93
временем сам став суфием понимает, что именно с внешне видимого отка-
за или отговорки учителя и началось его целенаправленное обучение су-
физму самой жизнью (“Торговля мудростью”).
Из такого рода реальных и сказочных сюжетов, содержащих отказы и
отговорки суфийских учителей начать обучение суфизму кого-либо из
пришельцев,
можно понять, что и
суфийский учитель — тоже часть
самой жизни, в которой человек естественным образом способен войти в
суфизм и сам.
И если человек - по своей отсебятине - не препятствует влиянию на него
самой жизни: осмысляет происходящее как в его душе (в его внутреннем
психическом мире), так и вокруг него (в физическом общем всем мире), то
он естественным образом продвигается в своем развитии к суфизму. Во-
прос только в сроке времени, по истечении которого он очнется в жизни в
качестве истинного суфия. Максимум, что может сделать учитель в таком
понимании вхождения в суфизм: указать ученику те моменты, когда тот
— расщепившись своей душой — сам себе подставляет подножку или
берет себя же за
глотку и перекрывает кислород, чем и сдерживает свое
продвижение в направлении стать суфием; либо же, будучи одержим соб-
ственной амбициозностью, упорствует и продвигается в противоположном
от суфизма направлении.
Пример отношения суфиев к такого рода упорствующим в собственной
амбициозности Идрис Шах приводит и в книге “Суфизм”:
«Однажды на Ближнем Востоке я стал свидетелем того, как один ино-
странный оккультист настойчиво расспрашивал суфийского шейха, стра-
стно
желая узнать, как он мог бы отличить суфийского учителя от обыч-
ных людей, и есть ли у суфиев какие-либо мессианские легенды, предве-
щающие возможность появления Руководителя, который сумел бы вернуть
людей к метафизическому знанию. Шейх сказал: “Вам самому уготовано
стать таким руководителем, и восточные мистики сыграют важную роль в
вашей жизни. Не теряйте веру.” Позднее он повернулся к своим ученикам
и сказал: “Он только за этим и приходил. Разве можно отказать ребенку в
конфетке или доказывать лунатику, что он ненормален? В наши функции
не входит воспитание невоспитуемых. Если человек спрашивает: “Как вам
нравится мой новый пиджак?” — вы не должны отвечать, что он выглядит
ужасно, если не можете подарить ему более хорошую вещь или привить
хороший вкус в выборе одежды. Некоторых людей невозможно обучать.”»
94
По существу же шейх-суфий направил западного оккультиста-искателя
1
,
преисполненного самомнения, по пути, на котором тому предстояло одно
из двух:
· либо одуматься в борьбе с порождениями собственной его мессианской
амбициозности и действительно стать скромным руководителем других
людей;
· либо тот обречен был свернуть себе шею, если не одумается своевремен-
но и не избавится от своей гордыни и притязаний на деятельность превы-
ше своих реальных возможностей.
На наш взгляд, указанный процесс отрезвления оккультиста, искателя
приключений, можно было бы ускорить, если бы суфий сказал ему правду
прямо, а не подыграл бы отстраненностью иносказания горделивой амби-
циозности пришельца, охочего до “элитарной” мистики.
То есть, хотя
способов вхождения в суфизм два, но суть их одна и та же —
обучение жизнью как таковой во всей её полноте.
Каждый жизненный
факт, с которым сталкивается человек — предложение (в “грамматиче-
ском” смысле этого слова) некоего Языка, обращенное к нему лично его
Наивысшим Учителем — Богом. Вся жизнь — Язык, на котором Вседер-
житель обращается к каждому из людей, обучая их. Именно в этом и со-
стоит суть
язычества, в этом —
языческие верования.
Тот, кто назовет это идолопоклонством или многобожием — либо запу-
тавшийся в жизни человек, которому
необходима сторонняя помощь, —
либо злодей, которому вряд ли что внешнее поможет, если он не одумает-
ся сам. Но во всяком из двух случаев, он — извратитель естества челове-
ческой культуры и инструмент порабощения свободных людей. Чтобы
скрыть эту поработительную сторону дела — иерархия византийских тол-
кователей Библии на Руси и навязала понимание слова “язычество” в
качестве синонима идолопоклонства, многобожия, первобытной магии и
т.п. неуместного в жизни человека (и человечества в целом) суеверия.
Соответственно показанному, арабскому слову “суфизм” и
связанным с
ним текстуально и исторически другим словам, толковать которые на свой
манер замучились западные интеллектуалы от эзотеризма регулярного
масонства, есть русская равная мера словесного выражения:
Я З Ы -
Ч Е С Т В О .
Достарыңызбен бөлісу: