Ибрахим-хан и период независимости Тюменского ханства Шибанидов

92
на сестре ногайских биев. Кроме того, по предположению В.В.Трепавлова, дочь
Ибак-хана была первой женой Мусы, а соответственно этот представитель но-
гайской правящей династии был одновременно и шурином, и зятем тюменско-
му царю (ПСРЛ, 1965-б, с.203; Трепавлов, 2002-а, с.145).
Однако первой пробой нового союза, нашедшей отражение в источниках,
стало нападение на кочевую ставку на Северском Донце, где правил их бывший
союзник и лидер Большой Орды Ахмад-хан б. Кучук-Мухаммед после его не-
удачного стояния на реке Угре в 1480 году. Именно этот политический акт стал
основой для сообщения в одной из летописей о том, что в 1480 г. ногайские беки
Муса и Ямгурчи признали власть Ибака над ногайской Ордой (ПСРЛ, 1963, с.315).
В «Патриаршей летописи» говорится, что «егда же прибежа в Орду, тогда прииде
на него царь Ивак Ногайский и Орду взя, а самого безбожного царя Ахмета убил
шурин его Нагайский мурза Ямгурчей» (ПСРЛ, 1965-б, с.202; о том же ПСРЛ,
1949, с.328). По другим данным, в частности Вологодско-Пермской летописи,
Ахмад-хана убил сам Ибак-хан (ПСРЛ, 1959, с.274; Каргалов, 1980, с.115), что
было вполне в его духе, если вспомнить разгром Шайх-Хайдар-хана. Нападение
состоялось в январе 1481 году, при этом зимнее время было идеальным, по-
скольку, по сообщению летописца: «Ахмед хан, готовившись к перезимовке,
отправил всех беков на свои земли» (Письмо, 1997, с.43-44). Одна из летописей
вообще указывает, что Ахмад-хана не было в это время в Орде, а Ибак убил его,
когда тот попытался отбить своих людей (Летописец, 1850, с.4).
Интересна фраза «Орду взя», ведь ордой называли вообще ставку, военный
лагерь хана, а часто и всех подданных.  Лучше позволяют понять ее другие лето-
писи: «И стоял царь Ивак 5 дней на ахматове орде и поиде прочь, о ордобазар с
собою поведе в Тюмень, не грабя…», остальной полон, названный литовским,
он перевел за Волгу, к ногаям (например, ПСРЛ, 1982, 95). Из этой цитаты следу-
ет, что Ибак-хан забрал с собой всех людей из лагеря Ахмад-хана и увел в Заура-
лье, обеспечив увеличение количества своих подданных. Здесь важно, что к это-
му времени Тюмень была подчинена Ибрахим-хану, и соответственно ханство
по праву могло считаться именно Тюменским. Вологодско-Пермская летопись
добавляет, что Ибак-хан захватил и дочь Ахмад-хана (ПСРЛ, 1959, 274). Термин
«ордобазар» весьма неоднозначно воспринимается исследователями, посколь-
ку под ним можно понимать как кочевую ставку хана с окружающими ее тор-
говцами и ремесленниками, так и вполне реальный город. В данном случае кон-
текст источников позволяет говорить о превалировании первого значения. По-
зволим себе предположить, что  с помощью увода «ордобазара» Ибак не только
увеличивал население улуса, но и стремился вписать его в систему международ-
ной торговли. Необходимо помнить, что, видимо, число людей у самого Ибака
было весьма ограничено, так в «Архангельском летописце» указывается, что он
«привел с собой 1000 казаков», в то время как его свояк Муса и Ямгурчи пришли
с 50000 ногаев (ПСРЛ, 1982, с.95). По этой причине увод людей из ставки Ахмада
был весьма актуален, к тому же упомянутый выше летописец сообщает также,
что Ибак увел в Сибирь и часть войск разбитого хана. Данное событие может

93
быть подтверждено тем, что в 1489 г. от Ибака с посольством приезжает в Москву
«Иваков слуга, а зовут его Чюмгур», который далее упоминается с титулом «ба-
зарьского князя» (Посольские, 1995, с.19), можно предположить, что это лицо не-
которое время исполняло обязанности беклярибека. Отметим, что в целом пере-
селение купцов с семьями из одного города в другой было традиционным спосо-
бом формирования новых торговых центров в условиях войн средневековой Ев-
ропы (Лебедев, 2005, с.205). Однако есть и более близкая по хронологии и геогра-
фии аналогия этому событию. Подобным же образом, желая увеличить числен-
ность своего юрта, поступил внук Ибак-хана Кучум, который, согласно легендар-
ному известию «Ремезовской летописи», после поездки в Казань в 1565 году, при-
вез оттуда «многих чюваш и абыз, и рускаго полона людей» (Ремезов, 1989, с.552).
В том же году произошло еще два события. Во-первых, Ибак-хан отправил
посла к Ивану III с сообщением об убийстве Ахмад-хана, за что получил от
Москвы «теш»-подарок (ПСРЛ, 1982, 95), размер которого неизвестен. Однако в
дальнейшем он мог быть использован тюменскими дипломатами для обоснова-
ния требований ордынского выхода. Во-вторых, тогда же русские отряды на Каме
пограбили неких тюменских татар (ПСРЛ, 1982, 95). Сложно сказать, был ли этот
факт целенаправленным политическим актом или отражением деятельности
вольных ватаг, но непосредственного обострения тюменско-русских отношений
он не повлек. К тому же столкновения между торговцами из-за контроля над
сибирским товарооборотом происходили и до этого, и, скорее всего, были сво-
еобразной традицией, истоки которой можно найти еще в Булгаре, стремившем-
ся ограничить вмешательство иных торговцев в дела Югры (Косарев, 2007, с.175).
Так, известно, что в 1475 году произошло столкновение между казанцами и ус-
тюжанами из-за «соперничества их в торговле с сибирскими татарами» (Оксе-
нов, 1888-а, с.10). На установление более или менее стабильных торговых связей
между Тюменским ханством Ибака и Русским государством Ивана III может
намекать позднее в своем письме Кучум к Ивану IV: «С нашим отцом твой отец
гораздо помирився, и гости на обе стороны ход…» (СГГД, 1819, с.52). По мне-
нию А.Оксенова, под «гостями» здесь следует понимать торговых людей (Оксе-
нов, 1888-а, с.10). В то же время, употребление этих терминов родства не дает
реальной хронологической привязки, поскольку является отголоском использо-
вания тюркского термина «ата» (отец) в значение «предок» в системе переписки
тюркского мира
*
.
Есть данные о переписке Ибак-хана с Иваном III в 1481 году о торговле, а в
1483 о дружбе и союзе (Ахмедов, 1965, с.60). Видимо, эти и последующие перего-
воры привели к утверждению в письме 1597 г. Федора Иоанновича о том, что
уже при Ибрахиме сибирские татары платили дань Москве, хотя на сам деле
здесь русское правительство не просто выдавало желаемое за действительное
*
 
Автор  выражает  огромную  благодарность  В.В.  Трепавлову  (г.Москва)  за  эту  поправку,
а  также  иные  высказанные  им  замечания  по  данному  разделу,  посвященному  правлению
Ибак-хана.

94
(Миненко, 2000, электронный вариант), но и еще подтасовывало реальные исто-
рические факты. В то же время события в отношениях с Россией, последовав-
шие сразу после нападения войск сибирско-ногайского союза на Ахмад-хана,
трактуются исследователями по-разному.
Известно, что в 1483 году состоялся поход русских войск на вогуличей и Югру,
причем воеводы дошли «по реке Тавде мимо Тюмени до Сибири, оттуда же
берегом Иртыша до великой Оби в землю Угорскую» (Карамзин, 1995, с.543).
Исследователи отмечают, что при этом юрт Ибак-хана был обойден (Демин,
1995, с.48; Дмитриев, 1894, с.76), что, кстати, было бы весьма сложно сделать,
если бы вся эта территория действительно находилась в руках сибирских Шиба-
нидов. Скорее всего, основная территория юрта на тот момент располагалась в
южной лесостепи западной Сибири и в степях Зауралья, в непосредственной
близости от ногаев, а  Чимги-тура оставалась вне его пределов. По мнению
Н.М.Карамзина, целью данного мероприятия был подчинение югорских и во-
гульских племен Ивану III, хотя до того они платили дань Новгороду (Карамзин,
1995, 543). Подобной же точки зрения придерживается В.А.Оборин, который
пишет, что поход 1483 г. был ответом на набег пелымского князя Асыка и поддер-
жавших его тюменских татар в 1481 г. на Пермь Великую (Оборин, 1990, с.80).
Хотя следует отметить, что, например, из текста одной летописи следует, что
Андрей Мишнев, догоняя отступающих вогуличей, «плывущих по Каме реке
тюменских татар посек» (Вычегодско-Вымская летопись, 1958, с.262), причем не
говорится об их непосредственном участии в набеге.
В то же время, А. Плигузов считает, что русские воеводы не опасались напа-
дения хана, который был в договоре с царем, и играли на руку его политике
подчинения региона (Плигузов, 1995, с.144-145). Исходя из этого, весь поход можно
было бы рассматривать как своеобразную благодарность Ибак-хану за помощь
в разгроме Большой Орды. Отметим, что в реальности сибирский поход на про-
тивников не только не привел к нужным для Ибак-хана результатам, но даже
наоборот, Югра признала свою зависимость от Москвы (Нестеров, 1988, с.14),
чего в принципе не мог не предвидеть сам хан. Скорее всего, Ибак не рассматри-
вался на тот момент в качестве угрозы, поскольку его основные внешнеполити-
ческие интересы в этот момент находились в южных степях.  На следующий год
в Москву с данью явились князья сибирские, югорские и вогульские (ПСРЛ,
1950, с.49), которые были независимы от Ибака. Можно предположить, что по-
ход этот был связан не столько с тюменско-русскими отношениями, сколько с
продолжением новгородской политики с целью закрепления бывших данников
Великого Новгорода за Москвой. Скорее всего, этот поход в известной нам фор-
ме не был запланирован государством, а был личной прихотью воевод, желав-
ших, помимо обложения данью, просто пограбить местное население (Рябини-
на, 2007, с.37-38). Кстати говоря, отметим, что на момент этого похода о  сибир-
ских князьях рода Тайбуги речи не идет, в посольстве в Москву в качестве таково-
го фигурирует некий Лятик (ПСРЛ, 1982, с.95), который, скорее всего, был пред-
ставителем одного из угорских племен.

95
Во время второго подобного похода 1499 года ситуация значительно измени-
лась, русские войска не спускались настолько к югу, а ведь именно после этого
события в титулатуре русского царя закрепилось «князь югорский», а также
«князь Обдорский и Кондинский» (Миненко, 2000, электронный вариант). При
этом нельзя забывать того, что приставка «сибирский» появилась значительно
позднее, что говорит о разграничении этих терминов не только в географичес-
ком, но и в политическом смысле. Скорее всего, впервые она упоминается в
титулатуре в 1554 году (Щеглов, 1993, с.25).
Фактически после разгрома Ахмед-хана мы не знаем, чем занимался Ибра-
хим-хан вплоть до событий конца 1480-х гг. Очевидно, что отсутствие упомина-
ний о нем в источниках свидетельствует о его отсутствии в качестве активной
внешнеполитической фигуры. Можно предположить, что в это время хан в ос-
новном занимался решением внутренних проблем улуса. Исходя из источников,
можно предположить, что одним из методов внутренней стабилизации юрта для
Ибака был поиск политического союза, скрепленного брачным договором, с
Тайбугидами, в частности с князем Маром, а, скорее всего, опосредованно с его
отцом, лидером Тайбугидов, князем Ходжой. Не вдаваясь в вопросы происхож-
дения и легитимности этой династии, что будет рассмотрено в следующем раз-
деле, попытаемся разобраться в историческом контексте событий. Забегая впе-
ред, отметим ключевой для нас тезис: именно обращение по неким неизвест-
ным для нас причинам Ибак-хана к Тайбугидам стало причиной появления на
исторической арене представителей данной династии. Очевидно, что это не мо-
жет не говорить об их достаточно высоком статусе и роли в истории сибирской
государственности, но не является основой для отнесения их к т.н. «изначальным
царям Сибири». При этом, на наш взгляд, основной их юрт располагался все же
не вокруг Чимги-Туры, а на юге, в бассейне Ишима. При этом в источниках
подчеркивается, что Тайбугиды обладали лишь титулом князей (беков), который
был по своему значению ниже, чем ханский.
В Есиповской редакции «Сибирских летописей» сообщается, что «князь же
Мар был женат на сестре казанского царя Упака» (ПСРЛ, 1987, с.47). Именно
Ибак-хан в этом и других подобных сообщениях выступает как «казанский царь
Упак». Скорее всего, такое титулование появилось в летописи под влиянием более
поздних событий и не отражает реальную ситуацию момента.  При датировании
этого события резонно предположить, что наиболее сильно поддержка Ибак-хану
нужна была именно на первых порах, в частности в ходе распространения власти
на бывшие сибирские земли Абу-л-Хайр-хана. В то же время, как видно из описан-
ных выше событий, еще в 1483 г. русские, проходя мимо Тюмени, ни о какой
ханской власти здесь даже  не упоминают. Аллен Франк также относит описывае-
мые события к началу 1480-х гг. (точнее, к 1481 г.) (Frank, 1994, p.13).
В Лихачевской редакции летописей дополняется, что еще Ходжа женил свое-
го сына на сестре Упака, сам же Ходжа погиб во время похода на бухарского
царя (ПСРЛ, 1987, с.118-119). В данном случае летопись отражает некие реалии
внешнеполитической обстановки периода реставрации Шибанидов при Кучум-

96
хане, когда бухарский хан, будучи их покровителем, потенциально мог являться
одним  из  противников  Тайбугидов.  Хотя  весьма  привлекательна  версия
А.Франк о том, что в данном  случае может отражаться конфликт Ходжи с Абу-
л-Хайр-ханом (Frank, 1994, p.21). В равной степени имеет право на существова-
ние предположение о том, что лидер Тайбугидов мог поддержать Ибрахим-хана
в столкновениях с Шейбани-ханом.
 Однако вскоре, как следует из текста, Ибак-хан убивает своего зятя: «Упак
зятя своего уби и градом облада» (ПСРЛ, 1987, с.47). Таким образом, именно
после убийства князя Мара Ибак получает в свои руки Чимги-Туру, которая
становится столицей Тюменского ханства, причем указывается, что Ибак правил
здесь «и владе много лет» (ПСРЛ, 1987, с.47). Убийство потенциального против-
ника, если вспомнить судьбы Шайх-Хайдара или Ахмеда, было одним из прин-
ципов политики Ибака, особенного характерным для ранних годов его правле-
ния. Судьба сыновей Мара не совсем ясна. Исследователи предполагают, что
сыновья Мара Адер и Ябалак бежали в земли татар на Тоболе (Бояршинова,
Степанов, 1968, с.364). Однако, скорее всего, их держал при себе в качестве ама-
натов Ибак-хан «и Маровы дети Одер да Ябулак живяства во граде Чимгидене у
казанского царя у Упака», причем отмечается, что умерли они своей смертью
(ПСРЛ, 1987, с.47, 118). Кстати, в свете описания религиозной ситуации в Сибири
весьма интересна интерпретация ряда личных имен Тайбугидов. Так, в частно-
сти, имена князей Мара и Ябалака весьма напоминают религиозный титул «мар»
и имя «Ябаллах», которые характерны были для  несториан (Марков С., 1976,
с.42-45; Ру, 2004, с.197; Костюков, 2003, с.125).
Ситуация вновь коренным образом изменяется в конце 1480-х гг., когда Шейба-
ни-хан и его брат, внуки Великого хана Абу-л-Хайра, стали новыми претендентами
на объединение Дешта. Махмуд бен Вали пишет о том, что «… когда в областях
Дашт-и Кипчака возникли беспорядки, большая часть узбекских воинов …. собра-
лась под сенью знамени могущества царевичей» (Материалы, 1969, с.353). В это
же время они разгромили потомков Едигер-хана, в частности Буреке.
Сибирские легенды позволяют предположить, что тогда же был организован
поход на Сибирский юрт, замаскированный под цели исламизации территории.
В легенде рассказывается, что против шейха Багауддина и воинов Шейбани-хана
из Среднего улуса совместно выступили хотаны (татары), ногаи, кара-кыпчаки и
остяки, то есть представители наиболее крупных племен юрта. Несмотря на это,
война было проиграна, однако привела к началу активной исламизации Сибир-
ского юрта (лишь остяки окончательно бежали в леса и остались язычниками),
однако сам Шейбани-хан ушел (Катанов, 1904, с.18-28). К важным последствиям
этого похода можно отнести значительное расширение в Тюменском юрте тор-
говых полномочий среднеазиатских купцов, которые, возможно, финансирова-
ли поход (Зияев, 183, с.17). Из тех же сибирских легенд известно, что сам Шейба-
ни-хан получил почетный титул Валихан (святой царь), что увеличивало его ав-
торитет в среде мусульман вдобавок к традиционному влиянию рода Чингизи-
дов (Бустанов, электронный вариант).

97
По всей видимости, Шейбани, не получив поддержки сибиряков и не надеясь
более на помощь среднеазиатских городов, вынужден был отступить. По мате-
риалам родословной башкир племени табын был сделан вывод, что они также
отступили на север из Тоболо-Иртышского междуречья после борьбы Ибак-
хана с Шейбани-ханом (Исхаков, 2002-б, с.177-178). Впрочем, это не единствен-
ная версия, объясняющая уход этого племени. В шеджере говорится о том, что
потомки основателя клана табын Асади-бий и Шикарли-бий «очутились под
властью хана Шейбанида - Ибака, который приказал их умертвить, от чего они
бежали на запад от Урала» (Усманов, 1982, с.81). Очевидно, что данное столкно-
вение между двумя Шибанидами привело к внутренней напряженности в Тю-
менском юрте, разрешение которой было найдено с помощью внутреннего тер-
рора. Определенные внутренние проблемы могут быть подтверждены и еще
одним фактом: «И с устья Сыра пришло много людей, ради него [Мухаммад
Шейбани-хана] отделившись от Ибак-хана» (Материалы, 1969, с.26). Активный
уход людей от Ибака в 1480-е гг. может быть связан с тем, что в это время хан в
основном занимался внутренними делами и не мог обеспечить всех союзников
стабильной добычей от внешних походов. Однако в дальнейшем Шейбани не
обращал больше внимания на  северные дела, занимаясь укреплением собствен-
ного улуса в Средней Азии. Нельзя не отметить того факта, что ни в одном из
многочисленных трудов среднеазиатской шибанидской историографии, подробно
описывающих жизнь Шейбани и его брата, нет прямого указания на этот север-
ный поход, события которого в основном реконструируются по данным сибир-
ских легенд. Возможно, в данном случае  в рамках одной позднесредневековой
легенды видны отголоски нескольких событий, в том числе реального столкно-
вения Шейбани и Ибака, произошедшего гораздо раньше. Нельзя не отметить и
того, что сам Ибак-хан был к этому времени мусульманином, что отражается
как в его титуловании в грамоте «яз - бесерменский государь» (Посольские,
1995, с.20), так и в самом имени - Ибрахим. Очевидно, что и само население
Западной Сибири также было частично исламизировано к этому времени (Кос-
тюков, 2003, с.120-130; Маслюженко, 2006-б, с.90-93).
Возвращение Ибак-хана на международную арену связано с событиями вок-
руг казанского престола. Причем, на наш взгляд, нет резона говорить о том, что
в основе длительного отсутствия Ибрахима лежит его размолвка с ногайскими
мирзами из-за фигуры беклярибека, в качестве которого был поставлен брат
Ибака Мамук (Трепавлов, 2002-а, с.115). В основе этого предположения лежит
сохранившееся в «Литовской метрике» письмо крымского хана Менгли-Гирея к
польско-литовскому королю Казимиру IV о событиях 1481 г.: «Генваря месяца у
двадцать первы пришод цар шибаньски а Ибак солтан его, а Макму князь, а Обат
мурза, а Муса, а Евгурчи пришод, Ахматову орду потоптали, Ахмата царя умер-
твили…» (Сборник, 1866. с.29). По предположениям, в этой грамоте на втором
месте указан брат Ибака Мамук, к которому приписан титул князя, что может
рассматриваться как назначение его на пост беклярибека. Однако, на наш взгляд,
здесь все не так просто. Во-первых, титул «князя» во всех известных случаях

98
подчеркивал нечингизидское происхождение соответствующего лица (Горский,
2005, с.81). Наделение таковым представителя правящей династии может счи-
таться делом исключительным. Во-вторых, титул беклярибека в известных ис-
точниках, как правило, пишется как «князь князей»  (ПСРЛ, 1965-б, с.250). В
данном случае существующая оговорка связана, скорее всего, с незнанием ли-
товскими переписчиками неких степных реалий. При этом постановка в тексте
на второе место брата правящего хана не является чем-то исключительным,
поскольку Ибак и Мамук в большинстве документов упоминаются совместно, и
к тому же любой чингизид по своему происхождению и статусу был бы выше
ногайского мурзы, что весьма актуально для средневековой деловой переписки.
Кроме того, если согласится с предположением В.В.Трепавлова о том, что в
данном письме допущены переписчиками ряд неточностей (Трепавлов, 2002-а,
с.115), то резонно предположить, что титулы располагались следующим обра-
зом: Ибак назван шибанским царем, Мамук - султаном, то есть не правящим
членом царского рода, а следующий за ним Обат (т.е. Аббас) - князем. При этом
следует учитывать, что на тот момент Аббас на самом деле был лидером ногай-
ского объединения.
Поводом к указанному возвращению был поход русских войск на Казань в
1487 году и ссылка правившего там хана Али (Худяков, 1991, с.47-48). Вмешатель-
ство Москвы в дела одного из крупнейших наследников Золотой Орды серьезно
затрагивало интересы всех его соседей, в частности разрывало единство торго-
вых путей, необходимых для нормального функционирования большинства ко-
чевых коллективов. Кроме того, лидеры ногаев считали это вторжением в непос-
редственную зону интересов, учитывая существование многочисленной про-
ногайской партии в этом городе. По сути, для Тюменского ханства все эти факто-
ры также были важны. Например, нам известно, что в Казани были Тюменские
ворота, свидетельствующие о важности этого направления в торговле (ПСРЛ,
1965-в, с.205). Западное направление в торговле было чрезвычайно важным для
Тюменского ханства, что, в частности, может быть подтверждено отрывочными
сведениями о том, что еще в 1475 году устюжские торговые люди посещали
Чимги-Туру, составляя конкуренцию казанцам (Батраков, 1958, с.12).
Рассмотрим подробнее сохранившиеся документы данного этапа русско-
ногайско-тюменской переписки. Первое письмо от Ибак-хана пришло в Москву
в ноябре 1489 года, вместе с грамотами от Мусы и Ямгурчея. В одном из изда-
ний оно получило название «… о продолжении дружбы и союза» (СГГД, 1894,
с.6), что говорит о наличие такового в предыдущее  время, в частности в 1487 г.
(Файзрахманов, 2002, с.133). В нем говорится: «От Бреима царя великому князю,
брату моему, поклон. Яз - бесерменский государь, ты - христианский государь,
от сех мест меж бы нас добродетель бы наша была» (Посольская, 1984, с.18).
Подобная титулатура подчеркивает равноправный статус Ибака и Ивана, кото-
рый характерен для всего последующего периода. Далее в письме излагается
просьба вернуть еще одного «брата» (в данном случае это выражение также
отражает именно политический статус) казанского хана Алегама, причем в пись-

99
ме есть элемент угрозы: «впрок братом захочешь бытии, мне моего брата ко
мне отпусти» (Посольская, 1984. с.18). Несмотря на это, Иван III  отвечает, что
Алегам нарушил братство с русским царем, за что его и покарали. Кроме того,
в ответе сибирским послам говорилось, что «нашего недруга Алегамовы люди
царевы, которые от нас бегают, Алказый, да Тевекел Сеит, да Касым Сеит, да
Багиш с сыном с Утешом и иные их товарищи и тех людей Ивак царь да и мырзы
у себя держат» (Посольская, 1984, с.21). Причем указывается, что и Ивак (так в
письме) с мирзами и с перечисленными выше людьми грабят казанские земли,
находящиеся под русским покровительством. Кроме того, предлагается для про-
дления союза все награбленное вернуть (Памятники, 1884. с.83-84). Также Иван III
требует казнить всех беглых казанцев. В письме указывается, что, если «Ивак
царь захочет с нами дружбы и братства и с моим братом и сыном с Магмед-
Амином царем (ставленник Москвы на казанском престоле. -Д.М.), и мы с ним
дружбы и братства хотим», то же самое говорится и в отношении ногайских
мирз (Посольская, 1984, с.22).
Таким образом, первый виток переговоров сохранил тот «статус кво», кото-
рый образовался после вмешательства Москвы в казанские дела. Однако, было
очевидно, что выход из ситуации продолжат  искать как сибирские, так и ногай-
ские дипломаты. Уже осенью 1490 г. Иван III дает согласие на брак дочери ногай-
ского бека Мусы с казанским ханом Махмет-Амином, что было вызвано необ-
ходимостью заключения союза против агрессивных действий сыновей хана Ах-
мада (Памятники, 1884, с.89). Практически в то же время, в октябре 1490 г., в
Москву приезжает новое посольство, причем в нем были представители тех же
Мусы и Ямгурчея, но вместо Ибак-хана «Абелек Аминек  царя», то есть потомков
Едигер-хана. В грамоте Ямгурчея говорилось, что «еще Алгазыя просишь: Алга-
зыя я не видал, с Ибраимом с царем к Тюмени поехал, от тех мест у Ибреима царя
в Тюмени живет» (Посольская, 1984, с.33-34). Исходя из этого сообщения, ясно,
что Ибак-хан кочует отдельно от ногаев у Тюмени вместе с частью казанцев. В
связи с этими событиями существует версия о том, что казанцы могли провести
церемонию интронизации Ибака на казанский престол, что и привело к его наи-
менованию в части летописей как «казанского царя» (Трепавлов, 2007-а, с.101).
Все это может свидетельствовать о некотором охлаждении ногайско-тюмен-
ских отношений, возможно, по причине того, что ногайские мирзы готовы были
идти на уступки, в частности вернуть полон. Это проявилось и в упомянутых
выше брачных переговорах о заключении брака между казанским ханом и доче-
рью ногайского бека Мусы. В этом отношении Ногайская орда, территория ко-
торой была расположена ближе к русским границам, потенциально находилась
в более сложной ситуации, чем далекое Сибирское ханство. Отметим, что до
1490 г. явных следов раскола в ногайско-сибирском союзе мы не находим. В
данном случае фигура нового царя из династии Шибанидов (из потомков Еди-
гер-хана) выглядит компромиссом между Аббасом и Мусой (Трепавлов, 2002-а,
с.116-117).
Но уже в 1491 году ситуация, судя по материалам переписки, вновь измени-

100
лась. По сообщениям слободских татар, посланных Иваном III к Мусе, Опас-
князь (Аббас, дядя Мусы) и Ямгурчей с мирзой Мусой «не в миру». В результа-
те первые «… послали в Тюмень по Ивака по царя, и зовут его к себе… Ногаи
кочуют под Тюмень против Ивака. А Ивак… идет к ним по их речем» (Посольс-
кая, 1984, с.46). Видимо, размолвка между ногайскими лидерами была связана с
разными подходами к решению казанской проблемы. В этот же период Москва
вновь требует вернуть все награбленное в Казани, к тому же привлекает к пере-
говорам представителей крымского хана Менгли-Гирея (Памятники, 1884, с.128).
По мнению В.В.Трепавлова, вскоре после этих событий Аббас-князь умер, и
Муса вновь вернулся в Орду, но теперь уже в качестве старейшего из всех потом-
ков Едигея. Он вновь обратился к Ибак-хану. В результате он, не желая ссоры с
Москвой, сумел остановить совместный ногайско-сибирский поход на Казань,
который был организован Ямгурчи и Ибаком при посредничестве казанских
беглецов (Посольские, 1995,с.47; Трепавлов, 2002-а, с.118).
Видимо, после этих событий на некоторое время переписка была прервана.
Однако в 1493 году степи, занимаемые Ногайской Ордой, пережили тяжелую
зиму, в результате которой умерло много людей (Памятники, 1884, с.180). В том
же году из Крыма в Москву сообщили, что «нагаи Муса и Ямгурчей мурзы
Ивака да Мамука цари учинити идут, к Астрахани было пошли, и как слышавши
назад к Тюмени покочевали…» (Памятники, 1884, с.168). Причины этого похода
могли быть связаны как со  стремлением ногаев поставить столицу Большой
Орды под свой контроль, сменив там правителей, так и с окончательным  унич-
тожением наследников хана Ахмада и желанием Ибак-хана взять в свои руки
большую часть улуса Джучи (Зайцев, 2004, с.48-49).
Таким образом, ногаи и сибирские Шибаниды вновь попытались организо-
вать совместный поход с целью повторить успех периода разгрома Большой
Орды, причем Ибак-хан здесь выступает совместно со своим братом Мамуком,
который в цитируемом документе, в отличие от других источников, имеет такой
же титул, как и сам Ибак. В то же время, в грамоте, датируемой ноябрем 1493 г.,
от Ивана III к крымскому хану Менгли-Гирею указывается: «…царь Ивак и брат
его Мамук и все князи пошли на орду» (Памятники, 1884. с.206), то есть на мо-
мент похода царем был только Ибак. Существует предположение о том, что
войска повернули от владений потомков Ахмад-хана, поскольку к ним не подо-
шли на помощь крымчаки (Трепавлов, 2002-а, с.118). Такая причина не лишена
своей внутренней логики, поскольку еще в 1491 году ногайские лидеры Муса и
Ямгурчи пытались договориться с крымским ханом Менгли-Гиреем о союзе
против наследников Ахмеда (СГГД, 1894, с.14). Однако реальная причина отступ-
ления нам неизвестна, поскольку сомнительно, чтобы ногаи, обладавшие на тот
момент весомыми силами, нуждались в крымской  помощи для взятия города.
Возможно, что это событие увязывается с малоизученными аспектами отноше-
ний постзолотоордынских государств Поволжья с Крымом и Османской импе-
рией как представителей единого пространства мира ислама.
Несмотря на провал этого похода, в том же году от Ибак-хана в Москву при-

101
шло еще одно письмо: «Ибраимово слово Великому князю Ивану брату моему
поклон». В письме говорилось о том, что Ибрахим «Саинский… стул взял.., на
отцов юрт к Волге пришед стою», и, кроме того, содержалась просьба опять
вернуть Алегама (СГГД, 1894, с.14).  В данном случае в письме, на наш взгляд,
отражаются скорее события 1481 года, о которых Ибак-хан напоминает русско-
му царю, чем реальные результаты астраханского похода, которые могли быть
представлены в Москве в невыгодном свете. По всей видимости, в том же году
хан пытался восстановить и московский выход в пользу Орды, но получил лишь
одномоментную, хотя и крупную теш (Нестеров, 1988, с.140). Впрочем, после
этих событий имя Ибака больше не упоминается в русско-ногайской переписке,
что косвенно может свидетельствовать об отказе ногаев поддерживать политику
Ибака, ориентированную на обострение отношений с Москвой.
Из-за постоянных неудач во внешней политике, в родном улусе, включившем
в свой состав и часть северной лесостепи на границах с тайгой, в 80-90-х гг. XIV
века Ибак-хан испытывал ряд проблем, часть которых в отношении башкир мы
уже упоминали. Постоянные неудачи вели к разочарованию местной знати в его
политике, а забвение внутренней политики  - к увеличению ее самостоятельнос-
ти, что напрямую связано с дискуссионным  вопросом о роли Тайбугидов в
истории сибирской государственности. Неудачи во внешней политике повлекли
за собой организацию заговора местной знати во главе с  Тайбугидами. В ре-
зультате переворота Ибак-хан был убит сыном Адера Маметом или Мухаммад-
беком: «княз Мамет воста после смерти отца своего з ближними своими на
казанскаго царя Упака» (ПСРЛ, 1987, с.118). Традиционно убийство принято да-
тировать 1495 г., однако еще исследователи XIX в. сомневались в этом (Оксенов,
1888-б, с.15), ведь последнее упоминание Ибак-хана в посольских документах
относится к 1493 году. В результате этого в некоторых работах убийство Ибак-
хана относится именно к этой дате (Frank, 1994, p.14).
2.3. Сибирские Шибаниды и Сибирское княжество Тайбугидов: «между
молотом и наковальней» (конец  XV- середина XVI вв.)
Убийство Тайбугидом Маметом Ибака, с нашей точки зрения, не означало
гибели Тюменского ханства и появления на его месте Сибирского княжества
Тайбугидов. Так, еще А.Оксенов, сомневаясь в правильности подобного рода
предположений, писал: «Мамет.., чувствуя себя достаточно могущественным,
чтобы отделиться от Сибирского ханства, он ушел из города Чингидима на р.Ир-
тыш, где и основал княжество, если не совершенно независимое, то только но-
минально признававшее верховенство ханского Ибакова рода» (Оксенов, 1888-б,
с.15). Как показали дальнейшие события, в территориальном плане Шибаниды
потеряли лишь ту территорию, которая была присоединена при Ибаке на севере
юрта. Гораздо более ощутимой стала потеря авторитета и окончательный пере-
ход на положение “марионеточных” ногайских ханов, что определяло и новые
тенденции их политики. По предположению исследователей, при наследнике

102
Ибака Мамук-хане  Сибирские Шибаниды потеряли значительную часть терри-
тории и пытались захватить новый юрт в степях  Казахстана (Бояршинова, Степа-
нов, 1968,  с.364). Скорее всего, лесостепь Западной Сибири была поделена на две
части между Шибанидами и Тайбугидами. В ином случае не совсем понятен
первый поступок князя Мамета. Летописи сообщают, что «по сем… Мамет…
град свой Чингиден разруши» (ПСРЛ, 1987, с.47), хотя здесь, скорее, следовало
бы говорить не столько о разрушении, сколько о забвении старого центра со
стороны Тайбугидов. Кроме того, в его правление пресекаются и владения на
Ишиме с центром в Кызыл-Туре (ПСРЛ, 1987, с.108). Первое было сделано для
того, чтобы дистанцироваться от ханских владений Шибанидов и союзных им
ногайских земель, а второе могло быть вызвано расширением казахской терри-
тории. Мамет уходит вглубь сибирской земли, где поставил град Сибирь (ПСРЛ,
1987, с.47), также известный как Искер или Кашлык (последнее название может
быть близко к «кишлак» - зимняя стоянка). В любом случае территория Сибирс-
кого княжества была не велика по размеру по причине присутствия многочис-
ленных внешних врагов. Причем, по данным раскопок, их автором был сделан
вывод о том, что Искер был построен в конце XV века, и до этого на его месте
других городищ не было (Зыков, 1998, с.22-24). Тем самым Тайбугиды старались
дистанцироваться от сложившихся в Сибири чингизидских традиций, в рамках
которых ведущим городом считалась Чимги-Тура.
Практически в то же время в Сибирском юрте начинается подготовка и фор-
мирование объединенных ногайско-сибирских войск для похода на Казань во
главе с Мамук-ханом. По мнению В.В.Трепавлова, он был провозглашен ханом
сразу же после смерти Ибака (Трепавлов, 1997, с.183). Необходимо заметить, что
при подготовке подобного похода Мамук должен был знать о стабильности тыла,
а следовательно, на тот момент столкновений с Тайбугидами просто не было.
Военные действия во многом были спровоцированы казанскими князьями Каль-
метом и Ураком (Летописец, 1850, с.9), ведь и до того лидеры восточной партии
это ханства неоднократно пользовались поддержкой Ибак-хана. В результате
похода Казань  была взята в 1496 году. Об этом сообщает и «Патриаршая лето-
пись»: «В мае 7004 (1495) казанский царь Магомед-Амина послал письмо Ивану
Васильевичу о том, что движется на него Мамук Шибанский с ногайской ордой
и с князьями Казанскими. Взял он Казань в лето 7005 (1496)» (ПСРЛ, 1965-в, с.242-
243). Однако выбор претендента был весьма неудачен, царевич не справился с
проблемами внутреннего управления в условиях, полностью отличных от спе-
цифики сибирских политических объединений. В результате царевич бежал в
Сибирь с частью оппозиционеров во главе с казанским князем, одним из лиде-
ров восточной партии, Ураком (Худяков, 1991, с.53-54). Считается, что по возвра-
щению в родной юрт Мамук возглавил Сибирских Шибанидов (Бояршинова,
Степанов, 1968, с.364; Нестеров, 1988, с.15). Однако на самом деле о его деятель-
ности более ничего не известно, и после провала похода в источниках он не
упоминается. В этом отношении интересно замечание Е.Ю.Молявиной, кото-
рая обнаружила в «Иосафовской летописи» информацию,  отсутствующую в

103
остальных источниках подобного рода, о том, что хан Мамук «вскоре поиде от
Казани в свояси и на пути умре» (Молявина, 2006, с.68). Тем самым реальное
отсутствие следов его деятельности в более поздних источниках вполне может
быть объяснено фактом его смерти на обратном пути из Казани.
Очевидно, что поход на Казань был следствием внутриногайских разногла-
сий. В частности, Муса, как это следует из его письма к Великому князю москов-
скому, пытался остановить своего брата Ямгурчи, бывшего инициатором похо-
да (Посольские, 1995, с.47). Провал похода не только означал победу прорусской
партии в Казани и Ногайской Орде, но и на некоторое время разрывал сложив-
шуюся традицию ногайско-сибирских связей (Трепавлов, 1997, с.183). Самим
фактом похода был недоволен и могущественный крымский хан Менгли-Гирей
и его жена царица Нурсултан, чей сын Махмед-Амин был ханом казанским. Так,
в своем письме от 1497 г. великому князю Ивану III они пишут о Мамуке: «Ино
то нам лихое имя, а тебе брату моему великая истома», а далее называют его
«недругом» (Памятники, 1884, с.236). Таким образом, вмешательством  Мамука
в казанские дела оказались недовольны большинство наиболее сильных тогда
объединений, среди которых особо выделялось Московское государство, Ногай-
ская Орда и Крымское ханство.
Отсутствие данных о деятельности Сибирских Шибанидов в самом конце XV
века позволяет нам обратиться к вопросу о сущности власти Тайбугидов в Сиби-
ри. Как мы уже говорили ранее, династия возводится к некоему Он-Сом-хану,
который правил в эпоху Чингис-хана. После его смерти его наследнику Тайбуге
Чингис-хан дал отряд, с которым он сумел захватить значительные территории
по Иртышу и Оби. Летописи сообщают, что «…Тайбуга основал Чингиден на
Туре (т.е. Чинги-Туру. -Д.М.). По нем же княжил сын его Ходжа, по сем Ходжин
сын Мар» (ПСРЛ, 1987, с.46-47). Считается, что в летописях не сохранилось всей
родословной данного рода. А.Г. Нестеров указывает, что остались лишь имена
основателей рода Он-сом-хана и Тайбуги, а также его последних представителей
(Нестеров, 1999, с.56). Существует предположение, что Тайбугиды правили в
Сибири несколько столетий и их права там пользовались большой поддержкой
(Файзрахманов, 2002, с.138). Однако, на наш взгляд, поиск этих потерянных поко-
лений бесперспективен, поскольку личности основателей рода были во многом
мифологизированы, а реальное начало независимой династии следует искать в
описанных нами событиях середины XV века. При этом отметим, что история
династии  в ряде летописей, в том числе Забелинской редакции Сибирских лето-
писей, связывается с Ишимом, но одновременно подчеркивается тот факт, что
Тюмень также была основана ими (ПСРЛ, 1987, с.118).
Поясним свою точку зрения. По своему статусу, зависевшему от титула вла-
детеля, новое политическое объединение был всего лишь княжеством, что урав-
нивало его с Ногайской Ордой, но ставило, особенно во внешней политике, ниже
ханств и иных объединений Чингизидов. Большинство сибирских политий этого
периода имели такой же статус, как, например Обдорское или Кодское княже-
ства. Причем этого было вполне достаточно для региональной деятельности или

104
в переговорах с Москвой в конце XV века. Однако Тайбугиды, придя к власти в
результате переворота и находясь на границах со степью, оказывались в принци-
пиально иной обстановке и  окружении, где большинство их соседей являлись
наследниками Чингизидской (ханской) традиции государственности. Естествен-
но, что для Тайбугидов необходимо было этот статус уравнять, что особенно
характерно для середины XVI века, когда сибирские князья начали активную
внешнеполитическую деятельность, в частности переписку с Москвой. Русские
дипломаты, особенно внимательные к титулатуре руководителей кочевых поли-
тий, позднее, намекая на неравноправие статусов, в переписке царя Федора I с
Кучум-ханом указывали: «…после деда твоего Ибака царя были на Сибирском
государстве князь Табучи на роду Магмет князь, а после него Кадый князь…»
(Грамота, 1998, с.11). Кстати, отметим, что данное письмо, датируемое 1598 г.,
является первым упоминанием родословной Тайбугидов, в том ее виде, в кото-
ром она в дальнейшем  известна из различных редакций «Сибирских летопи-
сей». В этом отношении XVI век - это период легимизации Российского государ-
ства, а конец указанного столетия - период политического кризиса, приведшего
к Смутному времени, и это время обостренного внимания местной аристокра-
тии к собственным генеалогиям.
Для того чтобы уравнять свой статус с соседями, Тайбугидским бекам необ-
ходимо было предпринять ряд идеологических маневров. Заметим, что в этом
отношении они были не одиноки.  Вопреки всем обычаям, в соседней с Сибир-
ским княжеством Ногайской Орде сумели утвердиться не-Джучиды, а потомки
золотоордынского военачальника беклярибека Эдиге из племени мангытов. Ес-
тественно, что он не мог быть признан соседними государствами Джучидов
равновеликим государем. Выход был найден за счет составления фантастичес-
кой версии происхождения Эдиге от халифа Абу Бекра, тестя и преемника Про-
рока, через святого проповедника Ходжа - Ахмеда Баба - Туклеса. В мусульман-
ском обществе, каковым в то время было значительное большинство населения
постзолотоордынских государств, такое обоснование легитимности власти мог-
ло быть вполне приемлемым (Трепавлов, 2001-а,  177). Права Чингизидов на
власть в степях Евразии были настолько непререкаемы, что даже в надписи на
надгробном камне Тимура,  сына  барласского эмира  Тарагая и разрушителя
Золотой Орды, появляется подложная генеалогия, сближающая его с генеалоги-
ческой  линией Чингис-хана (Якубовский, 1992, с.12).
Однако для того, чтобы понять смысл легитимации власти в древних обществах,
обратимся к политологам. Они утверждают, что «развитие убедительной формы
легитимации исключительно важно для установления более сложных форм лидер-
ства», но при этом «легитимность лидера в первую очередь базируется на вере его
людей» (Классен, 2006, с.78). Другой специалист по этим проблемам Р.Л.Карнейро
считает, что «идеология играет роль в провозглашении и поддержании авторитета
верховного вождя после того, как его власть была установлена силой оружия…
такая идеология может со временем проникнуть так глубоко в традиции вождества,
что скроет и исказит его истинные черты» (Карнейро, 2006, с.222).

105
Таким образом, легитимация власти явно была важным признаком суще-
ствования любой политии, по крайней мере, на догосударственной стадии. От-
метим, что фактически все династии средневековья начинали с узурпации влас-
ти. В этом случае они сталкивались с необходимостью обосновать свое право на
завоеванные властные полномочия, в частности через родословную, часто спе-
циально фальсифицированную. В кочевых обществах средневековья одной из
главных ценностей всегда выступала принадлежность к определенному роду,
его происхождение и знатность. Часто именно это определяло право того или
иного рода на власть, которая утверждалась, таким образом, не только реальной
силой семейного объединения, но и определенными методами влияния на ду-
ховную сферу общества. Знание своей и чужой генеалогии было для кочевников
обязательным условием жизни, о чем упоминает и автор «Сокровенного сказа-
ния» от лица Чингис-хана (Козин, 1941, с.161). Человеку «без рода» сложно было
рассчитывать на высокое положение в степи.
Подобной традиции была не чужда и монгольская имперская идеология. В
частности, интересно, что сам Темуджин (будущий Чингис-хан), по всей види-
мости, не имел прав на высшую ханскую власть, ибо его отец и дед носили лишь
титул бахадура.  Е.И. Кычанов, подробно рассмотрев генеалогию Темуджина
как «природного хана», отмечает, что он «был не из самых знатных по проис-
хождению…» (Кычанов, 1995, с.84). Чтобы легализовать его права, было предло-
жено родословие о происхождении его отца от последнего монгольского кагана
Хутули-кагана (Кляшторный, Султанов, 2000, с.176). Скорее всего, это в целом
соответствовало истине, но нужно было учитывать, что Темуджин принадлежал
лишь к боковой ветви рода, которая никогда не носила высшего ханского титула.
В целях сакрализации власти вводилась и легенда о Алан-Гоа, матери Бодончара,
предка Чингиза, которая родила сыновей от светло-русого человека с неба (бога
Тенгри) (Козин, 1941, с.80). Кроме того, сравнительный анализ «Сокровенного
сказания» и «Сборника летописей» Рашид ад-Дина позволил С.В. Дмитриеву
сделать любопытный вывод. Автор считает, что в конце XII века за верховный
ханский престол в монгольской степи в основном боролись представители кера-
итской династии, к которой Темуджин не принадлежал, хотя реально обладал
гораздо большей силой и властью. В результате разумной политики он был усы-
новлен главой кераитов Ван-ханом, кроме того, была сделана и попытка заклю-
чения династийного брака Чжочи с кераитской принцессой Чаур-Беки. Однако
даже после этого основным его соперником оставался сын Ван-хана Сангун,
лишь гибель которого позволила Темуджину официально «короноваться». Даже
после этого в летописях некоторое время упоминается личное благословение
Ван-хана на это (Дмитриев, 1998, с.25-27). Таким образом, в генеалогии самого
Темуджина, оказавшего значительное влияние на изменение образа жизни сред-
невековых кочевых обществ, изначально оказались переплетены все три случая
фальсификации. Вполне естественно, что они были необходимы ему лишь на
ранних этапах борьбы за власть, позднее же никем уже не оспаривались.
Анке фон Кюгельген выделяет шесть способов легитимации власти в коче-

106
вых объединениях: божественная; генеалогическая; электоральная; посредством
ориентации на образец для подражания; посредством превосходящей силы или
сохранения норм (Кюгельген, 2004, с.54-55). При желании количество этих спо-
собов можно увеличить и конкретизировать (см.например, Хазанов, 2006, с.484-
485) Однако не все эти способы в равной степени были применимы для Тайбуги-
дов, хотя достаточно длительное, по меркам средневековья, существование го-
ворит о наличии божественной харизмы у правящих князей.
По всей видимости, специфика прихода новой династии к власти в результате
убийства Ибак-хана не позволяла им легитимировать свою власть традицион-
ным путем через беклярибекство при хане-Чингизиде, к которому обращались
многие кочевые лидеры, например ногаи, до этого, хотя из некоторых оговорок
в летописях можно сделать вывод о том, что именно к такому решению вопроса
стремились уже упомянутый выше бек Ходжа Тайбугид, когда женил своего
сына Мара на сестре хана Ибака. Подобным  образом несколько позднее посту-
пили и ногайские беки Муса и Ямгурчи. При этом нам неизвестно, проводились
ли какие-либо выборы, как это отмечается, например, для Абу-л-Хайр-хана. Не
могли они также обратиться к превосходящей военной силе, помощи престиж-
ной экономики и раздачи добычи внутри племенного союза. Последнее могло
быть достигнуто с помощью удачных войн, что вряд ли было возможно при
могуществе соседней Ногайской Орды и без помощи походов в Приуральскую

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: