Этноним и этническая история кыргызов

248

«кочующие»  этнонимы,  которые  присваиваются  по  каким-то 

историческим причинам некоторым этническим коллективам, 

никогда  не  обозначавшимся  этим  этнонимом  и  никакого  от-

ношения  к  их  прежним  носителям  не  имевшим.  Ярким  при-

мером являются турки, принявшие название древнего народа 

тюрков, с которыми практически не имеют этногенетических 

связей. Другой пример – хазарейцы, этногонии которых о про-

исхождении от некой монгольской тысячи всерьез восприняты 

антропологами,  проигнорировавшими  факт  расселения  огуз-

ских племен в Хазараджате еще в домонгольский период [См.: 

Кисляков, 1973: 73–84]. По предположению В.П. Юдина, так 

могло произойти и с тянь-шаньскими кыргызами, которых он 

считал потомками могульских племен [Юдин, 2001: 118]. С.М. 

Абрамзон писал: «Взятое само по себе, в отрыве от конкретно-

го этнического содержания, вне окружающей этнокультурной 

среды  и  без  учета  хронологии,  название  народности  едва  ли 

может  послужить  отправным  пунктом  для  глубоких  изыска-

ний» [Абрамзон, 1990: 31]. 

Л.П. Потапов придерживался иной точки зрения и на осно-

ве  этнологического  материала  показал  устойчивость  этнони-

мов кочевых народов: «Многолетнее изучение истории племен 

Саяно-Алтайского и Хангайского нагорий убеждает в том, что 

кочевые  племена,  особенно  крупные,  вовсе  не  исчезают  бес-

следно даже в самые драматические времена их жизни, в пе-

риод войн и поражений, а рассеиваются и вновь появляются, 

вновь  консолидируются  под  старым  или  новым  названием» 

[Потапов, 1969: 8].

На наш взгляд, при рассмотрении факта принятия опреде-

ленной этнической общностью этнонима более древнего наро-

да  нельзя  игнорировать  возможность  того,  что  ядром  нового 

этноса становится группа, происходящая от этого народа, со-

хранившая и пронесшая через многие поколения громкое имя 

своих предков. Список кочевых народов, создавших могуще-

ственные  империи  и  исчезнувших,  не  передав  автоэтноним 

сменившим их этническим группам, весьма обширен и вклю-

249

чает  хунну,  сарматов,  саков,  диньлинов,  сяньби,  дунху,  тоба, 

жоужаней, хазар и другие народы, в то время как древний эт-

ноним «кыргызы» сохранился за народом в Средней Азии. При 

изучении этнической истории народа важно учитывать этимо-

логию и время появления этнонима «кыргыз».

Впервые  этноним  «кыргызы»  фиксируется  в  китайских 

хрониках. Название «кыргыз» передавалось в китайских исто-

рических  текстах  по-разному:  гэгунь  и  гяньгунь  (гянькунь, 

цзянькунь)  в  ханьскую  эпоху;  кигу  (цигу),  хэгу,  гйегу  в  эпо-

ху  Троецарствия;  хягас  (хагас,  сяцзясы)  танского  времени; 

киликисы  (цзилицзисы)  последующих  веков  –  вот  далеко  не 

исчерпывающий  перечень  вариантов  транскрипции.  Лишь 

последний  из  них  ближе  к  названиям  «кыркыз»  рунических 

памятников и хирхиз (в западных источниках). Более ранние 

транскрипции реконструируются иначе: кыркун, кыркут, кыр-

кыр, гуркур и т.д. [Азбелев, 2007: 7–10]. 

По поводу этнонима «хягясы» существует несколько точек 

зрения.  С.Е.  Яхонтов  критически  отнесся  к  версии,  что  на-

звание  хягясы  обозначает  только  южно-сибирских  хакасов,  а 

не кыргызов в целом [Яхонтов, 1970: 110]. По его мнению, в 

китайских источниках все перечисленные формы рассматрива-

ются как названия одного и того же народа (или государства). 

Название  гэгунь  приводит  Сыма  Цянь  в  связи  с  событиями, 

происходившими в первые годы династии Хань, т.е. пример-

но в 200 г. до н.э. Этноним гяньгунь появляется в 49 г. до н.э., 

кигу – в 553 г. или несколько позже, гегу – в 638 г. [Там же: 

110].  С.Е.  Яхонтов  опирается  на  специальный  раздел,  посвя-

щенный народу «хагас» в «Новой истории Тан»: «Хагас есть 

древнее  государство  Гяньгунь.  Оно  лежит  от  Хами  на  запад, 

от Харашара на север, подле Белых гор. Иные называют сие 

государство  Гюйву  и  Гйегу.  Жители  перемешались  с  динли-

нами.  Владение  Хагас  некогда  составляло  западные  пределы 

хуннов. Хунны покорившегося им китайского полководца Ли 

Лин  возвели  в  достоинство  западного  Чжуки-князя,  а  друго-

го китайского же полководца Вэй Люй поставили государем у 

250

динлинов. Впоследствии Чжичжы шанъюй, покорив Гяньгунь, 

утвердил здесь свое пребывание, в 7000 ли от орды восточного 

Шанъюя на запад, в 5000 ли от Чешы на север; почему владе-

тели сей страны впоследствии ошибочно Хягас называли Гйе-

гу и Гйегйесы. Народонаселение простиралось до нескольких 

сот тысяч, строевого войска 80 000. Прямо на юго-восток до 

хойхуской  орды  считалось  3  000  ли;  на  юг  простиралось  до 

гор Таньмань» [Бичурин, 1950: 350–351]. В китайской хронике 

хагасы отождествлены с гяньгунь и гегу, причем о формах хя-

гясы и гегу говорится как об «ошибочных». Далее сообщается 

об антропологическом облике древних кыргызов, отличающем 

их от соседних кочевых и полукочевых народов: «Жители во-

обще рослы, с рыжими волосами, с румяным лицом и голубы-

ми глазами. Черные волосы считались не хорошим признаком, 

а с карими глазами почитались потомками Ли Лин» [Там же: 

351]. Китайские сведения свидетельствуют о преемственности 

хозяйственно-культурного уклада жизни древних кыргызов и 

современных  хакасов.  Древние  кыргызы  предстают  народом 

воинов,  скотоводов,  охотников  и  землепашцев:  «Они  горды 

и стойки. Храбрые из них татуируют руки себе, а женщины, 

по выходе замуж, татуируют себе шею… Сеют просо, ячмень, 

пшеницу и гималайский ячмень. Муку мелют ручными мель-

ницами; хлеб сеют в третьей, а убирают в девятой луне. Вино 

квасят из каши. Нет ни плодов древесных, ни овоща огород-

ного. Лошади плотны и рослы. Лучшими считаются, которые 

сильно  дерутся.  Есть  верблюды  и  коровы;  но  более  коров  и 

овец. Богатые землепашцы водят их по нескольку тысяч голов» 

[Там же: 351–352]. Очевидно, что «хягас» – одно из названий 

кыргызов, использовавшееся в китайских исторических анна-

лах эпохи Тан.

Концепцию  С.Е.  Яхонтова  оспаривают  Н.В.  Кюнер,  Л.Р. 

Кызласов и И.Л. Кызласов, которые предполагают, что китай-

ские этнонимы принадлежат двум частям одного народа – кыр-

гызам и хягасам (хакасам). Н.В. Кюнер считал: «Наименование 

хягясы, по-видимому, не является транскрипцией имени кыр-

251

гыз, для которого имеются более ранние транскрипции – гйегу, 

гйегунь, гяньгунь» [Кюнер, 1954: 120, 121]. Л.Р. Кызласов от-

верг связь между енисейскими и тянь-шаньскими кыргызами, 

считая кыргызов династийным аристократическим родом древ-

них хакасов [Кызласов, 1965: 60]. И.Л. Кызласов также подверг 

критике концепцию тождества кыргызов и хягасов, посчитав, 

что археологические исследования и расшифровки памятников 

рунической письменности позволяют поставить под сомнение 

сведения китайских хроник: «Введенный в научную литерату-

ру синологами древний термин хакас/хагас ныне уже не может 

быть из нее изъят исследовательскими ревизиями одних лишь 

китаистов. Следует помнить, что историческая и этнополити-

ческая неоднородность и неоднозначность обозначений хакас 

и кыргыз в китайских письменных памятниках были показаны 

историками, получившими качественно новую источниковед-

ческую базу для наполнения конкретным содержанием свиде-

тельств  дальневосточных  хроник.  Основой  этого  послужило 

не только надежное вычленение археологических памятников, 

оставшихся от “государства Хакас”» [Кызласов, 1992: 54–55]. 

В свою очередь сибирские ученые Ю.С. Худяков и В.Я. Бу-

танаев поддерживают концепцию С.Е. Яхонтова и отвергают 

существование  народа  под  названием  «хакас»  в  досоветский 

период:  «Топонимика  и  фольклор  хакасов,  где  в  изобилии 

представлены многочисленные названия средневековых и со-

временных племен и народов, таких, например, как: хыргыс, 

пыраат,  телек,  моол,  ойрат,  торбет,  хыдаят,  соян,  сарт  и  др., 

не знают своего мнимого самоназвания “хакас”… по всем из-

вестным данным в средние века в Южной Сибири проживало 

тюркоязычное население, именовавшееся себя “кыргызами” и 

известное другим народам под этим названием» [Бутанаев, Ху-

дяков, 2000: 3–34].

Исследования С.Е. Яхонтова показали, что заимствованный 

из китайских источников и введенный в научный оборот Н.Я. 

Бичуриным термин хагас/хакас, принятый в 1918 г. по жела-

нию  национальной  интеллигенции  в  качестве  самоназвания, 

252

есть  неточная  транскрипция  термина  кыргыз.  С.Е.  Яхонтов 

пишет: «Основанием для прочтения хягясы как хакас, вероят-

но, послужила форма хагас, которой пользуется Н.Я. Бичурин. 

Но  в  действительности  она  представляет  собой  лишь  искус-

ственное  упрощение  китайского  слова.  Говоря  о  народе  жу-

аньжуань, Н.Я. Бичурин замечает: “В переводе слово Жуань-

жуань, для легкости в выговоре, сокращено в Жужань”. Такое 

же сокращение (но не оговоренное) представляет собой хагас. 

Таким  образом,  форма  хягясы  есть  китайская  транскрипция 

слова кыркыз; другие формы, к которым она приравнивается 

в китайских историях – гяньгунь, гегу и др. отражают фоне-

тические варианты того же этнонима (например, кыркур или, 

может быть, кыркун, кыркут, кыркуз). Форма хягясы не может 

передавать звуки хакас» [Яхонтов, 1970:118–119]. Среди пере-

численных  китайских  названий  наиболее  обычными  являют-

ся  гяньгунь,  гегу  и  хягясы.  Везде,  где  эти  наименования  вы-

ступают в пределах одного и того же текста, они определенно 

считаются  равнозначными,  и  это  специально  оговаривается. 

Только в текстах компилятивного характера, включающих ряд 

отрывочных заметок различного происхождения, эти названия 

могут употребляться параллельно, не будучи отождествляемы-

ми. Так, в разделе о хусюэ из главы 217б «Новой истории Тан», 

где перечисляется около десяти разных народов, об одном из 

них говорится, что он часто воюет с гегу, а в другом – что он 

соседствует с хягясы [Там же:112].

Хроника периода Сунской династии «Тайпинхуаньюйцзи» 

называет  кыргызов  сяцзясы,  повторяя  затем  информацию  из 

более  ранних  источников  о  хагасах  и  гэгунь:  «Сяцзясы  есть 

государство  в  северо-западной  степи.  Первоначальное  назва-

ние  –  цзйегу,  другое  –  цзюйу,  еще  называют  их  цзянь-гунь. 

“Исторические записки” называют их цзяньгунь, ханская исто-

рия  называет  гэгунь.  Находятся  на  северо-западе  от  хуйхэ,  в 

40 днях пути. Одно издание говорит о 3000 ли. Их жители те-

лом все высоки и велики, с красными волосами, с зелеными 

глазами. Имеющих черные волосы называют несчастливыми. 

253

Ибо в “Сиюйцзи” (“Записки о западном крае”), сочинении Цзя 

Хуя, говорится: “Имеющие черные волосы и черные глаза – это 

потомки Ли Лиина”. Поэтому их самоназвание есть: “потом-

ки дувэя” (главноуправляющего, т.е. Ли Лина)» [Кюнер, 1961: 

350–357]. Как считает С.Е. Яхонтов, «более 100 лет назад было 

выяснено, что сяцзясы есть одна из китайских записей этно-

нима киргиз. Последний в разное время писался по-разному: 

китайское произношение менялось, и то же самое слово при-

ходилось обозначать другими иероглифами. Наиболее извест-

ные транскрипции его – цзянь-кунь, цзегу, сяцзясы (современ-

ное  чтение).  Китайские  историки  определенно  пишут  о  них 

как о трех разных названиях одного и того же народа или го-

сударства… В современных китайских исторических и этно-

графических  исследованиях  или  справочных  пособиях  слово 

сяцзясы рассматривается как одно из исторических названий 

кыргызов или их предков, например» [Яхонтов, 1992: 69–71]. 

С.Е. Яхонтов подчеркивает, что в зависимости от передачи ин-

формации в различных северокитайских диалектах появлялись 

названия «цзилицзисы», «цзянькунь», «цзегу», «сяцзясы». С.Г. 

Кляшторный полагает доказанным соответствие кыргызов ука-

занным китайскими хрониками этнонимам: «Практически по-

сле исследования С.Е. Яхонтова стало совершенно очевидно, 

что и в китайских, и в древнетюркских, и в мусульманских, и в 

византийских, а позднее и в русских источниках название на-

рода и страны фиксируется одинаково – кыргыз, хыргыз, кыр-

гызская землица» [Кляшторный, 1992: 59–61]. На наш взгляд, 

точка зрения С.Е. Яхонтова и его последователей на время по-

явления  этнонима  и  этнической  общности  –  носителя  назва-

ния «кыргыз», является в науке наиболее аргументированной 

и  взвешенной.  Этноним  «кыргыз»,  вероятно,  охватывал  ши-

рокий круг южно-сибирских племен, сочетавших земледелие, 

скотоводство  и  охоту  в  лесистой  и  горной  местности,  и  тем 

самым, резко отличавшихся от соседей – степных кочевников 

хунну и тюрков. Носители этнонима «кыргыз», по китайским 

источникам, выделялись и своим антропологическим обликом. 

254

Этимология  этнонима  «кыргыз»  остается  предметом  на-

учных дискуссий. В.В. Бартольд отмечал, что из всех народов 

Средней  Азии  наиболее  ранним  в  истории  является  самона-

звание кыргызов [Бартольд, 1963: 474]. К.И. Петров выдвинул 

свою версию происхождения этнонима «кыргыз», согласно ко-

торой производными являются древнетюркское слова «кырыг» 

или «кыргу» (в значении «красный»), и суффикса «ыз». Исходя 

из этого К.И. Петров этноним «кыргыз» связывал с топонимом 

«кызыл-жер» («красная земля») в смысле географического по-

нятия междуречья Енисея и Оби для которого характерен крас-

ный цвет пород почв. Соответственно этнос, проживавший в 

этом районе, получил название «кызылдар» – «красные» [Пе-

тров, 1964: 81]. Гипотеза К.И. Петрова вытекала из его кон-

цепции сибирского происхождения среднеазиатских кыргызов, 

предки которых мигрировали на Тянь-Шань. 

Известный  тюрколог  К.А.  Баскаков  исходил  из  традиции 

тюркских  народов  обозначать  стороны  света  определенными 

цветами и толковал древнетюркское слово «кырыг» как «крас-

ный» или «южный». Известно, что красный цвет являлся цве-

том южных, а синий – северных племен кыргызов. По мнению 

Н.А.  Баскакова,  этноним  «кыргызы»  следует  переводить  как 

«красные» или «южные» огузы [Баскаков, 1964: 92]. Цветовой 

признак  в  тюркской  традиции  нес  значительную  смысловую 

нагрузку. А.М. Сагадаев и В.И. Октябрьская указывают на то, 

что  в  алтайских  родовых  подразделениях  цвет  служит  сред-

ством  дифференциации  патронимий  и  указывает  на  их  рас-

селение  по  сторонам  света.  В  тюркской  традиции  известна 

следующая  цветовая  топография:  кара  (черный)  –  север;  ак 

(белый) – юг; кок (зеленый – синий) – восток; сары (желтый) 

или кызыл (красный) – запад [Сагадаев, Октябрьская, 1990: 

27]. Следовательно, «красные» южно-кыргызские рода могут 

являться  потомками  продвинувшихся  на  запад  енисейских 

кыргызов. 

Оригинальное толкование этимологии этнонима «кыргыз» 

дал Ю.А. Зуев, который эндоэтноним «кыргыз» переводит как 

255

«народ орлов» (из индоиранского karkasa, karkas и т. д. – орел), 

а  экзоэтноним  «бурут»  как  «орел»  [Зуев,  1967:  14].  Позднее 

Ю.А. Зуев выдвинул предположение о влиянии манихейских 

представлений, весьма распространенных в среде кочевников 

Центральной  Азии,  на  появление  этнонима  «кыргыз»  от  на-

звания сорока героев-сподвижников Манаса (кырк-чор), являв-

шихся потомками дракона – «ажидаар зада» [Зуев, 2002: 256]. 

По  мнению  Н.В.  Кюнера,  термин  «хягяс»  был  эквивален-

том  этнонима  «кыргыз»,  попавшим  в  китайский  язык  через 

посредство уйгурского и игравшим роль клички «желто-крас-

нолицые»,  указывавшей  на  особенности  антропологического 

облика древних кыргызов, настолько отделявшего их от окру-

жающих народов и самих китайцев, что это нашло отражение 

в  династийных  хрониках  [Бутанаев,  Худяков,  2000:  21].  Л.Р. 

Кызласов поддержал точку зрения Н.В. Кюнера, считая этно-

нимы  «кыргыз»  и  «хягяс»  оскорбительными  кличками  –  эк-

зоэтнонимами, данными уйгурами и китайскими авторами, и 

переводящееся как «краснолицые» [Кызласов, 1969: 8]. 

Не  следует  оставлять  без  внимания  суть  мифологическо-

го предания о происхождении кыргызов. В глубокой древно-

сти народ создал версию происхождения этнонима от «сорока 

дев», или «кырк кыз». Ч.Ч. Валиханов видел преемственность 

между  этимологией  этнонима  енисейских  и  среднеазиатских 

кыргызов:  «Дикокаменные  киргизы  тождественны  с  енисей-

скими  хакасами,  или  киргизами,  по  китайскому  произноше-

нию Ки-ли-ки-цзы, потому что китайский летописец, говорит, 

что ки-ли-ки-цзы на языке туземцев значит 40 девиц, т.е. кыр 

– сорок, кыз – девушек» [Валиханов, 1986: 284]. Ч.Ч. Валиха-

нов обратил внимание на необходимость бережного изучения 

народных этногоний, в которых, возможно, сохранились вос-

поминания о социально-политическом строе и культурном по-

рядке  более  древних  прародительских  обществ.  Предание  о 

происхождении кыргызов от красной охотничьей собаки-тай-

гана и царицы с сорока фрейлинами, по мнению Ч.Ч. Валиха-

нова, имеет древний характер и связано с аналогичными этно-

256

гониями хунну и огузов [Там же: 286]. В записи Н.А. Аристова 

предок кыргызов произошел от миража (сагым). Он воцарился 

среди кыргызов и женился на кыргызке. От этого брака у него 

была единственная дочь, к которой было приставлено 40 при-

служниц. Ханская дочь и ее прислужницы на берегу большой 

реки заметили плывущую пену и услышали слова, исходившие 

из нее: «Ты прав, и я прав». После того, как девицы из любо-

пытства облизали пену, они забеременели. Будучи изгнаны в 

горы, они родили 40 сыновей и 40 дочерей. От этих 80 детей 

и произошел народ кыргызов. По мнению Н.А. Аристова, все 

предания о происхождении кыргызов представляют вариации 

на тему сорока девиц, встречающуюся в «Юань ши» – китай-

ской  хронике  монгольской  династии,  повествующей  о  браке 

40 ханьских девушек и 40 мужчин из рода ус [Аристов, 1895: 

39–40].  По  легендам,  записанным  Н.И.  Гродековым,  проис-

хождение левого и правого крыльев он и сол связывается с из-

вестной легендой о происхождении кыргызов от сорока девиц, 

причем поколение он считается потомками ханских дочерей, а 

сол – потомками дочерей везиров [Гродеков, 1889: 4]. Вероят-

но, в генеалогических преданиях сохранились воспоминания о 

сорока  матрилинейных  родах  алтайских  кыргызов.  Косвенно 

в пользу такой версии говорит сообщение китайских хроник о 

независимости кыргызских женщин, приведенное выше.

Большинство  исследователей  рассматривает  этимологию 

этнонима «кыргыз» в контексте десятичной военно-племенной 

организации  кочевников.  По  мнению  В.В.  Радлова,  этноним 

«кыргыс» мог образоваться от обозначения военно-племенной 

сотни  –  «юз»,  тогда  «кырк»  и  «юз»  означают  «сорок  сотен» 

или «сорок племен». В.В. Радлов указывает на наличие племе-

ни кыркмен-юз в составе кочевых узбеков и казахских жузов 

[Радлов, 1989: 103, 106]. Эту гипотезу впоследствии поддер-

жал Д. Банзаров, расшифровывавший термин как «сорокопле-

менный народ» упоминаемый в эпосе «Манас». Другая версия, 

выдвинутая  татарским  ученым  Хади  Атласи,  также  исходит 

из числительного сорок «кырк». Согласно этой гипотезе этно-

257

ним  «кыргыз»  появился  в  результате  слияния  числительного 

«кырк» и древнетюркского антропонима «Огуз»: «Поскольку, 

как уже было сказано, кыргызы – потомки хана Огуза, родив-

шегося 3400 лет назад… то народ этот древний. В самом деле с 

очень давних времен о них упоминается в китайской истории, 

которая  свидетельствует,  что  в  глубокой  древности  у  кыргы-

зов было независимое государство, называемое Гаян-Гун, по-

коренное в I–II вв. гуннами. Кыргызы оказались в южной части 

государства  гуннов.  Во  времена  гуннского  владычества  они 

смешались  с  монгольскими  племенами,  обитавшими  на  юге 

современной Енисейской губернии. В результате смешения на-

звание Гаян-Гун было забыто, и народ стал называться хагасы. 

Впрочем, так их называли, по-видимому, только китайцы, сами 

они по-прежнему именовали себя кыргызами. Со слов китай-

ских историков, письменность и язык кыргызов были близки 

к уйгурским, религия была шаманской» [Хади Атласи, 2005]. 

Классик  тюркологии  З.В.  Тоган  также  считал,  что  в  основе 

этимологии этнонима «кыргыз» лежит военная единица «кырк» 

(«сорок»)  и  объяснял  происхождением  от  словосочетания 

«кырк-эр»  («сорок  мужчин»  или  «сорок  богатырей»).  Венгер-

ский исследователь Л. Лигети предложил свой вариант объяс-

нения этнонима «кыргыз», согласно которому это слово обра-

зовалось в результате присоединения к числительному «кырк» 

(«сорок») древнетюркского форманта множественного числа – 

«ыз».  Следовательно,  пишет  Д.  Банзаров,  этноним  «кыргыз» 

означает «сороковики» [Банзаров, 1955: 184]. 

Если провести сравнительный анализ происхождения этно-

нима и внутриэтнической структуры кочевых народов, то вы-

ясняется, что фольклорная версия и версия происхождения от 

названия принципов военно-политической организации нома-

дов не противоречат друг другу. В истории кочевников многие 

народы принимали в качестве этнонима названия структурных 

единиц военной организации – хазарейцы, ойратские торгоуты, 

отуз-татары, уч-карлуки, сегиз-огузы, тогуз-огузы, найманы и 

другие. Консолидация кочевых этносов вокруг правящих родов 

258

сопровождается  созданием  мифологических  генеалогических 

преданий,  повествующих  о  чудесном  рождении  прародителя 

от тотемических существ, будь то «солнечный луч» в истории 

происхождения рода Борджигинов, красная собака в легендах о 

происхождении кыргызов или серый волк – прародитель тюр-

ков  и  монголов.  Только  эти  «царские»  рода  обладают  «ман-

датом  Неба»  на  управление  народом.  Вокруг  этих  патрони-

мий происходит объединение и организационное оформление 

этноса  по  десятичному  принципу.  Правящие  рода  передают 

свое  название  подчинившимся,  и  вот  уже  в  эпосе  «Манас» 

знаменитый манасчи Сагынбай Орозбаков воспевает сороко-

племенных кыргызов, заселивших Алтайские горы и разгро-

мивших Китай.

жүктеу/скачать 1,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: