преодолевало элегические настроения. Пространство уныния бескрайне и свойственно всему
русскому миру. Это одна черта национального духа. Другая – и тоже пространственно
бескрайняя и общенациональная – «веселое лукавство ума, насмешливость и живописный
способ выражаться»158. Оба противоречащие друг другу начала примиряются в поэме,
причем комизм выступает не только язвительным, саркастическим, но озорным, лукавым,
бесхитростно смешливым, неподдельно веселым. Комизмом Пушкин побивал элегическую
печаль. В
этом проявились его неистощимое жизнелюбие, душевная стойкость,
сопротивление наплывающему мраку, засасывающей хандре и расслабляющему унынию.
В опубликованном Пушкиным тексте поэмы на первый план выдвинулись вопросы
литературные. Поэт с
особой грустью, негодованием и смехом отверг попытки критиков
навязать ему необходимость писать о важных, героических, необыкновенных предметах и
ставить перед собой внехудожественные нравственно-дидактические цели159. Смеясь над
журналистами и критиками, Пушкин лукаво предложил им поэму, «предмет» которой –
намеренно «низкий», а сюжет ничем не заканчивается.
Таким образом, один из важных содержательных планов поэмы «Домик в Коломне» –
острая полемика с литературной критикой, надолго отставшей от современной эстетики
Канта, Лессинга, Шеллинга и требовавшей от сочинений поэта нравственной «пользы»,
грубой утилитарности, «высоких» тем и социально-этического дидактизма. Пушкин видел
нравственное оправдание своего творчества в другом – в
изображении всей полноты
действительной жизни, в постижении ее смысла и в пробуждении человечности через
эстетическое наслаждение.
Эти творческие установки, типичные для всех произведений Пушкина, присущи и его
поздним поэмам 1833 г. – «Анджело» и «Медный всадник».
Достарыңызбен бөлісу: