Российская академия наук центр цивилизационных и региональных исследований
жүктеу/скачать 1,83 Mb. Pdf көрінісі
|
kochevaya alternativa
| якутского языка" приводит пример фразеологического оборота из якутского эпоса: "Если
принесет его голову с шеей, пойду замуж за победителя" (1959: 1582). Для сравнения приведем материал из китайской практики. В древности в китайской армии никому не платили жалования, но солдаты получали награду за каждую предъявленную голову убитого ими неприятеля. Такая поощрительная мера имела последствием, что военные отряды искали неприятеля, скрывшись где-либо в засадах, стараясь хитростью и разбойнически одолеть его; а когда предвиделось открытое сражение, то, не умея и боясь идти в бой, откровенно обращались в бегство, и таким образом, эта мера, по мнению древних авторов, вела к ослаблению войска (Скачков 1879-1890: 266). Видимо, при таких требованиях и столь конкретных формах вознаграждения были нередки и злоупотребления. Например, головы похищались и отбирались у непосредственных "добыдчиков". Поэтому в китайской юридической практике, согласно опубликованному в 1044 году военному трактату "У цзинь цзун яо", где были собраны военные законы династий Тан и Ранняя Сун, за присвоение головы противника, добытой другим, с целью получения награды полагалась смертная казнь (Кычанов 1986: 246). Особую ценность представляли головы "именитых" противников, т.е. людей, известных победителю по имени. Обычно в эпосе победитель после единоборства задает вопрос побежденному о его имени - и только после этого процедурного момента его убивает. Нередко этим именем нарекают сына победителя. Например, Чингис-хан, до получения этого имени-титула, звался Темучином - по имени татарского вождя, убитого его отцом (Козин 1941: 85-86). Это напоминает мотивировки охотников за головами маринд-аним (Юго- Восточная Азия) - они обычно стремились захватывать людей живыми и узнавать их имена, так как в противном случае голова считалась "обесцененной". "Головные" имена у них также давались детям (Иванова 1980: 122-123). В фольклоре народов Северной и Центральной Азии широко распространен мотив автономного существования головы (или черепа) (Богораз 1939: 182; Эскимосские сказки 1988: 272; Окладников 1946: 73-109; 1971: 107 и др.). Та же тема присутствует и в мифологизированно политической истории народов этого региона. В "Описании киданей" Е Лунли приводится рассказ о неком киданьском владетеле, который предсталял из себя "всего-навсего череп, находившийся в куполообразной юрте… Люди не могли видеть его. Когда у государя появлялись важные дела, то убивали белую лошадь и серого быка для жертвоприношения, и только тогда он принимал вид человека и выходил смотреть. По окончании дела входил в куполообразную юрту и снова превращался в череп". Исторические источники, повествующие об отношениях в центральноазиатской степи в начале XIII века, в ходе политической борьбы, приведшшей в возвышению Темучина, называемого в дальнейшем Чингис-ханом, описывают любопытную ситуацию, связанную с именем одного их его основных соперников, а именно - с Ван-ханом кереитским, и с его кончиной. Разбитый, всеми покинутый, он пил воду из источника, и, будучи неузнанным, был убит одним найманом. Слухи о его кончине достигли Таян-хана найманского, и мать последнего сказала: "Ван-хан ведь был древнего рода. Пусть привезут сюда его голову. Если 166 это действительно он, принесем ей жертву". Голову Ван-хана доставили в ставку найманов и опознали. После чего разостлали большую белую кошму и, положив на нее голову, стали совершать перед нею жертвоприношение, сложив молитвенно ладони и заставив невесток, совершая положенную для них церемонию, петь под звуки лютни-хура. Как вдруг голова при этом жертвоприношении жүктеу/скачать 1,83 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|