С тосамгырс* Агипд мы Пдегсдор w*Mnr««m«у м и р с и І «г м ц І ы п м и ж үрмдгы Шучммй ->t*vkn Гивлод*х«с*о госуда

О собенн о  и н тересн ы м   и  актуал ьн ы м   автору  п р ед став л яе тся 
исследование взаимодействия визуальной части текста с концептуальными 
метафорами, доминантными в русской культуре, в русском самосознании -
Н.  М  Чудакова  подчеркивает  тесную   связь  визуальной  метафоры   с 
н ац иональной  культурой:  «Н апример,  по  м от ивам   т радиционной 
концептуальной метафоры  “гибель -  это пропасть " в печатных средствах 
массовой информации, — отмечает автор, -  создается широкий визуальный 
ряд метафоры  “пропасть ”, так как визуальный ряд,  образованный на базе 
концептуальной метафоры  “гибель — это пропасть ”,  имеет  открытую 
структуру и может пополняться  бесконечно долго за счет актуализации 
все новых метафорических смыслов, основанных на интерпретации тех или 
иных проблемных ситуаций»  [Чудакова 2005:  189,  191].
Анализируя виды взаимодействия между вербальными и невербальными 
метафорами политической иллюстрации, автор отмечает корреляции двух типов:
1) отношения взаимозависимости, при которой интерпретация визуальной части 
определяется  доминирующей  метафорической  моделью,  заданной  в  тексте 
(это  тексты  с  частичной  креолизацией);  2)  отношения  взаимодополнения, 
при  котором  изображение  становится  следствием  наиболее  значимых 
концептуальных метафор и поэтому понятно без слов и может существовать 
самостоятельно (это тексты с полной креолизацией)  [Чудакова 2005:  194].
Также  Н.  М.  Чудакова  пишет,  что  изображение,  в  отличие  от  слова, 
всегда  представляющего  чей-то  интерес  или  позицию,  принимается,  как 
правило,  в  качестве  некоей  объективной  картинки  и  не  соотносится  в 
сознании  адресата  с  той  или  иной  политической  установкой  адресанта, 
кажется более демократичным.  Однако  на самом деле  изображение  имеет 
мощный воздействующий потенциал, усиливающийся имплицитными или 
эксплицитными  связями  с  открытой  для  интерпретации  метафорической 
структурой текста  [Чудакова 2005:  189].
Данное  замечание  объясняет  повышенный  интерес  к  политической 
иллюстрации ученых -  представителей коммуникативного  направления,  в 
центре внимания которых находится проблема коммуникативных стратегий 
и тактик.
В  рам ках  д ан н ого  н ап р ав л ен и я  вы п олн ен о  д и ссер тац и о н н о е 
исследование  Ю.  А.  Антоновой  «Коммуникативные  стратегии  и  тактики 
в  современном  газетном  дискурсе  (отклики  на  террористический  акт)» 
(2007).  Автор  утверждает,  что  «креолизованные  тексты  играют  особую 
роль при реализации определенных коммуникативных стратегий и тактик: 
способствую т  увеличению   суггестивного  потенциала  публикации» 
[Антонова 2007:  9].
Ю.  А.  Антонова рассматривает так называемую тактику иллюстрации 
и  особенности  ее  функционирования  для  достижения  целей  различных
серия  Ф И ЛО ЛО ГИ ЧЕСКА Я .  2013.  № 2
 
39

стратегий,  например,  таких,  как  коммуникативная  стратегия  создания 
психологического напряжения, стратегия запугивания и др.
В  результате  характеризуем ого  и сследования  были  выделены  
следующие основные функции креолизованного текста в системе публикаций
о терактах:  1) аттрактивная: привлекает внимание адресата; 2) экспрессивная: 
с  одной  стороны,  выражает  чувства  адресанта,  а  с  другой  -   воздействует 
на  его  эмоции;  3)  иллюстративная:  изображение  частично  воспроизводит 
вербальную  информацию  в  виде  наглядных,  чувственно  воспринимаемых 
образов;  4)  аргументирующая:  иллюстрация,  сопровождающая  текст, 
выступает  в  качестве  наглядного  подтверждения  переданной  автором 
информации.
Данная классификация, как нам представляется, является универсальной 
и может быть использована при анализе любой иллюстрации.
В  заключение  отметим,  что  несмотря  на  максимальную  изученность 
политической иллюстрации по сравнению с другими типами рассматриваемых 
нами материалов,  ее детальное и систематическое рассмотрение,  конечно, 
еще впереди.
Плакат,  по  ставшему  классическим  определению  Г.  Демосфеновой, 
«это  единичное  произведение  искусства,  лаконичное,  броское  (обычно 
цветное) изображение с кратким текстом (какправило, на большом листе 
бумаги),  выполненное  в  агитационных,  рекламных,  информационных  или 
учебных целях» [Демосфенова 1962:15]. В этом определении подчеркивается 
воздействующая  функция  плакатного  текста,  который  должен  привлечь 
внимание  и  интерес,  активизировать  восприятие,  нацелить  в  нужном 
направлении сознание и волю к действию.
Данную позицию полностью поддерживает Т. С. Магера: по ее мнению, 
для политического плаката «характерна установка на убеждение, при которой 
учитываются  цели  и  условия  коммуникации.  При  этом  нужно  отметить 
сознательность,  преднамеренность акта коммуникации.  Коммуникативная 
целеустановка  политических  текстов  -   это  установка  на  воздействие, 
убеждение»  [Магера 2006:  33].
Действительно,  политический  плакат  является  одной  из  самых 
действенных  форм  политической  агитации:  используя  изобразительные 
средства,  он  доносит  до  «массового  потребителя»  политические  идеи, 
«рисует» лозунги.  Эго связано с несколькими обстоятельствами.
В о-первы х,  п оли ти чески й   плакат,  будучи  частью   городского 
пространства, является не только общедоступным, распространенным, но и 
«естественным», что значительно повышает его воздействующий потенциал: 
«Фильм, спектакль, выставку мы смотрим по своему выбору. Лозунг, плакат 
и другие наглядные средства мы не выбираем.  Они сами обращены к нам...  » 
[Тесля  1969:  39].
40
 
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ

В о-вторы х,  поли ти чески й   п лакат  п ред ставл яет  собой  прим ер 
креолизованного текста, ориентированного на повышение прагматического 
потенциала.  Уже на первоначальном этапе восприятия плакат захватывает 
зрительное внимание: «.. .язык плакатных образов может  “работать " как 
редуцирующий механизм,  переводя политическую  информацию на уровень 
обыденного понимания масс»  [Сергеева 2004].
Применительно  к  нашей  теме  исследования  наиболее  подходящим 
представляется понятие политического плаката предложенное С. С. Фоминых, 
который определяет плакат как «ориентированное на оптическое воздействие 
средство  коммуникации,  состоящее,  как  правило,  из  двух различны х 
семиотических кодов: вербального и изобразительного» [Фоминых2009:132].
Таким  образом,  большинство  исследователей  соглаш аю тся,  что 
основной  стратегией  в  политическом  плакате  является  визуализация: 
вербальный  текст  (лозунг)  визуализируется,  и  именно  он  становится 
композиционным центром плаката.
В  подавляющем  большинстве  примеров  основное  пространство 
политических  плакатов  занимает  рисунок:  зритель  вначале  обращает 
внимание на рисунок,  затем начинает читать текст.  Данный прием нередко 
называют «визуальным насилием»  [См., напр.: Есимова 2010].
Рассмотренная  специфика  политического  плаката  определяет  выбор 
методов  его  анализа.  Основным  предметом  исследований  становится 
визуальная образная система, в центре внимания оказываются семантические 
структуры, которые выделяются при визуальном восприятии.
Социальные  изменения,  актуализация отдельных социальных проблем 
отражаются в количественном преобладании тех или иных визуальных тем, 
а  также  в  их  композиционном  содержании.  Как  отмечает  Г.  Г.  Почепцов, 
«визуальные символы очень четко отражают свое время» [Почепцов 2004:237].
Так, например, изучая советский политический плакат, исследователи 
традиционно выделяют два ключевых образа эпохи: образ врага [Николаева 
2002;  Самотовинский,  Куренчанина  2008];  образ  женщины  [Боннелл; 
Анисимова 2001].
Справедливости ради отметим, что  в подобных исследованиях всегда 
учитываются  и  визуальная,  и  вербальная  составляющие  анализируемых 
плакатных  текстов,  но  основной,  ведущей  для  авторов  является  все  же 
визуальная.
Большинство  исследований  такого  рода  направлено  на  выявление 
общего в визуальных и вербальных элементах плаката с другими «текстами» 
эпохи  и  ее  реалиями.  Результатом  этих  работ  стала  классификация 
политических плакатов,  предложенная В.  Боннелл,  в которой выделяются 
три основные группы:  1) понятийно-вербальная (воплощение слова, понятия 
в  изображении);  2)  образно-типологическая  (визуальная  репрезентация
серия  Ф И ЛО ЛО ГИ ЧЕСКА Я .  2013.  № 2
 
41

вождей и социальной мифологии); 3) символико-метафорическая (внедрение 
и использование старых символов в новом контексте).
Классическим  примером  подобных  исследований  служит  статья 
А.  А.  Бойко  «Иконографическая  типология  авторского  политического 
плаката периода перестройки», в которой автор рассматривает взаимосвязь 
общественных  настроений,  политики  и  искусства  авторского  плаката 
в  период  перестройки,  сопоставляя  вербальные  элементы  плакатов  с 
письменными документами, публицистикой, художественной литературой 
эпохи,  а  визуальные  -   с  фотографиями,  произведениями  других  видов 
изобразительного искусства.
Так,  в  рамках  понятийно-вербальной  иконографической  группы 
исследователь  рассматривает  политические  плакаты,  построенные  вокруг 
значимого  для  периода  перестройки  слова  или  понятия  («Совесть», 
«Свобода», «Перестройка», «Гласность» и др.), а описывая символико-метафо- 
рическую группу, А. А. Бойко отмечает, что «советская символика в плакате 
перестройки не исчезла,  а преобразилась,  получила новую,  не свойственную 
ей до этого времени, функцию.  Теперь она была направлена не на возвышение 
и прославление государства,  а на критику прошлого страны»  [Бойко:  177].
Одним из наиболее распространенных методов анализа политического 
плаката  как  креолизованного  текста  является  структурно-риторический 
анализ  (в  терминологии  автора  -   лингвориторическое  моделирование), 
представленный, например, в диссертационном исследовании Т. С. Магеры.
При  обосновании  методики  анализа  автор  ссылается  на  специфику 
жанра политического плаката, в частности на следующие его характеристики.
1)  С труктурность  текста  политического  плаката.  В  структуру 
политического  плаката  как  текста  входят  определенные  компоненты,  не 
только языковые, но и неязыковые  [Магера 2006:  27].
2) Формальная, пространственная и информационная ограниченность.
О  первых  двух  видах  ограниченности  говорила  еще  Г.  Демосфенова: 
политический плакат ограничен листом бумаги,  на котором он выполнен, 
а  также  должен  вписываться  в  «городской»  и  общественный  фон,  т.е. 
ограничен определенным местом и временем функционирования.
Т. С. Магера добавляет к этому третье ограничение -  информационное: 
«.. .в политическом плакате можно вместить определенный объем информации 
определенного характера»  [Там же].
3)  С тереотипность.  Все  политические  плакаты  взаим освязаны  
и  функционируют  в  едином  (и  определенном,  как  добавляет  автор) 
пространстве.  При  их  создании  учитывается  предыдущий  опыт  создания 
и  функционирования  плакатов,  а также  стереотипные  установки,  поэтому 
Т. М. Магера считает, что в политическом плакате отражаются определенные 
стереотипы  [Магера 2006:  37].
42
 
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ

Таким  образом,  вполне  обоснованным  выглядит  вывод  о  том,  что  в 
соответствии  со  структурностью,  ограниченностью  и  стереотипностью 
текста  п олитического  плаката  адекватны м   средством   его  анализа 
является  структурный  подход,  основанный  на  принципах  системности 
и  иерархичности,  учитывающий  обязательное  наличие  доминантных 
компонентов.
Д альнейш ее  исследование  Т.  С.  М агера  вы страивает  с  учетом 
вышесказанного,  описывая компоненты текста политического  плаката,  их 
взаимодействие, а в результате -  коммуникативно-риторический потенциал 
политического плаката.
Среди  основных  компонентов  текста  политического  плаката  автор 
вы деляет  следую щ ие:  вербальны е  (название,  слоган,  программная 
информация,  содержащаяся  в  плакате)  и  визуальные  (изображение,  цвет, 
такие паралингвистические элементы, как знаки препинания, шрифт).
Далее  исследователь  выделяет  такие  коммуникативно-значимые 
параметры  текста  политического  плаката:  смысловой  объем  программы; 
простота;  зрелищность;  тематическое  содержание  программы;  степень 
индивидуализации.
Т.  С.  Магера  составляет  матрицу  проявления  ядерных  свойств  поля 
текста  в  компонентах,  составляющих  поле  текста  политического  плаката 
[Магера  2006:  127].  Данная  матрица  наглядно  демонстрирует,  что  ядро  в 
политическом плакате реализуется в словесном режиме, а визуальный служит 
обязательным дополнением и продолжением.
П олученны е  результаты   позволяю т  объединить  по  указанны м  
критериям такие  креолизованные  политические тексты,  как политический 
плакат  и  политическая  иллюстрация,  а  значит,  представленные  методики 
их  анализа  могут  быть  использованы  и  по  отношению  к  плакату,  и  по 
отношению к иллюстрации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1 Анисимова, Е. Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация 
(на материале креолизованных текстов): учеб. пособие для студ. фак. иностр. 
яз.  вузов / Е. Е.  Анисимова. -  М.  : Academia, 2003. -   128 с.
2  А н и с и м о в а ,  Е.  Е.  О браз  ж енщ ин ы   в  ру сско й   и  н ем ецкой  
картинах  мира  (на  материале  политических  плакатов)  /  Е.  Е.  Анисимова 
//  С лово,  вы сказы ван ие,  текст  в  когнитивном ,  п рагм атическом   и 
культурологическом  аспектах  :  тез.  М еждунар.  науч.-практ.  конф., 
Челябинск,  7-9  дек.  2001  г.  /  под  ред.  Е.  Н.  Азначеевой  ;  Челяб.  гос. 
ун-т. -  Челябинск, 2001. -  С.  3^1.
серия  Ф И ЛО ЛО ГИ ЧЕСКА Я .  2013.  № 2
 
43

3  А н тонова,  Ю.  А.  К ом м уникативны е  стратеги и   и  тактики   в 
современном газетном дискурсе  (отклики на террористический акт)  :  дис. 
...  канд.  филол.  наук / Антонова Ю.  А. -  Екатеринбург, 2007.
4 Бойко, А. А. Иконографическая типология авторского политического 
плаката  периода  перестройки  [Электронный  ресурс]  /  А.  А.  Бойко.  -  
Электрон,  текстов,  данные.  -   Режим  доступа:  http://www.terrahumana.ru/ 
arliiv/10  02/10  02  32.pdf.
5 Боннелл, В. Крестьянка в политическом искусстве сталинской эпохи 
[Электронный  ресурс]  /  В.  Боннелл  //  Советская  социальная  политика 
1920-х-1930-х годов:  идеология и повседневность. -  Режим доступа:  http:// 
www.fedy-diary.ru/?p=3680.
6  Будаев,  Э.  В.  Метафора  в  политическом  интердискурсе  :  моногр.  /
Э.  В.  Будаев,  А.  П.  Чудинов  ;  Урал.  гос.  пед.  ун-т.  -   2-е  изд.,  испр.  и доп.
-  Екатеринбург, 2006. -  213  с.
7  Ворошилова,  М.  Б.  Политический  креолизованный  текст:  ключи 
к  прочтению:  монография  /  М.  Б.  Ворошилова,  Урал.  гос.  пед.  ун-т. 
-Екатеринбург, 2013. —  194 с.
8 Демосфенова, Г.  Советский политический плакат / Г.  Демосфенова. 
- М .,  1962.
9 Есимова, А. Б. Визуальные материалы в проведении демографической 
политики  (советский  и  китайский  опыт)  /  А.  Б.  Есимова  //  Проблемы 
народонаселения в зеркале истории: Шестые Валентеевские чтения, Москва, 
22-24 апр. 2010 г., МГУ им. М. В. Ломоносова: сб. докл. / ред. В. В. Елизаров, 
И.  А.  Троицкая. -  М.  : МАКС Пресс, 2010. -  С.  125-135.
10  Магера,  Т.  С.  Текст  политического  плаката:  лингвориторическое 
моделирование  (на  материале  региональных  предвыборных  плакатов)  : 
дис.  ...  канд.  филол.  наук / Т.  С. Магера. -  Барнаул, 2006.
11  Николаева,  М.  Ф.  Риторика и  приемы визуализации  образа врага 
(на материале советского политического плаката 1920-х -  начала  1930-х гг.) 
/ М.  Ф. Николаева // Философский век : альманах. -  СПб., 2002. -  Ч. 2, вып. 
22  : Науки о человеке в современном мире. -  С.  70-88.
12 Почепцов, Г. Г. Имиджелогия / Г. Г. Почепцов. -  М.  ; Киев, 2004.
13 Самотовинский, Д. В. Начало «Холодной войны » и формирование 
образа  внешнего  врага  в  советской  прессе  (1945-1947  гг.)  [Электронный 
ресурс]  /  Д.  В.  Самотовинский,  О.  В.  Куренчанина.  -   Электрон,  текстов, 
данные. -  Режим доступа:  http://main.isuct.ru/files/publ/vgf/2008/322.pdf.
14 Сергеева, О. В. Наружная политическая реклама в эпоху электронных 
медиа / О. В. Сергеева // Актуальные проблемы теории коммуникации. -  С Пб.: 
Изд-во СПбГТТУ 2004. -  С. 220-225.
15  Тесля, М. Е. По  законам восприятия / М. Е.  Тесля. -  М.,  1969.
44
 
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ

16 Феденева, Ю. Б. Моделирующая функция метафоры в агитационно­
политических  текстах  90-х  гг.  XX  века  :  дис.  ...  канд.  филол.  наук  / 
Феденева Ю. Б. -  Екатеринбург,  1998.
17  Фоминых,  С.  С.  Политический  плакат  ГДР  как  тип  текста  / 
С.  С.  Ф ом ины х  //  В естн.  Ч еляб.  гос.  ун -та.  -   Сер.  :  Ф илология. 
Искусствоведение. -  2009. -  Вып.  31. -  С.  132.
18  Чудакова,  Н.  М.  Концептуальная  область  «Неживая  природа» 
как  источник  метафорической  экспансии  в  дискурсе  российских  средств 
массовой информации  (2000-2004  гг.)  :  дис.  ...  канд.  филол.  наук  : 10.02.01
-  Русский язык / Чудакова Н. М. -  Екатеринбург, 2005.
Уральский государственный 
педагогический университет, г. Екатеринбург.
Материал поступил в редакцию 22.08.13.
М.  Б.  Ворошилова
Креализді саяси мәтін:  суреттеме мен плакат негшнде
Орал мемлекеттік педагогикалық университеті, Екатеренбург қ.
Материал 22.08.13  редакцияга түсті.
М.  В.  Voroshilova
Creolized political text:  illustration and placard
Uralsk State Pedagogical university, Ekaterinburg.
Material received on 22.08.13.
Автор  мақалада  суреттеме  мен  плакаттар  негізінде  саяси 
креолизді  мәтіндерге  анъщтама  беруге  жэне  саратпама  жасауга 
негізгі жолдарды усынады.
In the article the author describes the main approaches to the defini­
tion and analysis o f such political creolized texts as illustration and placard.
серия  Ф И ЛО ЛО ГИ ЧЕСКА Я .  2013.  № 2
 
45

46
 
ISSN 1811-1823. Вестник ПГУ
UDC  8 1 2 5
G. Demessinova
TRANSLATION STUDIES IN BULGARIA
The  aim  o f the  article  is  to  outline  the  development  o f translation 
theory  and practice  in  Bulgaria  and  the  contribution  o f  Bulgarian 
translatologists in the world translation theory and practice.  This article 
summarizes the contribution made by A.  Lyudskanov.
A Bulgarian research scholar A. Lyudskanov became well-known thanks to 
his book “Man and Machine as a Translator” which was published in the Bulgarian 
language  [1].  Its German translation was published in 1975.
The book was written in the period of strengthening of linguists’  attention 
to the methodological grounds of linguistics, in the period of attempts to raise the 
objectivity  of linguistic  researches,  to  introduce  mathematical and other formal 
methods into linguistic research, to make linguistics closer to the so-called exact 
sciences.  Great expectations were put on the use of notions and data of theory of 
information and cybernetics; researches in the sphere of machine translation got 
extensive development.  [2, p.  119 -   124].
A. Lyudskanov sees his task in constructing a semiotic theory of translation 
that would embrace all kinds of translation, both “human” and machine ones. He 
proceeds from the assumption that in the basis of all these kinds of translation there 
lies transformation of one code into another. The semiotic approach to translation 
includes this phenomenon into a wide category of code transformations of various 
kinds  [3, p.  296-313].
The first part of the book by A. Lyudskanov is devoted to the general survey 
of translation history and the main trends of the science of translation. The author 
believes that historically there were four types of translation that were developed 
successively.  They are:  (1) word-for-word (literal) translation which just blindly 
copies the form of the original; (2) translation “by sense” which renders the general 
sense of the literary work, but ignores the peculiarities of its form, thus ignoring 
its  historical,  ethnic  and  social  specificity;  (3)  liberal  (free,  loose)  translation 
which has the aim of not merely to reproduce the original, but rather to satisfy the 
norms of the beautiful formulated in an abstract way; (4) adequate translation that 
appeared thanks to the  range and significance  of technical translation and seeks 
to ensure maximum adherence to the original.
Speaking  about  the  specificities  of translational  activity  in  the  modem 
world,  A.  Lyudskanov  notes  its  range,  appearance  of new  types  of translation 
(simultaneous interpretation, film dubbing, etc.), tendency to a wide understanding

o f the  term  “translation”  which  includes  many  processes  that  are  studied  in 
linguistics, informatics, biology and other sciences, as well as machine translation 
development prospects.  The  wide  understanding of the  term “translation”  does 
not  correspond  to  those  directions  in  translation  theory,  in  A.  Lyudskanov’s 
opinion, that lead to the split of its object.  In this connection, more correct seem 
such linguistic conceptions of translation that study the general basis for all types 
of translation, both technical, and literary.  On the contrary, the literary approach 
considers translation only  as a type  of literary  creative  activity,  and that is why 
such approach considers the object of translation only literary translation, leaving 
without attention all the rest types of translation, that, as it is announced, does not 
have a creative character [4].
For  similar  reasons,  A.  Lyudskanov  considers  it  unreasonable  to  oppose, 
as I. Revzin and V. Yu. Rozentsweig do, translation as an immediate text-to-text 
transition to the interpretation as the transition through the reference to reality. In 
his opinion, translation and interpretation are the two varieties of one and the same 
process,  and their differentiation makes  it  necessary  to  introduce  some  generic 
concept that denotes translation in the  whole.  The  name for such concept must 
be the term “semiotics”.
The second part of the book is devoted to the substantiation of this proposition. 
Semiotics studies sign systems and processes of communication effected with the 
help of such code systems.  Communication becomes possible due to the fact that 
signs  can represent  certain information for its participants.  This  information is 
shaped in their consciousness by way of comparison of signs with knowledge -  
facts that are stored in their long-term memory.  Such knowledge is a special kind 
of switching language used to  interpret the message. Here, this interpretation, or 
understanding the  message,  can be  of three kinds:  referential,  i.e.  apprehension 
of reality  behind the  message;  content  related,  i.e.  apprehension of conceptual 
information in the message; and formal, i.e. apprehension of correlation between 
different signs and messages.
From the semiotic point of view, translation is a series of code transformations. 
First, the translatorperceives the original, decodes it throughits translation into his/ her 
own intermediary language. Then from this language he/she transforms the message 
into the language of translation and codes it into the text of translation. In this way, 
communication takes place, i.e.  communication between people who use different 
language codes. The aim of translation coincides with the purport of inter-language 
communication  and the  purport  of communication is transmitting information.  In 
other words, translation is a means of interlingual communication. Communication 
lias a lingual character; the same relates also to the means of communication; that is 
why, any translation is always an action with the use of language.
Any  communication  is  transformation  of  signs  with  the  preservation  of 
information expressed by these signs.  Such process takes places under conditions
серия  Ф И ЛО ЛО ГИ ЧЕСКА Я .  2013.  № 2
 

жүктеу/скачать 3,62 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: