной голове двух судеб не бывать’), өле шеңə тигəн көмешең (букв. ‘сере-
бро, выпавшее на твою долю’, т.е. будь доволен тем что выпало на долю), айдалаға 
атқан оқ, ажалдыға тиеді (пуля, пущенная на ветер, в обреченного умереть попадает), 
ажалды қарға бүркітпен ойнар (обреченная на смерть ворона с беркутом играет).
Вера в предначертание находит свое подтверждение и в эпитафических па-
мятниках тюркской рунической письменности, найденных в бассейнах рек Орхо-
на и Енисея. К примеру, надписи на памятнике, установленном Билге-Кагану, гла-
сят, что власть, которой он обладал, и жизнь, прожитая им, были предначертаны 
Тангри:«Täңрijaрлыkaдукынÿчÿн, ÿзiм кутым бар ÿчÿн» [1, с. 28]. В рунических над-
писях судьба обозначена словом ülüg. Подчеркивается, что все в жизни происходит 
согласно божественному определению. Памятник Кули-Чора содержит следующие 

143 
формулировки с понятием судьбы, используемые по наши дни: ülügančaermiš erinč 
(судьба его была такова) [2, с. 62]. Во всех надписях под словом Тангри (Тəңре, Тəңір)
подразумевается божественное начало, предписания которого невозможно изме-
нить, и человеку приходится только лишь смириться со своим уделом. 
В памятниках древних тюрков также упоминается божество дорог – Юл тангри-
си, который является творцом или богом судьбы. К примеру, в «Ыркбитиг» («Книга 
гаданий») он однозначно фигурирует как дарующий счастье. «Alaatiyγjoltänrimän. 
Jarynkičääšűrmän…Qorkma, - timiš, gutbirgäĭmän, - timiš» [3, с. 80] (Я – бог дорог на 
пегом коне….. Не бойся!Я дам счастье!). Здесь же он представляет себя Черным Бо-
жеством дороги: «Qarajoltänrimän» [4, с. 83] (Я черный бог дорог). Функция этого 
божества– обеспечение благополучия, созидание, творение. Он дарует людям сча-
стье: «Är ömäläjä barmyštäņrikä soogušmyš gutgolmyš gutbirmiš» [5, с. 83] (Муж сми-
ренно идя (ползком) встретился с тангри и просил благословения, дал счастье). Та-
ким образом, бог судьбы это отдельное божество древних тюрков с конкретными 
функциями. Относящаяся к VIII–IX (или, по некоторым источникам IX–X вв.) книга 
«ЫркБитиг», написанная руническими буквами, является одной из книг предсказа-
ний древних тюрков, сохранившихся до наших дней.
У татар бытовали поверья, что судьба запечатлена или написана на лбу каж-
дого человека, что дало рождение выражению: «маңгайга язылган язмышны тир 
белəн сыпырып төшереп булмый” (предначертанное на лбу, даже потом не смоет-
ся). Согласно же исламской мифологии, судьба человека написана на «Доске Судь-
бы» (Тəкъдир тактасы). И в то же время все совершенные им благие или скверные 
деяния фиксируются в книге жизни «лаухелмахфуз» [6, с. 79] и влияют на его даль-
нейшую судьбу. По канонам ислама, судьба человека в какой-то мере зависит и от 
него самого, у человека есть возможность выбора пути, несмотря на то, что жиз-
ненный путь уже предопределен и запечатлен у человека на лбу. Это означает, что 
судьба отчасти находится в руках самого человека. Таким образом, ислам «дает че-
ловеку новые надежды и возможности» [7, с. 96].
В тюркском эпосе судьба героев также зависит от совершенных им поступ-
ков. Совершенные им благие дела или наоборот грехи определяют будущее героев, 
влияют на судьбу. Тюркские народы верили, что грех родителей может искалечить 
судьбу не только детей, но и внуков до седьмого поколения. Например, в варианте 
В.В. Радлова казахской версии дастана «Кузы-Курпяч и Баян-Сылу», эпизод охоты 
отчетливо предвещает трагедию, ожидающую героев в дальнейшем. Кара-хан, дер-
жа в руке оружие, не стреляет в стельную маралиху, помня о том, что дома его 
ждет беременная жена. А Сары-хан безжалостно стреляет в животное. Но маралиха 
перед смертью успевает родить двойняшек.
Еки бузау аңрады ятим калып:
Бинə балаң аңрасын мендəй болуп[8, с. 223].
Два теленка-сироты простонали:
Пусть и твоим детям будет тоже самое. 
Родившиеся на свет сиротами, детеныши марала проклинают еще не родив-
шегося ребенка Сары-хана. В дастан привносится мотив проклятия. Данный мо-
тив предрешает несчастливое будущее еще неродившегося ребенка Сары-хана, его 
трагическую судьбу. Независимо от того, кто у Сары-хана родится, он уже заранее 
оказывается обреченным на сиротство и страдания. Отцовский грех калечит судьбу 
будущего ребенка. 
В татарской и алтайской версиях дастана “Кузы-Курпяч и Баян-Сылу” судьба 
героя зависит от благословения родителей или матери. Интересный и одновремен-
но противоречивый момент дастана заключается в том, что герой вступает в кон-
фликт с матерью, которая встает на его пути. Она с самого начала чувствует, что 

144
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
дорога сына не увенчается успехом и, желая уберечь от смерти, пытается его отго-
ворить. По традициям эпоса герой, как правило, относится к родителям с большим 
почтением, не пытается их ослушаться. И эта традиция полностью соответствует 
образу жизни тюрко-монголов. 
У тюрков принято уважительно относиться к старшим, прислушиваться к их 
советам, и это – незыблемый канон, который соблюдается и в эпической традиции. 
Отступление от этого правила героя дастана «Кузы-Курпяч Баян-Сылу», вступаю-
щего в конфликт со своей матерью – мотив, встречающийся редко. В некоторых 
версиях, конфликт достигает такого накала, что мать доходит до проклятий в адрес 
сына. Проклятие матери – это самое страшное, что может случиться с героем, так 
как оно необратимо. Герой, ослушавшийся матери, неизбежно обречен на траге-
дию. Нам представляется, что мотив, на самом деле, является одним из самых древ-
них в фольклоре, восходящим корнями к эпохе матриархата. Хотя, в силу своей ар-
хаичности, этот мотив плохо сохранился, его можно обнаружить в других жанрах 
фольклора. Например, в татарском баите «Сак-Сок». 
В фольклоре и литературе тюркских народов сохранились образы книги или 
«надписей» судеб и начертателей и составителей судеб людей. Сохранилось в со-
временном татарском языке выражение «язмышлар китабы» (книга судеб), которое 
также указывает на письменно зафиксированную судьбу, однако информации об 
этой книге не сохранилось. Отголоски веры в «книгу судеб» сохранились в фоль-
клоре алтайских народов. Книга судеб у этих народов называется «Ай-Судур» или 
«Судур-Бичик». В ней описывается судьба эпического героя. Из этой книги он впо-
следствии узнает свое имя, о предназначенном ему коне, о своем будущем и о суже-
ной. Таким образом, герой осведомлен о своей участи. К примеру, главный герой 
алтайской версии эпоса Козын-Эркеш узнает из «мудрой» книги о суженой:
Козын-Эркеш богатырь
ИзСумины золотого седла
Мудрую книгу достал,
Всю дальнейшую жизнь свою узнать захотел [9, с. 205].
Традиция письма у тюркских народов имеет древние корни. В качестве под-
тверждения можно указать эпитафические памятники окрестностей Орхона и Ени-
сея, относящиеся к VIII–IX вв. Поэтому не случайно проявление в тюркском эпосе 
образа «Книги судьбы».
В алтайских эпосах Книга судьбы была известна как «Ай-Судур» или «Судур-
Бичик». «Ай-Судур» означает «лунную сутру», а слово бичик /битиг в древнетюрк-
ском языке означало «письмо, книга». Это образ сохранился в татарской загадке:
Бөте-бөтебөтегəн,
Бөтеөстендəкөтегəн.
Кенəсуыйөгерткəн,
Күкҗепбелəнкаяган [10, с. 475].
Письмена написаны,
На письменах вышивка.
Хной украшена,
Синей нитью прошита.
Слово бөте (бите) означает письмо. “Судур” в переводе с санскрита (sutra) 
означает – учение Будды. Этим словом обозначали книги буддистского религиоз-
ного содержания. Таким образом, проникновение образа книги судеб Судур в эпос 
связано с влиянием религий, господствовавших в то время в Центральной Азии [11, 
с. 63–64].
В уйгурских памятниках также упоминается книга судеб «Ан Битиг» или «Кни-
га предопределений» [12, с. 155–158].

145 
С целью получить сведения о судьбе древние народы обращались и к другим 
книгам, которые, в отличие от «книги предопределений» или «Судур Бичиг», были 
доступны не только богам и героям, но и жителям среднего мира. Р. Еквал описыва-
ет обряд гадания, который практиковали тибетские ламаисты с целью предугадать 
будущее посредством религиозных писаний. Во время чтения молитв они воздыма-
ли книгу над головой и, при помощи текста, с открытой страницы растолковывали 
будущее [13, с. 265].
Аналогичная форма предсказания будущего сохранялась до XX в. и у других 
народов. У поволжских татар это действие называлось «фал ачу» (гадание), «Коръəн 
ачу», «китапачу» (раскрывание Корана, книги), у сибирских татар называлось «пал-
тарачу». С этой целью часто обращались к Корану и литературному памятнику 
булгарской эпохи – поэме Кул Гали «Кыйссаи Йусуф». Так сформировались прави-
ла и особенности этой своеобразной формы гадания, которые близки к примерам, 
представленным в работе Р. Еквала. 
В то же время, судя по фольклору, предначертанность судьбы вовсе не означа-
ет ее неизбежности. Человек путем различных обрядов и гаданий всегда стремился 
прочесть свое будущее, изменить свою судьбу. В тюркском фольклоре и литерату-
ре средневековья интерпретация снов являлась одной из главных мотивов сюжета 
произведений, что находилось в тесном переплетении с темой судьбы. Для пред-
сказания, будущего герой пытается разгадать тайны снов. В тюркском эпосе также 
нашли отображение обряды төшлек салу (загадывания снов, иными словами – сон 
по заказу). Например, в татарской версии дастана “Кузы Курпяч”, перед началом 
странствий сына, мать, желая знать, что ждет сына в дороге, загадывает на сон (юл 
төше, букв. дорожный сон). «Дорожный сон» или «заказ сна» (төшлексалдыру) – 
традиция, распространенная среди татар по сей день. «Постой, – говорит она, – дай, 
я увижу сон перед твой дорогой». Мать видит недобрый сон, предвещающий траге-
дию. Она предупреждает сына о том, что его жизни грозит опасность:
Сегодня плохой сон я видела, сынок,
Вижу, за домом нашим стоит Бай-тиряк, сынок,
И упал он прямо на наш дом, сынок,
А во дворе-то желтый змий, сынок,
Стал тебе поперек дороги, сынок! [14, с. 10].
Это пример ритуала вещего сна, который до сих пор существует у татар. Та-
кого рода предсказания всегда были популярны, вследствие чего были составлены 
сонники для облегчения интерпретации сновидений. Е.Д. Турсунов в своей рабо-
те отмечает аналогичный способ предсказывания судьбы через «сон по заказу» у 
якутов: якутские оййуны использовали в целях прорицания будущего различные 
способы. Если кто-либо обращался к шаману с просьбой «Туул» («узнай во сне, что 
случится в будущем»), то оййун на следующий день утром рассказывал ему, что 
видел во сне и сам растолковывал суть увиденного»[15, с. 93].
В то же время «обычные» сны тоже использовались для разъяснения предстоя-
щих событий. В форме сна герой получал послание с информацией о своей судьбе. 
Если судить по множеству произведений как литературы древности и средневеко-
вья, так и фольклора тюркских народов, многие из них опираются на сюжеты, где 
имеет место предсказание судьбы по снам. В целом, во всех этих произведениях 
человек предстает бессильным перед могуществом судьбы.
Выражение язмыш сукмагы (тропа судьбы) означает, что жизнь человека, его 
судьба напоминают дорогу или тропу. В татарских сказках часто встречаются мо-
менты, когда герой стоит на распутье трех или семи дорог, одну из которых ему 
предстоит выбрать. Таким образом, у героя в какой-то степени есть право выбора 
своей судьбы, то есть судьба человека частично зависит и от него самого. 

146
 
ʊɧʇɸʒɸ-ʂʞɮɯʃɸ ʂʌʇɧ ɳʞʃɯ ɶɧʂɧʃɧʍɸ ʂʞɮɯʃɸɯʊ
Таким образом, дорога – это та же судьба, и её выбор не всегда зависит от че-
ловека. В то же время, дорога живого человека, как в реальной жизни, так и в фоль-
клоре, предполагает и возвращение домой. Проклятие матери Кузы-Курпяча «Да 
будет тебе дорога, чтобы идти, да не будет дороги для возвращения!» означает поже-
лание смерти и, наоборот, пожелание счастливого пути предполагает вероятность 
благополучного возвращения домой [16, с. 63]. Дорога мертвого – это лишь отъезд, 
то есть дорога в один конец. У него нет дороги назад. В мифопоэтике дорога вообще 
является своеобразной метафорой перехода в иной мир. Таким образом пускаться 
в путь означает дорогу в другой мир, в мир мертвых. Для тюрков лишь родные и 
знакомые места являются «своими», это, своего рода, центр земли; все остальные, 
незнакомые земли – «чужие». Таким образом, мать Кузы-Курпяча проводила сына 
в иной мир, в мир умерших. После его отъезда род исчезает, их очаг гаснет. Этим 
объясняется нежелание матери отпускать его, а затем и ее проклятие.
Судьба, участь также подразумевают продолжительность жизни. У тюрков из-
вестны обряды, исполнявшиеся для того, чтобы узнать продолжительность жизни. 
У татар один из таких способов существует до сих пор еще. О количестве остав-
шихся лет жизни люди часто спрашивают кукушку, и по ее кукованию определяют 
оставшиеся годы. На первый взгляд, этот очень простой обряд был известен и среди 
других тюркских народов. В фольклоре древних тюрков Сибири и Алтая существу-
ет образ Священной Кукушки, которая определяет продолжительность жизни. В 
эпосе «Маадай-Кара» кукушкам приписывается следующая роль:
На вершине семиколенного вечного тополя
Две одинаковые, с конскую голову, золотые кукушки
Днем и ночью гулко кукуя,
Перекликаясь, сидят. 
Они знают, кто когда умрет,
Знают, кто сколько проживет [17, с. 253].
Если кукушка определяет количество оставшихся лет, то, вероятно, и другим 
птицам также дано быть предвестниками либо судьбы, либо смерти, либо счастья. 
Например, в казахской версии эпоса «Кузы-Курпяч и Баян-Сылу», севший на голо-
вы ханов скворец воспринимается предвестником смерти. Откуда ни возьмись на 
голову Сары-бая садится черный скворец и, перескакивая то на голову Кара-бая, то 
Сары-бая, начинает насвистывать. Друзья гадают, что бы это могло значить. 
« – Этот скворец предвещает нам радость, – говорит Карабай. – Это посланник 
от бога. Он благословляет наш обет.
– Да, – отвечает Сарыбай. – Но он же предвещает и несчастье одному из нас, а так 
как он первым опустился на мою голову, то это несчастье угрожает мне» [18, с. 318].
Также известен образ птицы Хомай, пришедшей к тюркам из иранской ми-
фологии, по описаниям которой известно, что Хомай – птица, дарующая счастье. 
Если она осенит человека своей тенью, пролетая над ним, то этот человек будет 
счастливым. По древним верованиям тюркских народов эта птица считалась Пти-
цей Счастья. 
Известна из преданий еще одна птица, даровавшая счастье – дəүлəт кошы 
птица власти. По верованиям, сохранившимся в фольклоре древних тюрков, она 
должна была сесть на плечо или голову человека, должного вступить на престол 
государства. Этот образ имеется в эпосе «Идегей».
Куш канатлы алтын таҗ,
Күзурынындагəүһəрташ,
Чыңгызданкилгəндəүлəт кош [19, с. 254].
Пара крыльев, золотая корона,
Вместо глаз – изумрудный камень,

147 
Птица Властей, прилетевшая от Чингисхана.
Несмотря на то, что все народы мира воспринимали судьбу как нечто неиз-
менное и непреодолимое, имелись традиции и обряды, направленные на обеспече-
ние счастливой жизни и судьбы. 
Таким образом, анализ тюркских эпосов показывает, что в представлении 
тюрков судьба человека предопределена еще до рождения человека – это основные 
моменты жизни, присутствие в ней счастья или, напротив несчастья, ее продолжи-
тельность. Судьба неизбежна. Но у человека есть право выбора пути – пойти вправо 
или влево и тем самым повлиять на судьбу. Хороший путь или плохой – он также 
выбирает сам. В тюркском, в том числе и в татарском фольклоре, присутствуют об-
разы богов судьбы. Судьба одна из главнейших мифологем в тюркском фольклоре.
1. ʂʲˏ˓ʵ ʈ. ɯ. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования.–
М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 
2. Он же. Енисейская письменность тюрков. Тексты и переводы.– Л.: Изд-во АН СССР, 
1952. 
3. ʂʲˏ˓ʵ ʈ. ɯ. Памятники древнетюркской письменности…
4. Тем же.
5. Там же.
6. Лаухелмахфуз (араб.) – доска, на которой фиксируются деяния человека при жиз-
ни, и они не стираются. См.: Зайнуллин Д.Г. Словарь арабо-персидских заимствований.–
Казань: Магариф, 1994. 
7. ʆˆ˓˘˕˓ʵ˖ˊˆˇ ʂ. ɩ. Ислам и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур / 
Научный совет по истории мировой культуры.–М.: Наука, 1994. 
8. ʇʲʹˏ˓ʵ ɪ. ɪ. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной 
Сибири и Дзунгарской степи.–ЧастьIII. Киргизское наречие.–СПб., 1870. 
9  ʍˏʲʶʲ˦ʺʵ ʃ. ʍ. Алтай-Бучай. Ойротский народный эпос / Под редакцией А. 
Коптелова.–Новосибирск: ОГИЗ – Областное государственное издательство, 1941. 
10. Татар халык табышмаклары  / Жыючысы һəм төзүчесе Н. Исəнбəт.– Казан, 1970. 
11. ʈʲʶʲˏʲʺʵ ɧ. ʂ. Мифология и верования алтайцев. Центрально-азиатские влияния.–
Новосибирск: Наука, 1984. 
12. ʂʲˏ˓ʵ ʈ. ɯ. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования.–
М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 
13.  Ekvall R. Religious Observances in Tibet.PaĴerns and Function.–Chicago; London, 
1964.
14. ʇʲʹˏ˓ʵ ɪ.ɪ. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной 
Сибири и Дзунгарской степи. – Часть IV. Наречия барабинцев, тарских, тобольских и 
тюменьских татар.–СПб., 1872. 
15. ʊ˙˕˖˙ˑ˓ʵ ɯ. ɮ. Древнетюркский фольклор: Истоки и становление.–Алматы: Дайк-
Пресс, 2001. 
16. ɮ˩˕ʺˑˊ˓ʵʲ ʃ. ʆ. Культ огня у алтайцев и телеут // Сборник Музея антропологии и 
этнографии Российской академии наук.–Л., 1927.–Т. 6. 
17. Маадай Кара: Алтайский героический эпос/ Запись текста, перевод на русский 
язык и приложения С. Суразакова; Подготовка тома и вступительная статья И. В. 
Пухова.–М.: Наука, 1973. 
18. ɩʲ˕ʲˑ˓ʵ ɯ. Козу-Курпеч и Баян-Слу (Киргизское народное предание) // Ежемесяч-
ные литературные приложения к журналу «Нива» на 1899 г.–СПб, 1899. 
19. Идегəй. Татар халык дастаны.–Казан: Тат. кит. нəшр.,1988. 

148
 

жүктеу/скачать 4,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: