Этнополитическая история

81
ниям, в частности интересующим нас Тюменскому и Сибирскому ханствам.
Некоторые из них, в отличии, например, от Ногайской Орды, существовали не-
долго, чаще всего только при жизни непосредственного создателя, что может
свидетельствовать в пользу отсутствия или незначительного влияния на интегра-
ционные процессы внутренних причин. Нельзя сказать, что они исчезали на-
всегда, поскольку сама идея объединения продолжала существовать на уровне
менталитета, дожидаясь новых благоприятных условий или харизматичного ли-
дера. Одновременно с этим те кочевые политии, в рамках которых образовыва-
лась единая этническая структура, становились внутренне более стабильными и
долговечными, используя теперь не только политическую (например, ведения
внешних завоеваний), но и этническую идеологию, что сближало их с традици-
онными оседлыми государствами. Попытка теоретического осмысления поли-
тического устройства данных объединений позволит нам лучше понять причи-
ны их распада.  Нельзя до конца абстрагироваться и от вопроса о возможности
применения к подобным кочевым образованиям термина «государство», по-
следствием которого может быть  не только схематизация и упрощение суще-
ствовавшей структуры, но и ее модернизация, что и показала, например, дис-
куссия о полисном пути развития (Штаерман, 1989, с.88).
Нельзя не отметить, что большую часть правления Абу-л-Хайр-хану удава-
лось сдерживать центробежные тенденции в своем ханстве, причем чаще всего
он был вынужден это делать с помощью военной силы, причем ее применение
было скорее схоже не с выполнением полицейских функций, а  напоминало
тактику ведения внешних войн. В первое и последнее десятилетие своего лидер-
ства он сталкивался с явным противостоянием других претендентов на престол,
поддерживаемых бывшими союзниками из числа ногаев. В.В. Трепавлов счита-
ет, что «ханство Абу-л-хайра было возрождением исконных кочевых управлен-
ческих институтов. Он одолел соперников благодаря союзным элям, а не личной
дружине. Главы элей провозгласили его ханом и совместно решали вопросы.
Возродилась племенная знать, но территория включала и личные улусы привер-
женцев хана… Внутренней жизнью ведала администрация ханской ставки. У него
не было эффективных средств для принуждения непокорных подданных» (Тре-
павлов, 2002-а, с.552). Основными функциями этой общественной структуры
был учет сложной иерархии элей, при которых сохранялось надплеменное деле-
ние, и забота о караванных путях, бывших неотъемлемым компонентом обеспе-
чения кочевой элиты богатством. В идеале на курултае при хане для преодоления
внутренних неурядиц должны были решаться традиционные вопросы раздела
пастбищ между элями и передела добычи. При отсутствии подобного органа
вопрос решался с помощью традиций или войны, при этом колодцы и прочие
угодья, скорее всего, находились в общественной собственности. Фактически во
внутренней политике представители династии и местные вожди были достаточ-
но самостоятельны (Березкин, 2000, с.330). Участие хана в разделе добычи, как
об этом сообщают источники (например, Материалы, 1969, с.148), было немало-
важным инструментом влияния на внутренние дела в обществах престижной

82
экономики. Так, известно, что самому хану доставалось около одной пятой всей
добычи (Ахмедов, 1965, с.90), из которой он выделял часть богатств своему дво-
ру, тем самым привязывая его к себе  и своим интересам. При этом раздача
добычи могла рассматриваться еще и в рамках символов престижа, поскольку
при раздаче добычи вождь передавал еще и часть удачи, что обеспечивало рост
его авторитета (Крадин, 2000, с.321).
В результате хан становился заложником ситуации, при которой часто его
единственным средством  привлечения союзников было ведение постоянных,
желательно удачных, войн и раздача добычи, о чем говорят и  цитированные
выше источники. Абу-л-Гази недаром в этом отношении подчеркивает, что Абу-
л-хайр-хан был весьма страшен для соседей (Абулгази, 1768, с.138). Чаще всего,
хотя хан и определял направления внешней политики, в действительности его
выбор был «запрограммирован» внутренним состоянием соседних оседлых го-
сударств и определенными интересами окружающей его степной элиты, в руках
которой находились значительные военные силы. «Знать», в свою очередь, для
поддержания личного авторитета не могла не поддерживать интересы более бед-
ных слоев, неспособных обеспечить себе определенные излишки в рамках степ-
ного скотоводства, хотя и не остававшихся голодными. Очевидно, что все эти
действия хана могли рассматриваться еще и в свете системы «подарка и отдар-
ка», как дополнительной возможности привязать к себе воинов с помощью щед-
рости. Недаром этнологи отмечают, что для традиционных обществ «в раздаче
даров, в распределении излишков он (т.е. вождь. - Д.М.) видит выражение своей
силы и свидетельства своего возвышения… Щедрость является для него высшей
добродетелью, а богатство - основным показателем общественной значимости
и социального ранга» (Малиновский, 2004, с.226). При этом богатство должно
было обязательно публично демонстрироваться.
По мнению Н.Н. Крадина, для кочевников одним из главных был внешний
способ эксплуатации оседлой периферии, который, однако, часто  вел к застою
самого общества номадов. При этом лишь во внешней политике кочевые обра-
зования выступают как централизованные государства (Крадин, 1992, 124 и да-
лее). По всей видимости, хан пытался наладить и более стабильный сбор финан-
совых средств, чем простая добыча от военных походов, вспомним здесь указан-
ную выше цитату о том, что Абу-л-Хайр собирал ясак с Сибири и Булгара, хотя
не совсем ясно, какие события привели к зависимости Булгара (Казани того
времени) от кочевых узбеков. Само использование понятия «ясак» может свиде-
тельствовать о восприятии Сибирского улуса не как части государства Абу-л-
Хайра-хана, а как внешней захваченной периферии. Однако, скорее всего, при
значительных размерах «государства кочевых узбеков» и периодических вспыш-
ках внутреннего сепаратизма возможности стабильного сбора налогов были
ограничены.
Наиболее дискуссионным является вопрос о том, как можно назвать объеди-
нения, по своим признакам подобные ханству Абу-л-Хайра (подробнее об этом
см. Маслюженко, 2007-а, с.59-68). Среди предлагаемых терминов наиболее адек-

83
ватно описываемой ситуации отвечают «вождество» или «чифдом», к наиболее
крупным по своей территории с усложняющейся административной системой
может быть применимо название «кочевая империя» (Крадин, 2000, с.147; Кра-
дин, 2002, с.320). Чрезвычайно близко по своим характеристикам к ним стоит т.н.
«зачаточное государство, между типичным ранним государством и составным
чифдомом» (Трепавлов, 2002-а, с.552). При этом В.М. Массон считает «вожде-
ство» частным  случаем так называемого «раннего  комплексного общества».
Для последнего характерно сравнительное усложение структур в социальной и
экономической сфере; социальная иерархия, в которой статус определяется рож-
дением; повышение интеграционной роли центра и вождя-лидера, выполняю-
щего организаторские и идеологические функции. При этом существует размы-
тость социальных страт, незакрепленных имущественным статусом, отсутствует
постоянная централизованная бюрократическая машина, что способствует час-
той дестабилизации подобного рода объединений (Массон, 1996, с.89-93). Особ-
няком стоит точка зрения Л.С. Васильева, который чифдом, вождество любого
типа относит к протогосударству. Оно характеризуется как политическая струк-
тура, основанная на нормах генеалогического родства, знакомая с социальным
и имущественным неравенством, разделением труда и обменом деятельностью,
возглавляемая сакрализованным правителем с наследственной властью. Его глав-
ной функцией была административно-экономическая, кроме того, возможны
военная, медиативная, интегрирующая. В рамках таких коллективов вождь из
слуги общества становится над обществом, подчиняет его (Васильев, 1994, с.65).
В отличие от этих исследователей, С.А. Васютин и В.В. Бобров считают наи-
более применимым уже упомянутый термин «кочевая империя». При этом ав-
торы отмечают, что в основе формирования административной структуры ле-
жала необходимость выполнения военных функций, значимых для всего коллек-
тива. В результате можно говорить о кочевой империи как об одной из форм
ранней государственности (Васютин, Бобров, 2002, с.137-141). Они полагают, что
понятие «вождество» было перенесено с институтов земледельческих оседлых
обществ, что, впрочем, еще более применимо для предлагаемого термина «им-
перия».  При этом «империя» подразумевает значительную территорию и боль-
шое количества населения, а также предполагает наличие центра и эксплуатиру-
емых, в данном случае оседлых, «колоний». Как мы видим, разброс точек зрения
на уровень развития кочевого общества достаточно велик. Большинство из них
свидетельствует о том, что даже при значительной социальной стратификации
эти общества не достигали уровня государства.  Однако при этом всегда остается
вопрос о том, кем, а точнее членами чего, ощущали себя подданные такого хана.
Как кажется, во многих случаях вопрос не в том, достигла ли та или иная полития
уровня государства, а в принципиальной неприменимости в таких случаях тер-
мина «государство» в его современной узкой интерпретации, не учитывающей
специфики восточных политических объединений и возможности альтернатив-
ного (не западноевропейского) пути развития.
Традиционно в современной политической антропологии помимо теории

84
«вождества» в качестве альтернативного  и даже более признаваемого рассмат-
ривается понятие «раннего государства». Разработчик этой теории Хенри Дж.М.
Классен и Скальник определяли его следующим образом. «Централизованная
социополитическая организация для регулирования социальных отношений в
сложно стратифицированном обществе, разделенном, по крайней мере, на два
основных страта, или социальных класса, - на управителей и управляемых, отно-
шения между которыми характеризуются политическим господством первых и
данническими обязанностями вторых; законность этих отношений освящена
единой идеологией, основной принцип которой составляет взаимный обмен
услугами» (Крадин, 2002-б, с.142). Исходя из рассмотренных нами выше характе-
ристик объединения Абу-л-Хайр-хана, следует, что они вполне применимы к
данному образованию. При этом любому раннему государству действительно
не хватало монополии на применение законного насилия, чтобы противостоять
сепаратизму. Единственным консолидирующим центром в таком случае являет-
ся сама сакрализованная фигура кочевого лидера. В дальнейшем была разрабо-
тана более дробная типология ранних государств (зачаточное, типичное, пере-
ходное), однако в этом случае объединение Абу-л-Хайр-хана или более позднее
Сибирское ханство Ибак-хана по признакам не может быть однозначно отнесе-
но к определенному типу, находясь на промежуточной стадии между зачаточ-
ным и типичным. В данном случае сама сложность определения внутренних
признаков не позволяет автору поддержать более жесткие выводы о сущности
подобных ханств (Молявина, 2007, с.75).
Попробуем интегрировать все вышеперечисленное в одну схему. Как кажет-
ся, наиболее общей и близкой к истине в силу широты рассматриваемых аналогий
является теория вождества, при которой наиболее интегрированные общества в
рамках линейного подхода к историческому процессу могут рассматриваться как
«суперсложные вождества». Причем для подобного рода политий необходимым
признаком выступает наличие института наместников (Бондаренко и др., 2002, с.13).
Относительно исследуемого нами сюжета укажем, что после второго курултая
должность даруги (управляющего) «Чинги-туры» была передана нескольким из
первых приближенных Абу-л-Хайр-хана (Материалы, 1969, с.16).
Принятие подобной терминологии во многом связано с особенностями из-
начального восприятия титула «вождя» как военного лидера, что особенно ха-
рактерно для данного этапа развития степной государственности. При этом уч-
реждение публичной власти и деление населения по территориальному призна-
ку сближало большинство кочевых объединений с первичными государствами
(Кычанов, 1997, с.286). Следует отметить, что мы рассуждаем именно о внутрен-
нем устройстве, поскольку во внешней политике крупные ханства, к которым
можно отнести и исследуемое, всегда выступают как имперские образования
(Крадин, 1992, с.167; Скрынникова, 1997, с.49). Это связано с тем, что крупное
объединение было необходимо кочевому миру лишь для решения внешнеполи-
тических проблем; теоретически, чем больше была сила оседлых соседей, тем
выше степень интеграции кочевого мира.

85
В вождествах различной степени сложности глава объединения, даже избран-
ный на торжественной церемонии при значительной поддержке, не имеет по-
стоянной легитимизированной власти, неудача в войне или другие причины при-
водят к уходу кочевников, при этом отсутствуют возможности, кроме новых
побед или массовой раздачи ценностей, предотвратить распад (Крадин, 1992,
с.147). Действительно, невозможно было удержать хорошо вооруженных кочев-
ников, которые могли поднять восстание, в этом случае лучше было их отпус-
тить. Откочевка была весьма действенным способом давления на хана, посколь-
ку убить  его, особенно  с пролитием крови, было оскорблением всему роду,
практически религиозным преступлением. Сакральность правителя и прагма-
тизм в виде страха перед местью со стороны представителей «золотого рода»
приводил именно к этой форме протеста (Бисенбаев, электронный вариант),
что, впрочем, не мешало поднимать и открытые восстания при поддержке кон-
курентов из числа Чингизидов.
Отдельные кочевые объединения в рамках подобных объединений были еще
и хозяйственно независимы (Крадин, 2000, с.320-321), а их вожди обладали внут-
ренними полномочиями и являлись лидерами своих групп. Единственным спо-
собом консолидации было проведение крупных завоевательных походов. В та-
ких условиях, в отличие от оседлых государств, дань или подношения, пусть даже
обоснованные как налоги, не являются основным средством существования хана,
он не может их беспрепятственно увеличивать внутри общества.
Легитимизация власти шла также через ее идеологическое обоснование, раз-
личия между управителями и управляющими были легко преодолимы и осно-
вывались лишь на степени генеалогической близости (это особенно ясно видно
на примере Чингизидов и, как их части, Шибанидов). Хан считался обладателем
магической энергии, харизмы, которая обеспечивала стабильность и процвета-
ние социума, а также благоприятствовала связи с богами. Элементом харизмы
хана являлось его происхождение от Неба, что обеспечивало медиацию между
небом и землей. Все это было вполне применимо к Чингизидам, составной час-
тью генеалогии которых являлось происхождение основателя династии от Неба.
Харизмой в таком случае обладал весь род. Племенная знать, особенно выдаю-
щиеся лидеры, также обладали харизмой, пусть и в меньших размерах (Скрын-
никова, 1997, с.6 и далее; подробнее вопросы генеалогии как способа легитими-
зации власти были рассмотрены автором: Маслюженко, 2002, с.62-67; Маслю-
женко, 2003, с. с.128-132).
С.Г. Кляшторный и Т.И. Султанов выделяют несколько основных функций
хана как главы государства, под которым зачастую понимается улус. В основном
все они касались внешнеполитических и военных дел (вооруженная охрана стра-
ны, право объявления войны и заключения мира, переговоров с иностранными
послами), внутренние функции касались юридических дел (высший судья и за-
конодатель). Землей хан мог распоряжаться лишь постольку, поскольку являлся
ее защитником. Они указывают, что даже при первых Чингизидах с авторитар-
ным управлением полноты власти не было (Кляшторный, Султанов, 2000, с.181-

86
182). Позднее, особенно с изменением принципа наследования престола ханом,
набор функций сокращался, хан все больше опирался на племенную знать и не
мог уже противопоставить им свою личную гвардию или всю мощь империи
Чингизидов. По мнению Б.А. Ахмедова, хан не обладал решающим голосом на
курултае, без созыва которого не решался ни один важный вопрос (Ахмедов,
1965, с.98). Чрезвычайно близко к этому стоят функции хана, выделяемые на
основании устного фольклора тюркских народов Южной Сибири, которые по
своему менталитету мало отличались от соседних с ними групп западносибирс-
ких татар (Трепавлов, 2006. с.334). При этом, по мнению В.В.Трепавлова, в фоль-
клоре прослеживается постепенное «угасание военной активности главы улу-
са», и эту функцию берет на себя кто-либо из его приближенных (Трепавлов,
2006, с.331). Такое положение, еще не характерное для объединения Шибанидов
рассматриваемого периода, хорошо иллюстрирует ту обстановку, которая сло-
жилась в Сибирском ханстве при Кучуме.
В результате по своим размерам, степени внутренней интегрированности
ханство Абу-л-Хайра достигало степени суперсложного (консолидированного)
вождества, однако уровень власти хана был ниже, чем в других подобных обра-
зованиях. Для полного объединения необходимо было уничтожить власть мест-
ной знати (Карнейро, 2000, с.93), как это было сделано в отношении Дешта Джу-
чи и Бату. Основные признаки (невозможность контроля над племенной знатью,
передача части властных полномочий курултаю, сохранение в руках хана лишь
внешних функций) данного объединения свидетельствуют в пользу постепенно-
го затухания властных структур эпохи Монгольской империи. Подобные явле-
ния, в совокупности с возвратом к чертам ранней монгольской организации,
были характерны для всех степных обществ постзолотоордынского времени (Кы-
чанов, 1997, с.301). Все эти факторы, вместе с наличием иных лидеров из числа
той же династии и сложными внешнеполитическим условиями, стали причина-
ми  кризиса кочевого объединения.
Изложенные факторы позволяют говорить о том, что кочевые объединения
поздних Чингизидов по характеристикам внутреннего развития идеологии, со-
циума и  экономики явно достигали уровня суперсложных вождеств или ранне-
го государства. В то же время во внешней политике они могли рассматриваться
как имперские структуры. Столь разный уровень внешней и внутренней эволю-
ции приводил к противоречивости восприятия кочевых обществ оседлыми сосе-
дями, а в некоторых случаях к их реальному ослаблению в условиях невозмож-
ности передачи всей полноты накопленной власти от удачливого хана, каким вне
сомнения был Абу-л-Хайр, к его наследнику.
Обобщая все вышесказанное, можно заключить, что к кочевым образовани-
ям,  подобным рассматриваемым, могут  быть  одновременно применены три
определения, отражающие их различные стороны: вождества (в частности, су-
персложные), «кочевые империи» (лишь во внешних отношениях) и ранние го-
сударства. При этом отметим, что дискуссия между авторами часто идет не о
внутреннем содержании реального этнополитического объединения, а о при-

87
менимости того или иного термина, хотя они в ряде случаев взаимно дополняют
друг друга. Разница внутренних и внешних признаков государства, невозмож-
ность применения методов силового давления и попытки урегулировать проти-
воречия методами, заимствованными у оседлых обществ, приводили к волнооб-
разному развитию кочевой государственности. Значительным отрицательным
фактором также было наличие большого числа представителей «золотого рода»,
каждый из которых, в рамках специфического представления о «государстве»
как родовой собственности, мог претендовать на титул  хана, для чего ему нужно
было лишь заручиться поддержкой, что вносило дополнительный дезинтегриру-
ющий фактор.
Однако, после этого небольшого, но необходимого отступления, вернемся к
событиям в степи. Кризис разразился и в отношениях с ногаями, которые поки-
нули хана около 1448 года после смерти своего лидера Ваккас-бия, который, по
данным Матфея Меховского, считался чуть ли не основателем самой Ногайской
Орды (Меховский, 1936, с.92). Этот кризис был отнюдь не первым в ногайско-
узбекских отношениях. Абу-л-Хайр-хан, как удачливый военачальник, проводил
слишком самостоятельную политику, что вызвало уход Мусы б. Ваккас к Сарай-
чику, причем хан, занятый в Средней Азии, не принимает никаких мер (Трепав-
лов, 2002-а, с.100-101). Вскоре после этого начинаются интриги. Буреке-султан
покидает армию хана и при поддержке мангытов сажает на ханский престол
своего отца, Едигер-хана (Материалы, 1969, с.436). Впрочем, Абу-л-Гази пишет
об этом несколько иначе, указывая, что Муса-бий обратился к Буреке за помо-
щью против Куджин-мирзы, и в благодарность за это «Ядигера посадили на бе-
лый войлок и подняли его в ханы» (Абулгази, 1906, с.167).
По данным таких авторов, как Мухаммад Шейбани-хан и Махмуд б. Вали,
судьба Едигера была весьма похожа на судьбы самого Чингиз-хана или полуми-
фического Кыпчака, названного сына Огуз-хана. В правление Тимур-шейха, внука
Араб-шаха, две тысячи калмыков совершили набег на  его эль, в погоне за ними
Тимур-шейх умер, а эль покинул его жену, за исключением уйгуров. Те узнали,
что одна из жен шейха была беременна и сумели вернуть найманов. Именно в
этот момент рождается Едигер (Йадгар) (Абулгази, 1768, с.140; Материалы, 1969,
с.35, с.348, с.436). У Едигера было четверо сыновей, большинство из которых
стали военачальниками Абу-л-Хайр-хана.
В результате интриг мангытов в степи вновь оказываются два хана из Шиба-
нидов, оспаривающих власть, одновременно с которыми борьбу за независи-
мость ведут казахские ханы. Немаловажным было то, что ногаи  в военном плане
входили в правое крыло вместе с найманами и уйгурами, подданными Едигера
(Трепавлов, 2002-а, с.99). Скорее всего, Едигер контролировал сравнительно не-
большую территорию по Яику и в западной части Южного Зауралья, где распо-
лагались сами ногаи и подчиненные им племена, в том числе башкиры. Он не
составлял серьезной конкуренции и угрозы Абу-л-хайр-хану, что и стало одной
из причин отсутствия адекватного ответа со стороны хана. Но главной причиной
игнорирования стало то, что руки Абу-л-Хайр-хана были связаны степной вой-

88
ной с калмыками, которым в 1457 г. узбеки уступили Сыгнак (Ахмедов, 1965, с.65).
Несмотря на внешнеполитические проблемы, кризис сдерживался  успешным
войнами Великого хана, в частности захватом столицы бывшей Золотой Орды
Сарая, где он выпустил две денежные эмиссии (Нестеров, 1988, с.13). В подобных
победоносных войнах было заинтересовано большинство номадов. Однако лю-
бые попытки давления на номадов, введения более строгих налогов по принципу
оседлых народов или простое поражение приводили к их уходу от хана.
По иронии судьбы случилось так, что оба наиболее влиятельных хана: Абу-л-
Хайр и Едигер, умирают почти одновременно в 1468 году, что развязывает но-
вую волну степных войн (Трепавлов, 2002-а, с.102). Символичным стало то, что
Абу-л-Хайр-хан погиб во время похода на казахские племена Семиречья и Мо-
голистана (Материалы, 1969, с.353). Хотя, например, Абу-л-Гази, в отличие от
других авторов, указывает, что Абу-л-Хайр был убит своими родственниками
(Абулгази, 1906, с.169). События, последовавшие за смертью Абу-л-Хайр-хана,
показали, насколько глубок был кризис внутри династии. Мирза Мухаммад Хай-
дар так пишет об этом: «После его смерти среди его людей начался разброд…»
(Хайдар, 1996, с.116).
Можно предположить, что Едигер правил чуть дольше, чем Абу-л-Хайр-хан.
В «Фахт-наме» Гулама Шади, придворного поэта Шейбани-хана, говорится, что
после смерти Хан-и Бузург (великого хана) улус одобрил на ханство Едигера.
Внуки Абу-л-Хайра успели даже некоторое время послужить в армии под руко-
водством Буреке б. Едигера (Материалы, 1969, с.54-56), причем в одном источ-
нике указывается, что Буреке совместно с одним из внуков по имени Шейбани
пытались отомстить за смерть Великого хана, но союз по непонятной причине
распался (Абулгази, 1906, с.169).  Некоторые земли в бывшем Узбекском ханстве
захватили и потомки Едигера, которые у Абу-л-Гази упоминаются под собира-
тельным именем Абак-бурга-султан (Абулгази, 1768, с.150). Собственно ханский
титул имели два других сына Едигер-хана: Абулек-хан в 1480-е гг., при котором,
по данным источников, была анархия, и Аминек-хан в конце XV века, у которого
не было соперников в степи (Материалы, 1969, с.437).
Политические лидеры были и среди старших сыновей Абу-л-Хайр-хана (Хай-
дар, 1996, с.116-117). Так, после смерти Едигера основным претендентом на объе-
динение узбеков стал пятый сын Великого хана Абу-л-Хайра Шайх-Хайдар, что
было связано со смертью старшего сына Шах-Будаг-султана (возможно, звание
здесь имеет значение царского титула (Титулы, 1996)). Дети последнего, Мухам-
мад Шейбани и Махмуд-Бахадур-султан, были спрятаны от противников. Сам
Мухаммад Шейбани пишет о своем дяде следующее: «Когда в его век перестали
чтить достоинство и знатность великих беков и добрых родов его, могущество
его стало от дня ко дню уменьшаться» (Материалы, 1969, с.19). По всей видимо-
сти, новый хан не обладал данными своего отца и не мог удержать вокруг себя
кочевников.
Среди его наиболее активных противников источники называют следующих:
из рода Хаджи-Мухаммад-хана - его старший сын Сайидек-хан и внук Ибак (Ай-

89
бак) б. Махмудек-хан (скорее всего, сам Махмудек был к этому времени мертв),
потомки лидера казахов Барак-хана Джанибек и Кирей, из рода Едигера - Буреке-
султан, из потомков бека Едигея лидеры Ногайской Орды Аббас-бек, Муса-бек и
Ямгурчи-бек (Материалы, 1969, с.19, с.99, с.57). Таким образом, союз против
узбеков включал в себя лидеров большинства крупнейших кочевых объедине-
ний восточной части Дешта. Источники сообщают, что войска противников на
протяжении 1469 г. сталкивались неоднократно, но, несмотря на большие поте-
ри, не могли победить. Наконец, «Айбак-хан, приведя с собой войско Ахмад-
хана, внезапно напал на Шайх-Хайдар-хана» (Материалы, 1969, с.99). На основа-
нии этой фразы нельзя однозначно считать именно лидера  Большой Орды Ах-
мад-хана своеобразным «вождем» союза (Трепавлов, 2002-а, с.103). В то же вре-
мя, несомненно, что именно его вмешательство привело к победе, причем ис-
точники отмечают, что Ибак-хан сам убил Шайх-Хайдара (Материалы, 1969, с.20).
На основании генеалогических источников, видимо, невозможно объединять
в одно лицо Ибак-хана и Сайидек-хана (Нестеров, 2002-а, с.206; Атласи, 2005,
с.45). Например, Махмуд бен Вали и Шейбани-хан четко определяли этих ханов к
разным поколениям (Материалы, 1969, с.37, с.350). Объединение имен строится
на материалах «Шейбани-наме» Камл ад-Дина Бинаи, где приводится имя «Сай-
идек-Айбак, сын Ходжи-Мухаммеда». Однако переводчики и комментаторы дан-
ного произведения отмечают, что подобная адаптация имен сделана неверно
самим автором и противоречит иным хроникам (Материалы, 1969, с.99).
Союз был образован ханами и князьями, недовольными политикой Абу-л-
Хайра и воспользовавшимися развалом государства кочевых узбеков после его
смерти. Все они в той или иной степени были носителями центробежных тенден-
ций, стремясь к независимости собственных этнополитических объединений от
любых проявлений власти наследников Хана-и Бузург. По всей видимости, в это
время никакие внешние или внутренние причины не давали реального основа-
ния для появления самой идеи объединения как необходимого для выживания
кочевого социума. Немаловажной причиной этого могли быть и определенные
внешнеполитические просчеты и ошибки самого Абу-л-Хайра на последнем
этапе правления. Так, С.А.Васютин пишет: «Если признать, что война, организа-
ция для войны … являлись одними из главных факторов сложения кочевой госу-
дарственности, то… именно военные поражения от оседлых народов и других
кочевников, а не социально-экономические кризисы были первой из причин
распада кочевых государств» (Васютин, 1998, с.20). Естественно, что союз, орга-
низованный лишь с подобными целями, не мог продержаться долго.
Последним совместным действием союзников было выступление в том же
1469 году против внуков Великого хана, детей его старшего сына Шах-Будаг-
султана, Мухаммад-хана Шейбани (поэтическое прозвище, также известен как
Шихбахт-хан) и Махмуд-Бахадур-султана, которые находились на попечении Ка-
рачин-бахадура и скрывались в Хаджи-Тархане (Астрахани) у Касим-хана. По-
ход возглавили Ахмад-хан, Ибак-хан и Аббас-бий из мангытов. Внукам удалось
спастись, вскоре они решили отомстить за своего дядю. В результате было со-

90
вершено нападение на лагерь Ибак-хана, в ходе которого убили одного из его
младших братьев и младшего же сына, также было совершено нападение на
Ахмад-хана (Материалы, 1969, с.20). Отметим, что нападение совершили именно
на Ибрахима, на основании этого можно предположить, что Сайидек-хан был
уже мертв и Ибак стал его преемником. При этом нельзя не отметить, что сразу
по восшествии на престол Ибак-хан объявил  Шейх-Хайдар-хана шахидом (т.е.
умершим за веру) (Шейбаниада, 1849, с.LVI), возможно с целью не столько уси-
лить свои позиции и подчеркнуть принадлежность к исламу, сколько  прими-
риться со среднеазиатскими Шибанидами. Забегая вперед, отметим, что летом
886 г. хиджры (1482 г.) Шейбани-хану удалось отомстить и Буреке-султану, кото-
рый был уничтожен узбеками (Абулгази, 1768, с.150). Причем остатки его улуса
ушли не к братьям, а к ногаям (Трепавлов, 2002-а, с.105). Вражда среди Шибани-
дов привела к тому, что к концу 1460-х - началу 1470-х гг. власть на территории
казахстанских степей (на севере до верховьев Ишима и, возможно, южных при-
токов Тобола) наследуется лишь среди потомков Урус-хана и не передается дру-
гим ветвям Чингизидов (Кляшторный, Султанов, 2000, с.235).
Скорее всего, в этот период в лесостепи Западной Сибири находились владе-
ния сибирских Шибанидов, возглавляемых Ибак-ханом. Причем теперь внешне-
политические проблемы на южных границах ханства приводят к возвращению
столицы из Сыгнака в Чимги-Туру, которая занимала более удобное положение
для торговли как с Казанским ханством, так и с Ногайской Ордой. Ряд исследова-
телей указывают, что приход Ибака в Сибирь напрямую связано с его поражени-
ями в борьбе за Дешт (История Казахской ССР, 1979, с.186). С этой точки зрения,
именно Ибак-хан выступает основателем Тюменского ханства в современном
его понимании, что, однако, не могло бы быть сделано без успехов его деда
Хаджи-Мухаммад-хана. По сути, на данный момент в качестве основателя мож-
но в равной степени рассматривать трех политических деятелей из династии
Шибанидов: Хаджи-Мухаммад-хана, Абу-л-Хайр-хана, Ибрахим-хана. Однако
время правления первого из них было не велико и, по сути, это был период
становления и завоевания статуса для ханства, а для второго - титул хана, полу-
ченный в Чимги-Туре, был лишь способом сплочения татарских племен для даль-
нейшей среднеазиатской экспансии. Только при Ибрахим-хане и его наследни-
ках Тюменское ханство стало окончательно независимым политическим объе-
динением. При этом автор осознает, что само это название весьма условно в
силу отсутствия самоназвания для него в источниках. Одновременно с этим дан-
ное название отражает внутренние черты и характеристики данного ханства.
Фактически татары в рамках Тюменского ханства оказываются в тех же усло-
виях, в которых был угорский мир западносибирской лесостепи до монгольско-
го завоевания. Это было связано с особенностями пограничного положения
территории, экономически выгодного при внешней стабильности, но чрезвы-
чайно опасного в годы степных кризисов. Можно предположить, что в этот пе-
риод начинает увеличиваться количество городищ, в основном в нижнем тече-
нии Тобола и его притоков, а также торговые связи со Средней Азией, несколько

91
осложненные враждебностью казахстанских кочевников, и Казанью, занимаю-
щей место Булгара предыдущего этапа.

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: