“адам, мал т.б. жанды құбылыстар мен заттардың iлгерi бағытта

54

Шаптығу.  Бұл  етiстiкке  адам  психологиясына,  мiнез-құлқына,  не 

жан дүниесiндегi ашу, құса, ренiш сияқты факторларды алып тастап, таза 

өз мәнiне қарайтын болсақ, мұнда да, жiтi әрекет жасап, iлгерi ұмтылу, 

өзеурең, өңмеңдеу, шатақ шығару процесi байқалады.

Жас “баланың шаптыруы” (кiшi дәрет алуы) мен “айғырдың шабуын” 

алатын болсақ, мұнда да әрi ортақтық, әрi ұқсастық процестi байқау қиын 

емес.  Бәрiнде  де  iлгерi,  алға  қарай  ұмтылу,  секiрте,  серпiлте  қимылдау 

процесi бейнелi түрде көз алдыңа елестейдi.

Осы  тәрiздi  басқа  мысалдарды  да  талдап-таратуға  болар  едi,  бiрақ 

оның дәл қазiр қажетi жоқ. Өйткенi бұл мысалдардың бәрi “iлгерi және 

жоғары серпiп, шапшып, алға ұмтылу” процесiн бiлдiрумен шектеледi.

Бұл келтiрiлген деректерден шығатын қорытынды, қысқаша айтсақ: 

1) көне де байырғы, төлтума бiр буынды түбiрлердiң көпшiлiгi барша түркi 

тiлдерiне ортақ; 2) олардың iшкi даму Заңы бойынша варианттануы туыс 

тiлдердiң  өзара  жiктелiп,  дербестенуiнiң  негiзгi  тiлдiк  шарттарының 

бiрi;  3)  түркi  тiлдерi  өлi-тiрiсi  бар  қанша  болса  да,  моносиллабикалық 

байырғы, төлтума түбiрлерi “сағыздай шайналып” тұлғалық, мағыналық 

өзгерiстерге  түссе  де,  ұйытқы  болар  негiзiн  сақтап  келе  жатқан  ерекше 

феномен. “Түбi бiр түрiктiң - түбiрi де бiр” деуiмiздiң себебi де, мiне, осы.

Грамматические индикаторы в производных основах 

подражаний в тюркских языках

1.  В  тюркских  языках  категории  подражательных  слов,  фиксирую-

щих  результат  мысленного,  художественно-эмоционального  воспри ятия 

и  визуального  представления  человеком  музыкального,  двига тельного, 

цветового  и  других  образов,  свойств  различных  объек тов  и  явлений 

окружающей  нас  действительности,  относятся  к  ис конно  тюркской 

базисной  лексике,  а  не  к  языковой  периферии,  как  считают  некоторые 

авторы.  К  тому  же  эта  категория,  составляя  само бытно  национальный 

колорит  лексики  каждого  тюркского  языка,  об разуется  на  базе 

традиционно  сложившихся  моделей,  характеризующихся  своей  строгой 

последовательностью  и  предельной  точностью.  Это  обстоятельство 

заставляет  изменить  отношение  к  данной  кате гории  при  составлении 

исторической грамматики тюркских языков.

2.  Структурный  анализ  методом  поморфемного  членения  в  системе 

словообразовательных  моделей  убедительно  показывает,  что  первич ная 

наикратчайшая  корневая  часть  всех  без  исключений  подражате льных 

слов  исторически  сложилась  в  рамках  односложных  сегмен тов,  на  базе 

которых  развились  и  продолжают  развиваться  их  производные  основы. 

Отметим, что в пределах односложного сегмен та подражательных основ, 

55

например, в казахском, уйгурском, кир гизском и других тюркских языках, 

выступают все шесть класси ческих типов моносиллабов как Г, ГС, ГСС, 

СГ, СГС, СГСС, хотя не все они обладают на данном этапе своего развития 

самостоятельностью  употребления  и  семантической  наполняемостью. 

При этом этимологическая природа моносиллаба подражаний типа Г ( ы , 

а, с, у и др.) и СГ (ты, ды, кы, шы, сы и др.) все еще недостаточ но выяснена. 

Остальные же типы мокосиллабов подражаний (ГС: ар, ыр, ыз, ыс; ГСС: 

ырс,  арс,  ынк,  ылп;  СГС:  тыр,  сыр,  пыр,  шыр;  СГСС:  тырт,  сырт,  пырт, 

шырт,  кылп,  жылп  и  др.)  относятся  к  числу  производных  и  обладают 

относительной самостоятельностью.

3. Эволюция структурных изменений односложных подражательных 

основ  такова,  что  она  в  известной  степени  отражает  длительный 

исторический процесс развития морфологического строя тюркских языков, 

причем в этом процессе прослеживается определенная последовательность 

и  направленность  от  простого  к  сложному  путем  наращения  первичных 

корней  и  основ  регулярно  повторяющимися  форматами  в  соответствии 

с  принципами  агглютинации.  Таким  обра зом,  в  рамках  односложных 

сегментов  имитатива  довольно  часто  обнаруживаются  первообразный 

корень-звукосимвол в виде Г и СГ (см. выше) и производные от него основы, 

образующиеся  при  помощи  моделирующих  формантов,  модификаторов 

или, по терминологии Э.В. Севортяна, грамматических индикаторов. Эти 

индикаторы, как правило, придают (первичной, вторичной и последующей) 

оонове имитатива новое значение, материализует её, уточняя прерывность, 

мгновенность, продолжительность, многократность слуховых, зрительных, 

акустических,  двигательных  и  других  восприятий  и  представлений: 

человека от внешнего мира.

4.  Как  видно  из  поморфемного  анализа;  наидревнейшими 

звукосимволами  слуховых,  зрительных,  акустических,  двигательных, 

образных и других восприятий в том или ином языке выступали моносиллабы 

типа Г и СГ: *а, *ә, *е, *о, *ө, *ұ, *ү, *ы, *і а также звукосочетания: *ты, *ды, 

*пы, *қы, *шы, *сы и другие.

Что  означали  эти  гласные  и  звукосочетания  в  свое  время  –  трудно 

сказать. Ясно одно – они послужили основой для образова ния целого ряда 

односложных производных онов подражаний и о них можно судить теперь 

только по значениям этих основ. Опираясь на факта казахского языка, можно 

установить, что, например, звукосимвол ы при помощи ряда грамматических 

индикаторов -с, -р, -н, -з и др. образовал ряд производных моносиллабов, 

имеющих общую семантическую основу: ы > ыс подражает шипенью змеи, 

звуку свиста; ы > ыр – рычаню собаки; ы > ың – звуку, похожему на мычание 

или звуку, произнесенному через носовую полость рта; ы > ыз – жужжанию 

56

пчел,  комаров  и  других  насекомых.  Все  эти  производные  имитативы  в 

казахском языке функционируют самостоятельно, при несамостоятельности 

производящего звукосимвола ы.

В  пользу  того,  что  в  тюркских  языках  когда-то  имели  место 

однозвучные  (типа  Г)  имитативы,  говорят  некоторые  общеизвест ные 

факты, зафиксированные в древнетюркских памятниках. Например, > ө – 

«думать», > ы – «посылать», > ү – «ночь», > ұ – «сон», которые, как и другие 

единицы языка, развились в дальнейшем в соответствующие производные. 

Ср.  >  ө  «думать»,  >  өг  «разум»,  «мысль»,  >  өге  «мудрый»,  мудрец»,  > 

өгәлік «мудрость» и.т.д. Полагаем, что аналогичный процесс претерпел: 

в  своем  структурном  развитии  как  односложные,  так  и  многосложные 

подражательные  основы.  Что  же  касается  однозвучных  корневых 

производящие элементов, то они, потеряв свою былую самостоятельность, 

сохранились  в  структуре  производных  основ  в  виде  консервированных 

или мертвых рудимен тов.

5.  Аналогичная  картина  наблюдается  и  в  структурном  развитии 

односложных имитативов, состоящих из эвукокомплекса: ты, ды, пы, шы, 

кы, или та, да, па, ша, ка, или ду, гу, бу, ку, или ші, кі, ті, ді и др. Иначе говоря, 

они  составляют  первоэлемент  имитатива,  на  основе  которого  развился 

целый  ряд  производных  образо ваний.  Например:  *ты>  тыр  подражает 

отрывочному звуку мотора, трах; *ды>дыр – гулу мотора; *зы> зыр – звуку 

и образу быстро вертящегося или промелькнувшего предмета; *пы>пыр – 

храпу, сопению или порханию птицы; *ш>шыр – чириканью, щебетанию 

птицы, сильному плачу ребенка. Здесь регулярно повторяющимся грам-

матическим  индикатором  (при  разных  первоэлементах  имитатива)  вы-

ступает  *р,  который  придает  звукокомплексу  –  основе  мгновенность 

проявления  звуковых  восприятий.  Этим  самым  все  эти  разряды 

односложных  (типа  СГС)  имитативов  приобретают  самостоятельное 

предметное значение.

6.  Рассмотренные  выше  разряда  односложных  имитативов  в 

своем  структурном  развитии  подвергаются  последующему  наслоению 

грамматических  индикаторов,  образуя  тем  самым  новые  типы 

моносиллабов: от типа ГС образуются ооновы СГС: *ыр> ырс подражает 

тяже лому  дыханию  уставшего,  чрезмерна  полного  человека;  *ың>ыңқ 

–  стону  больного  человека;  *ыл>ылп  –  быстрому  движению;  *ар  >  арс 

громкому  лаю  собаки  и  др.;  от  типа  СГС  образуются  ооновы  СГСС: 

тыр>тырп подражает шлепанью по полу при ходьбе; тыр>тырс – легкому 

стуку (по стеклу, предмету); тыр>тырқ – смеху ( тырқ-тырқ күлу); точно 

так же: *шыр>шырт (шырт-шырт түкіру); *қыр>қырт ( қырт-қырт шайнау); 

*күр>күрк (күрк-күрк жөтелу); *мыр>мырс (мырс-мырс күлу); *қар>қарқ 

57

(қарға қарқ етті, қарқ-қарқ күлу); *қыл>қылт (қылт ете түсу); кіл>кілт (кілт 

тоқтау,  кілт  ете  түсу)  и  др.  Сотни  подражательных  основ  в  казахском  и 

других тюркских языках образованы при помощи подобных моделей.

7. Все это происходит в пределах односложных подражатель ных основ. 

Однако структурное развитие имитатива на этом не ос танавливается. За 

пределами односложной структуры имитативы по лучают окончательную 

материализацию  при  помощи  таких  регулярно  действующих  и 

грамматически  абстрагирующих  формантов,  как  √-ыл/-іл:  ыс>ысыл, 

ыр>ырыл, пыс>пысыл, дыр>дырыл, жылт>жылтыл и др.: √-аң/ең: ел>елең, 

елп>елпеу, қылт>қылтаң; √-ақ/ек: тық>тықақ, дік>дікек, қыйп>қыйпақ и 

др. Большинство из этих уже двусложных производных основ приобрета-

ют  лексическую  самостоятельность  и,  принимая,  при  необходимости, 

глагольные  аффиксы,  образуют  соответствующие  глаголы  подражаний: 

ыр+ыл +да= рычать (о собаке), ыз+ыл+да= жужжать, ыс+ыл+да= шипеть (о 

змее), ың+ыл+да= мурлыкать, петь под нос; қарқ+ыл+да= хохотать «громко 

смеяться.; балп+аң+да= ходить вразвалку; талт+аң+да= растопырить ноги 

(при ходьбе) и др.

8.  К  грамматическим  индикаторам,  превращениям  первородное 

эвукосямвояы в реальные звукокомплексы подражаний в каждом тюрк ском 

языке, относятся отделенные форманты из согласных звуков. Именно они 

каждый раз, словно зажигающаяся индикаторная ламючка при включении 

аппарата  в  сеть,  сообщают  нам  о  новом  качестве  звукокомплекса 

подражаний.  К  ним,  например,  относятся  в  казах ском  языке  такие 

форманты, как √-p, √-л, √-o, √-т, √-п, √-ш, √-к и др. Особенность каждой из 

них можно иллюстрировать следущей схемой на примере √-*р: 

 

С  природой  грамматического  индикатора  обязаны:  во-первых, 

смысловая  дифференциация  звукокомплекса  и  придача  этому  комплек су 

относительной  самостоятельности  и  готовности  к  воспроизведению  (ср. 

ит  ыр  ете  қалды,  денем  дір  ете  түсті  и  др.);  во-вторых,  функциональная 

регулярность  в  образовании  первичных  произ водных  основ  подражаний; 

в-третьих,  создание  промежуточного  зве на  для  принятия  следующих 

моделирующих,  в  том  числе  замыкающих  подражательную  основу, 

58

формантов (см. выше: -ыл/-іл, -aң/-eң и др), после которого она (эта основа) 

может преобразовываться в глаголы, Что наглядно иллюстрирует схема:

Первичная       Индикатор       Индикатор       Индикатор     Глагольная

звуко сим-       первичной       вторичной       третичной        форма

волика              основы             основы               основы

=Ы Л=/ І Л= 

→ДА/=ДЕ

На  основе,  такого  поморфемного  членения  можно  высказать  свое 

возражение  против  традиционного  взгляда  и  представления  о  том,  что 

в  структуре  подражательных  основ  не  выделяются  моделирующие  или 

словообразовательные форманты.

9. Между тем, как показывает наше наблюдение, например, в казахском 

языке регулярно функционируют на сегодняшний день 15 моделирующих 

формантов,  иначе  говоря,  15  моделей  образования  толь ко  первичных 

основ подражаний. Причем аналогичные модели имеют ся в каждом языке. 

Как  видно  из  данной  схемы,  глагольные  аффиксы  принимают  после 

себя  не  только  индикаторы  третичной  (ср.  жылп+ыл+да=,  ылп+ыл+да=, 

ыңқ+ыл+да= и т.д.), вторичной (ср. тық+ыр+ла=, сық+ыр-ла=, тып+ыр+ла= 

и др.), но и реже первичной (ср. үу+ле=, зұу+ла= и др.) основы подражаний. 

Особенно четыре модели (√-ыл/-іл; √-ыр/-ір; √-аң/-ең; √-ақ/-ек/-ық/-ік) из 

числа  образующих  полную  форму  подражательных  основ  для  казахского 

язы ка считается весьма продуктивным.

Таким  образом,  мы  имеем  в  каждом  языке  разветвленную  систему 

образования  подражательных  слов,  где  производящая  первооснова  не 

всегда  является  самостоятельной.  Они  дифференцируются  как  образно-

подражательные  и  звукоподражательные.  Следующие  две  схемы 

показывает  возможность  словопроизводства  каждой  из  подражатель ных 

первооснов. В данным случае *ТАЙ и *КҮР. 

 

 

 

тай-р    

 

тай-р-аң-да=

 

  

 

 

 

 

тай-р-ақ-та=

59

    

 

тай-т    

 

тай-т-аң-да=

*ТАЙ 

 

 

 

  

тай-т-ақ-та=

 

 

 

тай-қ    

 

тай-қ-аң-та=

    

  

 

 

 

тай-қ-ақ-та=

    

 

тай-п    

 

тай-п-ақ-та=

    

 

 

 

 

тай-п-аң-да=

Здесь первичная основа тай в языке с каким-либо конкрет ным значе-

нием не ассоциируется, хотя, если судить по сумме зна чений производных 

от него образований, не трудно догадаться, что в общих чертах она выра-

жает «нечто неуклюжее, некоординирован ное движение».

 

 

күр-с    

күр-с-іл  

күр-с-іл-де=

*КҮР  

күр-т   

күр-т-іл  

күр-т-іл-де=

    

күр-к   

күр-к-іл  

күр-к-іл-де=

    

күр-п   

күр-п-іл 

күр-п-іл-де= 

Значение күр считается более прозрачным (ср. күр ете түсті, отсюда күр-

кір-е, күркіреме – водопад и др.). Но в сис теме указанных производных образо-

ваний схема подверглась даль нейшей смысловой дифференциации и конкре-

тизации.

10.  Все  грамматические  индикаторы,  о  которых  шла  речь,  выра жают 

определенные значения, в чем и проявляются их абстрагированность, регуляр-

ность функционирования в языке. Так, например, ин дикатор -*Р, образующий 

первичные основы имитативов, по своей акустической природе как сонорный 

согласный придает первичным звукосимволам вибрирующий, дребезжащий и 

повторяющийся характер (см. схему 1). Или возьмем другой пример, не менее 

продуктивный индикатор -*Л. Судя по значениям производных от него основ, 

можно с уверенностью сказать, что он указывает на нечто гладкое, плавное, 

скользящее, мягкое, эластичное и т.д. Модификатор -*Т, образующий вторич-

ные основы подражаний, в семантическом от ношении выражен белее ярче и 

конкретнее.  Он  обладает,  по  мнению  Э.В.  Севортяна,  значением  прерывно-

сти явления, действия в тюркских языках. Например: *жал>жалт, *қал>қалт, 

*қыл>қылт, *шар>шарт и др. Действительно, в казахском языке эти примеры 

выражают прерывность, одноактность, мгновенность. В семантиче ском отно-

шении к этому форманту примыкает -*П (ср. *қыл>қылп, *жыл>жылп, *сыл>-

сылп и др.), ясно выражающий совершенность действия, некую смычку, резко 

прерванный процесс, одноактность образных и звуковых представлений. И, 

наконец, о семантике инди катора третичной основы √-ыл/-іл. А.М. Щербак 

(VШ 129) считает его формой интенсива. Ясно одно, что этот моделирующий 

формант придает подражательной основе признаки вещественности, материа-

60

льности, и в сочетании о глагольной формой, как правило, тяго теет к повтор-

ному употреблению, выражая многократность. Ср. каз. қарқылда= қарқ-қарқ 

күл – громко смеяться (неоднократно); шыйқ-шыйқ ету, шыйқылдау и др. 

Таким образом, односложные подражательные основы в морфологическом 

отношении  отражают  в  себе  результат  длительного  агглютинативного 

процесса развития тюркских языков, в котором при морфемном анализе удается 

проследить  наличие  моделирующих  формантов  (иначе-грамматических 

индикаторов),  образующее  от  простейших  звукосимволов  первичные, 

вторичные ( в пределах шести классических типов слогов: Г, ГС, СГ, СГС, ГСС, 

СГСС) и третичные ос новы подражаний. Эти особенности подражательных 

слов заслужи вают особого внимания при разработке исторической грамматики 

тюркских языков.

АН Туркменской ССР «Вопросы советской тюркологии» 

материалы  ІV Всесоюзной тюркологической конференции

Ашхабад. Ылым. 1988. с. 58-64

О родстве казахского и чувашского языков на уровне 

исконных моносиллабов

Тюркский  мир,  этнолингвистическую  основу  которого  составляет 

более  тридцати  больших  и  малых,  «мертвых»  и  живых  языков, 

представляет  собой  своеобразный  этнический  феномен,  сыгравший 

важную историческую роль в мировой цивилизации. Нет, пожалуй, в мире 

такого  большого  и  компактного  языкового  сообщества,  объединяющего 

собою  разнообразие  народов,  составляющих  в  мире  около  150  млн. 

человек,  и  имеющих  общие  истоки  образования.  культуры,  традиции  и 

др.  духовные  ценности.  Но  самое  главное,  все  тюркские  языки  в  своей 

исконной  основе  имеют  общие  односложные  корни,  на  базе  которых 

получили свое дальнейшее развитие.

Однако  судьба  распорядилась  так,  что  древние  тюркские  племена 

возникшие в Центральной Азии в период своего возрождения и всестороннего 

развития  как  могущественная  держава,  постепенно  распались.  И  эти 

древние этнические группы, как носители самостоятельных языков, ныне 

обосновались  в  различных  молках  огромного  пространства  Евразии,  не 

имея своей прежней целостности языковой и духовной культуры и общности 

обычаев и традиций.

Тем не менее, история не стоит на одном месте и наступивший новый XXI 

в.  и  новые  тенденции  развития  цивилизованного  общества  предполагают 

возможностями духовного возрождения и тюркского мира. И в этом плане 

несомненный интерес представляет глубокое изучение и познание не только 

этнокультурной истории тюркских народов, но и языковые корни и степени 

61

родства и близости тюркских народов, в том числе и отдельно взятых их 

представителей.

В  этой  связи,  наш  интерес  к  проблеме  родства  казахского  и 

чувашского языков вызван тем, что лексические корни, в том числе и корни 

моносиллабов,  этих  языков  в  далеком  прошлом  складывались  на  одной 

общей  этнотерриториальной  среде  Центральной  Азии,  хотя  ныне  наши 

дальные родственники – чуваши оказались на периферии тюркского мира 

и живут в самом центре России, тогда как казахи, представляющие собой 

как один из коренных обитателей Турана и явившимся центром кыпчакской 

языковой общности в Центральной Азии, продолжают пребывать на этой же 

исконной земле тюрков – в Казахстане.

Теперь же чувашей от казахов отделяет огромное растояние, и они при 

встрече друг с другом плохо понимают, хотя они тюрки и корни, истоки их 

формировании общие и во многом совпадают. Тем не менее, эти далекие род-

ственные, генетические отношения казахского и чувашского языков хорошо 

прослеживаются особенно при сравнительном изучении корпуса однослож-

ных корней в этих языках

1

. Односложные корни изучены и в ряде других 

тюркских (киргизском, хакасском. башкирском татарском и др.) языков.

Тюрские  языки,  несмотря  на  полярную  и  по  территории,  и  по 

времени  разбошенность,  характеризуются  общими  генетическими  и 

типологическими  чертами,  выраженными  в  грамматическом  строе, 

словарном  составе  и  фонетической  структуре  слов.  Однако  степень  их 

близости  не  одинаковы.  Один  языки  в  течение  многих  тысячелетий 

сохранили  свое  единство,  общность  фонетических  и  грамматических 

норм а другие в силу различных обстоятельств значительно обособились, 

что привело к заметным изменениям фонетического облика, семантики и 

морфологической структуры слов, относяшихся. к общему фонду.

Вопрос  родства  тюркских  языков  исследовался  как  зарубежными, 

так и отечественными тюркологами. В лингвистке имеется ряд класси-

фикации, указываюших на общие и специфические особенности разви-

тия тюркских языков

2

.

По общему мнению тюркологов, казахский и чувашский языки отно-

сятся к двум различным группам (кыпчакской и булгарской) тюркской се-

мьи языков. Многие ученые считают, что чувашский язык является одним 

1 Кайдаров А. Т. Структура односложных корней и основ в казахском языке. Алма-Ата: 

Наука, 1986. – С. 183-311.

2 R.W.Radlоff. Фонетика северных тюркских языков. Лейпциг, 1882. s. 280- 291 (на нем. 

яз.); Его же. Аus Sibirien, zweite Ausgabe, Leipzig, 1893. s. 221; Его же. Аltturkische studien. V // 

Изв. АН, Спб, 1911, s. 427-452; Малое С.Е. Древние и новые тюркские языки // Изв. АН СССР, 

ОЛЯ. Т. XI. В. 2. 1952. С. 137-143; Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 

1962. С. 113-255.

62

из древнейших тюркских языков, словарный состав которого содержит в 

основном булгарский пласт с небольшими наслоениями кыпчакского и та-

тарского элементов

3

.

Современный чувашский язык отличается от остальных родственных 

ему  тюркских  языков  целым  рядом  фонетических,  лексических, 

морфологических  и  синтаксических  особенностей.  Он  довольно  резко 

расходится и с тюркскими языками Поволжского региона (башкирским и 

татарским). Несмотря на это, тюркологи утверждают, что чувашский язык 

является отдаленным родственным языком для тюркоязычного мира.

В чувашском языке сохранились многие архаические черты, в которых 

ученые усматривают остатки более ранних стадии развития самих тюркских 

языков

4

. В словарном составе современного чувашского языка имеется нема-

ло монгольских слов, и почти все они древнего происхождения: чул /cul/ «ка-

мень», чāхā /čїhї/ «курина», хурав /hurav/ «ответ» и др. У чувашского языка 

много общего с тюркскими языками Сибири (хакасским, шорским и др.). Сло-

ва, аналогичные с чувашскими, сохранились и у казахов, живущих в настоя-

щее время далеко от чувашей.

Прародиной  тюркских  народов,  в  том  числе  и  чувашей,  была 

Центральная Азия. Далекие следы пребывания чувашей в соседстве с разными 

племенами хорошо обнаруживаются в словарном составе чувашского языка, 

в  особенности  в  односложных  корнях  и  основах  (в  дальнейшем  ОКО), 

составляющих  ядро  и  наиболее  исконную  часть  всей  базисной  лексики, 

служащей  надежным  материалом  для  образования  огромного  количества 

производных слов.

Историко-сравнительное изучение лексики тюркских языков непременно 

приводит  исследователей  к  проблеме  корня,  которая  интересовала  многих 

ученых

5

.  Однако  корпус  слова  до  сих  пор  остается  слабо  изученной 

3 Ильмипский Н. И. О фонетических отношениях между чувашским и тюркскими языками 

// Изв. археол. об-ва. 1865. Т. V. С. 80-84; Фейзханов X. Три надгробных булгарскнх надписи // 

Изв. археол. об-ва. 1863. Т. IV. С. 395-404; Куник А.А. О родстве хагано-булгар с чувашами // Зап. 

АН, 1879. Прил. № 2. С. 118-161; Ашмарии Н.И. Булгары и чуваши. Казань, 1902; Ковалевский 

А.П. Чуваши и булгары по данным Ибн-Фадлана // Уч. зап. ЧНИИ. Вып. 9. Чебоксары, 1954. 

С.  21-22;  О  происхождении  чувашского  парода.  Чебоксары,  1957.  С.  132;  Каховский  В.Ф. 

Происхождение чувашского народа. Чебоксары, 1965. С. 220.

4 Егоров В.Г. Современный чувашский литературный язык. Чебоксары, 1971. С. 24.

5 Золотницкий Н.И. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками разных 

народов  тюркского,  финского  и  других  племен.  Казань,  1875;  Н.  Vambery.  Etymoiogisches 

Wörterbuch der Türko-tatarischen sprachen. Leipzig, 1878; Радлов В.В. Опыт словаря тюркских 

наречий. 1-1V, Спб., 1893-1911; Тенишев Э.Р. Строй сарыг-уйгурского языка. М., 1965; Севортян 

Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. 1-11. М., 1974-1978; Щербак А. М. Очерки 

по  сравнительной  морфологии  тюркских  языков.  Л.,  1977;  Орузбаева  Б.  О.  О  структурно-

морфологических особенностях корневых морфем в киргизском языке // СТ, 1975. №5; Баскаков 

Н.А. Историко-типологическая морфология тюркских языков. М., 1979.

63

областью тюркологии. А ОКО конкретных языков пока не были предметом 

специального  исследования.  Между  тем  теоретическое  осмысление  ОКО  в 

каждом конкретном языке не только проясняет вопрос тюркского корня, но 

и  помогает  понять  историю  развития  тюркских  языков,  проливает  свет  на 

степень  их  родства,  ибо  поголовное  большинство  ОКО  являются  наиболее 

древним, пратюркским слоем лексики тюркских языков.

Природа ОКО, разнообразная в каждом тюркском языке, таит в себе много 

неясного, потому интересного и увлекательного.

Руководствуясь с высказыванием Ф.Энгельса «... материя и форма родного 

языка становятся понятными лишь тогда, когда прослеживаются его возник-

новений и постепенное развитие»

6

, мы ставили своей задачей определить ко-

личество моносиллабов в казахском и чувашском языках, выявить структур-

ные типы самостоятельно бытующих ОКО, проследить и систематизировать 

казахско-чувашские параллели ОКО и на основе этого сделать предваритель-

ные выводы о характере контактов казахского и чувашского народа, которые в 

глубокой древности проживали на одной территории.

В исследуемых нами языках, как количество слов (в казахском примерно 

70 тысяч реестровых слов, в чувашском более 40 тысяч), так и количество ОКО, 

по нашим предварительным подсчетам, представлены в разных соотношени-

ях

7

.

В  структуре  базисной  лексики  (сюда  входят  исконные  и  давно 

освоенные слова) казахского языка на долю ОКО падают 988 лексических 

единиц, употребляющихся в настоящее время самостоятельно. Кроме того, 

около 500 ОКО функционируют в языке как мертвые или этимологически 

затемненные элементы, подвергшиеся консервации.

В  современном  чувашском  языке  самостоятельно  бытуют  1178 

ОКО.  Наряду  с  ними  наличествуют  около  1000  консервированных, 

несамостоятельных  ОКО,  продолжающих  участвовать  в  живом  процессе 

словотворчества:  хāл  /hїl/,  выражающий  понятие  «слышать»,  в  глубокой 

древности  образовал  при  помощи  аффикса  –  ха  слово  хāлха  /hїlha/  «ухо, 

уши».  На данном  этапе  развития  языка  этот  корень  в  изолированном  виде 

не  употребляется.  Однако,  на  базе  слова  –  основы  хāлха  образовались  и 

продолжают  образовываться  другие  производные  слова  типа  хāлхаллā  /

hїlhalї/ «с ушами», хāлхасāр /hїlhasїr/ «глухой» и т.п., в которых нетрудно 

6 Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1950. С. 303.

 

7 Об ОКО в других тюркских языках см.: Щeрбак А.М. Сравнительная фонетика тюркских 

языков.  М.,  1970.  С.  192-193;  Айдаров  Г.  Язык  орхонских  памятников  древне-тюркской 

письменности VII в. Алма-Ата, 1971. С. 47-57; Тенишев Э.Р. Строй саларского языка. М., 1976. 

С. 279-569; Ахметов М.А. Глагол в языке орхоно-енисейских памятников. М., 1978. С. 13-17; 

Дерфер Г. Базисная лексика и алтайская проблема // ВЯ. 1981. № 4.

64

уловить  непрерывающуюся  семантическую  связь  с  понятием  «слышать»  и 

«ухо».

В казахском языке общий смысл и реальные номинативные значения, как 

изолированном виде, так и в определенном словесном окружении ощущаются 

у шести типологических разновидностей ОКО: СГС – [бас «голова», жүз «сто», 

жүктеу/скачать 3,77 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: