«орталық ҚазақстандағЫ Әлеуметтік гуманитарлық дискурстың ДӘСТҮрлері мен келешегі»
жүктеу/скачать 2,45 Mb.
|
| Жармакина Ф.М.
ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ АНАЛИЗА СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ АСПЕКТОВ МОДЕРНИЗАЦИИ КАЗАХСТАНСКОГО ОБЩЕСТВА В самом общем виде, модернизация – это общественно-исторический процесс, позволяющий традиционным обществам стать прогрессивными, индустриально развитыми странами. Модернизационные теории были сформированы в середине ХХ века в условиях распада европейских колониальных империй и появления более 100 «молодых наций» в Азии, Африке и Латинской Америке. Теории модернизации были призваны создать для этих новых государств альтернативу существующей тогда коммунистической ориентации, которую олицетворял СССР. Концепции модернизации служат ядром политического проекта, выражающего потребности развития мирового капитализма в новых исторических условиях – необходимость найти не только новые рынки сбыта для все более увеличивающегося потока товаров и услуг, но главное – обеспечить себя адекватной для функционирования капитала социальной и политической средой в странах «третьего мира». Суть была не только в том, что прежняя политика сохранения колониальных стран в состоянии отсталости исчерпала себя. Главное состояло в том, что к этому времени западный капитализм сформировал свое твердое ядро, обретя способность приспособлять к капиталистической экономике даже те страны, в которых не было основ капитализма. Дело оставалось за малым – чтобы эти страны добровольно открыли себя Западу, начав свою модернизацию по западному образцу. Для каждой конкретной страны мотивы модернизации могли быть различными — от желания преодолеть отсталость и развиваться, до подчинения прямому давлению Запада. Пафос теории модернизации состоял в утверждении способности освобождающихся народов самостоятельно, в условиях независимости осуществить модернизацию и стать современными. Р. Арон писал в те годы: "Ничто не мешает странам Азии, Африки и Латинской Америки идти в своем развитии по стопам высокоразвитых стран Запада, используя их капиталовложения, технологию и опыт». С момента своего появления и по настоящее время теория модернизации эволюционировала и прошла ряд этапов развития. Период популярности этой теории приходился на 50-е и середину 60-х гг. прошлого столетия. Затем произошел кризисный спад, но уже в 80-х годах, казавшаяся окончательно устаревшей, теория модернизации возродилась вновь. Интерес к ней необычайно усилился в связи с распадом социалистического лагеря и в особенности СССР, когда на месте бывшей сверхдержавы образовалось 15 новых самостоятельных государств. Распад социалистического лагеря и начало реформирования в восточно-европейских странах и бывших советских республиках стимулировали попытки западных теоретиков рассмотреть эти процессы в модернизационной парадигме. Так С. Хантингтон писал, что «третьей волне демократизации» между 1974 и 1990 годами примерно 30 стран начали движение к демократии. Реанимированная и пересмотренная теория модернизации учла опыт посткоммунистического мира и радикально видоизменила свои ключевые понятия. Критическая оценка основных идей теории модернизации привела к оформлению новой парадигмы, получившей название «постмодернизация». Теперь эта новая теория предназначалась не только развивающимся странам, но и самому Западу. Запад, намечавший до сих пор маршруты достижения до самого себя, сегодня оказался перед проблемой сохранения своего лидерства. Новая теория была призвана сгладить противоречия, возникшие в результате прямого следования рецептам прежней теории модернизации, поскольку в конце двадцатого века наиболее четко проявились отрицательные последствия модернизации, понимаемой только как вестернизация. Новым и революционным было то, что модернизация уже не рассматривалась как ограниченное во времени историческое событие, а именно процесс, воссоздающий институты и достижения западного капитализма: рынок, демократию, распространение грамотности и профессиональной мобильности, индустриализацию, урбанизацию, секуляризацию, бюрократизацию и т.д. Если ранее считалось, что данные элементы модернизации тесно связаны между собой, и они должны приходить в страну только вместе, то теперь признается, что модернизация может задерживаться на определенных стадиях (парциальная модернизация), обращаться вспять (контрмодернизация). Переход из традиционного общества в современное общество может осуществиться не путем воспроизводства в модернизирующемся обществе всей структуры современного, а посредством частичных трансформаций, в разной степени затрагивающих ту или иную сферу общества. Другими словами, модернизация не носит тотальный характер, то есть не может, и не должна привести незападную страну к полному заимствованию всех структур и культурных особенностей западного капитализма. Особый упор на сохранении идентичности модернизирующегося общества, на использование мешавших развитию старых традиционных норм – религиозности, коллективности, пассивности населения в интересах развития приводит к выводу, что анализируемый процесс выходит за пределы модернизационной теории. Постмодернизацию можно назвать и новой моделью модернизации, и отказом от модернизации. Термин «постмодернизация» означает концепт, который пришел на смену теории модернизации. С точки зрения парадигмы постмодернизации, под модернизацией теперь понимаются три исторических события: -возникновение модернизированных обществ, -процесс, в котором отставшие догоняют ушедших вперед, -инновации уже модернизированных стран, которые с их помощью пытаются удержать, сохранить лидерство и совладать с новыми вызовами времени. Таким образом, постмодернизация – это незавершаемые «догоняющие» процессы внутри целостного принципиально открытого продолжения модернизации. Но при этом стержневые элементы модернити сохраняются: обновление рыночной экономики во всем мире, состязательная демократия и универсализм. Выделяется ряд критериев модернизации в различных сферах общественной жизни. Например, в социальной сфере базовой социальной единицей во все большей степени должен становиться индивид, а не группа. В экономической сфере – технологическое развитие, основанное на использовании научного (рационального) знания, появление вторичного (индустрия, торговля) и третичного (услуги) секторов хозяйства, углубление общественного и технического разделения труда, развитие рынков товаров, денег и труда, обеспечение устойчивого экономического роста; в политической – образование централизованных государств, разделение властей, возрастание политической активности масс, формирование и распространение современных политических институтов и практик. В духовной области происходят изменения в ценностных ориентациях всех социальных групп, возникает необходимость освоения новых ценностей, соответствующих современным реалиям, секуляризация образования и распространение грамотности, многообразие течений в философии и науке, религиозный плюрализм, развитие средств распространения информации, приобщение всех групп населения к достижениям культуры. Социокультурная трансформация общества – один из важных моментов в реализации задач модернизации. Осуществление культурной модернизации предполагает и сохранение национальной идентичности, и ее изменения в интересах развития. Но также важно признавать, что в разных странах и у разных народов существуют разные типы культурной жизни и они обладают разной степенью конкурентоспособности в условиях модернизации. И поскольку культуры изначально неравноценны с точки зрения своего модернизационного потенциала, то задачи модернизации общества могут быть непомерно трудными для одних и просто непосильными для других стран. Итак, раньше всех переход к современности совершил Запад, позже этот переход совершили другие и сейчас совершают все отставшие страны. В начале 21 века в нем участвуют многомиллионные населения «третьего мира», включая и 27 постсоциалистических стран. Сегодня практически все страны мира оказались вовлечены в активный процесс модернизации. Это позволяет считать модернизацию мега-трендом современности. В глобальном масштабе мировое общество представляет конвенцию, так как в одном историческом времени живут модернизированные, модернизирующиеся страны и традиционные общества. Европейские страны здесь составляют верхний слой модернизированных обществ с конкурентной демократией, рыночной экономикой, социальным государством и массовым потреблением. Эти государства доминируют, они – образцы для копирования вслед им идущим обществам. Развитые страны Запада уже вступили в постиндустриальную, информационную стадию и идут по пути ее совершенствования. Согласно классику в области теории модернизации А.Гидденсу, они находятся в высшей или поздней современности. В то время как в незападном мире одни страны пытаются развиваться по прежним моделям модернизации в надежде на помощь Запада, третьи продолжают движение по социалистическому пути, внося серьезные коррективы в прежнее понимание социализма. Но есть и такие страны, которые заявляют о своем нежелании идти по пути модернизации. Постсоциалистические страны осуществляют совершенно новый тип модернизации. В мире такой модернизации, в ходе которой осуществлялся бы переход от индустриального социализма к постиндустриальному капитализму, еще не было. Стартовав одного исторического прошлого, постсоциалистические страны оказались в некой турбулентной среде, поскольку были вовлечены сразу в несколько переходных процессов. Особенностью модернизаций в постиндустриальную эпоху является принципиальная известность целей развития и неопределенность средств их достижения. Другим вызовом постсоциалистического проекта стало появление эффекта «движущихся целей». Ведь Запад не стоит на месте, поджидая отставших. Поэтому это поиск с неизвестным результатом. Постсоциалистические страны обретают конкурентов, не оставляющих им времени на развитие, вследствие чего возрастает их отставание от лидеров. В настоящее время постсоциалистические страны не представляют единое пространство, объединенное общей логикой догоняющего развития. В этом эшелоне модернизации уже возникло ранжирование модернизирующихся стран по шкале постсоциалистической трансформации, поскольку страны использовали разные модели реформирования экономик, разными темпами вели преобразования, включаясь в международные экономические отношения и ориентируясь на разные модели модернизации. В постсоциалистическом пространстве возникли уже свои «центры» и «периферии» модернизации, определяемые культурным единством и политическим взаимодействием составляющих их стран. А также интересом к ним развитых стран мира, которые стремились расширить рынки сбыта своей продукции, обеспечить альтернативное энергоснабжение и т.д. В какой - то степени можно считать распад империи Советского Союза последним переделом мира - и в экономическом, и в геополитическом плане. Развитые страны мира стремились укрепить свои геополитические позиции на постсоветском пространстве, «захватить» как можно больше лакомых кусков разрушенной империи. Особое внимание среди новых независимых государств постсоветского пространства уделялось именно нашей стране. Это внимание было вызвано не только колоссальными природными богатствами страны, но и тем, что часть ядерного потенциала бывшего СССР осталась на территории Казахстана. Получилось, что Казахстан в период распада биполярного мира оказался в эпицентре мировой политики. Эти и другие обстоятельства привели к тому, что название нашей республики замелькало в мировых средствах массовой информации. Трудно сказать, как иначе сложилась бы судьба страны, но как говорится «не было бы счастья, да несчастье помогло». Наконец-то мир узнал про нас! – так можно выразить чувства и настроения казахского населения, тот драйв, который был у нас в тот период. В такой ситуации практически любые реформы казахстанский политической элиты были попросту «обречены» на успех. Поэтому не только основные институциональные реформы по шоковому варианту, но и такие непопулярные среди населения меры, как повышение пенсионного возраста, отмена множества социальных льгот малоимущим, реформа систем образования и здравоохранения, жилищно-коммунальная реформа не встретили сопротивления у нашего населения. Российская политическая элита, начав шоковые реформы на постсоветском пространстве, не смогла реализовать весь пакет шоковой терапии, опасаясь гражданской войны в стране. Там, где российские реформаторы остановились, мы смогли пройти дальше. Суверенитет вкупе с национально-патриотическим энтузиазмом населения стал своеобразным ресурсом казахстанской модернизации. В Казахстане «шоковая терапия» была проведена последовательно и в кратчайшие сроки, была максимально приближена в аналогической терапии, проведенной вначале 90-х в Польше Л.Бальцеровичем. В странах Восточной Европы модернизация общества также опиралась на национальную идею, которую выполнила длительно культивируемая идея «Возвращения в Европу». Возможно, поэтому они добились самых больших успехов в сравнении со всеми постсоциалистическими странами. Известно, что идейный корпус теории модернизации разрабатывалась в рамках политологических наук, и в этом смысле он не входит в проблематику социальной философии. Тем не менее, необходим социально-философский анализ феномена модернизации. Философского обоснования требует, прежде всего, проблема универсального характера процесса модернизации в современных условиях. С ней тесно связана проблема выявления закономерностей осуществления задач модернизации, взаимосвязь общих и специфически конкретных условий реализации того или иного «экономического чуда» в отдельно взятой стране. Соотношение глобализации и модернизации, национальных и региональных моделей модернизации – так же требуют философского рассмотрения. Другими словами, философский аспект теории модернизации основан на постановке проблемы единства и многообразии исторического процесса в условиях массовых модернизаций, выявлении критериев типологии современного модернизационного потока. Принципиальный вопрос, который следует выяснить – возникает ли новый тип общественного развития в процессе вторичных модернизаций. В настоящее время в литературе идет дискуссия по вопросу о возможности особого, восточно-азиатского пути модернизации, который не только не уступает западному, но и превосходит его и будет определять контуры будущего столетия. Известный американский исследователь проблем модернизации П.Бергер в своей книге «В поисках Восточно-Азиатской модели развития» (1988) предложил трактовку: Юго-Восточная Азия – это «второй случай капиталистической современности» после Запада, открывающий новый путь развития. Основой этого второго случая современности в противоположность Западу является не индивидуализм, а коллективизм. Стабильность семейной жизни, по Бергеру, здесь оказалась соизмерима с трудовой этикой Запада. Конфуцианские семейные ценности создали ориентированную на достижения трудовую этику Азии. Может быть это – неиндивидуалистическая версия капиталистической современности? – спрашивает Бергер. – Нет, - отвечает П.Бергер, – это новый путь… Я полагаю, что никто не стал бы отрицать, что нечто могло быть освоено из опыта общества, отличного от нашего собственного, но вопрос состоит в уяснении того, может ли Восточная Азия обеспечить « модель» для других в смысле согласованной и отчетливой стратегии социального развития?» .[1. с 41] Здесь и возникает вопрос, имеющий философское значение: Юго-Восточная Азия догнала Запад на том же самом пути, по которому шел Запад или она шла другим, принципиально новым путем развития? Если да, то вывод Г.В.Гегеля о том, что «история закончилась», повторенный в конце 20 века Ф.Фукуямой, оказывается преждевременным, поскольку Юго-Восточная Азия продемонстрировала уникальность своей капиталистической модернизации. Обращение к проблемам, поставленными модернизационными теориями, преследует решение вопроса, имеющего для судьбы казахстанской модернизации практический интерес: куда мы движемся в процессе модернизации, в какой цивилизационный ряд мы хотим войти, каково место Казахстана среди постсоциалистических обществ, есть ли возможности перехода страны в высшие эшелоны модернизации? И вообще, можно ли рассчитывать на цивилизованный капитализм там, где отсутствуют такие признанные предпосылки генезиса капитализма, как протестантская или конфуцианская трудовая этика? Мировые постиндустриальные тенденции и происходящие в настоящее время у нас изменения в сфере занятости позволяют говорить о формировании в нашей стране сервисно-индустриальной экономики. Как известно, главной чертой постиндустриального общества, называемого обществом потребления, является его ориентация на производство товаров для широкого народного пользования. Истоки его заложил еще Генри Форд, когда поднял в несколько раз зарплату на своих предприятиях для того, чтобы рабочие смогли покупать производимые ими самими машины. До этого большинство товаров производилась для элиты, а основная масса населения жила в нищете. Главное в обществе потребления - это внутренний спрос, обеспечиваемый платежеспособным населением. Обшим критерием суждения об успехе модернизации, по мнению немецкого ученого В.Цапфа, является то, что всё большее число акторов имеют лучшие жизненные условия во время или вследствие процесса модернизации, чем до её начала. Можно ли считать, что население нашей страны сейчас живёт лучше, чем оно жило в советский и перестроечный период? Модернизация казахстанского общества далека от завершения, но уже можно констатировать, что в стране возникла институциональная основа рыночной экономики и новое соотношение форм собственности, идет процесс демократизации и становления основ гражданского общества. Однако модернизация осуществляется по разным направлениям - экономическому, политическому, правовому, социальному и культурному крайне неравномерно. Перед казахстанским обществом после 23 лет трансформации стоит достаточное число модернизационных вызовов. В характере казахстанской модернизации ярко обозначили себя следующие негативные стороны: а) крен в сторону сырьевых, добывающих производств, б) отсутствие полноценных социальных акторов (субъектов) модернизационного процесса. А это означает,что модернизация в Казахстане осуществляется «сверху» (в формате модернизационных теорий середины XX века) и пока не перешла в стадию «омассовления». Серьезные реформы ожидают социальную сферу, сохранившую множество реликтов еще с советских времен. Коренные перемены необходимо осуществить в иерархии ценностей, ментальных стратегиях населения страны. Мобильность населения, уровень владения иностранными языками - ниже, чем в сопоставимых по уровню развития постсоциалистических государствах, уровень коррупции, напротив, выше. Иными словами, в то время, как экономическая трансформация в Казахстане в основном завершена, социальная и культурная модернизация общества - до сих пор не состоялась. Разрывы, рассогласованность модернизационных процессов в разных сферах общественной жизни указывают на то, что модернизация казахстанского общества нуждается в соответствующих коррективах. В противном случае в обществе будут нарастать ценностные и институциональные несоответствия, провоцирующие нестабильность общества. Наличие больших природных ресурсов, высокая образованность населения и уже сложившийся солидаризм в межнациональных и межконфессиональных взаимоотношениях людей при правильной стратегии могут не только снять эти негативные последствия начального этапа модернизации, но и стать факторами роста в последующих этапах модернизации Казахстана. Стратегия модернизации казахстанского общества должна быть ориентирована на то, чтобы работать на опережение, учитывать не сегодняшный, а завтрашний день мировой техники, прогресса науки, культуры и политических институтов. Только тогда страна может рассчитывать на достойное качество жизни своего населения. Однако суть даже не в том, что было «тогда» и что стало «сейчас», а в причинах и механизмах этого изменения, а также оценке этих изменений жителями страны и сторонними экспертами. Вот например, на каком этапе находится процесс модернизации казахстанского общества в соответствие с парадигмой Т.Парсонса AGIL? AGIL – это структурно-функциональная схема поэтапного осуществления модернизационных реформ в обществе. В ней, по мнению Парсонса, отражена своего рода идеальная траектория модернизации. Т.Парсонс называет первый экономический уровень модернизации adaptation (адаптация), второй политический уровень означает у него постановку модернизирующимся обществом целей - goal attainment, третий социальный параметр модернизации называется им integration, latency – четвертый уровень формирования культурных образцов. Мировой опыт модернизации говорит, что успех не имеет рецептов, не является технологией, овладев которой стране можно повторить, например, японский или сингапурский прыжок в современность. Успешные модернизации - штучны, уникальны и неповторимы. Когда все потрясения позади, нация вспоминает о прошедшем как о чуде. Другими словами, в современных условиях каждой модернизирующей стране придется прокладывать свою «лыжню через сугробы», то есть находить свой единственный способ соединения культурной самобытности общества с задачами модернизации. жүктеу/скачать 2,45 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|