Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
да даже кольнула в сердце ревность. За все эти недели ему не удалось так сблизиться с Дикарем, как
Гельмгольцу с первого же дня. Глядя на них, слушая их разговоры, Бернард иногда жалел сердито,
что свел их вместе. Этого чувства он стыдился и пытался его подавить то сомой, то усилием воли. Но
волевые усилия мало помогали, а сому непрерывно ведь не будешь глотать. И гнусная зависть, рев-
ность мучили снова и снова.
В третье свое посещенье Дикаря Гельмгольц прочел ему злополучный стишок.
— Ну, как впечатление? — спросил он, кончив.
Дикарь покрутил головой.
— Вот послушай-ка лучше, — сказал он и, отомкнув ящик, вынув заветную замызганную кни-
гу, раскрыл ее и стал читать:
Птица звучного запева,
Звонкий заревой трубач
Воструби, воспой, восплачь
С веток Фениксова древа..
60
Гельмгольц слушал с растущим волнением. Уже с первых строк он встрепенулся; улыбнулся от
удовольствия, услышав «ухающая сова»; от строки «Хищнокрылые со зданья» щекам вдруг стало
жарко, а при словах «Скорбной музыкою смерти» он побледнел, вдоль спины дернуло не испытан-
ным еще ознобом. Дикарь читал дальше:
Стало Самости тревожно,
Что смешались "я" и «ты»;
Разделяющей черты
Уж увидеть невозможно
Разум приведен в тупик
Этим розного слияньем
— «Слиться нас господь зовет», — перебил Бернард, хохотнув ехидно. —Хоть пой эту абрака-
дабру на сходках единения. — Он мстил обоим — Дикарю и Гельмгольцу.
В течение последующих двух трех встреч он часто повторял свои издевочки. Месть несложная
и чрезвычайно действенная, ибо и Гельмгольца, и Дикаря ранило до глубины души это осквернение,
растаптыванье хрусталя
Наконец Гельмгольц пригрозил вышвырнуть Бернарда из комнаты, если тот перебьет Джона
снова. Но как ни странно, а прервал в следующий раз чтение сам Гельмгольц, и еще более грубым
образом.
Дикарь читал «Ромео и Джульетту» — с дрожью, с пылом страсти, ибо в Ромео видел самого
себя, а в Джульетте — Ленайну. Сцену их первой встречи Гельмгольц прослушал с недоуменным ин-
тересом. Сцена в саду восхитила его своей поэзией; однако чувства влюбленных вызвали улыбку.
Так взвинтить себя из-за взаимопользования — смешновато как-то. Но, если взвесить каждую сло-
весную деталь, что за превосходный образец инженерии чувств!
— Перед стариканом Шекспиром, — признал Гельмгольц, — лучшие наши специалисты — ни-
что.
Дикарь торжествующе улыбнулся и продолжил чтение. Все шло гладко до той последней сцены
третьего акта, где супруги Капулетти понуждают дочь выйти замуж за Париса. На протяжении всей
сцены Гельмгольц поерзывал; когда же, прочувственно передавая мольбу Джульетты, Дикарь про-
чел:
Все мое горе видят небеса
Ужели нету жалости у неба?
60
Дикарь читает стихотворение Шекспира «Феникс и голубка» поэзии.