Филологическая серия

122
123
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №4
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
Gościnni jego mieszkańcy kazali 
nam  zapomnieć  o  chłodzie  i  trudach 
doznanych  w  czasie  podróży  z  Om-
ska;  lecz  oto  w  tej  chwili  odbieramy 
wiadomość  iż  konie  przypędzone  z 
aułów kirgizskich, czekają na nas na 
drugiej stronie Irtysza; jutro więc czyn-
imy rozbrat z cywylizowanem życiem, 
i  puszczamy  się  na  wszystkie  niewy-
gody,  przygody  i  niebezpieczeństwa 
koczowniczej  wędrówki,  lecz  fortes 
fortuna iuvat!
But here is a message that the 
horses from the nearest Kyrgyz auls 
are brought and are waiting for us on 
other bank of Irtysh. It means that 
tomorrow we give up on the civi-
lization, we foredoom ourselves to 
inconveniences, adventures and dan-
gers of nomadic life fortunaiuvat!
Owoz  ta  pół-poważna,  pół-
pocieszna  znamienitość  stepowa, 
z  przywązaną  czerwoną  chustką  do 
kilkosążniowej włoczni...
And  here  this  half-serious, 
semi-amusing steppe celebrity with 
a red scarf attached to a put off spear, 
having left on quick cream-colored 
in front of our vanguard during per-
formance in a campaign, provided 
meteorology and astronomy to ex-
pedition services.
When  analyzing  these  examples  it  is  possible  to  make  an  assumption 
that a patrimonial classification of borrowings is based generally on semantic 
reconsideration of a borrowed lexeme. In our case it is difficult to claim about 
gender in Polish as in the Kazakh language there is no category of gender, and in 
Polish there are two categories – menskoosobovy and non-menskoosobovy. If to 
classify the data of group approximately to Russian, it is possible to assume that the 
masculine gender belongs to the menskoosobovy, and feminine and neuter gender 
to non-menskoosobovy. As well as in Russian it is possible to define category of 
gender on generic features.According to these examples, it is possible to assume 
that dżut, kattur, tupałan, ajran, tursuk, auł, step, etc.belong to a masculine gender 
as they have a finished form, do not end in a vowel and have a zero inflexion, i.e. 
are referred to menskoosobovy category, and czygertke is probably referred to a 
neuter gender as the ending -е is peculiar for a neuter gender and is considered 
to be non-menskoosobovy.
The Polish authors in their works of art widely use the words and phrases with 
the Turkic ethno cultural components that testifies to an interaction of languages of 
these ethnos. For example, we will give some fragments from the poem «Kyrgyz»:
Gość!... gość przyjechał!... wieść 
ta jak goniec
Z końca aułu na drugi koniec
Leci - i wszystkich umysł zaprząta.
Gość!... gość!... to jedno tak rzad-
kie słowo
Całą siedzibę wstrząsa koczową.
Starzy i młodzi - każdy się krząta
I zaraz baran najtłustszy z stada
Na  cześć  przybysza  pod  nożem 
pada…
W  jurcie  największej,  wkoło 
ogniska
Zebrana cała ludność kirgiska
Tłumnie zajęła miejsce na ziemi.
Bij, głowa rodu, siadł na wojłoku
Szytym starownie wzory różnemi;
Gościa przy swoim umieścił boku;
A dalej kołem obsiedli drudzy,
Rodzina Bija i jego słudzy.
Guest!...guest has come!...this 
news is like a staffette
From one end of aul to another
Flies – and absorbs the sense 
of everybody,
Guest!...  guest!...  only  this 
word
Shudder  the  whole  nomadic 
settlement.
Old  and  young–  everyone  is 
fussing
And at once the most fat ram 
from herd
In honor of the arrived guest put 
under a knife …
In the biggest yurta, near the 
fire 
Gathered all Kyrgyz people.
Crowd having taken all place
Bii, the chief of family sat down 
on felt
Embroidered  with  different 
patterns
Seated the guest near himslef;
And further seated the friends,
Relatives  and  his  and  his  at-
tendants
(Lineal translation by A. B. Ibraeva)
In this example the lexemes aułu, baran, kirgiz, bij submit not only to the 
phonetic features of Polish, but also to morphological, i.e. every noun in pix. in 
the Slavic languages surely has to belong to one of three genders: masculine, 
feminine and neuter. This grammatical law possibly extends on borrowings auł, 
baran, Kirgiz, Bijand finds the proof in the Big Polish-Russian dictionary, where 
these lexemes belong to a masculine gender (rodzajmeski). In this example the 
lexeme Bij is given with an explanation of głowarodu, i.e. bii – a chief of family.
These  assumptions  are  conditional  and  do  not  apply  for  any  statement. 
The same can be told about the processes of rapprochement of phonetic and 
morphological renewals of some Turkic names of animals. The Turkic word of 
buga – «bull» according to a formal sign (final vowel - a) in Russian had to become 
a noun of a feminine gender that would contradict to its meaning. Owing to it the 

124
125
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №4
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
Turkic buga, buka penetrates into Russian in new phonetic registration, in one 
case, having rejected final vowel «a», and in other, according to some, having 
attached to the basis a sound «й» – «bull» and «bull hide». It allowed the word to 
enter the category of nouns of a masculine gender that corresponded also to the 
meaning of the word. For the same reason Old Turkic teka – «goat», Tatar тәк 
ә – «the name of males of small cattle» in the Russian dialects lost a final vowel 
and stood in a row with the nouns of a masculine gender (V.Dal: tek – «goat»).
This problem is rather well studied by linguist D. Setarov. The similar process 
happened with the Turkic word saryk – «yarka», «sheep». Owing to a final firm 
consonant the word saryk is a noun of a masculine gender that conflicts to a 
female of a carrier of this lexeme. It led to a sound renewal on the Russian land: 
a vowel «a», an indicator of a feminine gender (saryk, saryka) was added to the 
word. Further a sound «ы», having appeared in a weak position, dropped out. A 
noise consonant «k», in situation between sonorant and consonant, was naturally 
vocalized. In Russian the word was fixed in the form «sarga».
The Turkizms, acquiring a grammatical gender, are brought under the types 
of inducement existing in Russian, get the Russian forms of word change. Having 
entered the system of word change, the words are also included in the category of 
number, i.e. get the Russian forms of plural form. Some words with an affix – ы, 
– also were apprehended in the Russian use as the names in plural form, while in 
the Turkic languages they have the meaning of singular form: argali, tazy.
The development of a final part of the word, where action of phonetic and 
morphological factors crosses, is the most difficult. New sounds can be added to 
the word – the suffixes or the endings, separate sounds that will casually coincide 
with the known endings. 
As a result of submission of Turkic words to the grammatical system of 
Russian the part of a prototype basis can become an ending making out the name, 
for isntance, final «a» in the Turkismskarga, kabarga, kapkara (the process of 
basis complication).
Coming back to the works under study it is possible to tell that Gustav 
Zelinski, Adolf Yanushkevich, Bronislav Zalesski got their literary glory not only 
thanks to the creations, which they wrote on the basis of memoirs and experiences 
of the period of deportation, but gave valuable material for linguistic research. 
Their works were translated into many languages of the world, in particular the 
poem «Kyrgyz» by G. Zelinski was translated into the German, Czech, Russian, 
French, Italian and English languages. When analyzing this work it is possible 
to allocate most often met foreign impregnations: Batyr — the batyr, bogatyr. In  
I. I. Ojegov’s explanatory dictionary the following definitions are given: 1. sporty 
equestrian, brave man, athlete, hero; 2. historic epithet of national athletes. Dombra 
— dombra, a musical string instrument; Bitege — plant, porous feather grass; 
Burma — an illness; Kamcza — kamcha, whip; Kurgan — hill, in particular a 
sepulchral hill at the ancient people. Ru – 1.The main public organization of a 
primitive-communal system united by consanguinity. 2. The lineage, occurring 
from one ancestor, and also in general generation; Tamyr – an acquaintance, 
friendship between Russians and Kazakhs, etc.
It is possible to tell that the value of the Kazakh impregnations consists not 
in its informativeness (it is just unimportant: they are the impregnations that it 
is possible to manage the means of the Polish language), and that they help to 
understand more deeply the sense of translated units, to inform a reader about 
figurativeness and national color of the original. The characteristic of characters, 
humour,  speech  manner  of  the  people,  a  peculiar  vision  of  the  world  –  the 
impregnations and close to it formations play an invaluable role in the solution 
of these and other problems.
The writer can display extremely precisely all cases of an interference and 
intercalation: any character studies a foreign language and while knows it badly, 
uses the words and expressions of the native language when speaking in foreign 
language; other character has a low standard of speech, and his speech is laconic, 
though he speaks the native language: the third specially uses the foreign units with 
a special purpose in any conditions. Thus it is possible to allocate two functions 
of impregnations: 1) function, which we generally call coloristic meaning that 
the color created by impregnations is in full accordance with definition of this 
term; 2) the impregnations reflecting an expression of foreignness. The Turkic 
vocabulary in the Polish texts was often used in the author’s speech and dialogues 
as the expressional means that brings revival and promoting drawing attention to 
the reporter. The exotic vocabulary and foreign impregnations, unlike borrowing 
words, do not lose anything or nearly anything from the lines inherent in them 
as language units, do not function in it as more or less strongly connected with a 
lexical and grammatical system of this language.
First of all, this border is historically changeable. For instance, the foreign 
impregnation in the course of its frequent use in speech can turn into the full and 
semantic independent loan issued on phonetic-morphological models accepted 
in the language.
We agree with the thought of O. O. Suleymenov, who writes in the work 
«Turkic Peoples in Prehistory» that it is quite frequent that at early stages of 
formation of language norms participating in cross-cultural communication, the 
grammatical norms were developed and there was an active interchange not only 
by lexical materials, but also by morphological schemes and means, and that there 
has to be a new discipline – Turko-Slavistic studies that will help to eliminate 
the contradictions of separate studying. Its main result can be the improvement 
of general linguistics, on which achievements as on the base, all social sciences 
rely [1, p. 249-547].

126
127
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №4
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
In the back issued book by O. Suleymenov «AZ-i-IA» it was said about 
the need of revision of fundamental constructions for linguistics, in particular – 
turcology. He writes that after the Indo-European linguistics turcology repeated the 
purposes, methods and mistakes, but Indo-Europeanist unlike turcologist refused 
the mistakes, whereas the second continued them to develop [2].
Russian linguist U. M. Bakhtikireev in the article «Origin and Interrelation 
of  Languages:  New  Linguistic  Hypotheses  (on  a  material  of  books  by  
O. O. Suleymenov)» writes: «O. Suleymenov’s philological intuition, his word 
causing a constant linguistic interest of researchers speaks about special verbal 
and cogitative activity of the creative person, whose consciousness advancing the 
ordinary not always happens clear to the contemporary» [3, p. 61].
«O.  O.  Suleymenov’s  thought  that  «the  XXI  century  will  begin  with  a 
breakthrough, a gallop in the development of humanitarian knowledge» (that will 
be promoted, certainly, by its linguistic works) finds the analogy in conclusion 
of  the  known  philosopher  and  thinker  F.  Nitsshe,  which  essence  is  reduced 
to the following: «a surprising family likeness of all Indian, Greek, German 
philosophizing can be explained quite simply. Namely there, where there is a 
relationship of languages, thanks to the general philosophy of grammar (i.e. thanks 
to the unconscious power and management of identical grammatical functions), 
everything inevitably and in advance is prepared for uniform development and 
sequence of philosophical systems; in the same way, as for some other explanations 
of the world the way is as though closed» [4, p. 66].
During many millennia every people has its vital way, language, spiritual and 
material culture. «Every people marry, give birth, get sick and die in their own 
way; treat, work, manage and have a rest in their own way; smile, joke and laugh in 
their own way; observe, behold and create painting in their own way; pray and act 
heroically in their own way … Every people have a special sense of justice, other 
character, other discipline, other idea of moral way, other family way. In a word, 
every people have a special sincere way and the spiritual and creative act», – these 
words belong to the known Russian sociologist and jurist I. A. Ilyin [5, p. 280].
A  language  image  of  any  culture  is  formed  throughout  long  historical 
development. At the same time the formation process of an image of national 
culture  is  accompanied  by  the  process  of  internationalization,  interaction  of 
different lingua cultures. Every language is reflection of the originality of culture of 
the concrete people, identity of national character of native speakers and the general 
universal component of universal culture. According to G. S. Akhmetzhanova 
and A. A. Kairbayeva «every person can be considered as a carrier of not only 
one, two and more languages, but also of several cultures: cultures of that social 
group, to which they belong, national culture with which they are connected by 
native language, way of life, world culture – through learning of foreign language, 
reading foreign literature, and also thanks to mass media» [6, p. 273-275].
It  is  known  that  the  process  of  generalization  underlies  the  language 
development, therefore any nomination is synthesis of experience of knowledge 
of the objective world. «However, – marks out N. A. Shestakov, – this expression 
of the general and private in one lexical unit is enough for the language. At a 
certain stage of development of human thinking there are generic relations of 
the concepts – they (as a higher step of communication) lead to emergence in 
the lexical system of the separate nominations of the general and private... Thus, 
the general and private can be expressed, on the one hand, in one lexical unit 
(the same form at distinction of the contents), on the other hand – the various 
nominations (distinction of a form at distinction of the contents)… The words of 
foreign origin included in the lexical system of adopting language do not make 
an exception in this regard» [7, p. 4]. As a result of such process of generalization 
the words designating the objects of nomination close to each other on these or 
those features, form the lexical microsystems based on their semantic similarity. 
Lack of accurate theoretical installations leads to that in linguistic practice these 
lexical microsystems are designated by various terms: «lexico-semantic group», 
«theme group», «leksiko-eidetic group», «semantic field».
LIST OF REFERENCES
1 Сулейменов, О. О. Тюрки в доистории // Ас Алан. – М. : Мир дому 
твоему, 2002. – №3(8). – С. 249-547.
2 Сулейменов, О. О. АЗиЯ. Книга благонамеренного читателя. – Алма-
Ата:  Жазушы, 1975. – С. 304.
3 Бахтикиреева, У. М. Происхождение и взаимосвязь языков: новые 
лингвистические гипотезы (на материале книг О. О. Сулейменова) // Сб. 
научных трудов «Славянские и тюркские языки: грани взаимодействия». – 
Астана, 2008. – С. 61.
4 Бахтикиреева, У. М. Происхождение и взаимосвязь языков: новые 
лингвистические гипотезы (на материале книг О. О. Сулейменова) // Сб. 
научных трудов «Славянские и тюркские языки: грани взаимодействия». – 
Астана, 2008. – С. 66
5 Ильин, И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. 
Статьи 1948-1954 гг.: в 2-х т. – М., 1992. – Т1. – С. 280.
6 Ахметжанова, Г. С., Каирбаева, А. А. Русско-казахские цветовые 
параллели//Русистика  в  Казахстане:  проблемы,  традиции,  перспективы: 
Доклады междунар. Научно-прак.конф. – Алматы,1999. – С. 273-275.
7  Шестакова,  Н.  А.  «К  вопросу  о  семантической  ассимиляции 
заимствованных слов в русском языке». В сб. Вопросы современного русского 
языка. Челябинск, 1974. – №8. – С. 85-95.

128
129
серия
 ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ. 2014. №4
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
Material received on 19.10.14
А. Б. Ибраева, Ф. Р. Авазбакиева 
Түркі кірме сөздерінің морфемдік-морфологиялық ерекшеліктері
Қазақ гуманитарлық заң университеті, Астана қ.
Материал 19.10.14 баспаға түсті.
А. Б. Ибраева, Ф. Р. Авазбакиева 
Морфемно-морфологические особенности тюркских заимствований
Казахский гуманитарно-юридический университет, г. Астана.
Материал поступил в редакцию 19.10.14.
Мақалада поляк тіліндегі түркі кірме сөздерінің морфемдік-
морфологиялық ерекшеліктері қарастырылады. Авторлар қазақ тілі 
мен жалпы түркі лексикасының поляк тіліне әсері қазақ және поляк 
халықтары тығыз тұратын өңірлерде күшті байқалатындығы және 
кірме сөздердің тек жағынан жіктелісі осы кірме лексиканы жаңа 
мағыналық тұрғыдан түсіндіруге негізделетіндігі туралы болжам 
келтіреді. 
В данной статье рассматриваются морфемно-морфологические 
особенности тюркских заимствований в польском языке. Авторы 
высказывают предположение о том, что влияние казахского языка 
и в целом тюркской лексики на польский язык усиливается в регионах 
компактного проживания казахского и польского народов и родовая 
классификация заимствованных слов основывается на смысловом 
переосмыслении заимствованной лексемы.
ӘОЖ 81’1 
Б. М. Қадырова
1
, А. Ербол
2
1
ф.ғ.к., доцент, 
2
магистрант, С. Торайғыров атындағы Павлодар мемлекеттік 
университеті, Павлодар қ.
ҚАЗАҚ ТІЛІ ТЕРМИНДЕРІНІҢ МӘСЕЛЕСІ 
Берілген мақалада қазіргі қазақ терминология саласының өзекті 
мәселелері  талқыланып,  терминжасамдағы  негізгі  қағидаттары 
сараланады. 
Кілтті сөздер: термин, дәлдік, қысқалық, жүйелілік, символ-сөз, 
сан, географиялық таңба, жұрнақ, жалғау, буын, шумақ, тармақ, 
рай, мүше, әдіс.
«Терминология» терминінің қандай мағына білдіретінін білмей тұрып, 
ол туралы ғылымда жүйелі ой айту қиын. Сондықтан да мәселенің басын 
терминологиядан бастау керек.
А. В. Суперанскаяның айтуынша, терминология жеке ғылым ретінде 
XIX ғасырдың I жартысында қалыптасса, оның дамуы, жан-жақты зерттелуі 
Батыс Еуропа мемлекеттерінде қарастырылып, кейінірек отандық тіл білімінде 
жал- ғасын тапты деп айтуға болады. Профессор Ғ. Қалиев «Терминология 
(лат. terminus, грек. logos ) - ғылым, техника, өндіріс, өнер, білім саласындағы 
терминдердің жиынтығы» [3,322] десе, академик Ө. Айтбайұлы: «Терминология 
— тілдің арнайы лексикасының даму заңдылықтарын тексеретін ғылым 
саласы, сонымен бірге ол ғылым мен техниканың жеке салалары терминдерінің 
жиынтығы» [1,27] дейді. Ш. Құрманбайұлы: «Терминология кең мағынасында 
«адамның кәсіптік қызмет саласындағы қолданылатын арнаулы лексиканы 
қамтитын, тілдің сөздік құрамының бөлігі». Терминология – арнаулы сала 
ұғымдарының жүйелік ерекшелігін көрсете отырып, оның коммуникативтік 
қажеттілігін өтеуге қызмет ететін атаулар жиынтығы» [5,13] деген анықтамалар 
айтқан. Осы терминологияға берілген анықтамалар әртүрлі болғанымен, негізгі 
берер ғылыми тұжырымдамасы бірдей екенін байқауға болады.
Академик  Ө.  Айтбайұлы  терминдердің  негізгі  белгілері  дәлдік, 
қысқалық,  жүйелілік  [1,26]  дейді.  Ал,  профессор  Ш.  Құрманбайұлы 
төмендегіше саралайды:
1. терминдер негізінен сөз немесе сөз тіркестері болады (кейде сөйлем 
түрінде де кездеседі);
2. терминдер негізінен тілдік бірліктер (символ-сөз, сан, географиялық 
таңба түріндегі терминдер де бар. Бірақ терминологиядағы олардың үлес 
салмағы термин сөздерге қарағанда әлдеқайда төмен);

жүктеу/скачать 3,54 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: