профессионалам науки приходится в основном рассчитывать либо на свой достаток, либо на
меценатов, либо доказывать полезность знания, создавать ремесло и искусство
доказательства.
Известно предание о том, как Фалес вразумлял сограждан, донимавших его по поводу
полезности отвлеченных знаний. С помощью астрономических расчетов он определил
возможность богатого урожая оливок, законтрактовал «по дешевке» маслобойни в Хиосе и
Милете, а когда начался сбор урожая, стал отдавать маслобойни на откуп, причем
монопольно диктовал цены, так как не имел конкурентов. Однако имя свое в истории
культуры сохранил благодаря совсем другим занятиям.
Необходимость для исследователя доказывать полезность и истинность своих знаний
имела далеко идущие последствия. Вырабатывался язык науки, включающий четкое
употребление понятий, определенность их связи, обоснования их следования друг за другом,
их выводимости друг из друга. Элементы этого языка сопрягались так, чтобы их можно было
подвергнуть логической и вместе с тем публичной (в доказательстве, в споре) проверке.
Причем полезность и истинность выводов определялась не силой и авторитетом («Нет
царского пути…» – Эвклид), но обоснованием через со-общение, как бы отделяющим
необходимые связи понятий от индивидуальных человеческих предпочтений. Логическое
содержание знаний становилось общим, обобщалось, не столько в привычном для нас
смысле выделения из него общих связей, сколько в плане становления знания общим
достоянием людей, условием их совместной деятельности и взаимопонимания.
Таким образом, логическая упорядоченность знания не оставалась лишь его свойством,
но включалась в организацию индивидных сознаний, давала им некую общую «настройку».
Иными словами, в человеческой субъективности формировались новые интерсубъективные
структуры, стимулирующие способность людей к аргументу, доказательству, к
обоснованному выводу и осмысленному пониманию.
В отличие от первобытности, где интерсубъективные структуры подчиняли
индивидное сознание родоплеменным стереотипам, табу, мифам, в период обособления
познания они становились предпосылкой индивидуального размышления, анализа и вывода.
Они служили своего рода опорами для индивидного сознания, давали человеку средства для
самоориентации, для развертывания и утверждения своих качеств.
В более широком социальном контексте можно говорить о воздействии
формирующегося научного познания практически на все сферы культуры. Под прямым или
косвенным его влиянием складывалась традиция доказательства и в религии, и в теологии, а
если такое доказательство признавалось недостаточным, то тем не менее сохранялась
потребность (и соответствующая практика) обсуждения и обоснования теологических
концепций.
Умозрительный по преимуществу характер формирующейся науки не исключал
ориентаций ее на повседневный опыт и на практическое применение знаний. С ее участием
были изобретены бумага и порох, стекло и бетон, водяные мельницы и печатные станки. Ею
были созданы схемы фигур пространства физического и духовного (логика), созданы
предпосылки для практического применения механики. Однако широкого практического
применения результаты познавательной деятельности не получили. Дело, видимо, не в
состоянии научного сознания общества, а в степени социального развития последнего, в
отсутствии разветвленных рыночных связей, промышленной потребности в научных
нововведениях, в умножении деятельных человеческих сил.
Достарыңызбен бөлісу: