Российская академия наук центр цивилизационных и региональных исследований

159
Мартынов, А.И. 1978. Статус Тибета в XVII-XVIII вв. в традиционной китайской системе 
политических представлений. М. 
Рашид ад-дин 1946. Сборник летописей. Т. II. М.-Л. 
Рашид ад-дин 1952. Сборник летописей. Т. I. Кн.2. М.-Л. 
Рашид ад-дин 1960. Сборник летописей. Т. II. М.-Л. 
Сандаг, Ш. 1970. Образование единого монгольского государства и Чингисхан. Татаро-
монголы в Азии и Европе. Отв. ред. С.Л.Тихвинский. М.: 23-45. 
Скрынникова, Т.Д. 1997. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М.: Восточная литература. 
Трепавлов, В.В. 1993. Государственный строй Монгольской империи ХIII в. М. 
Хангалов, М.Н. 1959. Собрание сочинений. Т. 2. Улан-Удэ. 
de Rachewiltz, I. 1972. Index To The Secret History of the Mongols. Bloomington. 1972. 
Sagaster, Kl. 1955. The "Real Support" (Jingkini Sitügen) of the Cult of Cinggis-Khan. – 
Mongolica . Vol.6 (27). Ulaanbaatar. 

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ТЮРКО-МОНГОЛЬСКИХ КОЧЕВНИКОВ В 
ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ 
С. В. Дмитриев 
Основной проблемой, рассмотрению которой посвящена данная работа, является 
изучение поведения человека в политическом пространстве. На это поведение влияет целый 
ряд факторов, исследованием которых занимаются самые разные научные дисциплины, 
имеющие точкой своего пересечения политологию, изучающую феномен политической 
культуры 
Несмотря на то, что данный объект исследования вычленен политической наукой 
сравнительно недавно, для его определения существует уже большое количество 
формулировок, разбор которых, однако, не является целью данной работы. Отметим только, 
что стала обычной констатация факта трудноуловимого характера этой дефиниции (см., 
напр.: Пивоваров 1996: 8). 
В частности, авторы коллективной монографии "Политическая культура: Теория и 
национальные модели", приводя в эпиграфе введения пример дискуссии о том, что же такое 
на самом деле Чеширский кот, где говорится о неуловимом характере его сущности, 
считают, что этот образ может послужить "хорошим ориентиром для определения феномена 
политической культуры", так как дает "ощущение зыбкости, неуловимости, размытости 
феномена". В качестве примера приводится несколько попыток описания его с помощью 
конкретных проявлений и дается представление о том, что не может быть строгого, жесткого 
и однозначного его истолкования. Несмотря на эту зыбкость, авторы монографии выдвигают 
свою версию данного феномена, признавая при этом, что их версия может оказаться и 
ошибочной. 
По их мнению, политическая культура 
это некая ранее неизвестная величина, заполняющая громадный пробел в 
наших представлениях о политических реалиях той или иной страны, 
позволяющая выйти за рамки традиционных подходов (политическая 
система, политический режим, общественное сознание), объясняющая, 
почему одни и те же политические институты по-разному функционируют 
в различных странах. Понятие политической культуры уводит вглубь от 
обычного плоского и одномерного восприятия политической системы, 
позволяет нащупать глубоко спрятанные корни национальных мифов, 
представлений, идей, связанных с общим восприятием жизни, которые в 
виде матриц существуют в головах всего населения страны - от короля до 
бродяги и которые проецируются затем на политическую сферу. Только 
изучение этого ф о н а (выделено мной - С.Д.) даст возможность понять 
современные явления и процессы в политической сфере (Гаджиев 1994: 5-6). 
Указанный выше ф о н обычно именуется общей культурой, которая 
образует, - по словам А.Я.Гуревича, - в данном обществе в данную 
историческую эпоху некую глобальность. Это как бы тот воздух, которым 
дышать все члены общества, та невидимая всеобъемлющая среда, в 
которую они погружены. Поэтому любой поступок, ими совершаемый, 
любое побуждение и мысль, возникающие в головах, неизбежно получали 
свою окраску в этой всепроникающей среде. Следовательно, чтобы 
правильно понять поведение этих людей, экономическое, религиозное, 
160

п о л и т и ч е с к о е (выделено мной - С.Д.) их творчество. семейную жизнь, 
нужно 
знать 
основные 
свойства 
этого 
"эфира" 
культуры. 
Рассматриваемое в отрыве от культурного контекста их поведение едва 
ли может быть истолковано правильно (Гуревич 1984: 11).
Таким образом, в настоящей работе в качестве рабочего понятия "политической 
культуры" автор придерживается следующих основных тезисов. Политическая культура 
является органичной частью общей культуры этноса. В качестве общей культуры в данном 
случае выступает этническая, традиционная культура, которая в сфере политических 
отношений в значительной степени определяет поведение политических персонажей. При 
этом политический оттенок могут приобретать самые разные проявления традиционной 
культуры. В таких случаях для адекватного понимания действий политических персонажей 
необходимо исследование субстанционных установок этнической культуры. Одновременно 
учитывается тот факт, что действия в условиях традиционных установок являются 
творческим актом политического персонажа, удачное или неудачное их применение 
способствует успеху или краху политических начинаний. 
Непосредственным объектом данного исследования служит традиционная политическая 
культура центральноазиатских кочевников в широком ретроспективном аспекте. 
Предполагается, что политическая культура народов этого региона представляет собой 
временное и пространственное единство. Это единство определяется как целостность 
кочевой модели культуры, относительное единство происхождения и длительное 
многовековое сосуществование, вхождение их на протяжении своего существования в 
обширные кочевые государственные объединения и, в силу этого, существование схожих 
или во многом аналогичных общественно-политических представлений, основанных на 
общекультурных ценностях и традициях. Традиционная политическая культура тюрко-
монгольских народов рассматривается в общеазиатском контексте. 
Хронологические рамки в разных разделах статьи различны и связаны с потребностями 
конкретного исследования, но в общих чертах их можно определить началом новой эры и 
концом XIX века. 
Тема традиционной политической культуры евразийских кочевников является очень 
широкой, требующей исследования не одного поколения ученых. Поэтому в данной работе, 
которая носит характер постановки проблемы, рассматриваются лишь некоторые ее аспекты, 
архетипы, выбор которых обусловлен тем, что корни их достаточно явственно уходят в 
этнический субстрат и, судя по историческим и этнографическим материалам, они являются 
ритуальными точками концентрации живой силы этнополитического или социального 
организма. Вокруг них и с их помощью разворачивается ритуально-символическая борьба за 
политическую власть, за доминирование на определенном символико-политическом 
пространстве. 
В этой связи конкретной задачей исследования в указанных выше рамках является 
попытка проследить историко-этнографические аспекты формирования и функционирования 
некоторых, с точки зрения автора, чрезвычайно важных, архетипов политической культуры 
тюрко-монгольских кочевников, рассмотреть конкретные процессы их формирования. 

жүктеу/скачать 1,83 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: