Ббк 63. 3+63. 4+63. 5 +904 т 98 Редколлегия

154

Единое административное управление Тувы в немалой сте-

пени способствовало консолидации тувинцев в единую народ-

ность, формированию общеэтнического самосознания и само-

названия. Именно в эпоху пребывания племен Тувы в составе 

маньчжурского Китая в конце XVIII–XIX вв. завершилось фор-

мирование тувинского этноса. Одним из важных факторов это-

го  процесса  было  установление  административного  деления, 

основанного главным образом не на родовом, а на территори-

альном  принципе,  что  способствовало  стиранию  племенных 

различий. Субэтническую группу в составе тувинцев составля-

ли жители Саян – восточные тувинцы-тоджинцы [Вайнштейн, 

1961].

 Общее этническое самоназвание тувинцев «Тыва-кижи» 

окончательно сложилось к началу XIX в. в процессе их консо-

лидации в единый этнос. 

В  1911–1913  гг.  в  Китае  произошла  Синьхайская  револю-

ция, в результате которой была свергнута маньчжурская дина-

стия Цинь. После этого в Туве начались массовые выступления 

против китайской администрации и иноземных предпринима-

телей. В это же время для царской России Тува становится объ-

ектом колонизации и хозяйственного освоения. Правительство 

России, опираясь на переселившихся во второй половине XIX 

в. русских крестьян и промышленников, стремится подчинить 

ее российским интересам. В итоге, 18 апреля 1914 г. был под-

писан правительственный указ о принятии Урянхайского края 

(прежнее  название  Тувы)  под  протекторат  России  [История 

Тувы, 2007: 11–12]. 

Поскольку, как известно, изученность той или иной пробле-

мы в значительной степени зависит от наличия и состояния ис-

точников, необходимо отдельно сказать об источниковой базе, 

используемой в разное время специалистами для исследования 

проблем этногенеза тувинцев. В этом ряду, прежде всего, сле-

дует назвать материалы археологических раскопок. И, как от-

мечает в своем недавно изданном труде известный российский 

этнолог С.А. Арутюнов, «для отдаленных от нас во времени 

эпох, по которым мы не можем располагать никакими прямыми 

155

лингвистическими свидетельствами, археологический матери-

ал, наряду с палеоантропологическим, остается единственным 

источником для реконструкции этнической истории населения 

определенного региона в древности» [Арутюнов, 2012: 53–54]. 

Применительно к названному региону эти источники особенно 

ценны, поскольку, как известно, тувинцы до недавнего време-

ни не имели не только письменной истории, историографии, 

но и собственной письменности. Хотя их предки использовали 

древнетюркское руническое письмо (VII–XII вв.), а затем ста-

ромонгольскую письменность. На территории Тувы изучение 

этих памятников началось еще в 1920-е годы. 

К используемым ранним письменным источникам относят-

ся китайские династийные хроники. Большой интерес эти ис-

точники представляют в свете изучения этногенетических про-

блем в период раннего средневековья, т.е. в период господства 

в Центральной Азии и Южной Сибири воинственных хунну, 

тюрков-тюгю, уйгуров и кыргызов.

Исключительно  важное  источниковедческое  значение  для 

решения  проблем  этногенеза  имеют  памятники  древнетюрк-

ского  рунического  письма.  В  них,  в  частности,  встречаются 

этнонимы и географические названия, являющиеся очень цен-

ным источником для изучения этнического состава, мест оби-

тания и расселения местных племен, входивших в состав Древ-

нетюркского, Уйгурского и Древнекыргызского каганатов. Тува 

по численности обнаруженных каменных стел с енисейскими 

руническими надписями занимает одно из первых мест в мире. 

Здесь найдено более 100 памятников этой письменности. 

Важные сведения о тувинских племенах и этнических груп-

пах в период господства Чингизхана и его преемников содер-

жат историческая хроника «Сокровенное сказание монголов», 

«Сборник  летописей»  выдающегося  персидского  историка 

Рашид ад-Дина и других арабо-персидских и западноевропей-

ских авторов. 

Следующую  группу  письменных  источников  составляют 

свидетельства путешественников (отчеты, письма, путевые за-

156

метки), а также разного рода сообщения очевидцев, затрагива-

ющие те или иные аспекты этногенеза и этнической истории 

тувинцев. 

В  XVIII  в.  появились  первые  работы  отечественных  уче-

ных, в которых специально или попутно рассматривались во-

просы происхождения тувинцев. Они положили начало так на-

зываемой «миграционной теории», согласно которой тувинцы 

рассматривались лишь как простое ответвление самодийских 

племен. Среди них следует отметить, прежде всего, труды ака-

демика П.С. Палласа, по мнению которого, тувинцы – «остатки 

самоедов, вытесненных со своих старых мест обитания» [Пал-

лас, 1788: 523–524].

Русский этнограф и натуралист И.Г. Георги тоже сообща-

ет  о  «племени  саят  иначе  называемых  также  суйотами  или 

сойотами», и относит их к самодийцам, что якобы «доказы-

вается их видом, языком и житейскими обычаями» [Георги, 

1779:  15].  Следует  отметить,  что  данная  концепция,  выска-

занная авторитетнейшими учеными, – об этническом родстве 

тувинцев с самоедами и самодийском этническом компоненте 

как главной составляющей в этногенезе тувинского народа – в 

научной среде конца XVIII в. получило широкую поддержку 

и на протяжении длительного времени не вызывало особых 

дискуссий.

В 1847 г. в Туве удалось побывать А.М. Кастрену – финско-

му ученому-языковеду с мировым именем, внесшему большой 

вклад в финно-угроведение, в изучение самодийских, монголь-

ских, тюркских и палеоазиатских языков. Факты и материалы 

для своих

 исследований он черпал не из книг, а добывал в труд-

ных и долгих путешествиях, совершавшихся по заданию и на 

средства Петербургской Академии наук [см.: Муравьев, 1961: 

56]. А.М. Кастрен собрал богатый материал по языкам народов 

Западной Сибири и считал, что все они так или иначе связаны с 

самодийской средой. В своих исследованиях он писал, что сой-

оты действительно говорили на том же наречии, что и мину-

синские татары-хакасы, но в их языке остались следы, свиде-

157

тельствующие о том, что часть сойотских племен, несомненно, 

«самоедского происхождения» [Кастрен, 1860: 402]. 

Исследователи XIX – начала XX вв., особенно те, которые 

побывали  в  Туве,  ближе  подошли  к  решению  отдельных  во-

просов  этногенеза  тувинцев.  Так,  исследователь  древностей 

Сибири Г.И. Спасский впервые правильно определил принад-

лежность  тувинцев  к  тюркоязычным  народам  на  основании 

записанных  им  свидетельств  тувинцев  на  Саянах  [Спасский, 

1820: 146]. 

Выдающийся  тюрколог  академик  В.В.  Радлов  после  по-

сещения в 1861 г. Западной Тувы пришел к заключению, что 

тувинцы  «говорят  на  турецком  (т.  е.  тюркском  –  З.А.,  М.М.) 

языке», а по происхождению они «представляют смешанную 

из киргизов, самоедов и енисейских остяков народность» [Рад-

лов,  1907:  14].  О  нелегком  труде  ученого-исследователя  того 

времени, о трудностях и невзгодах, которые приходилось ему 

преодолевать в процессе сбора полевого материала, красноре-

чиво  свидетельствует  текст,  опубликованный  В.В.  Радловым 

в  предисловии  к  его  монументальному  труду,  посвященному 

изучению наречий тюркских племен. В частности, он пишет: 

«Эти тексты, несмотря на их несовершенство, важны в линг-

вистическом отношении, так как по саянским языкам, сколько 

мне известно, до сих пор подобных образцов никогда еще из-

дано не было. Собрание этих немногих образцов стоило мне 

без того уже довольно труда, так как я для этого должен был 

совершать продолжительные поездки верхом по пустой бездо-

рожной тайге» [Радлов, 1866: 14]. 

Важные наблюдения и сведения о родоплеменном составе 

тувинцев  имеются  в  трудах  известного  географа  и  путеше-

ственника Г.И. Потанина, посетившего Туву в 1876–1879 гг. и 

высказавшего предположение о том, что тувинцы – «потомки 

древних уйгуров» [Потанин, 1883: 13]. Он также считал, что 

некоторые  монгольские  группы  являются  омонголившимися 

тюрками. Так, в своей монографии «Очерки Северо-Западной 

Монголии» он отмечает: «В средней части Монгольского Ал-

158

тая находится Халхасский хошун Тачжи-Урянхай, теперь это 

настоящие монголы, но имя хошуна вполне совпадает с име-

нем  урянхайского  поколения  Тачжи-Урянхай.  Не  было  ли  то 

тюркское поколение, впоследствии омонголившееся, но удер-

жавшее свое имя?» [Tам же: 654]. Г.И. Потанин также считал, 

что «дархаты, по-видимому, не что иное, как омонголившиеся 

урянхайцы, за таких же омонголившихся тюрков можно при-

нять и население пяти хошунов Западной Монголии» [Tам же: 

653]. Кроме того, в этой же работе в разделе «Урянхайцы» он 

описал  не  только  общественный,  семейный  и  религиозный 

быт, но и предоставил новые данные об административно-пле-

менном  разделении  урянхайцев,  выявил  названия  отдельных 

родов [Tам же: 10–13]. 

Не  утратила  своего  источниковедческого  значения  по  вы-

яснению  этнического  состава  тюркоязычных  народов  (в  том 

числе тувинцев) работа востоковеда-тюрколога И.Л. Аристова 

[Аристов, 1896]. В ходе исследования он приходит к выводу, 

что  в  формировании  этнического  состава  тувинцев  приняли 

участие турки-тюкю, в лице телесов и кыргызов. И далее заме-

чает, что «принимая в свой состав многие примеси, урянхайцы 

должны были и со своей стороны участвовать в составе дру-

гих народов. Несомненно, участие их в образовании западных 

монголов, в котором они играли роль в числе других лесных 

племен» [Tам же: 348]. Он также заключает, что «урянхаи так 

называются монголами, сами же зовут себя туба или тува, как 

отуреченные  самоеды  северных  склонов  Алтая  и  Саянского 

хребта; именуют их также сойотами, соитами, сойонами» [Tам 

же: 347]. Недостатком этой работы следует считать недооценку 

комплексных источников и изучение этнического состава тех 

или  иных  племен,  народностей  преимущественно  на  основе 

данных этнонимики.

Французский географ Ж.Ж.Э. Реклю в многотомном труде 

«Земля и люди. Всеобщая география» разделяет тувинцев на 

сойотов, урианхов (урянхайцев – З.А., М.М.) и сойонов. По его 

мнению,  сойоты  «говорят  диалектом,  близко  подходящим  к 

159

наречию самоедов» и «представляют помесь финской расы с 

тюркской», урианхи «считаются принадлежащими к тюркской 

расе, и они имеют тюркский тип лица, и большинство их гово-

рит татарским наречием», а сойоны – «другой тюркский народ, 

отличный от урианхов и дархатов, но более или менее смешан-

ный с киргизами» [Реклю, 1898: 676]. 

Этот  ученый,  никогда  не  посещавший  Туву,  скорее  всего, 

использовал  компилятивные  источники,  ошибочно  разделяя 

тувинцев  на  сойонов,  сойотов,  урианхов.  Известно,  что  сой-

отами и урянхайцами называли тувинцев монголы, а вслед за 

ними китайцы и русские, что было неверным. 

В  «Сибирском  торгово-промышленном  и  справочном  ка-

лендаре на 1899 год» также затрагивался вопрос о происхож-

дении тувинцев. В нем они отмечались как «остатки некогда 

многочисленного  племени,  не  раз  упоминаемого  китайскими 

историками под названием туба, а именно: сойоны или сойоты. 

Все говорят тюркским языком» [Сибирский торгово-промыш-

ленный…, 1899: 362].

В Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Эф-

рона поставлен вопрос о происхождении «населения верхнего 

бассейна Енисея (тувинцев – З.А., М.М.) в пределах Сибири и 

Китая», которое, якобы, «состоит из монголов, финнов и тюр-

ков,  представляющих  разнообразное  смешение  племен»  [Эн-

циклопедический словарь, 1900: 718].

В 1889 г. с исследовательской целью Туву посетил тюрколог 

Н.Ф.  Катанов.  Специально  занимавшийся  изучением  тувин-

ского языка, он не согласился с лингвистическими выводами 

М.Л.  Кастрена.  «Сравнивая  урянхайские  слова  своего  собра-

ния, – писал он, – с самоедскими словами, собранными М.Л. 

Кастреном... не нашел я сходства урянхайского языка с само-

едским в лексическом отношении. Большая часть урянхайских 

слов, совпадающих с самоедскими, в частности, со словами ка-

маринского  наречия  самоедского  языка,  оказались  тюркского 

происхождения или монгольского, но не самоедского» [Ката-

нов, 1903: 17]. Н.Ф. Катанов впервые на основе данных лингви-

160

стики научно доказал, что «тувинцы в основном говорят на од-

ном и том же языке с самыми слабыми отклонениями, вполне 

по-тюркски, а не по-самоедски и не по-остяцски» [Tам же: 17]. 

Исходя из опыта своих исследований, он делает вывод, что фо-

нетика и морфология тувинского языка всецело тюркские [Tам 

же: 18]. Касаясь вопроса о происхождении тувинцев, Н.Ф. Ка-

танов констатирует, что «они составились из элементов тюрк-

ских, монгольских и самоедских и известны были под именем 

дубо в древнее время» [Tам же: 3]. В то же время он подчерки-

вает важную роль уйгуров, которую те сыграли в происхожде-

нии тувинцев. Существующие в этот период на сей счет разные 

точки зрения, исследователь объясняет тем, что «на основании 

того, что в XVII в. русские в южной части Енисейской губер-

нии сталкивались более всего с финскими племенами, некото-

рые ученые убежденно говорят, что нынешние сойоты по про-

исхождению своему остяки или самоеды» [Там же: 3]. 

В 1897 г. впервые антропологическим типом тувинцев заин-

тересовались И.П. Слинич и К.И. Горошенко. Если в распоря-

жении первого было всего 11 черепов тувинцев, то второй иссле-

довал 92, из них 20 женских. Однако их выводы, построенные на 

основании далеко не достаточных данных, оказались поспешны-

ми [Слинич, 1901: 70; Горошенко, 1901: 72].

 В 1907 г. антропо-

логические типы тувинцев изучал А.А. Ивановский, который 

на основании материалов К.И. Горошенко впервые правильно 

отнес их к монголоидной расе.

В 1897 г. Восточную Туву посетил этнограф П.Е. Остров-

ских,  который  собрал  обширные  этнографические  и  антро-

пологические  материалы,  проливающие  свет  на  этногенез 

тувинцев-тоджинцев [Островских, 1897, 1898, 1899]. К сожа-

лению, в большинстве своем его материалы не были изданы, 

опубликованы лишь краткие отчеты об экспедиции и статьи. 

В  появившейся  в  1899  г.  в  «Известиях  Русского  географиче-

ского  общества»  статье,  посвященной  обоснованию  русской 

колонизации и развитию торговли в Урянхайском крае, автор 

дает  в  том  числе  ценные  сведения  о  численности  населения 

161

Тоджинского хошуна, включая численность взрослых и детей 

[Островских, 1899: 340]. 

Этнографические данные о тюркоязычных народах долины 

Енисея содержатся в сводном труде русского революционера 

Е.К.  Яковлева.  Следует  пояснить,  что  самому  Е.К.  Яковлеву 

так и не удалось побывать в Туве, так как, являясь политиче-

ским заключенным, он не имел возможности выехать за преде-

лы России. Вместе с тем, данное обстоятельство ни в коей мере 

не умаляет ценности и значения его трудов: он собрал важные 

материалы  по  материальной  культуре  тувинцев  и  их  обще-

ственному быту [Яковлев, 1900].

В 1901 г. Восточный отдел РГО обратился к Ф. Кону, также 

политическому ссыльному, с предложением осуществить этно-

графическую экспедицию в Сойотию (Туву). Основной задачей 

данной  экспедиции  было  изучение  истории,  культуры  и  быта 

местного населения. В опубликованной в 1934 г. книге Ф. Кона 

получили  всестороннее  освещение  разные  стороны  матери-

альной  и  духовной  культуры  жителей  Тувы:  занятия,  (ското-

водство, охота и рыболовство, земледелие, ремесла), жилище, 

одежда, пища, брак и семья, верования, народные празднества 

и т.д. Специальный раздел работы посвящен также исследова-

нию тувинского рода (клана). Так, в ходе исследования автор 

резюмирует, что «вся Урянхайская земля в административном 

отношении делится на девять хошунов. Хошун подразделяется 

на четыре рода (клана) – «сумо». В свою очередь «сумо» делится 

на «кости» – «сююк» [Кон, 1934: 143–144]. Безусловно, Ф. Кон 

является одним из видных дореволюционных исследователей 

этнографии и этногенеза тувинцев. 

Исследователь древностей Сибири И.Т. Савенков на осно-

вании  сравнительно-этнографического  изучения  эволюции 

шахматной  игры  пытался  выяснить  вопросы  происхождения 

и  направления  передвижений  народностей,  их  родства,  куль-

турных и этнических сношений. Такой односторонний подход 

к этногенетическим вопросам привел к тому, что тувинцы, по 

его мнению, в равной степени сформировались за счет смеше-

162

ния самых разных племен [Савенков, 1905]. В 1907–1909 гг. по 

заданию Управления внутренних водных путей и шоссейных 

дорог в Туве побывал русский инженер Вс. Родевич с целью 

«выяснения условий судоходности Енисея до русской границы 

и выше ее» [Родевич, 1910: I]. Вскоре по результатам этой экс-

педиции  им  была  опубликована  работа  «Очерк  урянхайского 

края»,  где  на  фоне  основной  задачи  исследования  автор  по-

путно описывает расселение, быт, хозяйство местного населе-

ния, включая его этнический аспект. Так, в главе, посвященной 

характеристике  населения  Урянхайской  земли,  Вс.  Родевич 

пишет,  что  «по  происхождению,  языку  и  внешности  сойоты 

(тувинцы – З.А., М.М.) примыкают скорее всего к тюркскому 

племени,  но  уже  в  смешении  с  монгольскими  элементами; 

многие слова и обычаи сближают их с русскими качинскими 

татарами и киргизами, с монголами они также имеют немало 

общего» [Tам же: 14–15]. 

История  этнографического  изучения  тувинцев  в  начале 

ХХ  в.  отмечена,  кроме  всего  прочего,  проявлением  интереса 

к  этой  теме  европейских  ученых.  В  частности,  вопроса  про-

исхождения тувинцев касался английский путешественник Д. 

Каррутерс,  посетивший  Туву  в  1910  г.  Он  пессимистически 

предсказывал  будущность  тувинцев,  как  «угасающих  племен 

верхнего бассейна

 Енисея» и со свойственной ему амбициоз-

ностью заявлял, что они представляют «... из себя потомков на-

ции, образовавшейся путем смешения аборигенов территорий, 

прилегающих к реке Енисею, с древними тюркскими и угор-

скими племенами, на которых сильное влияние оказали, в свою 

очередь, монголы» [Каррутерс, 1919: 198].

Далее  следует  отметить  фундаментальный  труд  известно-

го  путешественника  и  исследователя  Центральной  Азии  Г.Е. 

Грумм-Гржимайло «Западная Монголия и Урянхайский край», 

издание которого было завершено в 1930 г. Несмотря на неко-

торые общеметодологические недостатки, работа Г.Е. Грумм-

Гржимайло,  написанная  па  основе  изучения  колоссального 

количества  разнообразных  источников  (письменных,  архео-

163

логических, антропологических, этнографических), представ-

ляет большой интерес. Фактически это была первая обобща-

ющая работа, посвященная истории и этнографии тувинского 

народа. Рассматривая проблему происхождения тувинцев, Г.Н. 

Грумм-Гржимайло отмечает сложный этнический состав это-

го народа, в который входят тюркские, самодийские, монголь-

ские,  кетские  этнические  компоненты.  В  антропологическом 

отношении он сближает тувинцев с монголами. В предисловии 

к названной книге, говоря о важности подобных научных изы-

сканий и наибольшей достоверности полученных материалов, 

автор особо подчеркивает, что «этнографические исследования 

от исследователя, помимо знания языка изучаемой им народ-

ности и соответствующей подготовки, требуют стационарной 

работы среди нее и продолжительности пребывания» [Грумм-

Гржимайло, 1926: 1]. 

Таким образом, дореволюционные исследователи придер-

живались самых различных точек зрения на проблему про-

исхождения тувинцев, однако в целом в их трудах содержат-

ся  ценные  сведения  по  тем  или  иным  вопросам  этногенеза 

и  этнического  состава  тувинцев.  Эти  ученые,  естественно, 

располагали только отрывочными сведениями и не были во-

оружены основополагающими научными методами исследо-

вания. Многие из них были представителями различных наук 

и по этой причине зачастую лишь попутно затрагивали про-

блему происхождения и этнической истории того или иного 

сибирского народа. Вместе с тем, важность и значимость тру-

дов дореволюционных исследователей, внесших существен-

ный  вклад  в  исследование  не  только  проблем  этногенеза 

тувинцев, но и всей этнической истории Тувы, не вызывает 

сомнений.

 

Современное изучение истории и этногенеза тувинцев на-

чалось  в  период  существования  Тувинской  Народной  Респу-

блики (1921–1944 гг.) и продолжалось после вхождения Тувы 

в состав СССР с дальнейшим развитием исторической науки и 

накоплением новых материалов.

164

В  числе  первых  советских  экспедиций,  проводивших  ис-

следования  в  Тувинской  Народной  Республике,  была  Ком-

плексная этнографо-антропологическая экспедиция под руко-

водством известного советского антрополога, профессора В.В. 

Бунака  [1926].  Антропологический  отряд  этой  экспедиции  в 

составе  антропологов  А.И.  Ярхо  и  В.И.  Белкиной  работал  в 

Дзун-Хемчикском и Барун-Хемчикском районах и обследовал 

124 чел. Группа в составе аспиранта Института антропологии 

М.Г. Левина и художницы О.Ф. Амосовой занималась

жүктеу/скачать 1,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: