Генции лежали вопросы национального



бет1/3
Дата17.01.2023
өлшемі74,92 Kb.
#61663
  1   2   3

ББК 63.3(5)


С. Е. Кенжебаева
ÏÐÅÄCÒÀÂÈÒÅËÈ ÀËÀØCÊÎÉ ÈÍÒÅËËÈÃÅÍÖÈÈ È CÎÂÅÒCÊÀß ÂËÀCÒÜ


S. E. Kenzhebaeva
REPRESENTATIVES OF ALASH INTELLIGENTSIA AND THE SOVIET POWER

Рассматривается идеологическое противостояние представителей движения «Алаш» и Советской власти в 20–30-е гг. XX в. Показано, что в основе идеологии алашской интеллигенции лежали вопросы национального, а не социального освобождения казахского народа.


Ключевые слова: движение «Алаш», национально-освободительное движение.


Ideological opposition of representatives of the movement "Alash" and the Soviet power in 20–30-s of XX century are considered in the paper. It is shown that the ideology of the "Alash" intelligentsia was based on the questions of national, but not social liberation of the Kazakh people.
Key words: movement "Alash", national-liberation movement.

В истории казахского народа в 20–30-е гг. XX в значительную роль сыграла интеллиген- ция, сформировавшаяся в конце ХIХ – начале XX в. и представлявшая собой неоднородный пласт как по происхождению, так и по взглядам на пути развития казахского народа. По своим политическим направлениям и социальной базе она делилась на три группы.


Первая группа – это либерально-демократическая партия «Алаш». Так была названа пар- тия, образованная по инициативе видного казахского политического деятеля Алихана Букейха- нова1 и ставившая своей целью достижение независимости казахов на уровне автономии в рам- ках России.2 Представители алашской интеллигенции были выходцами из семей султанов, биев, баев и зажиточной части казахских скотовод и земледельцев. Многие из них получили высшее образование в Санкт-Петербурге, Москве и других центрах России, большинство из них служило в колониальной администрации, а также врачами, учителями, адвокатами. Эта группа (их называли «западниками») представлена плеядой таких ярких личностей, как А. Байтурсынов – главный редактор газеты «Казах», поэт, писатель, лингвист; Ж. Акпаев – юрист; М. Тынышпаев – инженер; М. Дулатов – поэт, писатель; М. Жумабаев – поэт, писатель; Х. Габбасов – писатель; Ж. Аймаутов – писатель, поэт; Х. Досмухамедов – врач; М. Чокай – юрист и многие другие.
Второй группой национальной интеллигенции являлись представители мусульманского движения, орентировшиеся на Турцию и получившие в связи с этим название «тюркофилы».
Третью, более малочисленную и слабую группу национальной интеллигенции, имевшую взгляды социалистического направления, составляли, за редким исключением, выходцы из бедных слоев казахских скотоводов и земледельцев.



1 Алихан Нурмухамедович Букейханов – лидер партии «Алаш», выходец из знатной (султанской) семьи. По- сле окончания Омского технического училища он в 1894 г. блестяще окончил экономический факультет Император- ского Лесного института в Санкт-Петербурге. На долю этого ученого, преподавателя, журналиста, этнографа, публи- циста и социолога выпала тяжелая, сложная историческая миссия – возглавить национально-освободительное движе- ние казахского народа и стать главой первой казахской автономии. Самое принципиальное в политическом наследии А. Букейханова – идея национально-государственного самоопределения. Эта идея была выношена им и его соратни- ками, которые отдали все свои силы ради её претворения, провозгласив государство Алаш-Орда и поплатившись за это в конечном счете собственной жизнью.
2 Программой партии «Алаш» было провозглашено создание первого самостоятельного казахского нацио- нального республиканского государства под названием «Алаш-Орда» (Алашская автономия), просуществовавшего с 1917 по 1920 г. Вынужденный переход Алаш-Орды на сторону Советской власти и достижение «компромисса большевизма и национализма» в начале 1920-х гг. сыграли определяющую роль в укреплении позиций нового госу- дарственного строя, стабилизации социально-экономической жизни в крае. Однако глубокие идейные расхождения между алашевцами и Советами привели к нарушению компромисса большевиками. Лозунг «Алашординец – нацио- налист, враг народа» стал основой тотальных репрессий против тех, кто являлся «мозгом нации».
Представители этой группы (А. Жангельдин, Т. Рыскулов, К. Тогусов, С. Сейфуллин, А. Кенжин, Г. Сафаров и др.) после февраля 1917 г. начали создавать свои организации и печатные органы. Деятельность этой группы особенно активизировалась после Октября 1917 г., когда ее члены усилили борьбу против движения «Алаш» при поддержке Советской власти из Центра, а также из Ташкента, Оренбурга, Омска и других крупных, близлежащих к Казахстану, городов страны [1].
Нарастающая политизация всех сторон жизни в Казахстане во второй половине 1920-х гг. привела к усилению «разоблачительных», «обвинительных» подходов к истории движения
«Алаш» и алашской интеллигенции в целом. Особенно активизировался этот процесс после 3-й Всеказахстанской партконференции, рассматривавшей наряду с другими вопросами и идеологическую ситуацию в крае. Выступавший на конференции секретарь ЦК РКП(б) Е. Ярославский обвинил руководящих казахских работников республики в приверженности к идеологии Алаш-Орды и в целом в националистических ошибках, что вызвало бурный про- тест со стороны Н. Нурмакова, С. Сейфуллина, С. Садвакасова1, А. Асылбекова и др. [2].
В условиях почти полного отсутствия специалистов-историков авторами работ по исто- рии движения «Алаш» выступали, как правило, партийные, государственные деятели, поэтому их публикации, вызванные политическими, идеологическими потребностями, не только носили прикладной характер, но и являлись своеобразным продолжением их политической деятельно- сти. Эта особенность наиболее рельефно проявилась в характере работ в указанный период. Это по-прежнему были небольшие по объему и охвату статьи, однако в их содержании уже нельзя было не заметить смещения центра тяжести в сторону выявления социальной природы движе- ния «Алаш», основных этапов его деятельности, целей и задач. Отличительная особенность второй половины 1920-х гг. в историографии движения «Алаш» – появление документально подкрепленных и аналитических работ, опирающихся на программу Алаш-орды, и источников, раскрывающих конкретные действия руководителей Алаш-Орды и их взаимоотношения с бе- лым движением. Освещение указанных вопросов происходило в условиях борьбы с «буржуаз- но-националистической идеологией» Алаш-Орды [2]. Кампания по разоблачению «контррево- люционной» деятельности Алаш-Орды усилилась с приходом на должность секретаря крайкома ВКП(б) Ф. Голощекина2.
Установка по разоблачению участников движения, выдвинутая им в Отчетном докладе Казкрайкома РКП(б) Всеказахстанской партийной организации конференции в 1926 г., стала, по существу, руководством к действию при анализе истории движения «Алаш».
Выдвинутый Ф. Голощекиным тезис об «объективно-революционной роли» движения ка- захской интеллигенции до Февральской революции и о его «контрреволюционном перерождении после» стал основополагающим в целом ряде исследований вплоть до середины 1930-х гг.
В брошюре «Алаш-Орда. Краткий исторический очерк о национально-буржуазном дви- жении в Казахстане периода 1917–1919 гг.», ее автор, А. К. Бочагов, попытался с этих позиций показать историю движения «Алаш». «В первый момент она (Алаш-Орда) – выступала против империалистического царского самодержавия, и тогда она была прогрессивной революционной силой, ее поддерживали массы в большей мере» [3, с. 36–37]. В этом заключалась ее, по мнению Бочагова, объективно-революционная роль. Развитие движения «Алаш» происходит по восхо- дящей линии, высшей точкой является Декабрьский, 1917 г., съезд в Оренбурге. Там и про- изошло, по мнению А. К. Бочагова, «полное организационное оформление партии «Алаш» и выработана политическая программа» [3, с. 40–41]. Классовый характер в освещении истории движения «Алаш», узкие хронологические рамки не позволили А. К. Бочагову вскрыть причины возникновения и социальную природу движения. Его оценочные позиции полностью совпадали с официально принятой схемой освещения данной проблемы.



1 Смагул Садвакасов стоял у истоков зарождения государственности в Казахстане, многое сделал для ее ста- новления и развития. Его гражданский потенциал полностью раскрылся в 1925–1927 гг., т. е. в период, когда он яв- лялся комиссаром народного образования.
2 Филипп Исаевич Голощекин – первый секретарь Казкрайкома, в сентябре 1925 г. кооптированный уже избранным бюро крайкома по инициативе И. В. Сталина. Именно в этот период началось уничтожение национальной интеллигенции. Так, в конце 1928 г. были арестованы 48 человек из числа так называемых «буржуазных национали- стов» – бывших деятелей Алаш-Орды.

В июле 1926 г. по постановлению КазЦИК была создана комиссия по организации празд- нования 10-летия национально-освободительного движения 1916 г. в Казахстане. Как свиде-тельствуют протоколы комиссии, был разработан комплекс организационных мер – создание отделов по сбору и изучению исторических материалов по событиям 1916 г. при губернских музеях республики и пропаганда этих материалов в средствах массовой информации [3]. Одно- временно, в ходе развернувшейся дискуссии о восстании 1916 г., были предприняты попытки определить место и роль национальной интеллигенции в истории национально- освободительной борьбы казахского народа.


Поводом к ней послужила работа Турара Рыскулова «О восстании казахов и каракиргизов в 1916 г. (К 10-летней годовщине). Основные экономические и политические причины восста- ния». На основе анализа всех указанных факторов автор вскрыл причины восстания, сделав вывод о его национально-освободительном характере, показал расстановку политических сил накануне восстания» [4].
Т. Рыскулов подверг глубокому исследованию экономические проблемы дореволюцион- ного Казахского края, особо подчеркнув колонизаторскую сущность аграрной политики цариз- ма. Так, характеризуя социальное положение населения Семиречья, он показал доминирующее положение русских переселенцев вследствие захвата ими большей части поливной земли. При этом Т. Рыскулов приводит следующие данные: «В Джетысуйской губернии (в старых гра- ницах) было к 1916 г. всех поселков 600, а обрабатываемой земли, занятой ими, было 1 200 000 дес., включая всех видов вообще – 4 193 520 дес. (по данным бывшего переселенче- ского управления), изъятых из ведения казах-киргизского населения. В Сырдарьинской губ. к тому же времени было поселков 260 и занятых ими земель 607 000 дес.» [5]. Ситуация с зем- лей была аналогичной в северных и центральных районах Казахстана. Как и Г. Сафаров, кото- рый считал ошибочным мнение о высокой культуре русских переселенцев [5], Т. Рыскулов сде- лал такой же вывод, опираясь на данные отчета О. А. Шкапского. Он обращает внимание и на демографические последствия колонизаторской политики царизма, «приведшие к постепенной убыли казахского и киргизского населения; за период с 1902 по 1913 год численность его сокра- тилась приблизительно на 8–9 %» [5]. Экономическое господство европейского населения в Ка- захстане усиливало межнациональные противоречия. Следствием этого, по мнению Т. Рыскулова, было полное отсутствие связей в революционном движении между европейскими и казахскими трудящимися. Его позиция в этом вопросе совпала с выводами А. Кенжина и Г. Сафарова. Последний считал, что никакой революционной идеологии и революционной организации не было [5]. Единственной силой, способной пробудить национальное самосозна- ние, являлась казахская интеллигенция. Социальную природу движения «Алаш» Т. Рыскулов определил как буржуазно-националистическую, либеральную. Выводы Т. Рыскулова, сделан- ные им при анализе событий 1916 г., вызвали в общественной и научной среде республики не- однозначную реакцию. Оппоненты обращали внимание в первую очередь на отсутствие у него классового подхода к рассматриваемому явлению. Именно поэтому, по их мнению, имела место ошибочная трактовка Т. Рыскуловым роли казахской интеллигенции, российского пролетариата и крестьянства, национальной буржуазии и байства [5].
Автор работы «Казахстан в канун Октября» П. Г. Галузо также придерживался мнения о классовом характере этого восстания, о неспособности национальной буржуазии и байства выступать в роли руководителя. Ив. Меницкий (слушатель Института красной профессуры), отвергая положение Т. Рыскулова о национальном характере восстания, считал вообще недо- пустимой постановку проблемы в таком виде. Отстаивая классовый принцип, он подчеркивал, что восстание было направлено прежде всего против местных эксплуататорских классов [6].
Т. Рыскулов, отстаивая свои взгляды, утверждал, что восстание имело все признаки об- щенационального движения. Именно поэтому нередки были случаи, указывал он, когда во главе восставших стояли крупные баи и манапы [7].
Исследуя проблему истории национальной интеллигенции, Т. Рыскулов уделил серьезное внимание процессу ее возникновения, особенностям развития, охарактеризовав как социальные корни, так и этапы ее общественно-политической деятельности. Исходя из этого, Т. Рыскулов сделал вывод об общедемократическом характере движения в целом. Он подчеркивал, что ос- новной задачей в деятельности казахской интеллигенции стала проблема национального осво- бождения, возрождения нации, ее культуры.

Позиция Т. Рыскулова в целом соответствовала официальной точке зрения о прогрессив- ной роли интеллигенции до Февральской революции. Различными были лишь подходы к реше- нию проблемы. Т. Рыскулов справедливо считал, что классовый подход является слишком уп- рощенным при исследовании истории национально-освободительной борьбы 1916 г. По его мнению, этот метод не способствовал правильному пониманию таких вопросов, как последст- вия колониальной политики царизма, расстановка политических сил в казахском обществе и их отношение к восстанию.
Работы Т. Рыскулова свидетельствуют о том, что, несмотря на обстановку, складываю- щуюся в исторической науке, творческое рациональное начало еще присутствовало в подобных исследованиях. Правда, из-за политического давления Рыскулову пришлось позже отказаться от многих своих взглядов, признать их «ошибочными» и следовать тем, которые стали господ- ствующими в науке.
«Использовав» национальную интеллигенцию на начальном этапе советского строитель- ства, Ф. Голощекин поставил цель – устранить ее как главную противостоящую силу в осущест- влении политики «малого Октября» в Казахстане.
Массированная атака на интеллигенцию проходила по всем направлениям политической и культурной жизни республики. На страницах партийной печати публиковались выступления Ф. Голощекина, в которых он четко определял задачи борьбы с казахской интеллигенцией. Так, на VI Всеказахстанской конференции Ф. Голощекин обвинил «Академический центр», которым руководил Ахмет Байтурсынов1, в извращении партийной линии: «Составлена и издана отдельная книга, содержащая около 5 тыс. терминов на казахском языке ... Масса в них не разбирается ... Имеются огромные извращения, кажется всем известно, что «интернационал» там переведен чуть ли не как насильник – совершенно невероятная вещь». Перейдя затем к определению роли и места интеллигенции, он сделал далеко идущий по своим последствиям вывод: «... Мы должны руково- дить ею, а не она нами ... Нетерпимо такое положение, что она, чуждая, совершенно враждебная нашей идеологии, очень сильно влияет на различные стороны нашей жизни» [7, с. 66–67]. Кампа- ния против «националистов» началась, прежде всего, в казахской литературе и культуре вообще, поскольку после всех «партийных чисток», проведенных в 1921–1922 гг., деятелям национальной интеллигенции дозволялось трудиться лишь в этой сфере общественной жизни.
Осенью 1927 г. в газете «Советская степь» некто «С. К.» сообщал, что «политическое направление произведения определяется принадлежностью автора к тому или иному течению. По предварительным подсчетам, авторами-националистами выпущено 14 названий ... У национа- листов несколько больше разнообразия в авторах (Байтурсынов, Ауэзов, Дулатов, Кеменгеров, Омаров, Абай, Джумабаев) ... Националисты в ярких красках воспевают степь и казахский народ, вне классовой сущности, а по существу, направили свое перо против советской власти» [7, с. 69].
В пятом номере журнала «За партию» 1928 г. (орган Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) и Казкрайкома ВКП(б)) появилась статья известного литературного критика, общественного дея- теля Г. С. Тогжанова (1900–1938) «Против национализма, обывательщины и комчванства в казах- ской литературе и критике». В том же году она была напечатана и в газете «Советская степь».
«Еще не так давно – 3–4 года назад, – указывал Г. Тогжанов, – наши националисты дока- зывали в своих больших критических статьях «общенациональность» казахской художествен- ной литературы, отсутствие в ней классовой идеологии; ... что искусство, в частности, литера- тура, не подчиняется политике и что политические ... интересы чужды ей. Так писали молодые идеологи казахских националистов Ауэзов, Искаков, Аймаутов и Ко в нашей партийно- советской печати, в частности, в газете «Ак жол» и в журналах «Шолпан», «Сана» и т. д. ...
«Теория» националистов не встречала никакого отпора и опровержения со стороны казахских коммунистов. Казахские коммунисты, если не солидаризировались, то, во всяком случае, не считали нужным, необходимым разоблачать эту идеологию» [8, с. 25]. Как неприятный, но имевший место в истории факт он подчеркнул «господство» казахской националистической идеологии до 1925 г.
Изменение политической ситуации Г. Тогжанов связывал с идейным укреплением Ком- партии Казахстана, что непосредственно повлияло на положение на «культурном и идеологиче-



1 После образования Казахской Советской Республики, будучи членом правительства, А. Байтурсынов работает наркомом просвещения республики, затем в газете «Ак жол», в Академическом центре Казахстана при Народном комиссариате просвещения, пишет ряд трудов по языкознанию и литературоведению.
ском фронте». Это нашло свое выражение в систематическом разоблачении националистов, их идеологии. Но, как отмечал автор, они не сложили оружия и избрали полем своей деятельности казахскую литературу.
Для вытеснения «националистов» из этой сферы нужны, считал Г. Тогжанов, усилия не только партийных работников, но и представителей новой пролетарской литературы. Глав- ное отличие литературы «националистов» от литературы пролетарских писателей автор видел в содержании – тогда как «писатели-националисты воспевали казахскую старину, казахских ба- ев, ханов, батыров, идеализировали националиста-интеллигента», новые пролетарские писатели
«воспевают революцию, ее вождей (Ленина, Маркса), рабочего, отображают жизнь казахских трудящихся, в частности казахской бедноты и батрака, создают в литературе новых людей – новых типов – тип казахского рабочего, бедняка-коммуниста, комсомольца, казашки- общественницы» [8, с. 29].
Так как в это время идейно-политическая жизнь республики характеризовалась усиленной борьбой с «садвакасовщиной»1 как одним из проявлений «националистического уклона», то и Г. Тогжанов решил внести в нее свою лепту. По его словам в «национализме С. Садвакасо- ва нет ничего нового, его национализм тот же самый, только иными словами повторяющий, что говорят националисты». Проявление «национализма» Тогжанов наблюдает повсюду, в том чис- ле и в быту казахских работников: «Есть у нас известная часть казахской интеллигенции (вклю- чая и коммунистов), которая влюблена в казахское прошлое и во всякой казахской отсталости находит какой-то признак национальной гордости, достойной поддержания, сохранения и попу- ляризации. Даже «биш-бармак», «насыбай», «кок-пар» – все это считается чуть ли не нацио- нальной гордостью казахского народа» [8].
Критики Г. Тогжанова не избежали и писатели-коммунисты С. Сейфуллин, С. Муканов. Их он обвиняет в «обывательщине» и «комчванстве». Автор дает оригинальную трактовку по- нятию «обывательщина»: «... В наших условиях очень трудно провести определенную грань между национализмом и обывательщиной. Обывательщина являлась и является одним из глав- ных вдохновителей национализма».
«Обывательские» мысли С. Сейфуллина Г. Тогжанов увидел в его поэме «Чан-Зо Лиин», в стихотворениях «Жумсак вагонда», «Тирме толкынында», «Сыр-сандык». Критикуя С. Сей- фуллина за неудачный выбор сюжета поэмы «Чан-Зо Лиин» (в ней описывается история взаи- моотношений двух китайских генералов), Тогжанов указывал на проявление «обывательщины» в неверном понимании таких моральных ценностей, как «верность и любовь к матери»: «В по- нимании старой казахской общественности самое священное, самое высшее – это верность, лю- бовь к матери. То же самое проповедует т. Сейфуллин. Едва ли здесь нужно разъяснять, что «верность матери» ничего общего с марксизмом не имеет. Абсолютную, священную вер- ность к матери коммунисты не признают, мы признаем верность пролетарскому классу и его руководителю – коммунистической партии» [8].
В свою очередь С. Сейфуллин обвинял Г. Тогжанова в недобросовестном подходе к его произведениям, в искажении его мысли, попытках найти в них какой-нибудь уклон. Одновре- менно он подчеркивал, что всегда боролся с проявлениями «алашординской идеологии» в казахстанской литературе, критикуя известного «алашординского мистика Жумабаева».
Развернув «поиски классовых врагов» среди казахской интеллигенции на страницах газет и журналов [9], Ф. Голощекин добился главного – с помощью писателей-пролеткультовцев бы- ли найдены идейные обоснования для репрессивных мер против видных представителей движе- ния «Алаш».
Следует отметить, что развернувшаяся в республике кампания по конфискации имущест- ва и скота так называемых баев и полуфеодалов, переход к массовой принудительной коллекти- визации сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса, широкомасштабное промыш- ленное строительство, основанное на подневольном труде, дали повод Советской власти пред- принять ряд упреждающих мер: была нейтрализована оппозиция внутри самой партии, а ее ли- деры Л. Троцкий, Л. Каменев, Г. Зиновьев и др. были высланы в отдаленные районы СССР



1 Автором ярлыка «садвакасовщина», самого губительного для молодой интеллигенции Казахстана, был Ф. Голощекин. Открыто повергнуть С. Садвакасова репрессиям Ф. Голощекин не посмел и не мог – настолько умен и авторитетен был Смагул Садвакасов.
(в том числе в Казахстан); в национальных республиках была ликвидирована возможная оппо- зиция режиму в лице участников национально-освободительного движения в 1917–1920 гг. (в 1928–1939 гг. в Татарии и Башкирии были арестованы участники национального движения, на Украине – лидеры IV Всеукраинской Рады, в Крыму – лидеры и участники партии «Милли Фирка», в Узбекистане – «Иттихадве Теракки», «Шуро-и исламия» и т. д.) [10].
Одновременно готовилась расправа и над лидерами движения «Алаш». К этому времени
«разоблачения контрреволюционной сущности» Алаш-Орды достигли определенной ступени. В 1929 г. был составлен и издан сборник документов и материалов «Алаш-Орда» под редакцией Н. Мартыненко с предисловием У. Исаева (редакторы журнала «Ак Сана»). В него вошли про- граммные документы, протоколы съездов представителей киргизского народа, переписка пра- вительства Алаш-Орды с руководителями белого движения в Сибири и на Урале, действия руководителей на разных этапах гражданской войны и т. д.
Следует отметить, что большинство документов, отражающих работу Всеказахских съез- дов, сама программа (вернее, ее проект) партии «Алаш» были изданы в сборнике в переводе на русский язык. При этом текст перевода сознательно искажался, а неточности или фальсифи- кация содержания некоторых документов давали повод идеологическим и карательным органам развернуть активную кампанию по травле лидеров и участников движения.
В 1929 г. органами Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) были арестованы свыше 40 деятелей науки и культуры Казахстана. 4 апреля 1930 г. А. Байтурсынов, М. Дулатов, Х. Габбасов, А. Байдильдин, Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были приговорены к смертной казни. В январе 1931 г. приговор был пересмотрен в отношении А. Байтурсынова, М. Дулатова, М. Есполова, которым смертную казнь заменили 10 годами тю- ремного заключения; М. Жумабаев, Е. Омаров (лингвист), Д. Битлеуов также были приговорены к 20-летнему заключению. Х. Габбасов, Ж. Аймаутов (писатель, поэт), Д. Адилев, Х. Балгимба- ев, Абдрахман Байдильдин (редактор газеты «Трудящийся казах), Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были расстреляны [11].
Однако репрессии не обошли стороной тех, кто содействовал, вольно или невольно, лик- видации своих идейных противников. В этом отношении показательна судьба самого Г. Тогжа- нова. Несмотря на все его многочисленные выступления в прессе с разоблачительными статья- ми и предложениями усилить идеологическую борьбу во всех областях общественно- политической жизни, в 1929 г. в газете «Джетысуйская искра» появилась заметка «О тов. Ток- жанове. (Из выступления т. Ф. И. Голощекина в клубе печатников, г. Кзыл-Орда») [12].
Приведем лишь некоторые выдержки из нее: «Токжанов – крупная фигура в казахской дей- ствительности. Интеллигент, сын бая. В 1918 г. был активным членом и секретарем «культурно- просветительского общества, являвшегося выразителем националистических настроений буржу- азной казахской интеллигенции. С 1922 по 1926 г. Токжанов ... был активным членом известной
«садвакасовской группировки», пытавшейся сломать в пределах Казахстана четкую партийную линию, насквозь пропитанной чуждыми националистически-буржуазными настроениями».
Обвинения, выдвинутые Голощекиным, были самыми распространенными и действенными в тот период. Уже в 1932 г. Г. Тогжанова будут обвинять в проявлениях «национализма», выра- жавшихся, по мнению «обвинителей», в недостаточной критике «алашордынской идеологии» [13].
«Признав» справедливыми все обвинения в свой адрес, Тогжанов приступил к их «ис- правлению». По существу, это был следующий этап в «разоблачительной» деятельности писа- теля-критика. В журнале «Большевик Казахстана» появилась его статья «О Байтурсынове и бай- турсыновщине», в этом же году она вышла отдельным изданием [14].
Еще в 1929 г. Г. Тогжанов вместе с известными казахскими общественными деятелями О. Джандосовым, А. Байдильдиным, С. Сафарбековым и др. подписал письмо-обращение
«О творчестве писателей-казахов», направив его в редакцию газеты «Правда» и в издательство
«Литературная энциклопедия». В письме выражалось несогласие с той высокой оценкой, кото- рую дали составители энциклопедии творчеству М. Ауэзова, А. Байтурсынова. Редакции было рекомендовано осветить их деятельность как деятельность «буржуазных националистов» [14].
Поставив перед собой цель – до конца разоблачить лидеров движения «Алаш», исходя из соответствующих партийных установок, Г. Тогжанов охарактеризовал все творчество и дея- тельность А. Байтурсынова как антинародные, реакционные. «Не было никакой разницы между

вождями национальной интеллигенции от обыкновенных монархистов-черносотенцев» [14]. Поэтому и само движение никогда не было прогрессивным, т. к. у них отсутствовал призыв к «социалистической революции» и классовой борьбе.
Взгляды Г. Тогжанова в оценке роли и места алашской интеллигенции отличались край- ностью суждений, что вообще было характерно для идеологии «левых коммунистов, несущих в себе два противоположных начала, заложенных в абсолютном отрицании ценности любых явлений, присущих старому строю, и в абсолютной идеализации будущего общества» [14].
Однако активная борьба с так называемыми «националистами» не позволила Г. Тогжано- ву избежать повторения их трагической судьбы. В списке расстрелянных 25 февраля 1938 г. мы находим его фамилию наряду с фамилиями С. Сейфуллина, С. Мендешева, К. Жубанова, Т. Жургенева и многих других [13].
После публикации в журнале «Пролетарская революция» в 1931 г. № 6 письма И. В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» перед казахстанскими коммуни- стами ставилась задача консолидировать силы для «повышенной бдительности в борьбе против чуждых нам теорий» [15]. Особое внимание отводится борьбе на «историческом фронте», где вновь возобновляются «разоблачения» участников движения «Алаш» и их роли в револю- ционном движении края.
В начале 1930-х гг. в работах продолжал доминировать партийный тезис «об объективно- революционной роли» движения «Алаш» в период I русской революции и о его «контрреволюци- онном перерождении» после. Так, автор работы «Вестник Казахстана» Е. Федоров определил движение как «субъективно контрреволюционное, связанное с надеждами на победу российской буржуазии», в то же время оно «приобретало значение объективно-революционного» в борьбе с самодержавием [16].
С. Асфендияров, продолжая мысль Е. Федорова, считал, что «...несомненно, буржуазно- демократическое движение, которое начало проникать в казахскую степь и возглавлялось казах- ской национальной интеллигенцией, было объективно-революционным. Однако, по мере разви- тия этого движения ... оно переходит в контрреволюционное» [17]. Г. Тогжанов подчеркивает, что руководство национально-освободительным движением в крае принадлежало лидерам
«Алаш» Букейханову и Байтурсынову [14].

Исходя из общепринятой схемы развития революционного движения в восточных регио- нах по аналогии с европейским, авторы определяли социально-классовый состав движения
«Алаш». Так, А. Бочагов придерживался мнения, согласно которому «Алаш-Орда защищает ин- тересы мелкой национальной буржуазии» [3], Г. Тогжанов убежден, что она была идеологом всего казахского байства [14], Т. Рыскулов считал, что «национальная интеллигенция ... защи- щала интересы казахской имущей верхушки (баи, торговый элемент, администрация), интересы же широких масс ей были далеки» [18].
С. Асфендияров, исследуя историю национально-освободительного и революционного движения в Казахстане, особое внимание обращал на его социальную, политическую и идеоло- гическую направленность и поэтому причины возникновения национальной интеллигенции видел в воздействии внешних и внутренних факторов, определивших ее политическое лицо, обусловивших ее малочисленность и неоднородность. Асфендияров считал, что «совершенно недопустимо для марксиста говорить о дореволюционной интеллигенции вообще. Ее надо де- лить на три группы: 1. Интеллигенция, отражавшая идеологию демократических низов (имев- шая разные оттенки). 2. Интеллигенция, отражавшая идеологию либеральной и оппозиционно настроенной к русскому царизму национальной буржуазии. 3. Интеллигенция, отражавшая идеологию полуфеодалов, для которых правительство было своим правительством» [19].
Отражая интересы зарождающейся либеральной буржуазии, алашская интеллигенция, по мнению Асфендиярова, отличалась двойственностью политических взглядов. Отсюда следу- ет вывод Асфендиярова о ее прогрессивности в период I русской революции, когда она, стре- мясь к национальной консолидации, занималась разработкой литературного языка и письменно- сти. Отказывая либеральной интеллигенции в революционности, С. Асфендияров исходил из того, что движение было верхушечным, охватывавшим лишь немногие слои казахской бур- жуазии и интеллигенции, кроме того, отмечал он, в программе движения «Алаш» отсутствовал призыв к свержению монархии, а в «Казахе» – печатном органе движения – не публиковались сообщения о рабочем движении в России.
Для работ С. Брайнина и Ш. Шафиро характерно резко негативное отношение к роли и деятельности алашской интеллигенции. Они отказывают ей в прогрессивности, подчеркивая, что уже изначально она имела все признаки «реакционности и классовой ограниченности», т. к. отражала интересы байства, отвлекала от борьбы народные массы [20–22].
Именно эта позиция стала основным лейтмотивом в дискуссии о роли Алаш-Орды, орга- низованной Казахским научно-исследовательским институтом марксизма-ленинизма (КНИИМЛ) в 1935 г. «Эта дискуссия способствовала выявлению контрреволюционной сущно- сти Алаш-Орды и окончательному разоблачению ее гнусной, подлой роли в истории казахского народа», – отмечал директор КНИИМЛ А. Лекеров [23]. Определяющим в методологии изуче- нии истории движения «Алаш» стало полное отрицание тезиса об «объективно-революционной роли в дореволюционный период».
В 1935 г. выходят «Очерки по истории Алаш-Орды» С. Брайнина и Ш. Шафиро. Структу- ра и содержание этой работы соответствуют утверждавшимся в тот период времени марксист- ско-ленинским принципам и методам освещения истории национально-освободительного дви- жения в крае. Исходя из этого, авторы не делали разграничения между ним и пролетарским движением в Европейской части России. Механический перенос методов его анализа способст- вовал откровенной фальсификации исторических фактов.
Игнорируя особенности развития социально-экономической жизни Казахстана, авторы
«Очерков...» скалькировали формы классовой борьбы российского пролетариата и крестьянства на национально-освободительное движение казахов начала XX в. Отсюда следовало примитив- ное толкование байства: байство – это «класс с типичными для него феодальными чертами» и алашской интеллигенции как интеллигенции, «пресмыкающейся перед российским империа- лизмом» [24]. Именно поэтому, считали они, алашская интеллигенция не могла руководить движением, и в этом видели ее реакционность.
С этой же позиции дана оценка роли и деятельности лидеров казахской интеллигенции А. Букейханова, М. Сейдалина, М. Каратаева и др. «Ни один из них не претендует на ленинскую характеристику боевого демократизма», – констатировали авторы «Очерков...» [24].
Несмотря на явно тенденциозный характер «Очерков», их, по решению Казкрайкома, в 1935 г. изъяли, а редактор И. Ванаг, которому было указано на «допущенный им гнилой либе- рализм», получил выговор. Главная причина столь резкой оценки состояла в том, что авторы собрали в приложениях «ряд высказываний алашордынских лидеров, программу партии, важ- нейшие воззвания и решения алашордынских съездов» [25].
Недостатки и просчеты в хозяйственном, советском, культурном строительстве, как пра- вило, связывались с деятельностью алашской интеллигенции, с влиянием «алашордынской идеологии». Так, А. Асылбеков видел причину торможения политики коренизации в госаппара- те в «саботаже местной национальной интеллигенции» [26], а А. Лекеров и Т. Жургенев, высту- пая за «научность переводов классиков марксизма-ленинизма» на казахском языке, считали необходимым отказаться от «националистических теорий в языковом строительстве и вопросах терминологии» [23, 27]. В мае 1935 г. было принято решение об изъятии и сборника Н. Марты- ненко «Алаш-Орда», также состоявшего из документальных материалов по этой проблеме.
Окончательные же решения по изучению истории движения «Алаш» был вынесены на I съезде Компартии Казахстана (5–12 июня 1937 г.). Эти решения сохранили свою силу и в последующие годы. Одной из определяющих явилась партийная установка на показ «контр- революционной и продажной сущности Алаш-Орды на примерах восстания трудящихся масс 1916 г., на примерах гражданской войны». Все это было необходимо для «разгрома и развенча- ния неверной и вредной теории об объективно-революционной роли алашской интеллигенции» [28]. Именно по данной схеме происходило освещение истории движения «Алаш» в отечест- венной историографии вплоть до конца 1980-х гг. ХХ в.
К 1937–1938 гг. в горниле политических репрессий был уничтожен весь тонкий пласт алашской интеллигенции. Однако усиливающейся тоталитарной системе оказалось недостаточ- но только физического уничтожения её представителей. Историческая наука Казахстана, ока- завшись под жестким контролем партийной идеологии, способствовала укреплению классовых стереотипов относительно роли и деятельности алашской интеллигенции в истории Казахстана. Со второй половины 1920-х до конца 1930-х гг. особенно четко прослеживается тенден-
ция от признания «объективно-революционной ее роли до Октября» до полного «развенчания
этой теории и показа ее антинародной сущности» после [28]. Следует признать существование до начала 1930-х гг. двух позиций относительно алашской интеллигенции среди казахских ис- следователей. Наглядным подтверждением тому служат их публикации в республиканской пар- тийной и советской печати. Малочисленная часть сторонников показа действительной роли на- циональной интеллигенции (Т. Рыскулов, С. Садвакасов, С. Мендешев, С. Асфендияров) исхо- дила из объективных условий возникновения и идеологического оформления взглядов алаш- ской интеллигенции, в основе которых, как справедливо считали исследователи, находились вопросы национального, а не социального освобождения казахского народа.
Однако эта позиция шла вразрез с утверждающимися партийными положениями о тесной связи национального движения народных масс, изначально социалистически ориентированного, с общероссийским пролетарским движением. Если до середины 1920-х гг. в казахстанской ис- ториографии допускалась дискуссионность в исследовании данной проблемы, то к 1930-м гг. любое инакомыслие по ней рассматривалось как «антинародное», «контрреволюционное» и имело довольно жесткие последствия. Именно поэтому неслучайным было появление значи- тельного количества работ с ярко выраженными классовыми подходами по этой проблеме. Движение «Алаш» и его лидеры были обвинены в «предательстве» народных интересов, под- верглись репрессиям, и сама тема фактически была закрыта для научного исследования.




Достарыңызбен бөлісу:
  1   2   3




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет