Общество потребления

рые символические виды деятельности, которые до сих пор не были 
ей подчинены. Размножение произведений не заключает в себе ника­
кой «вульгаризации» или «утраты качества»; на деле размноженные 
таким образом произведения становятся в качестве серийных объек­
тов однотипны «паре чулок или садовому креслу» и обретают свой 
смысл в отношении к последним. Они не противостоят больше в ка­
честве произведений и субстанции смысла, в качестве открытого 
значения другим конечным предметам, они сами стали конечными 
предметами и возвращаются в коллекцию, в созвездие аксессуаров, 
которыми определяется «социокультурный» уровень среднего граж­
данина. Это в лучшем случае, если бы каждый имел к ним свобод­
ный доступ. В настоящий момент, перестав быть произведениями, 
эти псевдопроизведения не перестают быть менее редкими предме­
тами, экономически или «психологически» недоступными большин­
ству, но они поддерживают в качестве отличительных предметов па­
раллельный, немного расширенный рынок Культуры.
Может быть, более интересно - хотя это та же самая проблема -
видеть, что потребляется в еженедельных энциклопедиях: Библия, 
Музеи, Альфа, Миллион, в музыкальных и художественных издани­
ях с большим тиражом - Великие художники, Великие музыканты. 
Интересующаяся этим публика потенциально очень широка: это все 
средние слои, прошедшие школу, или те, у кого дети учатся в школе, 
все обученные на уровне вторичного или технического образования, 
служащие, мелкие и средние чиновники.
К этим недавно появившимся большим изданиям нужно добавить 
другие, от «Науки и жизни» до «Истории», которые издавна удовле­
творяют спрос «подымающихся классов». Чего они ищут в этом час- 
том общении с наукой, историей, музыкой, энциклопедическим зна­
нием, то есть с дисциплинами, издавна установившимися, законны­
ми, содержание которых, в отличие от тех, что распространяют СМИ, 
имеют особую ценность? Ищут ли они пополнения знаний, реально­
го культурного образования или знак своего продвижения? Ищут ли 
они в культуре занятие для себя или скорее способ приспособиться к 
среде, знания или статуса? Имеем ли мы здесь «эффект коллекции», 
относительно которого мы видели, что он означает - как знак среди 
других знаков - объект потребления?
Что касается «Науки и жизни» (мы обращаемся здесь к исследо­
ванию читателей этого журнала, проведенному Центром европейской 
социологии), то спрос на нее двусмыслен: существует скрытое, тай­
ное стремление к «просвещенной» культуре через доступ к техни­
ческой культуре. Чтение «Науки и жизни» представляет собой ре­
зультат компромисса: стремление к привилегированной культуре со­
четается с защитной контрмотивацией в форме отказа от привилегии 
(то есть в одно и то же время существуют стремление к высшему
141

классу и новое утверждение собственной классовой позиции). Точ­
нее, чтение выступает как знак присоединения. К чему? К абстракт­
ной общности, к виртуальному коллективу всех тех, кого воодушев­
ляет то же самое двусмысленное требование, всех тех, кто также чи­
тает «Науку и жизнь» (или «Музы», например). Этот акт - показатель 
мифологической ситуации: читатель мечтает о группе, присутствие 
которой он потребляет in abstracto через чтение: это ирреальное от­
ношение, мощное и представляет, собственно, эффект коммуника­
ции массы. Оно дает недифференцированное соучастие, которое, од­
нако, делает из этого чтения очень живую субстанцию, несущую цен­
ность признания, присоединения, мифического участия (можно, 
впрочем, так же хорошо различить этот процесс у читателей «Ну- 
вель Обсерватер»: читать эту газету - значит встать в ряд с ее чита­
телями, значит проявлять «культурную» активность в качестве клас­
совой эмблемы).
Конечно, большинство читателей (нужно было бы сказать - «сто­
ронников») таких изданий с большим тиражом, распространителей 
«особой» культуры, искренно претендуют на присоединение к их со­
держанию и имеют целью знание. Но эта культурная «потребительная 
ценность», эта объективная цель в большой степени сверхопределена 
социологической «меновой ценностью». Именно спросу, связанному 
все более и более с острой законной конкуренцией, соответствует ог­
ромный «культурализованный» материал журналов, энциклопедий, 
карманных коллекций. Вся эта культурная субстанция «потреблена» в 
той мере, в какой ее содержание служит не независимой практике, а 
питает риторику социальной мобильности, диктуемый ею спрос име­
ет в виду не культуру, а другой объект, или скорее имеет в виду куль­
туру только как закодированный элемент социального положения. Су­
ществует, следовательно, перевертывание, и собственно культурное со­
держание обладает здесь только дополнительным значением, является 
вторичной функцией. Мы говорим тогда, что оно потреблено так же, 
как стиральная машина, которая является объектом потребления с тех 
пор, как она не выступает больше просто предметом домашнего оби­
хода, а является элементом комфорта и престижа. Мы знаем, что она 
тогда не имеет более особого значения и может быть заменена многи­
ми другими объектами, среди которых находится и культура. Культура 
становится объектом потребления в той мере, в какой, скатываясь к 
другому дискурсу, она становится заменимой другими объектами и 
гомогенной им (хотя и иерархически высшей по сравнению с ними). И 
это относится не только к «Науке и жизни», но также и к «высокой» 
культуре, к «большой» живописи, классической музыке и т. д. Все это 
может быть продано вместе в дрогсторе или в Доме прессы. Но, соб­
ственно говоря, речь не идет о месте продажи, или величине тиража, 
или о «культурном уровне» публики. Если все это продается и, значит,
142

потребляется вместе, то культура подчинена тому же конкурентному 
спросу на знаки, как и любая другая категория объектов, и она произ­
водится в зависимости от этого спроса.
В настоящее время она подпадает под ту же моду присвоения, 
что и другие послания, объекты, образы, составляющие «окружаю­
щую среду» нашей повседневной жизни: моду на любознательность, 
которая не обязательно является поверхностной и легкой. Это может 
быть страстная любознательность, особенно у людей, находящихся 
на пути к аккультурации, но при этом такая, которая предполагает 
последовательность, цикл, давление обновления моды и заменяет 
таким образом особую практику культуры как символической систе­
мы смысла игровой и комбинаторной практикой культуры как систе­
мы знаков. «Бетховен - это чудовищно».
В конечном счете, благодаря такой «культуре», которая исключа­
ет одинаково и самоучку, маргинального героя традиционной куль­
туры, и образованного человека, благоухающего гуманистического 
цветка, находящегося на пути к исчезновению, - индивиды обрече­
ны на культурную «переподготовку», на эстетическую переподготов­
ку, которая составляет один из элементов распространенной «персо­
нализации» индивидов, извлечения пользы из культуры в конкурент­
ном обществе, что эквивалентно, с сохранением всех пропорций, 
извлечению пользы из объекта с помощью его соответствующей об­
работки. Индустриальная эстетика - дизайн - не имеет другой цели, 
кроме придания индустриальным объектам, жестко определенным 

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: