Қазақстан республикасы білім жəне ғылым министрлігі ғылым комитеті ш. Ш. УƏлиханов атындағы тарих жəне этнология институты

333

байланысты демонологиялық персонаждардың ең көп таралған түрі – албасты. Оның əр халықтардағы 

атаулары  мынадай:  қазақша – албасты,  қырғыз,  өзбек,түрікмен  тілдерінде – албарсты,  алвасты, 

тəжікше албасты, алмасты албарси, түріктер мен армяндарда – албасты, мари, удмурт, чуваш,татар, 

башқұрттарда – албаста немесе албасты, алтайлықтарда – албыс, телеуіттерде – алмыс, тувалықтарда – 

албыс, монғолдарда – алдин, немістерде – алпфрау. Жалпы осы зиянкес персонаждың түркі, иран, гер-

ман, армян тілдеріндегі атының үндестігі оның əріден келе жатқан жəне Еуразия жерінде кең таралған 

демонологиялық ұғым екендігін білдіреді.

Орта Азия халықтарының əйел екіқабат кездегі тыйымдары (қоян, түйе етін жемеу, көген аттамау, 

итті  «өкпелетпеу»,  т.т.),  ырымдары  бір-біріне  өте  ұқсас.  Олар  негізінен  қазақ,  қырғыз,  қарақалпақ, 

түркмен, өзбектерде, яғни қыпшақтектес жəне оғыз тектес халықтарда кездеседі. 

Орта Азия халықтарының көпшілігінде мен қазақтардың салт-дəстүрі сияқты босанғалы отырған 

əйелдің  киімінің  ілгектері  мен  белбеулері  босатылған,  өрген  шашы  тарқатылған,  теңдер  шешілген, 

сандық,  кебеженің  қақпағы  ашылған,  əйелдің  үстіндегі  метал  əшекейлер  алынып  тасталған.  Бұл 

ғұрыптар  аймақтың  барлық  халықтарына  тəн,  бірінде  көбірек,  екіншісінде  азырақ  кездесуі  мүмкін. 

Жалпы таза магиялық сенімге құрылған бұл ырымдардың этникалық мəні, айырмашылықтары жоқтың 

қасы.

Орта Азия халықтарының барлығында екіқабат əйелдің «жерік асын» қанағаттандыруға тырысқан. 

Жерік асына қарай болашақ баланың өзгеше қасиеттерін болжаған.

Регион халықтарының бəрінде де əйел босандыруға маманданған тəжрибелі бəйбішелер болған.

Тəжіктердің екіқабат əйел жəне оның қатты толғағы келген кезінде атқарылатын салт – дəстүрлері 

мен орындалатын рəсімдері Орта Азия халықтарының (өзбек, түрікмен) кейбір дəстүрлері мен ырым-

дарымен  ұқсас  келсе  де,  кейбір  дəстүрлерінің  арасында  үлкен  айырмашылықтар  кездеседі.  Атап 

айтқанда, екіқабат əйелдің қатты толғағы қысқанда ешкімге білдірмеу, баланың кіндігін басқа біреуге 

кестірмеу, кіндік шешенің болмауы, кіндікті ананың өзі кесуі, нəрестені үш немесе жеті күннен кейін 

емізу, толғатқан əйелге жұбайының аяқ – қолын жуған кір суды ішкізу, баланың орнын белгілі бір жер-

ге көмбей, итке жегізу, мешіттің есігін ашып қою т.б. Сонымен қатар, тəжіктер мен қазақтардың осы 

саладағы салт – дəстүрлері мен ырымдарының арасында үлкен айырмашылықтары мен ерекшеліктері 

айқын  көрінеді.  Аталған  ғұрыптар,  ырымдар  жəне  соларға  байланысты  сенімдер  негізінен  ирандық 

ортада қалыптасқан деуге негіз бар [1].

Тəжіктер  дəстүрі  бойынша  əке  дүниеге  келген  нəрестені  жеті  күннен  кейін  ғана  көретін  болған. 

Түркімендерде алғашқы толғақ басталған сəттен бала дүниеге келгенше түркімендердің салты бойын-

ша бірде-бір еркек адам үйде болмауы керек. Күйеуі туыстарының үйінде болған. Жалпы осы ғұрыптың 

сұлбасын қазақтан да табуға болады. Фольклордағы кейіпкердің əйелі босанарда сейіл құрып, аң аулап 

далаға кетіп қалу салты осы əдеттің алыс жаңғырығы сияқты. Біздің шамалауымызша бұл ғұрыптарда 

да аналық ру заманының сарқыншағы бар. Бала бірінші кезекте əйелге тиісті деген ұғымды білдіретін 

сияқты.

Орта Азия халықтары мен қазақтарда бала мен оның жолдасының жəне кейіннен түскен кіндіктің 

арасындағы симпатиялық байланыс бар екеніне сенетін анамистік түсінік қалыптасқан. Бұл дəстүрлер 

мен  ырымдардың  бəрі  көне  мұсылман  дəуіріне  дейінгі  сенімдерден  туған.  Бұл  сенімдер  бойынша 

баланың орнында да, кіндігінде де нəресте жанының бөлігі бар деп есептелген. Бұл түсінік Орта Азия 

халықтарының көпшілігіне тəн.

Кіндік  кесу  рəсіміндегі,  баланың  жолдасына  байланысты  кейбір  ерекшеліктерді  тəжіктерден 

байқауға болады. Оларда туған нəрестені бір кемпір қолына ұстап, екінші кемпір əйелге өткір ұстара 

беріп, босанған əйел өзінің жəне нəрестенің қосылған жеріндегі кіндікті өзі кескен, дəстүрбойынша 

кіндікті басқа біреуге кестіру айып болып саналған, Баланың орнын - жатырын,көмекші кемпір аулаға 

шығарып тастайды, оны ит жеуі тиіс. Егер нəресте көйлегімен туылса – бақытсыздықтың белгісі, бала 

өскенде бақытсыз болады деп санаған. Бұндай ғұрып-түсінік түркі халықтарына тəн емес, сондықтан 

бұлардың да шығу тегін ирандық мəдени ортамен байланыстырамыз.

Тəжіктер  баланы  шомылдырып  болған  соң  жұмсақ  қолды  ене  бас  бармақ,  ортан  түйрек 

саусақтарымен нəрестенің мұрнын сыйпап созғылаған. Бұл нəрестенің мұрны жалпақ болмасын деген-

нен туған шара. Халықтардың сұлулық келбет жөніндегі түсініктерінің өзгеше екенінің бір мысалы. 

Тəжіктердің əдемілік жөніндегі талаптары бойынша мұрын үлкен, қоңқатау болуы керек. Бұл ғұрыптық 

іс-шара сондықтан жасалады. Мысалы бұндай ғұрып қазақ, қырғызда жоқ, өйткені олардың сұлулық 

турасындағы түсінігінде мұрынның үлкен болуы міндет емес. Өздерінің ұлттық пішінін сақтап қалу 

үшін түркмендер жас сəбидің басын орамалмен тартып байлап тастаған, яғни сол кезде басы ұзарып, 

нағыз түркмендердің пішініне келеді, ал көздері қазақтардікіндей қысық болмайды деп есептеген.

334

Кіндік  шеше  қазақтар  мен  Орталық  Азия  халықтарының  көбінде  болған,  атауларында  ғана 

өзгешеліктер  бар.  Мысалға,  түркімендер  гөбек  эне  десе,  қырғыздар  кіндік  ене,  өзбектер  əйел  момо 

– деп атаған. Бала туу жəне өсіру ғұрыптарына байланысты «қыпшақтық» негіздегі салттарға кіндік 

шеше, кіндік енені де жатқызуға болады. Ол, аймақтан тыс жерде қарашəйларда кездеседі. Кіндік шеше 

тағайындау  қалыптасуында  қыпшақтық  компонент  бар  хорезмдік  өзбектердің  солтүстік  топтарында 

кездеседі.  Түркмендердегі  гобек-эне  тура  мағнасында  кіндік  шеше  дегенді  білдіреді,  бірақ  зерттеу-

шілер оның қызметін босандырумен ғана шектейді [2].

Орта Азия халықтарының бəрінде жөргектен шығарғаннан кейін, ит көйлек кигізген. 

Өзбектерде түркі тілдес халықтардағы сияқты нəресте 7, 9, 11 немесе 13 күн толғанда оны бесікке 

салу жəне бөлеу дəстүрін қолданған. Тəжіктер, нəрестені бесікке туғаннан кейін 7 күн бір ай немесе 

40 күн ішінде бөлейтін болған. Қырғызда көп жағдайда жаңа туған баланың шашын алған күні (неме-

се бесік тойы күні) нағашысы бала үшін аяқ киім даярлаған. Қазақтар мен Орталық Азия халықтары 

ағаштан жасалған тербетілетін бесік – кең таралған, ал түркмендер оны балаға зиянды, желкесі тұтасып 

кетеді əрі көзі қыли болады деп қолданбаған. Мəлімет беруші «түркмендер үйінде бесіктің болуы ол 

отбасының түркмен еместігін білдіреді немесе олар «өзбектеніп кеткен» дейді. Аймақ халықтарының 

бесікке салу мерзімдерінде азғана айырмашылық болғанымен негізінен ортақ. Жерде тербелетін ағаш 

бесік негізінен алғанда қыпшақтық мəдени дəстүр де, ал аспалы бесік оғыздық мəдени салттың негізін-

де қалыптасқан.

Баланы  бесікке  бөлегенде  қазақтар,  қарақалпақ,  өзбек,  түркімендер 7 зат  жапса,  тəжіктер  мен 

қырғыздар 9 зат жапқан. Жабылатын заттардың құрамы негізінен ұқсас. Ал 7 немесе 9 түрлі зат болуы 

негізінен бұл сандардың магиялық қасиетіне байланысты. Жалпы 7, 9 сандары, əсіресе, сый-сияпатқа 

байланысты түркі-моңғол мəдени дəстүрімен тығыз байланысты.

Қазақтар мен Орта Азия халықтарында баланың туылғанына қырық күн толғанда қырқынан шығару 

рəсімін жасайды. Негізгі орындалатын шаралары жағынан бұл ғұрып регион халықтарында өте ұқсас. 

Осы күні баланың осы кезге дейін киген «ит көйлегін» шешу ырымы барлығында да бар. Жаңа туған 

балаға кигізетін «ит көйлек» аймақ халықтарының бəрінде ұқсас. Қарақалпақтарда ғана баланың ит 

көйлегін 40 құрақтан тігу дəстүрі болған.

Бұл ғұрыпқа негізінен əйелдер ғана қатысады. Баланы 40 қасық суға шомылдырған, шылапшынға 

40 кіші-гірім тас, құмалақ, жүзік, сақина салған. Нəрестені шомылдырғаннан кейін əйелдер жүзікті, 

сақинаны, суға салынған асыл тастарды бөліскен. Сол күні шашын, тырнағын алады. Қазақ, қырғыз, 

қарақалпақ  баланың  қарын  шашын,  тырнағын,  қырқынан  шығарған  күні  алса,  түркімен,  тəжік, 

өзбектерде 1 жасқа немесе одан да көп уақыт өткен соң алатын болған. Қазақтар да, Орталық Азия 

халықтары  да  тырнақты  жерге  көмген  немесе  қабырғалардағы  саңылауларға  тығып  қойған,  ал  ша-

шты домалақтап, шүберекке орап тығып қояды, тəжік, түркімендер ағаш басына іліп қоятын. Мұны 

парциальды ырыммен түсіндіруге болады. Регион халықтарының барлығына да ортақ осы ғұрыптың 

этникалық атрибуциясын анықтау əзірге мүмкін болмай отыр. Жалпы баланы қырқынан шығару, өлген 

адамның қырқын беру, тағы сол сияқты нақты уақыттық межемен байланыстырылған ғұрыптардың 

дүниетанымдық негізі зерттеуші Ə.Төлеубаевтің еңбектерінде қарастырылған [3].

Тəжіктер  нəресте  туылған  соң  үш  күн  ішінде  балаға  ат  қойған.  Ал  баланың  əкесі  балаға  ат  қою 

рəсімдеріне қатыспаған. 

Шілдехана– қазақтардың жəне барлық Орта Азия халықтарының арасындағы жүкті əйел аман-есен 

босанған күні кешке жасалатын салтанатты кеш. Негізінен жастардың əн салып, ойын ойнап түнімен 

ұйқтамайтын бұл ғұрыптық отырысының негізгі мақсаты – дүниеге жаңа келген нəресте мен оның ана-

сын əртүрлі зиянкес рухтардан қорғау. Негізгі шаралары жағынан шілдехана аталған халықтарда өте 

ұқсас жағдайда өтеді. Дегенмен, тəжіктердің салты бойынша шілдеханаға баласы шетінеген əйелдер 

тоғыз күннен кейін келген. Ал мінезі жеңіл əйелдерге келу – қырық күннен кейін рұқсат етілген. Мұндай 

əйел келсе мал өледі, май шіриді, ұн иленбейді деп ырымдаған. Шілдехана кейде үш күнге дейін созы-

лады. Бұған өнерлі жастар шақыртпай келіп, таң атқанша жаңа туған баланы, оның анасын ардақтап 

əн салып, күй тартады. Қыз-келіншектер мен бозбалалар айтысып жеңгендері тоғызын алып, əртүрлі 

ойындар ұйымдастырады, түнді қуаныш қызықпен өткізеді. Шілдехананың барлық халықтардағы не-

гізгі мазмұны жаңа туған нəресте мен ананы əртүрлі зиянкестерден қорғау. Жалпы шілдехана деген 

ұғымның иран тілінен алынуын, жəне шілдеханаға байланысты табулардың тəжіктерде егжей-тегжейі-

мен белгілі екенін ескерсек, оның ирандық мəдени генезисін тануға болатын сияқты.

Орта  Азия  халықтарының  бəрінде  де  туған  нəрестені  əртүрлі  пəле-жаладан  қорғауға  бағытталға 

магиялық шаралар көптеп кездеседі. Олар бала мен ана жатқан бөлмеде үнемі шырақ жағу, жаңа туған 

баланы біреуге өтірік беру, жеті киіз үйдің шаңырағынан, егде тартқан жеті адамның тақымынан, жеті 

335

ошақтың бұтынан өткізу, т.с.с. ырым-жоралғылар[4]. Жалпы осы ғұрыптардың түркі тілдес халықтарда 

кең орындалатынын жəне де онда көбінесе көшпелі тұрмыс заттарының (шаңырақ,үш бұтты ошақ, ке-

реге, бір арқа отын) жиірек пайдаланылатынын ескерсек оның түркілік мəдени тектестігін анықтауға 

болар[5].

Сонымен, қазақтар мен Орталық Азия халықтарының бала дүниеге келуіне жəне оның тəрбиесіне 

байланысты рəсімдері – сиқырға, анимистік, тотемистік сенімдерге толы болды. Бұл наным-сенімдер 

этникалық шеңберден тыс, стадиалдық дүниетаным мен сенімдер түрлерімен байланысты. Сонымен 

қатар осы ғұрыптардың, оған пайдаланылатын заттардың аймақ халықтарындағы қатты ұқсастығы – 

Орталық Азия халықтарының арасындығы этногенетикалық жəне этномəдени байланыстардың тығыз 

болғандығын тағы да дəлелдей түседі[6].

Орталық Азияның отырықшы халықтарында əйелдерге, əсіресе екіқабат кезінде, əртүрлі қасиетті 

саналатын ағаштардан тұмар жасайтын болған. Ол ағаштар тұт (жібек ағашы), жиде, боярышник, ши-

повник, гранат, т.б. ағаштар [7]. 

Баланың  дүниеге  келуі  мен  тəрбиесіне  байланысты  рəсімдерде  магиялық  мазмұндағы  ырым-жо-

ралар  басым  екендігін  аңғаруға  болады,  əсіресе  қорғау-қоршау,  емдеу  магиясы  ырым-жоралғылары 

көптеп кездеседі. Сонымен қатар фетишизм, тотемизм, анимизмге негізделген ғұрыптық əрекеттер де 

аз емес. Егер бұл ырымдардың сəбидің өміріндегі алатын ролі бойынша топтастырсақ, 4 негізгі типті 

атап  көрсетуге  болады:  залалдан  корғау,  сақтандырғыш,  жасыру  жəне  емдеу.  Аталған  шаралардың 

көпшілігі қарақалпақтардың, өзбектердің, түркмендердің, тəжіктердің ырым-жораларымен үндес ке-

леді [8].

Орта  Азия  халықтарының  түркі  тілдестерінде  балаға  кекіл,  айдар  қою  дəстүрі  болған.  Кекіл  деп 

маңдай алдына қалдыратын бір топ шашты айтса, айдар деп тура төбесінде қалдырылатын бір шоқ ша-

шты атаған. Ал тəжіктер, əдетте, ұлдарға құлақтарынан төмен түскен, басының екі жағында бір-бірден 

екі бұрым қойған. Жалпы кекілді де, айдарды да кейбір ғалымдар (Қ.Ахметжанов) түркі өркениетімен, 

тəңіршілдікпен байланыстырады [9].

Ер балалар үшін мұсылмандықтың белгісі болып есептелетін сүндет – осы халықтарда кең таралған, 

үлкен  мəн  берілетін  дəстүр.  Мұсылман  халықтарда  сүндетке  отырғызған  соң  баланы  қоғамдық 

қатынасқа араласуға жарамды, яғни, бала жасынан шықты деп есептеген, сүндетке отырғызу «сагый-

ра» (балалық) жасынан «кабира» бозбалалық шаққа көшуінің белгісі деп саналған [10]. Үйлену тойы 

сияқты «Сүндет тойға» да қонақтар шақырылып, ас беріп, əртүрлі ойын-сауық (бəйге, күрес жəне т.б.) 

өткізген [11]. Сүндет тойға Орта Азия халықтары, əсіресе, өзбек, тəжік, қырғыз үлкен мəн берген, оны 

тойдың ең ұлығы деп есептеген. Дəл осылай түстік қазақтарында да сүндеттің жəне сүндет тойдың 

алатын орны ерекше.

Бала  енді  енді  қаз  тұрып  қадам  жасай  бастаған  кезде  орындалатын  ғұрыптың  бірі  тұсау  кесу. 

Қазақ,  өзбек,  қырғыз,  түркмен,  қарақалпақтарда  тұсау  кесу  салты  өте  ұқсас  жағдайда  орындалады. 

Əр халықтың тұсау кесу салтын салыстыра келе оның магиялық сенімге толы екендігіне, негізгі мəні 

жолының ашықболуын тілеу екендігіне көзіміз жетті. Тəжіктерде түркі халықтарының тұсау кесуіне 

ұқсас мынадай салт-жора бар. Баласы алғаш жүре бастағанда анасы тамақ əзірлеп, нан, майға қуырылған 

орзук пісіріп, бірнеше балалар мен əйелдерді шақырады. Тамақтан соң əйелдердің бірі, яғни, баласы 

көп  əйелдің  бірі  пышақпен  еденге  үлкен  сызық  сызады,  содан  соң  баланы  қолынан  жетелеп, «тəй, 

тəй, қадам сайын бір қадам, аяқ басып жүреміз, нан мен халва». Бұл магиялық салттың мəні балаға 

жүруге көмектесу. Содан соң екі жаққа кепкен жеміс пен өрік, жаңғақ шашып тастайды, оны балалар 

жинап алады. Бұл кезде əйелдер өлең айтып, би билейді. Жалпы «тұсау кесу» негізінен аймақтың түркі 

халықтарында міндетті түрде орындалатын жəне ерекше мəн берілетін ғұрыптың бірі. Оның атының 

өзі айтып тұрғандай бұл ғұрыптың таза түркілік мəдени ортада туғандығында шүбə жоқ [12].

Əйелдердің  қолдаушы  пірі  Ұмай  ана  туралы  түсінік  те  негізінен  қазақ,  қырғыз  топырағында 

сақталған. Ұмай культінің түркілік екенін ғалымдар дəлелдеген (Дыренкова Н., Жұбанов Х., Төлеу-

баев А.).

Литература

1. Снесарев Г.П. Реликты домусульманских верования и обрядов у узбеков Хорезма. - М.: Наука, 1969. – 355 с.

2. Қалиев С.,Оразаев М.,Смайылова М. Қазақ халқының салт дəстүрлері. - Алматы:Рауан,1994. – 14-15бб.

3. Толеубаев А.Т. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (ХІХ – нач. ХХ в.). – Алма-

Ата: Гылым, 1991. - 213 с.

4. Троицкая А.Л. Первые сорок дней ребенка (чиллэ) среди оседлого населения Ташкента и Чимкентского 

уезда// В.В.Бвртольд. – Ташкент, 1927. -С.352 

336

5. Голунов Р.А. Средняя персидская свадьба // Сб. МАЭ. – Л., 1930. – Т. 9. – С. 187-196.

6. Шишло Б.П. Среднеазиатский тул и его сибирские параллели // Домусульманские верования и обряды о 

Средней Азии. – М., 1979. – С.258.

7. Пещерева Е.И. Беременность и роды //Ягновские этнографические материалы. - Душанбе: Дониш, 1976. 

- С. 52-72.

8. Загрубин И.И. Рождения Шунганского ребенка и его первые шаги // В.В.Бартольду. – Ташкент, 1927. – 

С.363.

9. Төлеубаева К.М. Қазақ халқының бала тəрбиесіне баланысты дəстүрлері // «Отан тарихы». - 2003. - №4. 

- 25-32 бб.

10. Союнова А. Обряды, связанные с рождением детей у городского населения Туркмении, В кн.: Очерки 

этнографического населения Южного Туркменистана (ХІХ-нач. ХХ в.). – Ылым, 1972. - С.72.

11. Ерназаров Ж. Семейная обрядность казахов: символ и ритуал. – Алматы, 2003. - 199 с.

12. Толеубаева К.М. Қазақтар мен Орталық Азия халықтарының отбасылық салт-дəстүрлері. – Алматы: «Ел-

таным баспасы», 2012. – 431б

ИЗБАСАРОВА Г.

к.и.н., доцент, АГУ им. А. Жубанова

ОТРАЖЕНИЕ В АРХИВНЫХ ИСТОЧНИКАХ ПЕРИОДА ПРАВЛЕНИЯ В.А. ПЕРОВСКОГО

История  казахской  степи  середины XIX вв.  связана  с  именем  Василия  Алексеевича  Перовского 

(1795-1857).  В  должности  Оренбургского  военного  губернатора (1833 - 1842), Оренбургского  и 

Самарского генерал-губернатора (1851 - 1857), командира отдельного Оренбургского корпуса он за-

нимался обустройством одной из обширнейших территории - юго-восточной национальной окраины 

Российской империи.

Военные губернаторы и генерал-губернаторы были доверенными лицами императора и ответствен-

ными  только  перед  ним.  Осуществляя  политическую  связь  между  высшими,  центральными  и  мест-

ными  органами  управления,  они  наделялись  чрезвычайными  полномочиями.  Военный  губернатор 

исполнял административные, полицейские, финансовые и судебные функции, являлся командующим 

Отдельного Оренбургского корпуса, Уральского казачьего и Башкиро–мещерякского войск. Нередко, 

пользуясь неограниченной властью, военные губернаторы вмешивались в дела гражданских губерна-

торов [1].

Обязанностью военных губернаторов пограничного Оренбургского края было утверждение россий-

ской  государственности  в  казахских  жузах,  а  также – укрепление  политического  и  экономического 

влияния в среднеазиатских ханствах.

Самой  длительной  и  наиболее  плодотворной  для  царизма  была  служба  генерал–адъютанта  В.А. 

Перовского. Хорошо образованный, прошедший военную службу с чина прапорщика до генерала от 

кавалерии, участник Бородинского сражения и русско–турецкой войны 1828–1829 гг., В. Перовский 

находился в дружеских отношениях со многими видными политическими и культурными деятелями. 

Прослужив военным губернатором более четырех лет, в декабре 1837 г. он писал А.Я. Булгакову в 

Москву: «Без сомнения, мое место не так видно и не так почетно, но оно дает мне возможность до-

казать, что я могу быть полезен. Скажу больше, на нем я сделался необходим, и в настоящее время 

трудно было бы заменить меня: так много начато здесь дел, ключ от которых в руках у одного меня 

…»[2, с.35] 

Будучи проницательным государственным деятелем он сумел подобрать подчиненных среди ум-

ных,  талантливых  людей,  знающих  свое  дело,  обладающих  эрудицией,  широтой  кругозора.  Врач  и 

писатель  В.И.  Даль (1801-1872) прибыл  в  Оренбург  на  должность  чиновника  особых  поручений  по 

гражданской части 32 летним флотским офицером и прослужил с ним 8 лет. Я.В. Ханыков (1818-1862) 

стал еще 18 летним юношей чиновником особых поручений (с 1836-1843) и прослужил у него 7 лет. 

В Хивинском походе вместе с В.А. Перовским были писатели-ученые В. Даль, Е. Ковалевский, уче-

ные А. Леман, Н. Ханыков и др. Участниками Кокандского похода были востоковед В.В. Григорьев, 

исследователь Аральского моря, контр-адмирал А.И. Бутаков, путешественник, военный инженер, то-

пограф И.Ф. Бларамберг, востоковед В.В. Вельяминов-Зернов, географ и историк А.И. Макшеев. 

В период второго правления (1851-1857) В.А. Перовский сотрудничал с писателями М.Л. Михай-

ловым, А.Н. Плещеевым, его племянник Александр Жемчужников впоследствии стал известным поэ-

том.

337

Личность В.А. Перовского привлекала художников, волновала воображение писателей, о чем сви-

детельствует, например, переписка Анны Алексеевны Толстой (девичья фамилия Перовская, сестра 

В.А. Перовского) с Л. Н. Толстым, просившим разрешения познакомиться с архивом умершего Василия 

Алексеевича. Очевидно, результатом этого знакомства явились некоторые страницы романа «Война 

и  мир»:  о  Пьере  Безухове  в  плену  (по  запискам  Перовского,  находившегося  в  плену  у  французов), 

о  Пьере  Безухове  у  постели  умирающего  отца  (по  письму  В.  Перовского  к  Жуковскому  о  поездке 

А. Перовского к умирающему отцу и о сложных отношениях «законных» детей графа А.К. Разумовского 

и  внебрачных - Перовских),  о  ранении  Андрея  Болконского,  напоминающем  историю  ранения 

В.А. Перовского [3, c.9].

Мы остановимся на нескольких документах, которые дают нам возможность проследить политику 

Российской империи через управление Оренбургским краем В.А. Перовского. 

Память о В.А. Перовском хранят многие документы Государственного архива Оренбургской облас-

ти, в большинстве своем не переиздававшиеся после 1917 года. В личном фонде В.А. Перовского (фонд 

№168), в фонде №6 «Канцелярия Оренбургского генерал-губернатора», в фонде №3 «Оренбургская гу-

бернская канцелярия (1744 – 1782гг.)» хранятся письма, воспоминания, распоряжения и приказы В.А. 

Перовского. В фонде №167 (личный фонд Ивана Васильевича Чернова, члена Оренбургской ученой 

архивной комиссии, генерал-майор) есть два документа. Это «Отношение В.А. Перовского Военному 

министру о введении вновь общественной запашки по правилам 16 февраля 1835 г.»; первое написано 

17 июня 1852 года, а второе отношение было написано 25 июля 1853 г. в лагере под Ак-Мечетью.

Во  время  второго  периода  правления  в 1851 году  В.А.  Перовский  получает  несколько  писем  из 

Петербурга.  В  одном  из  писем  от 30 сентября 1851 года  из  Департамента  военных  поселений,  от 

В.А.  Перовского  требовали  заключения  по  вопросу  об  изменении  порядка  дел  хлебных  сборов  для 

обеспечения  продовольствия  в  казачьих  войсках  Оренбургского  корпуса.  Предыдущий  военный  гу-

бернатор  генерал-лейтенант  В.  Обручев (1842-1851) обратился  в  Военный  Совет  с  предложением 

введения  изменений  по  данному  вопросу.  В.А.  Перовский  в  своем  донесении  Военному  министру 

А.И. Чернышеву проанализировав доводы В. Обручева раскритиковал его как человека, не знающего 

особенности управляемого им края. И вносит свое видение в решении проблемы. Здесь же мы встре-

чаем доводы В.А. Перовского о нераспространении хлебопашества среди казахов и о «вредности» его 

для кочевников. 

В.А. Перовский пишет: «...чему всеми мерами следовало и следует противодействовать, ибо доколе 

русский хлеб будет для киргизов (казахов – Г.И.) необходимостью, можно держать ордынцев в по-

корности и воле Правительства. Если же киргизы начавшие уже сеять у себя хлеб дойдут до того, что 

станут производить его в достаточном для себя количестве, то тем самым уничтожиться вся линейная 

торговля наша, и вместе с тем прервется одна из надежнейших нитей для управления ими» [4, Л.2]. 

Он  считает,  что  степень  зависимости 500 тысячного  отдела  казахов  находящихся  под  управлением 

Оренбургского начальства такова, что значительная часть казахов платят ежегодную подать хивинс-

кому хану. Он остерегается и пишет: «явись опять в степи, как было это в 1840-х годах, человек вроде 

Кенесары,  но  более  предпримчивый  и  ловкий,  все  эти 500 тыс.  человек  могут  возмутиться  разом  и 

из подданных России сделаться вдруг ее врагами, как и произошло это отчасти во время управления 

Обручева [4, Л.6] У него вызывает тревогу тот факт, что «землепашество между киргизами распростра-

нилось значительно, так что самая надежнейшая из нитей к удержанию в зависимости и повиновении, 

рвется с каждым годом более и более...». 

В. Обручева наоборот радует факт усиления хлебопашества у казахов. Это видно из его представ-

ления от 21 сентября 1848 года, где он в заключении пишет: «если в продолжение 12 летнего сущес-

твования запашки не было принято никаких мер к решительному завладению торгом хлеба в степи, 

то это делалось по незначительности требования хлеба Орды сии, которые в последнее время стали 

тщательно заниматься хлебопашеством». Казахи кочующие по реке Орь уже не нуждались в русском 

хлебе, так как хлебопашество у них усилилось до того, что они стали снабжать им и других отдаленных 

от линии ордынцев. Казахи перестают прибывать на линию и обменивают свой скот уже в степи на 

хлеб [4, Л.6] .

Изучение данного документа показывает, что внутриполитический курс царизма зависил от пози-

ции местных властей, которые приобрели определенную автономию в решении как внутренних, так 

и внешнеполитических вопросов. Отсутствие четкой внутренней политики приводит к изменению ее 

от правителя к правителю. Внутренняя политика военных губернаторов края не была четко выстрое-

на и не была последовательна при приемниках. Полное представление о регионе центральная власть 

получала от губернаторов и в зависимости от степени доверия к ним давала карт-бланш. Внутренняя 

338

политика губернаторов зависила от уровня его образования, от личных качеств, от атмосферы, которая 

сформировалась в регионе, от степени отношения и доверия к нему правительственных лиц. Это четко 

прослеживается в политике Оренбургских губернаторов по распространению хлебопашества в крае. 

Сложилась ситуация, в которой контрастно обозначились два полярных подхода к проблеме о разви-

тии хлебопашества в Оренбургском крае. И В.А. Перовский, и В. Обручев объясняли свою позицию 

политической и экономической целесообразностью империи. Отсутствие целенаправленной и четко 

выстроенной внутренней политики центра приводит к тому, что не только в разных регионах империи, 

но и в одном конкретном, в нашем случае в Оренбургском крае, позиции местных правителей расхо-

дились.

Как известно, В.А. Перовский два раза управлял Оренбургским краем. Обратившись к Николаю I 

с прошением об отставке, В. Перовский уехал из Оренбурга в ночь с 5 на 6 декабря 1841 г., поручив 

Я. Ханыкову составить отчет по управлению Оренбургским краем за весь период своего губернаторс-

тва[5, с.52]. Документ под названием «Отчет по управлению Оренбургским краем с 1833-го по 1842-й 

год» сохранился в Рукописном отделе Российской национальной библиотеки в Петербурге в личном 

фонде В.А. Перовского. Данный документ 2010 году был опубликован И.М. Гвоздиковой в Уфе [6].

Отчет раскрывает широкий круг сложных и трудных проблем, стоявших перед Главным начальни-

ком Оренбургского края. Отчитываясь за 9 лет своей деятельности, военный губернатор заявлял, что 

он строил «все нововведения на собственном точном изучении положения и потребности края». 

Начал свою деятельность В. Перовской с устройства общего управления и решения экономических 

задач края. Среди которых были такие важные вопросы как гражданское управление и управление в 

казачьих войсках; состояние экономики; исследование природных ресурсов; обеспечение вотчинных 

прав на землю; продовольственное обеспечение населения.

Одной  из  главных  обязанностей  военного  губернатора  было  управление  военно-служилым  насе-

лением края. Первый параграф раздела о служилых сословиях был посвящен Башкиро-мещерякско-

му и Оренбургскому казачьему войскам, Ставропольско-калмыцкому казачьему войску и Уральскому 

казачьему.  Отдельно  рассматривалось  тептяро-бобыльское  население  и  Бокеевская  Орда  (по  тексту 

Внутренняя Киргизская орда). 

В  Отчете  называются  лишь  некоторые  Высочайшие  указы,  исходатайствованные  губернатором. 

Так, он добился принятия указа о временном, с 1835 по 1839 г., запрещении переселять крестьян в 

Оренбургскую  губернию  из  других  губерний,  что  несколько  снизило  остроту  земельного  вопроса  в 

крае. 

Признавая, что народное просвещение в крае требует «особенной попечительности», военный гу-

бернатор считал, что в этом следует ожидать помощи от духовенства. Но к мусульманскому духовенс-

тву он относился с недоверием. В переписке с министром внутренних дел губернатор высказал мнение 

о необходимости «строго соблюдать за назначением мулл и образом действия их». По его распоряже-

нию в 1835 г. были подготовлены правила избрания мулл, проведена перепись всех мусульманских 

духовных  лиц.  Оренбургскому  магометанскому  духовному  собранию  было  предложено  все  фетвы, 

увещевательные воззвания к народу присылать в Оренбург для предварительного рассмотрения воен-

ным губернатором [6, с. 48].

В ведение Главного начальника края входило административное руководство казахскими жузами, 

или «ордами» по терминологии XIX в. По инициативе Перовского 15 января 1837 г. и 30 ноября 1839 

г. вышли правительственные указы, касающиеся правовых норм в отношении хана Внутренней Орды 

и земских властей, разработан проект устава – положения о казахах, который был отправлен министру 

государственных имуществ. В проекте устава военный губернатор предлагал четко определить повин-

ности казахов и «законные границы власти хана и прочих туземных начальников» и назначить русс-

кого чиновника для наблюдения за действиями местных властей и командования военными силами в 

жузе [6, с. 27].

После восстания 1836-1838 гг. В.А. Перовский собирает сведения для составления инструкции по 

преобразованию управления Внутренней Ордой. Он выделяет нижеследующие проблемы на которые 

надо уделить больше внимания: 1. Неограниченность власти хана; 2. Недостаточный надзор за тузем-

ным управлением; 3. Злоупотребления связанные со сбором подати и зякета [6, с.25]. В.А. Перовский 

в  своем  отчете  высказывает  недовольство  размером  подати. «Самоуправство  это  было  бы  не  столь 

важно,  если  бы  взнос  был  не  велик  и  производился  неутеснительно,  но  по  собственному  сознанию 

Джангира итог зякета ежегодно простирается до 150 руб., по частным же сведениям он втрое значи-

тельнее, т.е. составляет около 10 руб. с души», - пишет автор [6, с.25-26]. Он обращает внимание и на 

тот факт, что желание хана увеличить свои доходы побуждало хана перепускать в Орду казахов из 

339

Зауральской степи: «от того число внутренних киргиз (казахов – Г.И.), простиравшееся в 1812 году до 

7500 кибиток, возросло к 1840 году до 16 тысяч кибиток и народ почувствовал недостаток в земельных 

угодьях – отразившийся и на богатстве его; а именно: в 1812 году на каждую кибитку во Внутренней 

Орде приходилось 267 голов скота, а в 1840 только 155 голов» [6, c.26]. В.А. Перовский задумывается 

о ликвидации ханской власти в Букеевской Орде по примеру Младшего и Среднего жузов. Но утверж-

дение 6 декабря 1840 года преемником ханским сына Джангира отсрочило данные мысли.

В проекте устава о Внутренних киргизах было также предложено: ограничить повинности киргиз 

ежегодным взносом двух голов со ста; отнести на этот сбор издержки по местному управлению Ордою 

– всего до 22 тысяч серебром, а затем остатки от зякета предоставить в пользование хана [6, c.28].

Отдельным  параграфом  в  отчете  выделены  «Меры  к  приобретению  хороших  чиновников». 

Отправлявшимся в Оренбургский край на службу на 3 года были предоставлены лишь единовременные 

выдача годового оклада [6, c.40] и двойные прогоны. Для улучшения работы учреждений В. Перовский 

предлагал предоставить чиновникам Оренбургской губернии служебных преимуществ, таких, как «в 

Сибири и Астраханской губернии». Он обосновывал необходимость этого теми «лишениями, которые 

они должны претерпевать от отдаленности края и дурного состояния городов». 

Следующим средством достижения поставленной цели было развитие «воспитательных способов» 

в губернии, и здесь он рассчитывал на выпускников Оренбургского Неплюевского военного училища, 

обязав их служить в губернии [6, c.40].

Вторая часть Отчета «Военно-пограничное управление» начинается с детального анализа состояния 

военных сил и пограничной линии, деятельности Оренбургской пограничной комиссии и среднеазиат-

ской торговли до 1833 г. 

Большого  внимания  требовало  «обезопасение  восточных  пределов  империи».  На  Оренбургской 

пограничной линии, простиравшейся от берегов Каспия до Тобола на 1860 верст, военный губернатор 

с 1835 г. развернул работу по ремонту и возведению укреплений, строительству казарм для линейной 

стражи и лазаретов. 

Крупным событием, способствовавшим усилению системы охраны границ с казахской степью, ста-

ло  проведение  Новой  пограничной  линии,  которая  выпрямила  участок  Оренбургской  линии  между 

крепостями Орской и Троицкой. Линия была заселена и обустроена за три года (1835-1837).

Добиться полной безопасности границ, отмечал Отчет, было невозможно без «устройства киргизс-

кого управления». Главное управление казахами сосредотачивалось в Оренбургской пограничной ко-

миссии, а деятельностью комиссии В. Перовский был недоволен: «устройство ее было недостаточно, 

самый  способ  делопроизводства,  особенно  судебного,  не  соответствовал  потребностям  и  понятиям 

азиатцев» [6, c.62]. Окончательное  «устройство»  казахов  военный  губернатор  видел  в  «сохранении 

между кайсаками национального начальства» и принуждении среднеазиатских ханов не вмешиваться 

во внутренние дела казахов, подданных России. Как указывается в отчете, «Местное управление каза-

хами почти не существовало, хотя они и делились на три орды, управляемые султанами-правителями, 

но власть последних не была определена законами и не подкреплялась почти никакими исполнитель-

ными средствами, почему и не могла простираться далее ближайших к линии родов. Полицейские и 

судебные обязанности и права линейных начальников относительно казахов также не имели определи-

тельности, и это давало повод к злоупотреблениям. Наконец самые пределы Оренбургского ведомства 

в степи оставались необозначенными» [6, c.63].

Определив недостатки управления казахами, военный губернатор оговаривается, что нельзя немед-

ленно устранить неудобства, так как нет топографических сведений о степи и что также ощущается 

недостаток  денежных  средств.  Поэтому  генерал-адъютант  решил  «строгими  полицейскими  мерами 

хотя бы временно водворить спокойствие», а затем занимаясь сбором сведений о крае и увеличением 

доходов в будущем совершенно преобразовать управление.

Для достижения первой цели В.А. Перовский получает высочайшее разрешение посылать степь по 

своему  усмотрению  военные  наблюдательные  и  экзекуционные  отряды.  Такие  отряды  снаряжались 

ежегодно  по  несколько  в  разных  частях  линии,  и  как  констатирует  источник, «все  без  исключения 

оканчивали свои походы успешно» [6, c.72]. 

Теперь казахов стали судить военным судом за разбой, грабеж. В.А. Перовский велел: «ссылаемых 

временно в арестантские роты не возвращать потом в степь, а отдавать в солдаты или на поселение» 

[6, c.72]. 

Были  определены  условия  перечисления  обедневших  казахов  по  желанию  их  в  казачьи  войска; 

уменьшено число патронов, которое вывозили с собой промышленники в степь, так как были «основа-

тельные причины думать, что сказанные снаряды продаются казахам».

340

Вместе с тем был вновь разрешен перепуск казахского скота на внутреннюю сторону, так как его 

запрещение было тягостным для казахов и лишало линейных жителей доходов. 

Частными  предписаниями  были  определены  правила  взаимоотношений  пограничных  жителей  с 

казахами. Было запрещено линейным начальникам содержать казахов под стражею без письменных 

указаний, без решения земского суда. Все вышеперечисленные мероприятия дали положительный ре-

зультат. «В 1774 году захвачено и уведено в степь казахами 1380 чел., а в течении же 73 лет, начиная 

в 1758 по 1831, захвачено  круглым  числом 52 человека  в  год,  а  выручено  и  отбито  по 16 человек» 

[6, c.74]. 

В 1835 году было высочайше утверждено положение о сборе налогов в виде опыта. В 1836 году 

результаты данного мероприятия вполне оправдались, «взнос производился не только безропотно, но 

и бездоимочно; сумма его составляла до 126 664 руб. 72 3/4коп. серебром» [6, c.75].

В.А. Перовский много делал для укрепления торговых и политических позиций России в Средней 

Азии. В начале XIX в. дипломатические отношения с среднезиатскими ханствами были почти прекра-

щены. После 1820-х годов русские агенты не посещали ни Хивы, ни Бухары, ни Коканда, приезжавшие 

оттуда посольства «имели исключительно целью выманить подарки и обогатиться, между тем торгов-

цы наши были повсюду утесняемы, а хивинцы и кокандцы даже явно враждовали против империи»

[6, c.63]. 

С приездом в край, В. Перовский смело стал вмешивался в сложный ход событий в этом регионе. 

Помимо оказания эффективной помощи всем правительственным дипломатическим акциям, офици-

альным миссиям, он направлял в Хиву и Бухару чиновников «от себя», рассчитывая на установление 

торгово-экономических связей. В Отчете названы первые посланники губернатора: в Бухарский эми-

рат – переводчик  Оренбургской  пограничной  комиссии  П.И.  Демезон (29 декабря 1833 г. – апрель 

1834  г.),  прапорщик  Оренбургского  линейного  полка  И.В.  Виткевич (2 января – сер.  февраля 1836 

г.); в Хивинское ханство – переводчик из Ново-Александровского укрепления в Казахстане Каранет 

Турнаев [6, c.76]. Они не были уполномочены вести официальные переговоры, но собрали большой 

информационный материал о положении ханств, политике их правителей. Это заставила губернатора 

обратиться в центральное межведомственное учреждение – Азиатский комитет и лично к императору 

с предложением задерживать хивинских купцов на границе и прекратить торговлю с Хивой до возвра-

щения пленников россиян из ханства [6, c.76]. 20 июня 1836 г. Николай I утвердил решение Азиатского 

комитета о репрессивных мерах в отношении Хивы. По выводам Перовского, «наша среднеазиатская 

торговля  нисколько  не  потерпела  от  прерванных  с  Хивой  отношений».  В  ханстве  выросли  цены  на 

российские товары, а их «произведения, как например, хлопчатая бумага подешевела на 50%» [6, c.77]. 

Но в 1837-1838 гг. на родину из Хивы отпустили всего 105 человек «Недобросовестные действия хан-

ского владельца» заставили русское правительство перейти к военным действиям. В ноябре 1839 г. по 

Высочайшему повелению пятитысячный отряд «под начальством корпусного командира» выступил 

с Оренбургской линии в степь». Хивинский поход закончился неудачей. Военный поход в Отчете не 

отображен. В. Перовский объяснял это ранее отосланным императору изложением препятствий, кото-

рые «не допустили войска наши до Хивы» [6, c.78].

По оценке В. Перовского, опасение хивинских правителей новых военных действий положило «на-

чало успешным дипломатическим сношениям» с Россией, заставило хивинского хана (эмира) пойти на 

серьезные уступки. 10 июля 1840 г. тот обнародовал фирман, в котором под страхом смертной казни 

запрещалось грабить и захватывать в плен россиян. В начале сентября было освобождено 416 плен-

ников.  Из  Хивы  три  посланца  хана  доставили  письма,  которые  «свидетельствовали  о  непреложном 

желании хана пользоваться дружбою империи» [6, c.79]. Подобные же послания были получены из 

Бухары и Коканда. 

Для упрочения отношений с Хивой и Бухарой через Оренбург последовали две Русские миссии. 

В Отчете не названы их руководители. По другим источникам известно, что во главе первой был ка-

питан Генерального штаба П. Никифоров, участник Хивинского похода 1839 г. После его смерти в 

1842 г., деятельность миссии в Хиве продолжил подполковник Г.И. Данилевский, чиновник по особым 

поручениям  при  военном  губернаторе,  назначенный  министром  иностранных  дел  по  рекомендации 

В.  Перовского  главой  миссии.  В  Бухару  была  направлена  миссия  во  главе  с  подполковником  К.Ф. 

Бутеневым, в помощники которому В. Перовский рекомендовал находившегося при нем чиновника 

особых  поручений  Н.В.  Ханыкова,  специалиста-востоковеда.  Обе  миссии,  отправившиеся  одновре-

менно в конце мая 1841 г., преследовали цель расширения торгово-экономических связей со Средней 

Азией. «Окончательные результаты посылки еще неизвестны», – говорилось в Отчете. Однако «счаст-

ливая перемена в среднеазиатской дипломатике, несмотря на то, что переговоры еще не кончены, име-

341

ла уже благодетельное влияние на торговлю нашу» [6, c.79,80]. Для защиты русских торговцев пред-

лагалось «караванные пункты Сибирской и Оренбургской линий, равно как Астрахань», – объявить 

территориями, в пределах которых разрешается свободный беспошлинный ввоз и вывоз иностранных 

товаров [6, c.81].

В «Заключении» Отчета В.А. Перовский называет несколько своих «удачных исполнений» в период 

9-летнего правления Оренбургским краем. Среди них – «устройство» положения многочисленных со-

словий; улучшение деятельности губернских и уездных учреждений; полицейскими мерами обеспече-

на безопасность края, положено начало научному исследованию природных богатств и «правильному 

пользованию ими»; преобразование военных сил; проведение Новой пограничной линии; содействие 

дипломатическим и торговым отношениям со среднеазиатскими ханствами; приобретение около 6-ти 

млн. плодородной земли. Свои нововведения губернатор называет «только зарей полнейшего устройс-

тва» в крае. Его дальнейшее развитие военный губернатор связывал с реализацией двух условий: «1-е. 

Неослабного  следования  данному  направлению  и 2-е.  Согласование  нововведений  в  Оренбургском 

крае с переменами» в соседних регионах. Для реализации последнего условия В.А. Перовский выдвигал 

проект создания единой административной территории, включающей Оренбургскую и Астраханскую 

губернии с частями Саратовской, Симбирской, Вятской и Пермской гу-берний и Западной Сибирью 

– территории, на которой, подобно Новороссийскому краю и Закавказью, можно было бы проводить 

согласованно преобразования, касающиеся самых важных предметов управления всей юго-восточной 

Россией. В связи с этим выдвигались новые задачи – перспективы:

1. Устройство инородцев;

2. Образование военных сословий;

3. Ссыльные;

4. Водворение переселенцев из государственных крестьян;

5. Исследование естественных богатств и промышленных сил;

6. Приискание способов к развитию последних, и в особенности преобразование горной, соляной 

промышленности;

7. Распространение образования и христианства между иноверцами;

8. Обеспечение восточной границы империи;

9. Упрочение влияния на Туран;

10. Развитие караванной и Каспийской торговли[6, c.83] .

Как  видим,  решая  ближайшие  практические  задачи,  диктуемые  внутренней  обстановкой,  В.А. 

Перовский вынашивал грандиозные мысли о реформах административного управления в стране. 

В целом, Отчет военного губернатора В.А. Перовского в концентрированном виде характеризует 

многие стороны жизни Оренбургского края до 1833 г. и в последующие девять лет его губернаторства. 

Автор  анализирует  влияние  своих  нововведений  на  успешное  разрешение  ряда  сложных  проблем  в 

управлении огромным пограничным краем.

Ценность данного источника в том, что автор откровенно излагал свое мнение по многим вопросам 

управления, зная, что документ предназначен лично императору и не подлежит оглашению. 

жүктеу/скачать 4,5 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: