История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы
«Когда за городом, задумчив, я брожу…» (1836)
жүктеу/скачать 2,98 Mb. Pdf көрінісі
|
| «Когда за городом, задумчив, я брожу…» (1836). В связи с причастностью к власти
мирской и власти духовной решается и тема бессмертия. С этой целью Пушкин в стихотворении «Когда за городом, задумчив, я брожу…» обращается к традиции кладбищенской элегии, в частности к «Сельскому кладбищу» Жуковского. В отличие от Жуковского, который, вслед за Греем, описывал деревенское, крестьянское кладбище, Пушкин сравнил два кладбища – городское, публичное и родовое, вотчинное, помещичье- усадебное. Городское кладбище повторяет образ мирской суеты: в захоронениях, надгробных памятниках, на плитах и в надписях – та же пошлость, та же корысть, то же лицемерие, та же жадность наряду с помпезностью и отсутствием вкуса, что были в реальной жизни усопших обитателей. Здесь все свидетельствует о мнимых заслугах, ханжестве, продажной любви, об унижении человеческого достоинства и полном неуважении к покою спящих: Такие смутные мне мысли все наводит, Что злое на меня уныние находит. Горький и мрачный тон, которым открывается стихотворение, сменяется, как это ни парадоксально, бодрым, жизнеутверждающим, когда поэт вспоминает о кладбище родовом: Но как же любо мне Осеннею порой, в вечерней тишине, В деревне посещать кладбище родовое, Где дремлют мертвые в торжественном покое. <… > Деревенское, родовое, вотчинное кладбище противопоставлено городскому во всем: вместо рассеянных повсюду признаков суеты – торжественный покой, приличествующий сну мертвых, вместо украшенных могил – «неукрашенные», вместо сгрудившихся захоронений – простор, воля, широта, вместо «нелепых затей» «дешевого резца» – простота и благородство «камней вековых», вместо «могил склизких» – «желтый мох», вместо всевозможных условностей и ложных чувств – свобода от условностей, от деспотической опеки проявления истинной скорби («с молитвой и со вздохом»). Всеми этими чертами родовое кладбище ближе сердцу поэта. В нем заключена славная и грустная судьба культурного слоя нации – старинного, аристократического дворянства, к которому принадлежал поэт и которое ныне, как понимал Пушкин, утрачивало свое господствующее социальное и имущественное положение. Подчеркивая естественность родового упокоения, его близость к природе, Пушкин неожиданно поднимается над «злым… унынием» и завершает элегию не грустной, а жизнеутверждающей нотой: над родовым, вотчинным кладбищем, в отличие от кладбища городского, где все подвержено тлению, веет дух жизни. Над «важными гробами», храня их покой, «колеблясь и шумя», «стоит… дуб» – символ бессмертия. Жизнь не угасла, и род не предан забвению. Подобно теме бессмертия рода решается и тема личного бессмертия, связанная с поэтическим призванием. жүктеу/скачать 2,98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|