Қазақстан Республикасы Білім және ғылым Министрлігі Ахмет Байтұрсынов атындағы
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
жүктеу/скачать 3,59 Mb. Pdf көрінісі
|
аза стан Республикасы Білім ж не ылым Министрлігі Ахмет Байт р (1)
| АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ 40 Ещё одним важным концептом для рус- ского человека является концепт «колокол». Ка- залось бы, сравнение цветка с колокольчиком довольно распространено в русской литературе. Но у К. Паустовского в качестве эталона сравне- ния выступают, во-первых, не колокольчики, а колокола, во-вторых, сравнение дополняется ожиданием колокольного звона, что делает это сравнение более емким, нежели простое сопоставление по форме. Колокольный звон для русского человека, как правильно отмечает В.А. Маслова, - это жизнь, он знаменует собой все важные события в жизни человека, это голос Родины [4, с.239-240]: Или купена … Лист широкий, твердый, под ним цветы, как белые колокола. Вот-вот заденешь – и зазвонят (К. Паустовский. Бакенщик). Неотъемлемой частью русского религиоз- ного дискурса является концепт «монастырь»: С линя капала вода, а чешуя сверкала так ослепительно, как золотые купола бывшего монастыря (К. Паустовский. Золотой линь). Так и кажется, что в предложении не достаёт слова к сожалению – к сожалению бывшего монастыря. Ведь в сравнении чувствуется тре- пет, даже восторг от образа сверкающих золо- том монастырских куполов, в них мощь, сила русского духа, русской мысли. Эталоном сравнения казахских авторов выступает священная книга мусульман – Коран, следование которому, по мнению приверженцев ислама, – это залог счастья и преуспевания, тогда как отдаление от него – причина несчастья: Один Барыпкел слушал его с жадностью и до конца, у него загорались глаза, - как фанатик верит Корану, так Барыпкел готов был поверить всему, что говорит Кеменгер (Д. Досжанов. Серебряный караван). Казахские авторы употребляют в качестве эталона сравнения универсальные для любой религии номинации, обозначающие лиц, имею- щих отношение к религиозной деятельности, таких как пророк, святой: Облик старика чем- то напоминал Битабару пророков или святых прежних времен, которых он, разумеется, не видел, но о которых много слышал (С. Шаймерденов. Перелетные птицы). Но не все лица, причисленные народной молвой к лику святых или вошедшие в мифологию, в действительности являлись таковыми. Приведем пример: Уронив руки, сидя на пороге дома, Алдияр с тоской думал о том, что он похож на святого Арон-Рашида из старой сказки. Тот гонялся за призраком счастья и, чтобы было сподручней преодолевать всякие преграды, обмазывал себе пятки волшебным медом. Где достать такой мед? (Д. Досжанов. Лодочник). По всей видимости, автор сравнения упоминает одну из самых популярных фигур в арабо- мусульманском мире – пятого халифа династии Аббасидов знаменитого Харуна ар-Рашида. Он является прославленным героем многочислен- ных народных преданий и обрел свое бессмер- тие и мировую известность в сказках «Тысячи и одной ночи». Двадцать три года его правления были мирным временем народного благополу- чия, экономического подъема, интеллектуаль- ного взлета и победоносных походов против христианской Византии. Однако при нем начался политический распад и общий упадок могущест- венной Аббасидской империи. Последовавшие после смерти ар-Рашида произвол властей и тяготы гражданских междоусобиц, побуждали народ с умилением вспоминать о времени его царствования, всячески идеализировать его эпоху, а самого далеко не идеального халифа причислить к святым. «Авторы сказок, рассказов, в соответствии с представлениями людей сред- невекового общества, с полным пониманием от- носились к самодурству капризного, вздорного, а порой и жестокого властелина, рассматривая это как дело естественное и нормальное. Так, в народной литературе – иногда вопреки фактам истории – реализуется народная память о неког- да бывшей идеальной эпохе, когда всем управ- ляли строгие, но справедливые властелины, оберегавшие людей от чиновников-лихоимцев и других несчастий» [5]. В этой же категории номинаций находят свое место и специфичные для мусульманской религии лексемы мулла, знаток мусульманского ритуала, учитель медресе (религиозной школы), и дервиш, мусульманский аналог нищего монаха , аскета , человека набожного, ищущего спасения души в отшельнической бродячей жизни: … про верблюдов никто и думать не хочет, гоняют их с места на место как каких-нибудь дервишей бродячих (Д. Досжанов. Серебряный караван). Об одном, говорит, прошу, не подмешивайте в корма всякую химию, не то святой хранитель верблюдов может обидеться и покинуть наше благословенное хозяйство – вот такие мне слова говорит, представляешь, как самый что ни на есть дервиш, оторванный от действительности (Д. Досжанов. Серебряный караван). У муллы слава грамотного, степенного человека, знающего наизусть религиозные книги: Бахтыгул облазил, обшарил всё кругом, каждую щель, каждую извилину, обнюхал горы и знал их наизусть, как мулла книгу (М. Ауэзов. Выстрел на перевале). В качестве агента сравнения находим Азраила – ангела смерти в исламе и иудаизме, являющегося человеку непосредст- венно перед смертью и помогающего перейти в мир иной. Вокруг этого ангела сложилось множество легенд, имя его вдохновляет поэтов и художников. В исламских старинных источниках он описан с обожанием и благоговением. Но в творчестве казахских писателей видим двоякое отношение к этому ангелу. В одном случае он красив и мил, как райская дева: Хрупкая и смазливая, как райская дева, молодка почуди- |