Глава 19. Акростихи в англо-латинской лингвокультурной традиции...
(вода), а S и Р —
spearhafuc (ястреб-перепелятник) [Tupper 1910: 205]. После-
дующие варианты данного прочтения затрагивают в основном последнюю
группу рун. Так, Ф. Таппер согласился с вариантом М. Траутмана, предлагав-
шего ЕА читать как «
earh » (океан), а SP как «
spere » (копье). Э. фон Эрхардт-
Сибольд предложила варианты «
ЕАrwe » и «
SPere » (стрелы и копья) [Erhardt-
Siebold 1948: 3–6], объединив загадки № 36, 19 и 64 в цикл загадок об охоте.
Именно трактовка EA SP как «
ea » (вода) и «
sporu » (следы), имеющими па-
раллели с «
for » (след на дороге) из загадки № 19 и «
swaþu » и «
last » (след,
отпечаток) из загадки № 51, позволила Н. Элиасону предложить «Письмо»
в качестве отгадки на эти загадки [Eliason 1952: 553–565]. К. Уильямсон под-
держал предложенный Н. Элиасоном вариант «
easpor », однако не согласился
с его интерпретацией, так как, по его мнению, это след от корабля на воде
[Williamson 1977: 326]. Такое слово хотя и не засвидетельствовано, оба его
компонента легко соединяются с другими корнями, что служит косвенным
подтверждением принципиальной возможности существования такого слова.
Таким образом, данная загадка фактически повторяет имеющиеся в загадке
№ 19 образы: человек (моряк), конь (корабль), хищная птица (парус), лишь
дополняя этот список слугой и следами на воде. Наиболее распространенным
вариантом отгадки считается предложенный К. Уильямсоном «корабль» как
параллель к загадкам № 19 и 36.
Чтобы загадка оставалась поэтическим произведением, руны необходимо
было читать как слова, т. е., как и в предыдущих случаях алфавитного кода,
план выражения (руна) соответствовал в плане содержания лексеме. Харак-
тер правил интерпретации данного кода, являясь однозначно сверхтекстовым,
до сих пор вызывает споры в связи со своей очевидной сложностью и отсут-
ствием аналогий.
По-прежнему неразгаданным остается вторичный код, использованный
в элегии «Послание мужа». Трудности интерпретации вторичного кода в эле-
гии не в последнюю очередь связаны с лакунами в тексте, которые, в частности,
не позволяют достоверно установить личность рассказчика (из текста непонят-
но, говорит ли человек, как посланник мужа, или это речь какого-то объекта,
на котором записан текст). «Говорящие вещи», детально проанализированные
применительно к древнегерманской культуре в работе А. С. Центнер [2009],
были достаточно обычным явлением в англосаксонской поэзии, о чем свиде-
тельствует значительное количество загадок, в которых речь идет от имени за-
гаданного объекта. Поэтому предположение о том, что речь ведется именно
от лица объекта-носителя текста, получило поддержку многих исследователей
[Elliott 1959: 73; Bragg 1999; Page 2003: 101; Niles 2006]. При этом в качестве
носителя сообщения выдвигались такие разные объекты, как палочка с рунами
(
runakeli ), христианский крест, посох и даже мачта корабля. Идея посланника
человека также имеет своих сторонников [Williamson 1977: 316].