Общество потребления

преданных «услуг»: оно заканчивается страшным лицемерием, ро­
дом скрытой, тайной классовой борьбы, бесстыдной взаимной экс­
плуатацией хозяев и слуг под прикрытием системы ценностей, кото­
рая формально не изменилась.
Сегодня ценности демократические. Отсюда вытекает неразреши­
мое противоречие на уровне «услуг», практика которых непримирима 
с формальным равенством людей. Единственный выход - распростра­
нение социальной Игры (ибо сегодня каждый не только в частной жиз­
ни, но и в своей общественной и профессиональной практике вынуж­
ден получать и предоставлять услуги - каждый более или менее «тре- 
тичен» в отношении другого). Социальная игра в человеческие 
отношения в бюрократическом обществе отлична от страшного лице­
мерия слуг Свифта. Она представляет собой гигантскую модель «си­
муляции» отсутствующей взаимности. Для нее характерна не скрыт­
ность, а функциональная симуляция. Жизненный минимум обществен­
ной коммуникации достигается только ценой этой реляционистской 
тренировки, куда включен каждый, - великолепная оптическая иллю­
зия, предназначенная замаскировать объективное отношение чуждо­
сти и дистанции, направленное от каждого ко всем.
Но наш мир «услуг» еще в большей мере мир Свифта. Озлоблен­
ность чиновника, агрессивность бюрократа - это архаические фор­
мы, полные еще свифтовского духа. Также и раболепство дамского 
парикмахера, умышленная, без зазрения совести навязчивость тор­
гового работника - все это еще чрезмерная, усиленная, карикатурная 
форма услужливого отношения. В риторике раболепства вопреки 
всему - как между хозяевами и слугами Свифта - просвечивает от­
чужденная форма личного отношения. Способ, каким служащий бан­
ка, лакей или девушка на почте показывают либо посредством язви­
тельности, либо посредством гиперпочитания, что им платят за то, 
что они делают, - и есть проявление человеческого, личного и несво­
димого к системе. Грубость, наглость, деланная дистанция, рассчи­
танная медлительность, открытая агрессивность или, наоборот, чрез­
мерное уважение - это то, что в них сопротивляется противоречию, 
требующему воплощать, как если бы это было естественно, систе­
матическое почитание, за которое им платят, вот и все. Отсюда урод­
ливая, всегда на грани скрытой агрессии среда этого обмена «услуга­
ми», где реальные люди сопротивляются функциональной «персона­
лизации» отношений.
Но это только архаический остаток. Настоящее функциональное 
отношение сегодня сняло всякое напряжение, «функциональное» осу­
ществление услуги не является более насильственным, лицемерным, 
садомазохистским, оно откровенно теплое, непосредственно персо- 
нализованное и определенно умиротворяющее: это необыкновенная, 
проникновенная атональность дикторов в Орли и на ТВ, это улыбка
2 0 8

атональная, «искренняя» и обдуманная (но в основе ни то ни другое, 
ибо речь теперь идет не об искренности или цинизме, а о «функци­
ональном» человеческом отношении, очищенном от всякого аспек­
та характера или психологии, очищенном от всяких реальных и эмо­
циональных обертонов и установленном исходя из подсчитанных 
вибраций идеального отношения - короче, освобожденном от всей 
жестокой моральной диалектики подлинности и видимости и вос­
созданном в системе функциональных связей.
Мы еще находимся в нашем обществе потребления услуг на пе­
ресечении упомянутых двух миров. Именно это очень хорошо ил­
люстрирует фильм Жака Тати «Playtime», где виден переход от тра­
диционного и циничного саботажа, от злой пародии на услуги (весь 
эпизод с престижным кабаре, когда остывшая рыба переходит со стола 
на стол, где оборудование разлаживается, где происходят всякие из­
вращения в «организации приема» и нарушения еще новых порядков) 
к инструментальной и бесполезной функциональности приемных с 
креслами и зелеными растениями, с фасадами из стекла и безбрежны­
ми коммуникациями, с леденящей заботливостью бесчисленных гад­
жетов и безукоризненного окружения.

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: