Излагаются секреты лидерской мудрости легендарного исто

хоже,  тратит  время  на  развлечения!  –  воскликнул  Мотоюки  гром-
ким  голосом,  упершись  обеими  ногами  в  землю  у  входа  в  шатер.  –
К чему это нас приведет?
Один  из  стоявших  рядом  телохранителей  услышал  замечание
Мотоюки и немедленно отозвался:
– Кто ты такой, чтобы произносить подобные дерзкие речи?
Мотоюки ничуть не испугался и ответил:
– Мое имя Мотоюки, я нахожусь на временной службе у генерала
Кагэкацу.
–  Что  ты  имел  в  виду,  так  оскорбительно  отзываясь  о  генерале
Хидэёси?  –  строго  спросил  телохранитель.  –  Ты  в  своем  уме?
Или просто напился? В любом случае я обязан доложить о твоем по-
ведении начальнику.
– Вместо того чтобы спрашивать, в своем ли я уме, ты бы лучше
задал  этот  вопрос  своему  командующему,  –  отпарировал  Мото-
юки. – Накануне войны лидер должен готовить своих людей к битве,
а не тратить время на музыку и танцы! Я не знаю, кто должен боль-
ше стыдиться – наш лидер или слуги вроде тебя, которые слишком
трусливы,  чтобы  говорить  правду.  Лучше  я  сохраню  свою  честь  са-
мурая  и  лишусь  головы,  чем  стану  участником  этого  постыдного
спектакля!
С  этими  словами  Мотоюки  демонстративно  плюнул  на  землю
и гордо удалился.
Телохранитель  поспешил  к  своему  начальнику  и  сообщил  о  слу-
чившемся.  Караульный  офицер  отправился  к  Хидэёси  и  доложил
ему о поведении Мотоюки.
Хидэёси пришел в ярость и тотчас же приказал послать за генера-
лом  Кагэкацу.  При  появлении  Кагэкацу  Хидэёси  вскочил  на  ноги
и дал волю своему гневу.
–  Кагэкацу,  один  из  находящихся  у  вас  на  службе  людей,  некий
Мотоюки, позволил себе оскорбительные высказывания в мой адрес.
Вы должны немедленно арестовать его и распять на кресте. Если вы
не выполните мое приказание, то составите ему компанию и будете
распяты вместе с ним!
Хидэёси гневно топнул ногой.
–  Прошу  прощения  у  моего  господина,  но  я  все  утро  находился
здесь  и  слушал  концерт,  –  ответил  Кагэкацу.  –  Я  ничего  не  знаю
о  поступке  Мотоюки.  Но  если  вы  позволите,  я  пойду  и  разберусь,
в чем дело.

С разрешения Обезьяны генерал извинился и отправился искать
Мотоюки.  Но  уже  через  пару  минут  гонец  Хидэёси  позвал  его  об-
ратно.  «Теперь  уж  точно,  –  подумал  Кагэкацу,  –  все  эти  оскорби-
тельные  вещи,  которые  наговорил  Мотоюки,  добром  для  меня
не кончатся».
Однако когда он вернулся, то обнаружил, что гнев Хидэёси слегка
смягчился.
– Поскольку Мотоюки не произносил этих оскорбительных речей
в моем присутствии, а адресовал их одному из моих телохранителей,
то вместо того, чтобы распять его, можете отрубить ему голову. И по-
заботьтесь  о  том,  чтобы  все  узнали,  что  подобное  наказание  стало
результатом  его  дерзости.  Это  удержит  других  от  подобных  пос-
тупков.
Кагэкацу поклонился и отправился выполнять приказ. Но не ус-
пел  он  далеко  отойти,  как  снова  его  позвали  обратно.  «Что  на  этот
раз?» – подумал Кагэкацу, склоняясь в поклоне перед Хидэёси. Хи-
дэёси молчал. Казалось, что он погрузился в глубокое раздумье. Че-
рез какое-то время он заговорил.
–  Мотоюки  не  состоит  у  вас  на  регулярной  службе.  Он  ронин,
вольный самурай, который вступил под ваши знамена временно, по-
этому  отсечение  его  головы  явится  публичным  оскорблением  ва-
шего доброго имени как лидера. Лучше скажите ему, чтобы он вспо-
рол себе живот.
Кагэкацу  поднялся  и  еще  раз  вышел  из  шатра,  но  едва  успел
пройти половину пути до своей палатки, как ему сообщили, что Хи-
дэёси желает говорить с ним снова.
–  Поразмыслив  над  тем,  что  произошло,  –  заявил  Хидэёси,  –  я
пришел  к  выводу,  что  Мотоюки  не  сказал  ничего,  кроме  правды,
или того, что казалось ему правдой. Возможно, он неправильно вы-
бирал слова, но имел полное право их произнести. Мое распоряже-
ние о проведении этих театральных спектаклей вызвано вовсе не су-
масшествием  и  не  любовью  к  развлечениям.  Оно  было  сделано
для того, чтобы продемонстрировать нашу уверенность в своей силе
и убедить противника в том, что мы собираемся разделаться с ними
как  с  детьми.  В  этом  заключалась  моя  стратегия,  призванная  сло-
мить волю врага. Но Мотоюки этого не знал. Вот почему, с его точки
зрения, мое поведение действительно выглядит глупо.
Нет,  во  всем  виноват  только  я,  –  продолжил  Хидэёси,  –  потому
что позволил гордыне повлиять на ясность моих суждений. Мне сле-

дует награждать, а не наказывать тех, кто говорит то, что думает.
Кагэкацу от удивления вытаращил глаза, но благоразумно не рас-
крыл рта.
–  Сотни  влиятельных  аристократов  и  знаменитых  самураев  по-
сещали эти театральные представления, не сомневаясь в их целесо-
образности.  Но  когда  человек  низкого  звания,  такой  как  Мотоюки,
публично выражает сомнение в разумности подобных мероприятий,
это  свидетельствует  о  его  отчаянной  смелости,  и  мне  бы  очень  хо-
телось, чтобы мои вассалы проявляли как можно больше подобного
мужества.
Мотоюки  произнес  оскорбительные  слова  в  мой  адрес,  но  своим
поступком он показал, что обладает независимостью характера, что-
бы высказывать свое мнение даже об офицере самого высокого ран-
га.  В  этом  он  похож  на  меня  в  молодости.  Как  я  могу  наказать  че-
ловека  за  то,  что  восхищает  меня  во  мне  самом?  Мы  все  могли  бы
поучиться  у  Мотоюки  храбрости.  Мне  кажется,  Кагэкацу,  вам  стоит
взять его на регулярную службу и сделать генералом
[17]
.
Кстати,  Кагэкацу  действительно  сделал  Мотоюки  генералом,
и  в  дальнейшем  молодой  человек,  который  осмелился  высказать
сомнение  в  моей  мудрости,  не  раз  покрывал  свое  имя  заслуженной
славой. Справедливое негодование Мотоюки напоминает нам о том,
как важно использовать «секрет ясности ума»: смиряйте гордыню.

жүктеу/скачать 1,28 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: