К теории межэтнического синтеза
Как уже отмечалось в литературе. «проблемы этногенеза
и этнической истории в целом, проблемы наличия различных
компонентов и их роли в сложении того или иного ныне су-
ществующего или некогда существовавшего этноса всегда за-
нимали и отчасти продолжают занимать одно из важнейших
(если только не важнейшее из всех) место в российской этно-
графической науке» [Арутюнов, 2012: 49].
Приведенное здесь авторское мнение выдающегося совет-
ского и российского ученого С.А. Арутюнова могу подтвер-
14
дить профессиональными ориентациями и тематическими
мотивациями студентов и аспирантов кафедры этнографии
исторического факультета МГУ, для которых в 1960–1970-е
годы, пожалуй, не было более привлекательной и заманчивой
темы, чем проблемы этногенеза. Вслед за охлаждением инте-
ресов к проблематике этногенеза в 1990–2000-е годы, вызван-
ным концептуально-методологическим и инструментальным
переоснащением науки о народах, в том числе в связи с пере-
именованием этнографии в этнологию и культурную (социаль-
ную) антропологию, сегодня на рубеже первого и второго де-
сятилетия нового тысячелетия вновь наблюдается повышенное
внимание к этногенезу. В наиболее очевидной форме это вни-
мание, в частности, проявляется при создании более чем двух
десятков томов в рамках инициированной Институтом этноло-
гии и антропологии РАН серии «Народы и культуры».
Чрезвычайно интересным и перспективным представляется
«вмещение» всей истории человечества или этнических исто-
рий в пределах отдельных регионов в одно единственное сло-
во, например, в слово «движение» или «постижение». Именно
так поступили А.В. Головнев и А. Тойнби, назвав свои произ-
ведения соответственно «Антропология движения» и «Пости-
жение истории» [Головнев, 2009; Тойнби, 1991].
Следуя этой практике, весьма заманчивой представляется
идея определения сути этнических историй ёмким и полно-
звучным словом – «синтез». При этом не трудно из океана
мировой истории почерпнуть великое множество примеров.
Ограничимся, однако, несколькими примерами из истории на-
родов евразийского пространства. Локомотивом и движущей
силой этнических историй в течение многих веков в странах
Средней и Центральной Азии служил межэтнический синтез.
Долговременные и интенсивные взаимодействия между пред-
ставителями различных этнических образований в пределах
Средней Азии на протяжении почти полутора тысячелетий, как
отмечала Л.А. Чвырь, «не могли не привести к синтезу тюрко-
иранского культурного пласта, который хотя и издается давно,
15
но осмысление все еще недостаточно. Следствие этого истори-
ческого феномена и является устойчивое и глубокое культур-
ное сходство оседлых групп ирано- и тюркоязычного населе-
ния (сартов, чагатаев, кашгарлыков и пр.)» [Чвырь, 2001: 438].
Итоги межэтнического синтеза, имевшего место в про-
шлом, порой явственно проявляются в более поздних этниче-
ских компонентах, составляющих тот или иной современный
народ. Так, например, один из основоположников автохтонной
теории происхождения казахов Я. Гавердовский был уверен в
том, что народы, составляющие ныне орду Киргизскую, входи-
ли в степь разными путями из многих орд…
Таковы, в частности, тюрко-согдийские отношения, межэт-
нический синтез которых закладывался в ходе тюрко-иранских
этнических смешений. Возникающие в результате этого син-
теза новые этнические общности совмещали в себе в преде-
лах Центральной Азии оседлый иранский и кочевой тюркский
элементы. Этот синтез подобно другим типологически сход-
ным процессам дает возможность проследить этнокультурную
преемственность между древними адстратными племенами и
более поздними субстратными этническими группами, оказав-
шимися в итоге в составе казахского народа.
Иногда итогом межэтнического синтеза становится переход
идентификационных характеристик народа из одного в другое
состояние. Еще в XIV в. эта коллизия была известна арабско-
му историку Ал-Омари, автору книги «Пути взоров по госу-
дарствам разных стран». Характеризуя этнические истории
народов, входящих в состав Золотой орды, он, в частности, ак-
центировал внимание на процессах тюркизации монгольских
завоевателей. «В древности это государство, – писал Ал-Омари
об этнической судьбе Золотой Орды, – было страною Кипча-
ков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их
подданными. Потом татары смешались и породнились с кип-
чаками, и земля одержала верх над природными и расовыми
качествами татар, и все они стали точно кипчаками, как будто
они одного с ними рода [Тизенгаузен, 1884: 235].
16
Наличие в составе уйгурского народа субэтнических групп
кашгарцев, хотанцев, комульцев, акеуйцев, яркендцев и дру-
гих, восходящих своими этногенетическими корнями к тем
или иным этнотерриториальным группам оседлого населения,
а также лобнорцев, долонов и абдалов, имеющих прямые этно-
культурные параллели с тюркскими и монгольскими кочевни-
ками, служит свидетельством и итогом межэтнических связей
в этнической истории уйгурского народа.
Согласно современным новейшим теориям происхождения
уйгуров, их этническая история происходила на основе посто-
янного смешивания различных этнических групп преимуще-
ственно кочевого тюркского происхождения и оседлого земле-
дельческого автохтонного тохарско-иранского населения.
Специфические особенности в этнокультурном облике и эт-
ноязыковой ситуации многих народов XI в. зафиксированы в
«Собрании тюркских наречий», составленном Махмудом Ал-
Кашгари.
В этнических историях народов важную роль играет исто-
рия этнонима, хотя сам по себе этноним, взятый в отрыве от
этнокультурной и этнополитической ситуации, не может слу-
жить твердым аргументом в подтверждение той или иной те-
ории происхождения народа. Так, например, в XVI в. в состав
каждого из трех этнополитических объединений, имеющихся
в составе мантыгов, входили одни и те же племена кипчаков,
найманов, кереитов, аргынов, канглы, кытай, уйгуров, мангы-
тов, уйсуней и некоторых других.
Показательно в этом отношении соотношение этнонима и
этнической идентичности болгар Балканского полуострова.
Изначально язык южных славян, переселившихся в середине I
тыс. н.э. в пределы Северо-Восточной части Балканского полу-
острова, вытеснил романо-фракийскую речь. Затем в течение
двух столетий на язык местного населения оказывал влияние
язык тюркоязычных булгар, явившихся на Балканы из южно-
русских степей. Опираясь на остатки «булгарского» наследия,
некоторые исследователи сочли возможным в современных га-
17
гаузах увидеть потомков булгар. Немаловажную роль сыграли
османское завоевание и элементы культуры других народов.
«Таким образом, – резюмировал итоги межэтнических смеше-
ний в судьбе современных болгар С.А. Арутюнов, – нынешние
болгары – это славянский народ по основному языковому и
культурному достоянию, но с хорошо прослеживаемым фра-
кийским субстратом (подслоем), очень тонким булгаро-тюрк-
ским суперстратом (наслоением) и существенным турецким
адстратом (включением), не говоря уже о греческих и иных
вкраплениях, которые также имели место в его этногенезе»
[Арутюнов, 2012: 166].
Последствия межэтнического синтеза, как считает С. Кази-
ев, прослеживаются в недрах ядра этнического самосознания
казахов, составленного из следующих элементов: 1) хозяй-
ственно-культурного уклада жизни дештских (степных) кочев-
ников, отличающего их от сартов – среднеазиатских торговцев
и земледельцев; 2) исторической памяти, сохранявшей преда-
ния о героических веках в составе кочевой империи Чингиз-ха-
на; 3) религиозно-культурного порядка, базирующегося на вос-
приятии и утверждении в среде исламской культуры; 4) отказа
кочевых племен от любой формы государственного контроля.
Основы синтетического понимания этнической истории
были заложены выдающимся историком и общественным де-
ятелем России Николаем Михайловичем Карамзиным. В трак-
тате «О древней и новой России в ее политическом и граж-
данском отношениях», написанном в 1811 г. по заказу великой
княгини Екатерины Павловны, но изданном полностью более
чем через 100 лет, в 1914 г., Н.М. Карамзин сформировал кон-
цепцию этнической истории как череду смешений этнически
неоднородных явлений, как селекцию лучших достижений
цивилизации для укрепления Российской государственности и
нравственного достоинства русского и других народов.
«Россия, – писал Н.М.Карамзин, – основалась победами и
единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым са-
модержавием. Во глубине Севера, возвысив главу свою между
18
азиатскими и европейскими царствами, она представляла в
своем гражданском образе черты сих обеих частей мира: смесь
древних восточных нравов, принесенных славянами в Европу
и подновленных, так сказать, нашею долговременную связью с
моголами, византийских, заимствованных россиянами вместе
с христианскою верою, и некоторых германских им варягами.
Сии последния черты, свойственные народу мужественному,
вольному, еще были заняты в обыкновении судебных поедин-
ков, в утехах рыцарских и в духе местничества, основанного
на родовом славолюбии. Заключение женского пола в строгое
холопство оставалось признаком древних азиатских обычаев.
Двор царский уподобляется византийскому. Иоанн III, зять од-
ного из Палеологов, хотел как бы восстановить у нас Грецию
соблюдением всех обрядов ее церковных и придворных: окру-
жив себя римскими ордами и принимал иноземных послов в
Золотой палате, которая напоминала Юстинианову. Такая смесь
в нравах, казалась нам природною, и россияне любили оную,
как свою народную собственность» [Карамзин, 2006: 994].
Н.М. Карамзин убедительнее, чем другие классики отече-
ственной исторической науки, оценил важное значение идеи
Ивана Калиты посылать дань в недра самой орды, вместо того,
чтобы терпеть насилие ордынских чиновников в русских горо-
дах и селениях. Претворение этой идеи позволило населению
русских земель свободно вздохнуть от свирепых наездов ор-
дынских чиновников и баскаков.
Вторым стратегически дальновидным замыслом Ивана Ка-
литы было преодоление остатков феодальной раздробленности
путем присоединения частных удельных княжеств к великому
московскому княжеству. Не случайно его называли «собирате-
лем земли русской» [Там же, 2006: 992].
Важную роль в этнической истории народов играли не толь-
ко культурные заимствования, восприятие и адаптация чужих
нравов и обычаев, но и сопротивление навязываемым ценно-
стям. Такова, в частности, в русской этнической истории была
попытка насаждения католичества в начале XVIII в. По словам
19
Н.М. Карамзина, несмотря на первоначальное увлечение части
русского населения идеями, увещеваниями Лжедимитрия, на-
род скоро разочаровался в нем и избавился от него. «Дмитрий,
– как отмечал Н.М. Карамзин, – явно презирал русские обычаи
и веру: пировал, когда народ постился, забавлял свою невесту
пляскою скоморохов в монастыре Вознесенском, хотел уго-
щать бояр яствами, гнусными для их суеверия; окружал себя не
только иноземною стражею, но и шайкой иезуитов; говорил о
соединении церквей и хвалил латинскую. Россияне перестали
уважать его, наконец, возненавидели и, согласясь, что истин-
ный сын Иоаннов не мог бы попирать ногами святыню своих
предков [православие – М.Н.], возложили руку на самозванца»
[Там же: 995].
Для раскрытия тайн, залегающих в глубине веков, иссле-
дователи обратились наряду с языковыми данными к археоло-
гическому, антропологическому материалу, к многим данным
материальной и духовной культуры.
На рубеже XIX–XX вв. концепцию межэтнического сме-
шения в той или иной мере поддерживали Н.А. Аристов,
В.В. Бартольд, С.П. Толстов. Каждый из них в этнической
истории народов Средней Азии и Казахстана усматривал про-
цессы сложного синтеза тюркских и иранских этнокультур.
Этот синтез связан с явлениями этнокультурной и этноязыко-
вой интерференции.
Теория межэтнического синтеза как основы происхожде-
ния тувинцев, высказанная В.В. Радловым в начале ХХ в., до
сих пор занимает приоритетное положение в историографии
тувинского народа. В самом сжатом виде суть этой теории со-
стоит в том, что тувинцы «представляют смешанную из кир-
гизов, самоедов и енисейских остяков народность». С незна-
чительными уточнениями эту теорию межэтнического синтеза
поддержал Г.Е. Грумм-Гржимайло в 1926 г., а также Л.П. По-
пов, З.В. Анайбан и М.Х. Маный-оол; в статье, подготовлен-
ной специально для данного сборника в соответствии с темой
«Этногенез: воображаемые пращуры и реальные потомки»,
20
они указывают, что «этническое ядро тувинцев составили тюр-
коязычные племена, живущие в Туве и проникавшие на ее тер-
риторию со II в.н.э. по XII в.н.э.».
Сегодня, на заре XXI века, очередной и вместе с тем тради-
ционной задачей этнологии является обработка, систематиза-
ция и осмысление собранного материала, «сведение воедино»
данных, собранных специалистами различных отраслей науки
о тюрках и других народах в мире и о мире их повседневной
жизни. Необходим, в частности, широкий этнологический ох-
ват всего тюркского мира не только с научной, но и с идеологи-
ческой и практической точки зрения. В наши дни чрезвычайно
важным представляется понимание того, что не только эконо-
мика, но и культура, в том числе традиционная, имеет катали-
зирующее значение для общественного прогресса [Культура
имеет значение..., 2002].
В современном пантеоне культов прослеживается яркий
пример симбиоза следов языческих представлений, идущих от
кочевой жизни (культов волка, коня, родника, предков) и следов
язычества, коренящихся в жизни оседлого населения (культы
земли, хлеба, петуха, фаллоса). Поэтому вполне естественно,
что нужны обширная информационная эрудиция и значитель-
ные процедурные возможности, чтобы шаг за шагом, кирпичик
к кирпичику увязывать этнографические материалы вообража-
емых или вероятных предков и потомков с данными фолькло-
ристики, археологии и антропологии. Эта методологическая
анучинская триада, получившая широкое распространение в
первой четверти XX в., сохранила свое значение и сегодня, на
заре XXI в. Создание методологии и методики изучения этно-
генеза, этногенетической истории народов, бесспорно, счита-
ется гордостью российской этнологической науки. От этой по-
зиции нельзя самоустраняться.
Признание актуальности задач по изучению этнических
историй красной нитью проходит через многие книги, статьи
и выступления выдающегося советского и российского этноло-
га С.А. Арутюнова. Приведу один пример из его сочинений в
21
деле раскрытия им роли смещения и синтеза народов как маги-
стральной линии формирования ряда народов.
«Крупные нации, – пишет С.А. Арутюнов об истории совре-
менных европейских народов, – сложились лишь после консо-
лидации мелких средневековых народностей, существующих
ныне как этнографические подразделения в составе францу-
зов, испанцев, итальянцев. Кроме того, в состав итальянцев
также влилась лангобардская народность (позднее лангобар-
ды), а французов – бургундская, т.е. романизированные, но гер-
манские по происхождению народы… Не только германские,
но и многие другие племена приняли участие в формировании
нынешних французов, итальянцев и испанцев: вестготы, ван-
далы, лангобарды, бургунды, норманны, аланы, баски, евреи
и арабы. В каждой из относившихся частей прежней Римской
империи шел интенсивный синтез, “сплавление” местных и
пришлых элементов» [Арутюнов, 2012: 165].
В начале XVIII в. дело европейско-азиатского симбиоза про-
должил великий Петр I. «Тайная канцелярия день и ночь ра-
ботала в Преображенском: пытки и казни служили средством
нашего славного преображения государственного» [Карамзин,
2006: 999].
Позитивно оценивая преобразования и инновации, вводи-
мые Петром I, Н.М. Карамзин не одобрял его нововведения в
сфере повседневной жизни россиян. С сожалением отмечал,
что в ходе петровских перемен «многие гибли за одну честь
русских кафтанов и бороды, ибо не хотели оставить их и дер-
зали порицать монарха. Сим бедным людям казалось, что он
вместе с древними привычками отнимает у них самое Отече-
ство» [Там же].
В постсоветский период позиции отечественной науки в
деле осмысления и анализа происхождения тюркских народов
ослабли. Так, например, обширный свод данных об истории и
культуре куман (половцев) в двух томах увидел свет в 2009 г.
не в России, а в Болгарии. Ее подготовил болгарский историк
Валерий Стоянов. Свод античных и византийских источников
22
о древних и средневековых торках «Великой степи» состав-
лен и издан в 2005 г. не в России, а проживающим в Казахстане
А.Н. Гаркавцем. Серьезные труды по истории тюркских народов
опубликованы в России, Болгарии, Румынии, Венгрии, Турции,
США, в том числе на основе заново переведенных арабских,
византийских и других источников. Однако внимание большин-
ства исследователей сосредоточено, как правило, на политиче-
ской (в ущерб этнической) истории тюркских народов.
Совместно с учеными Республики Молдова, Болгарии,
Украины подготовлены и изданы две крупные монографии
«Молдаване» и «Гагаузы». На основе семи российско-молдав-
ских симпозиумов, проведенных в 2006–2010 гг., посвящен-
ных соционормативной культуре и отдельным вопросам этни-
ческих историй, издано 10 коллективных сборников. В 2010 г.
увидела свет монография М.Н. Губогло «Воображаемая веро-
ятность. Новейшие размышления о происхождении гагаузов».
В ней были изложены предварительные постулаты о новых ме-
тодах изучения этногенеза бывших тюркоязычных кочевников,
сегодня ведущих оседлый образ жизни.
Проштудировав в соответствии с программой проекта № 11-
01-00534а большинство существующих гипотез об этногенезе
и основных этапах этнической истории уйгур, казахов, кирги-
зов и некоторых других тюркских народов, казахстанский уче-
ный С. Казиев обобщил свои наблюдения широкомасштабным
выводом. По его мнению, «территория исторического Хорос-
сана, Хорезма, Западного и Восточного Туркестана с глубокой
древности представляла своеобразный “плавильный котел”,
переплавлявший древние и средневековые индоевропейские
и тюрко-монгольские этнические группы в общности более
высокого таксонимического порядка – современные этнона-
ции. “Коструирование” новых народов на основе этнического
синтеза оседло-земледельческого ираноязычного населения и
тюрко-монгольских номадов облегчалось мощной диффузией
культурных ценностей ирано-мусульманского мира в мир ко-
чевых групп восточного происхождения» [Казиев, рукопись].
23
Так, например, вследствие этногенеза и этнической истории
уйгур в условиях постоянного наплыва и давления тюркских
племен на индоевропейское оседло-земледельческое населе-
ние с непрерывно продолжающимися и последующими про-
цессами взаимной адаптации и аккультурации, состав уйгур,
как и других народов региона, носит смешанный характер.
Библиография
Алексеев, 1983: Алексеев В.П. Этногенез. М., 1983.
Арутюнов, 2012: Арутюнов С.А. Силуэты этничности на цивилиза-
ционном фоне. Монография. М., 2012.
Ахиезер, 1997: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 1:
От прошлого к будущему. Новосибирск, 1997.
Биллингтон, 2001: Биллингтон Дж.Х. Икона и топор. Опыт истолко-
вания русской культуры. М., 2001.
Головнев, 2009: Головнев А.В. Антропология движения (Древности
Северной Азии). Екатеринбург, 2009.
Карамзин, 2006: Карамзин Н.М. История государства Российского.
М., 2006.
Культура имеет значение..., 2002: Культура имеет значение: Каким
образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под.
ред. Л. Харрисона и С. Хантингтона. М., 2002.
Любавский, 1996: Любавский М.К. Обзор истории русской колониза-
ции с древнейших времен до ХХ века, М.: Изд-во МГУ, 1996.
Плетнева, 1958: Плетнева С.А. Печенеги, торки, и половцы в южно-
русских степях // МИА. 1958. № 62.
Плетнева, 1982: Плетнева С.А. Кочевники средневековья. Поиски
исторических закономерностей. М., 1982.
Плетнева, 1990: Плетнева С.А. Половцы. М., 1990
Русские / Отв. ред. В.А. Александров, И.В. Власова, Н.С. Полищук.
М., 2005. Серия Народы и культуры.
Соловьев, 2006: Соловьев С.М. История России с древнейших времен.
М., 2006.
Тизенгаузен, 1884: Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящих-
ся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб., 1884.
Тихомиров, 1973: Тихомиров М.Н. Российское государство в XV–XVII
вв. М., 1973.
Тишков, 2013: Тишков В.А. Российский народ. История и смысл на-
ционального самосознания, М., 2013.
Тойнби, 1991: Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991.
Токарев, 1949: Токарев С.А. К постановке проблем этногенеза // СЭ.
1949. № 3.
Токарев, Чебоксаров, 1951: Токарев С.А., Чебоксаров Н.Н. Методоло-
гия этногенетических исследований на материалах этнографии //
СЭ. 1951. № 4.
Чвырь, 2001: Чвырь Л.А. Туркестанцы: уйгуры Синьцзяна и народы
Средней Азии в этнокультурном отношении // Древние цивилиза-
ции Евразии. История и культура. М., 2001.
25
М.Н. Губогло
Достарыңызбен бөлісу: |