ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ М.А.БУЛГАКОВА И А.П.ЧЕХОВА

 
18 
невольное сочувствие. 
Нет виноватых в том, что жизнь складывается по законам дисгармонии и 
разлада.  Человека  заводит  в  тупик  позднее  прозрение  (Войницкий,  в  «Дяде 
Ване»),  безответная  любовь  (Войницкий,  Соня  в  «Дяде  Ване»;  Треплев, 
Маша  в  «Чайке»),  невозможность  реализовать  талант  (Астров  в  «Дяде 
Ване»),  железная  логика  обстоятельств  (Ольга,  Маша,  Ирина  в  «Трех 
сестрах»),  безволие,  инфантильность  (Раневская,  Гаев  в  «Вишневом  саде»; 
Андрей Прозоров в «Трех сестрах»).  
Таким образом, конфликт в чеховских пьесах складывается за пределами 
сферы борьбы волевых усилий и инициаций личности. 
Но именно такой тип конфликта определяет художественное своеобразие 
булгаковской пьесы. 
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
В «Днях Турбиных» изображена история интеллигентской семьи на фоне 
социального  катаклизма.  По  сравнению  с  чеховскими  персонажами,  герои 
Михаила  Булгакова  живут  в  условиях  другого  «сложения  жизни»  (по 
выражению  А.  Скафтымова)  в  мире,  где  нарушено  равновесие  нормального 
человеческого  существования.  В  дом  Турбиных  в  любой  момент  может 
ворваться  смерть,  на  улицах  гремят  выстрелы  и  льется  кровь,  нет  никаких 
гарантий  личной  безопасности.  Здесь  так  велик  разрыв  между  «данным»  и 
«желанным»,  что  на  этом  фоне  безмерных  страданий  положение  чеховских 
персонажей кажется лишенным трагедийного ореола[1.57]. 
И  все-таки  в  булгаковской  пьесе  обнаруживается  чеховский  тип 
конфликта. Каждый из обитателей турбинского дома мог бы сказать о себе и 
переживаемом времени словами Лопахина из «Вишневого сада»: «О, скорее 
бы  все  это  прошло,  скорее  бы  изменилась  наша  нескладная,  несчастливая 
жизнь». 
В  сложном  конфликте  «Дней  Турбиных»  обнаруживается  та  же 
парадоксальная  особенность,  что  и  в  чеховских  пьесах:  отсутствие 
конкретных виновников развития действия «от беды к беде». 
Особенно  глубоко  суть  природы  такого  конфликта  в  свое  время 
определил  А.  Скафтымов:  нет  проявления  единой  воли,  интриги,  все 
рождается  из  воли  обстоятельств,  из  законов,  более  властных,  чем 
индивидуальные стремления людей. 
В  финале  драмы  подведены  страшные  итоги  «дней»,  ставших 
переломными в семье Турбиных: Алексей Турбин погиб, Николка искалечен, 
на  будущем  остальных  персонажей  –  печать  обреченности.  Но  нельзя 
определенно  ответить  на  вопрос:  «Кто  виноват?»  Мерзавец  Гетман  и  его 
свита  –  фигуры  марионеточные,  их  воля,  а  точнее,  безволие,  ничего  не 
решают  в  сложившейся  ситуации.  Нет  оснований  считать  главными 
виновниками  случившегося  и  петлюровских  бандитов.  Ведь  сам  Алексей 
Турбин говорил, что бой с петлюровцами – это репетиционный экзамен, а вот 
«когда  придут  большевики,  дела  пойдут  веселее».  Но  большевиков  зритель 

19 
 
так и не увидит, а лишь услышит «далекую глухую музыку», возвещающую 
об их приближении. 
В сознании героев драмы сложилось довольно отчетливое представление 
о том, откуда дует враждебный ветер. Турбины мыслят такими категориями: 
есть  «мы»  и  «они»  -  русское  офицерство,  верное  царю  и  отечеству,  и 
большевики,  за  которыми  «мужики  тучей».  Среди  «нас»  есть  предатели: 
Гетман,  марионеточное  правительство,  «штабная  сволочь».  Существует  и 
третья сила – озверевшие анархисты, вредящие и «красным», и «белым». 
И  все  же  зло,  грозовой  тучей  нависшее  над  домом  Турбиных,  не 
конкретизировано и не персонифицировано. В фигурах Гетмана, Болботуна, 
Галаньбы воплощена лишь часть той силы, которая вносит в жизнь Турбиных  
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
хаос, разруху и смерть. Что изменяется, когда Гетман с позором «сходит со  
сцены»,  а  впечатления  от  петлюровской  «оккупации»  переходят  в  разряд 
кошмарных  снов?  На  первый  взгляд,  жизнь  входит  в  привычное  русло, 
Турбины  вновь  собираются  за  праздничным  столом,  горят  огни 
рождественской елки. Но это лишь необходимая передышка, краткое затишье 
перед новыми грозами. 
Таким  образом,  личностные  противоречия,  соперничество,  интрига  не 
организуют  конфликтную  основу  сюжета  –  они  как  у  Чехова,  за  его 
пределами. 
Очевидно  и  другое,  а  именно  то,  что  реальность,  воспроизводимая  в 
конкретике  мелочей,  соприкасается  с  миром  мифов,  эмблем  и  символов. 
Автор  изображает  конкретные  лица  и  события  и  вместе  с  тем  же 
абстрагируется  от  них,  обобщая  изображение  в  метафорических  схемах. 
Возникает  «двойная  оптика»  -  совмещение  реального  плана  изображения  с 
обобщенно-символическим. 
Осмысление  событий  в  образно-символической  форме  автор  доверил 
наиболее «чеховскому» персонажу драмы – Лариосику. 
В 
его 
монологах 
развертывается 
метафорическая 
картина 
происходящего.  Она  эскизно  намечена  в  «застольной  речи»,  которую 
Лариосик произносит в первом акте драмы – «Господа, кремовые шторы… За 
ними отдыхаешь душой… забываешь обо всех ужасах гражданской войны. А 
ведь  наши  израненные  души  так  жаждут  покоя…  кремовые  шторы…  Они 
отделяют  нас  от  всего  света»  [1.24].  Автор  зафиксировал  в  этой  реплике 
процесс  кристаллизации  символов,  а  его  результат  выразил  в  финальных 
словах  персонажа:  «И  мой  утлый  корабль  долго  трепало  по  волнам 
гражданской  войны…  пока  его  не  прибило  в  эту  гавань  с  кремовыми 
шторами  к  людям,  которые  мне  так  понравились».  В  монологах  Лариосика 
выстраивается  образно-символический  ряд:  Дом  –  «гавань  с  кремовыми 
шторами»  -  «волны  гражданской  войны»  -  «утлая  лодка»  человеческой 
судьбы [1.76]. 

 
20 
Одной из точек соприкосновения художественных миров М.Булгакова и 
А.П.Чехова является символический образ дома. 
По  мнению  А.Смелянского,  М.А.Булгаков  и  А.П.Чехов  предлагают 
читателю  и  зрителю  противоположные  трактовки  образа  дома:  «У  Чехова 
дом противопоставлен саду, с ним не связаны детские сны и надежды, он не 
воспринимается как живое, одухотворенное существо, как, скажем, в «Белой 
гвардии»…  Дом  враждебен  человеку».  Однако  этот  тезис  содержит  два 
опорных  момента.  Во-первых,  нельзя  согласиться  с  тем,  что  во  всех 
произведениях Чехова «дом враждебен человеку» [8.109]. 
Лейтмотивом в творчестве Чехова является раскрытие поэтичности быта. 
В  произведениях  А.П.Чехова  дом окружает  человека   вещами,  хранящими  
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
тепло  повседневных  радостей,  встреч  с  друзьями,  праздников,  задушевных 
бесед.  У  А.П.Чехова  дом  хранит  память  о  лучших  мгновениях  жизни 
человека.  Раневская,  возвратившись  домой  из  Парижа,  плачет  от  умиления: 
стены  дома,  «шкафик»,  «столик»  помнят  ее  детство,  прикосновение  к  ним 
способно  возвратить  героиню  к  давно  забытому  состоянию  душевной 
чистоты и отрешенности от суеты. 
Во-вторых,  на  вопрос,  что  же  лучше,  Дом  или  Мир,  Быт  или  Бытие, 
А.П.Чехов не дает окончательного ответа. «И это очень важная особенность 
художественной  аксиологии  А.П.Чехова.  Любая  ситуация  у  него 
поливариантна  в  пределах  целого».  Подобная  точка  зрения  весьма 
распространена  в  литературе  о  А.П.Чехове.  Наиболее  полно  она  проявляет 
себя  в  книге  В.Катаева  «Проза  Чехова»,  где  утверждается  принцип 
равнораспределенности конфликта [3.49]. 
В  ряде  чеховских  произведений  дом  обращен  к  человеку  своим 
враждебным ликом: это пространство, в пределах которого бытие поглощено 
бытом.  Дом  опутывает  человека  тиной  мелочей,  гасит  его  творческие 
импульсы, изолирует его от жизни всего мира. 
Тем  не  менее,  можно  согласиться  с  мыслью  Н.Берковского,  что  в 
повседневности  чеховских  героев  заключены  «добрые,  талантливые, 
ласковые силы». 
В  чеховских  интерьерах  нет  случайных  вещей.  Например,  шкаф  в 
«Вишневом  саде»  или  карта  Африки  в  «Дяде  Ване»  включены  в  действие: 
они являются объектами мысли и чувства персонажей.  
Атмосферу  дома  в  произведениях  Булгакова  вполне  можно  определить 
как чеховскую. 
Известно,  что  русская  советская  драматургия  20  –  30–х  годов  ХХ  века 
выражала  резко  отрицательное  отношение  к  быту,  стремясь  погрузиться  в 
революционную  стихию,  подняться  до  всемирных,  даже  до  космических 
проблем, рожденных революциями и войнами. 
На этом фоне драма М.А.Булгакова «Дни Турбиных» стала своеобразной 
«пощечиной  общественному  вкусу».  Рапповская  критика  (А.  Орлинский, 

21 
 
Э.Бескин  и  др.)  обвиняла  автора  в  «старорежимости»  и  «мещанстве»  за 
утверждение  идеи  ценности,  особой  значимости  для  самосознания  человека 
домашнего очага. Дом для М.А.Булгакова – это символ покоя, устойчивости, 
спасительной жизни по законам добра, любви и правды [3.53]. 
В  «Днях  Турбиных»,  действительно,  широко  представлены  картины  и 
сцены  мирного  быта:  приходят  гости,  пьют  чай,  беседуют.  Звучит 
традиционная «чеховская» интонация. М.А.Булгаков переносит болезненные 
нравственные  и  исторические  вопросы  в  человеческие  будни,  в  область 
привычного, ежедневного, малозначительного. Неслучайно в ремарках автор 
постоянно   подчеркивает  детали,   подробности   домашней   обстановки:
  
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
кремовые  шторы,  цветы  на  рояле,  часы,  исполняющие  нежный  менуэт 
Боккерини (вспомним часы в «Трех сестрах», цветы и рояль в «Дяде Ване»). 
Они делают иносказательной, философской ту атмосферу уюта, по которой  
истосковалась душа человека, оторванного от дома революцией и войной.  
Кремовые  шторы  защищают  неприкосновенность  частной  жизни,  ее 
тайну.  И  этот  образ  был  создан  именно  в  то  время,  когда  считалось,  что 
коллективное  выше  личного,  когда  частные  квартиры  становились 
коммунальными  и  человек  чувствовал  словно  под  прожекторами  на  сцене 
«общественной» жизни. 
В  кремовых  шторах  рапповцы,  «передовые»  современники  Булгакова, 
видели  символ  обывательщины  и  мещанства.  Те же  ассоциации  вызывала  у 
критики  елка.  Когда  на  сцене  МХАТа  в  четвертом  действии  «Дней 
Турбиных»  Елена  и  Лариосик  наряжали  елку,  зрительный  зал  погружался  в 
предрождественскую 
атмосферу. 
Елка 
символизирует 
вечность, 
спасительную  обновляемость  жизни.  Ее  огни  зажигают  свет  надежды  в 
сердцах  людей,  чей  «утлый  корабль  долго  трепало  по  волнам  гражданской 
войны».  Уничтоженной  жизни  суждено  возродиться  на  пепелище,  ее 
всепобеждающая  мощь  преодолеет  хаос  и  разруху  –  вот  стержневая 
булгаковская  мысль,  не  дававшая  покоя  тем,  кто  хотел  бы  разрушить  мир 
прошлого до основания [1.76]. 
Лариосик, наряжая елку, возвращает в эмоциональную атмосферу пьесы 
настроение  первого  акта:  «Елка  напоминает  мне  невозвратимые  дни  моего 
детства  в  Житомире.  Огни.  Елочка  зеленая…».  В.Лакшин,  редактируя  этот 
эпизод,  подчеркнул,  что,  «развивая  в  «Днях  Турбиных»  сцены  Елены  и 
Лариосика вокруг домашнего божества, в сладчайший для любого детского, 
неочерствевшего  сердца  миг  украшения  елки,  М.А.Булгаков  шел  наперекор 
если не идеологии, то чувственному миру эпохи» [1.65]. 
В первом акте по поводу глубокомысленного замечания Шервинского о 
том, что Тальберг «на крысу похож», Алексей Турбин говорит: «А дом  наш 
на  корабль».  Лариосик  называет  дом  Турбиных  «гаванью  с  кремовыми 
шторами».  Эти  сравнения  включают  образ  Дома  с  кремовыми  шторами  в 

 
22 
символический  ряд,  который  мыслится  за  яркой  метафорой:  «Гавань  с 
кремовыми шторами» - «Корабль» - «Волны» («Буря»). 
Следует  назвать  еще  один  образ,  без  которого  символическая  картина 
происходящего  была  бы  неполной.  Это  образ  неба,  проецирующий  в  себе 
мечты  булгаковских  героев  о  счастье.  Особенность  его  в  том,  что  он 
существует в художественном мире драмы также в «зашифрованном виде».  
Образ  небо,  а  точнее,    Царство  Небесное,  которое  открывается  душе, 
переступившей порог смерти, освобожденной от власти хаоса и страданиями 
заслужившей воздаяние светом. Это путь Алексея Турбина и его братьев по 
«Белой стае»,  принявших  крестные муки в котле  гражданской  войны.  Идея  
 
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
обретения  покоя  и  благодати  за  чертой  смерти  осмыслена  автором  в 
символическом образе «синего края» неба. 
Мысль  о  том,  что  трагическое  преходяще,  что  в мире,  лежащем  во  зле, 
восторжествует правда «вечных звезд», была сформулирована
 М.А.Булгаковым 
еще в романе «Белая гвардия»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод 
и мор, меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не 
останется  на  земле,  звезды  будут  так  же  неизменны,  так  же  трепетны  и 
прекрасны. Нет ни одного человека на земле, который бы этого не знал. Так 
почему  же  мы  не  хотим  мира,  не  хотим  обратить  свой  взгляд  на  них? 
Почему?» [2.428]. 
Еще  одним  указанием  на  его  присутствие  в  пьесе  служит  финальная 
реплика Лариосика «Мы отдохнем, отдохнем!», ассоциативно вызывающая в 
памяти  продолжение  цитаты  из  пьесы  А.П.Чехова  «Дядя  Ваня»:  «Мы 
отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, 
как  все  зло  земное,  все  наши  страдания  потонут  в  милосердии,  которое 
наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как 
ласка». 
Таким  образом,  в  отличие  от  других  символов  в  драме  (Дома,  Елки, 
Кремовых штор) образ Неба не имеет зрительного воплощения, но, вместе с 
тем,  его,  так  сказать,  ассоциативное  присутствие  в  тексте  пьесы  вполне 
осязаемо.  Как  отмечает  А.Лосев,  «вовсе  не  обязательно,  чтобы  внешняя 
сторона  символа  была  слишком  красочно  изображена.  Это  изображение 
может быть даже и незначительным, схематическим, но обязательно должно 
быть существенным и оригинальным». 
О  «существенном  и  оригинальном»  содержании  образа  неба 
свидетельствует,  в  частности,  то,  что  он  выполняет  функцию  сюжетного 
завершения драмы. 
К  финалу  пьесы  сгущается  атмосфера  неопределенности.  «Господа, 
знаете, сегодняшний вечер – пролог к новой исторической пьесе», - говорит 
Николка. «Для кого – пролог, а для кого – эпилог», - возражает Студзинский. 
Неожиданное  совмещение  «эпилога  с  «прологом»  должно  вызывать 

23 
 
ощущение недосказанности, незавершенности действия. Но этого-то как раз 
и не происходит [1.76] . 
Недостаточная четкость изображения реального плана компенсирования 
общей  завершенностью  плана  символического.  Автор  стремится  показать, 
что конкретные судьбы непредсказуемы, но ясна конечная цель их движения 
– очищение в страданиях, восхождение по «белой лестнице» в «синий край» 
неба,  обретение  вечного  покоя.  Проходя  через  всю  драму  своеобразным 
контрапунктом,  тема  неба  усиливает  трагический  катарсис.  Благодаря 
присутствию в художественном мире «Дней Турбиных» 
силы умиротворяющей, 
 
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
Бексеитова Р.М. Проблема творческих связей М.А.Булгакова и А.П.Чехова...
 
 
  
успокаивающей и очищающей, трагедия героя обретает просветленный финал. 
Черты булгаковской конфликтологии и бытописания, звучащие в чеховской 
тональности,  еще  более  усиливаются  тем,  что  финальные  слова  булгаковских 
героев звучат также. 
Просветленность финала в «Днях Турбины» достигнута благодаря  
 «непроизвольному»  символу  неба,  синонимичному  чеховскому  образу  Вечного 
покоя:  «Мы  отдохнем,  отдохнем»,  -  повторяет  Лариосик  слова  Сони  из  «Дяди 
Вани»,  и  в  атмосфере,  насыщенной  драматическим  напряжением  сомнений, 
тяжелых  предчувствий,  ощущения  неотвратимости  надвигающихся  бед, 
неожиданно становится очевидной иллюзорность Рока. Человек – не безвольная 
жертва фатальных сил; - утверждает М.А.Булгаков, - потому что устремление на 
зов неба в нем сильнее страха смерти до тех пор, пока он ищет опору в любви и 
дружбе, пытается противостоять смертоносным силам. 
Но  мысль  Лариосика  воспринимается  еще  и  как  недостижимая  мечта,  как 
тщетная  надежда  на  покой  в  настоящем.  Выразительная  авторская  ремарка: 
«Далекие пушечные  удары», - следующая за этой репликой персонажа, придает 
дополнительное  символическое  значение  его  словам.  Мечты  о  покое  останутся 
мечтами, а «небо в алмазах» увидят только переступившие порог смерти. 
Время  чеховских  героев  ушло  в  прошлое.  Эта  авторская  мысль  с  особой 
силой звучит в финале «Дней Турбиных». Но в пространстве Дома сохранилась 
атмосфера взаимной любви, а в душах его обитателей по-прежнему живы мечты 
о светлом будущем и устремления к идеалу. 
Обобщая  сказанное,  следует  отметить,  что  Дом,  Елка,  Небо,  Кремовые 
шторы – это образы-символы, по-чеховски скрепляющие художественное целое 
драмы. Их без преувеличения можно назвать сквозными. Они выполняют ту же 
функцию,  что  и  центральные  символические  образы  в  чеховских  драмах 
(Колдовское  озеро,  Чайка,  Вишневый  сад)  –  функцию  «внутренних  скреп»,  с 
помощью которых создается единство действия. 
Кроме  структурообразующей  не  менее  важна  «смыслообразующая» 
функция  символов.  С  их  помощью  автор  выражает  идеи,  которые  нельзя 
сформировать в репликах и воплотить в поступках персонажей. 
В  сплаве  символизма  и  реализма  особенно  ярко  проявляется  родство 

 
24 
художественных  миров  Булгакова  и  Чехова.  В  русло  символизма  их  привело 
стремление подняться в своем творчестве на ту высшую ступень художественной 
правды,  где  раскрывается  сущность  явлений.  В  их  произведениях  возникает 
особая  система  координат,  в  которой  символизм  представляет  собой  реализм  в 
своем высшем проявлении. 
 
ЛИТЕРАТУРА
 
 
1.
 
Булгаков Михаил. Дневники. Письма.1914-1940. М., 1997. 
2.
 
Смелянский А.М. Михаил Булгаков в художественном театре. М., 1989. 
3.
 
Катаев В.Б. Литературные связи Чехова. - М.: МГУ, 1989. 
 
 
А.Я с а у и   у н и в е р с и т е т і н і њ   х а б а р ш ы с ы,  №1, 2012 
 
 
К.Б.УРАЗБАЕВ  
кандидат филологических наук, доцент  
МКТУ им. А.Ясави 
 
З.ЕРДЖАНОВА  
магистрант МКТУ им.  А.Ясави 
 
О СРЕДСТВАХ РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ ПРИ ИНОЯЗЫЧНОМ ОБУЧЕНИИ 
 
Мақалада  шетел  тілдерін  оқытудағы  сӛйлеу  әрекет  қҧралдарының  сараптамасы 
қарастырылған. 
 
This article is devoted to analyze the means of speech communication in foreign languages teaching.  
 
Отношение  между  проблемой  межкультурной  коммуникации  и 
методикой  преподавания  иностранных  языков  не  есть  отношение  между 
теорией  и  практикой.  Межкультурная  коммуникация  формулирует  общие 
закономерности,  касающие  функционирования  механизмов  способностей 
человека  к  иноязычному  общению  и  способов  их  формирования.  Методика 
оперирует  содержательно-технологическими  аспектами  межкультурной 
коммуникации  и  реализует  их  в  конкретных  учебно-методических 
комплексах.  
Основные  принципы  межкультурной  коммуникации  в  обучении 
иностранным  языкам  сводятся  к  следующим  положениям:  изучить  языки 
функционально в плане использования их в разных сферах жизни общества; 
обобщить  огромный  практический  и  теоретический  опыт  преподавания 
иностранных  языков  специалистами;  разработать  модель  подготовки 
преподавателей  иностранных  языков  специалистов  по  связям  с 
общественностью; языки должны изучаться в неразрывном единстве с миром 
и культурой народов, говорящих на этих языках.  
Исследователями  отмечается,  что  уровень  знания  иностранного  языка 
студентом  определяется  не  только  непосредственным  контактом  с  его 
преподавателем. Для того, чтобы научить иностранному языку как средству 
общения,  нужно  создавать  обстановку  реального  общения,  наладить  связь 
преподавания  иностранных  языков  с  жизнью,  активно  использовать 
иностранные  языки  в  живых,  естественных  ситуациях.  Это  могут  быть 

25 
 
научные  дискуссии  на  языке  с  привлечением  иностранных  специалистов, 
реферирование  и  обсуждение  иностранной  научной  литературы,  чтение 
отдельных  курсов  на  иностранных  языках,  участие  студентов  в 
международных  конференциях,  работа  переводчиком,  которая  как  раз  и 
заключается  в  общении,  контакте,  способности  понять  и  передать 
информацию; необходимо развивать внеаудиторные формы общения: клубы, 
кружки, лекции на иностранных языках, научные общества по интересам, где 
могут собираться студенты разных специальностей. 
Если предположить что приоритет в обучении устной речи должен быть 
отдан  культурно-бытовой   тематике,  то,  во-первых,  такая   направленность  

жүктеу/скачать 2,46 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: