Қазақстан Республикасы Мәдениет және спорт министрлігі Тілдерді дамыту және қоғамдық-саяси жұмыс комитетіінің тапсырысы бойынша
жүктеу/скачать 2,8 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- К вопросу о частицах в уйгурском языке
- -ла, -му//-ма -ду, -чу, -ғу//-қу, -зә, һеч, -миш, -а//-ә
- -ду//-ди
бай («богатый»), бек («начальник»), бұз («портить», «побеждать»), бас («давить»), бат («погружаться»), боз («серый, белый»), бұқа («бык»), бол («быть»), бес («пять»), бел («поясница»), қызыл («красный»), күң («рабыня»), аз («погрешать»), аз («мало»), өз («сам»), қыз («дочь»), қайғы («печаль»), қыл («делать»), қал («оставаться»), қалың («много», «толстый»), қар («снег»), қара («черный»), қан («хан»), қатұн («гос- пожа», «жена»), орда («орда»), өрт («пожар») т.т. Бұл келтірілген деректерден шығатын қорытынды мыналар: Біріншіден, Еуразияның сайын даласының түкпір-түкпірінен табылған және әлі де табыла бермекші «Орхон-Енисей жазба ескерткіштері» атымен белгілі бұл рухани байлығымыз барша түркі тайпалары мен халықтарына төл мұра, бөлшектеп-бөлісуге болмайтын ортақ қазына.
69 Екіншіден, тарихи, мәдени, саяси, рухани жағынан аса маңызды саналатын бұл ескерткіштердің тілі өткен дәуір түрғысынан да, бүгінгі заман мен келешекте де бөліп-жаруға болмайтын ортақ құбылыс, сирек феномен. Үшіншіден, түркі жазба ескерткіштерінің тілін отыздан астам ірілі- кішілі, көне де жаңа түркі тілдерінің бірде-біреуінің «атасы» деп те, жеке басына тән «меншігі» деп те, даму үрдісін анықтайтын «жалғасы» деп те санауға болмайды. Осы орайда мен Отандық түркітанудың, әсіресе оның руника саласының негізін қалаушы академик В. В. Радловтан кейінгі көшбастары саналатын С. Е. Маловтың ғасырлар бойы зерттеліп келе жатқан көне түркі жазба ескерткіштерінің тілі жөніндегі пікірлері мен жанды түркі тілдеріне қатыстығы жөнінде шегелеп айтқан мына бір тұжырымын өте құнды деп есептеймін: «Памятники эти только отчасти можно отнести к непосредст венной истории того или иного языка (например, уйгурского); многие памятники (например, тюркских рун), т.е. языки их, труд но представить пока по нашему недостаточному знанию как пред овали того или иного определенного современного нам тюркского языка», – деп жазған еді ол кезінде (С.Е.Малов. Памятники древнетюркской письменности. М.-Л., 1951. С. 1).
тілдерінің табиғатына терең бойлап, таныған даму үрдісіне сүйеніп, 1) өте көне түркі тілдері, 2) көне түркі тілдері, 3) жаңа түркі тілдері және 4) жаңаланған түркі тілдері деп, 4 топқа жіктеп қарауында қандай сыр жатқандығын айқындай түсу ескерткіш тілі мен жанды тілдерді салыстыра зерттеушілердің ендігі бір жаңа міндеті болмақ. Бұл «тым жаңа тілдердің» қатарына енген қазақ тілінің қалыптасу, даму тарихына ерекше назар аударуды талап етеді. Бесіншіден, Орхон-Енисей жазба ескерткіштері мазмұны жағынан ұлы түркі мемлекеті мен оның халықтарын іштей ру-тайпа ретінде топтастырса да, оның тұтастығын, елдігін сақтап қалуға жар салатын, бірінші қолдан ұрпағына мұра болып қалған, тасқа жазылған тарихымыз. Сондықтан да ол барша түркі әлеміне ортақ.
де нәтижелі бір жолы – ол түбі бір түркі тілінің түбіріне тереңірек үңілу. Бір ұядан ұшып, жер жүзіне тарап кеткен алтай түлектерінің бес тармағын табыстыру да, туыстық (генеологиялық) алыс-жақын қатысын да, кімге ортақ, кімге тәндігін айқындау да, міне, содан кейін айтылатын шындық. Бұл жөніндегі бірден-бір сенімді бұлақ – осы ескерткіштер тілі. 70 Ал, Қазақстан топырағында Орхон-Енисей ескерткішінің нұсқасының әкелініп, сақталуы да заңды, ол – бүгінгі қазақ халқының да сол мұраның бір мұрагері екендігін айғақтай түседі. Халық аузында «Тасқа қашалып, тозға жазылмағанның бәрі тарих емес» деген сөз бар екен. Астанамызға келіп орналасқан Күлтегін бабамыздың осы рухани мұрасы ғасырлар бойы өзінің биік тұғырында тұрып, бүкіл түркі әлеміне шынайы тарихи сыр шертер шежіре болмақшы. Көне түркі өркениеті: жазба ескерткіштер (Қазақстан Республикасы тәуелсіздігінің 10 жылдығына арналған халықаралық ғылыми-теориялық конференция материалдары, Алматы, 2001. 14-21 б. ҰЙҒЫР ТІЛІНІҢ ЗЕРТТЕУЛЕР К вопросу о частицах в уйгурском языке Вопрос о частицах в уйгурском языке почти не был предметом специального исследования 1 . В тюркологической литературе мы имеем лишь общее суждение об этой категории языка; освещение природы частиц в научных и нормативных грамматиках сводится в основном к их семантической классификации 2 . Что же касается школьной грамматики уйгурского языка 3 , то в ней о частицах (уланмилар) даются крайне скудные сведения, а порою и неверное их толкование. Между тем, практическая необходимость систематизации уйгурских частиц, их углубленное изучение уже наз рели, настало время коренным образом пересмотреть освещение этого вопроса в существующих учебных пособиях. В данной статье мы делаем лишь первые попытки по выявле- нию существующих частиц в уйгурском языке и дифференциации их в разряде служебных элементов, а также характеристике свой ственных им черт и всевозможных семантических оттенков. Общая характеристика частиц, как одной из разновидностей служебных элементов языка, сводится в основном к следующему: 1. Частицы
характеризуются, прежде
всего, своей
несамостоятельностью, т. е. они не могут жить самостоятельной жизнью, а употребляются лишь в сочетании с знаменательными словами, 1 В последнее время вышла небольшая брошюра И. Мусазаева («Уйғур тнлиднки уланмилар», Алмута, 1958. 2 Н. К. Д м и т р и е в . Грамматика башкирского языка. М.– Л., 1948, стр. 129-131; Қазіргі қазақ тілі. Алматы, 1954, 354-355 бб; Н. А. Б а с к а к о в . Каракалпакский язык. Ч. 1, кн. 2. М., 1952, стр. 477 и др . 3 А. Ш ә м и е в а, И. Ә х м ә т о в. Уйғур тили грамматикиси. Алмута, 1957. 71 поэтому их иначе называют «сопроводителями» или «граммати- ческими помощниками» знаменательных слов. 2. Частицы не выражают реальное предметное значение или значение признака предмета, т. е. они никаких вещей не назы вают, а их номинативная потребность обращена на те понятия, которые выражаются самостоятельными словами с тем, чтобы придать им дополнительные [вопросительный, утвердительный, ограничительный, исключительный, противительный, усилитель ный, временной, императивный и др.] оттенки.
3. Частицы не способны самостоятельно выступать в качестве члена предложения, хотя их присутствие обнаруживается всюду: и в составе предложения, и в составе словосочетаний, и в составе от дельных слов. Наряду с этим, отдельные частицы имеют свойство в диалогической речи образовывать целостное высказывание. Этими особенностями обладают не только частицы, но и дру гие разряды служебных слов. Между тем, частицы могут быть вы делены из других служебных слов присущими только им свойства ми. Это говорит о том, что к разряду частиц можно отнести не вся кий служебный элемент. Прежде всего, природа частиц должна соответствовать своему названию. Это значит, что частица – не слово и не обладает ни его формой, ни его свойством. Частица – это такой грамматический элемент, который выполняет в языке чисто служебную функцию и исторически восходит к самостоятельному слову. В этом отношении частицы имеют некоторые общие черты с аффи ксами. которые также генетически восходят к самостоятельным сло вам. Но аффиксы – это такой грамматический элемент, который в результате длительного развития языка резко дифференцировался от самостоятельных слов и четко определил свою словообразова тельную или словоизменительную функцию в области определен ных морфологических категорий, тогда как частицы – сравнитель но мало дифференцированный грамматический элемент, выполняю щий функцию, в основном, синтаксического порядка, не связывая при этом свою принадлежность с определенной морфологической категорией слов. Другими словами, аффиксы, будучи морфологи ческим элементом, могут стоять при какой- нибудь одной части речи, частицы же, как синтаксический элемент, могут стоять при нескольких, если не при всех, частях речи. Эту общую характеристику частиц можно дополнить некоторы ми дополнительными данными, полученными в результате их функциольно- семантического анализа на материале уйгурского языка.
72 Весь комплекс частиц, выполняющий чисто служебную роль в уйгурском (как письменно-литературном, так и в живом разговорном) языке, можно рассмотреть в четырех семантических группах. 1.Частицы, вносящие в речь различные модальные оттенки. 2. Частицы, выражающие различные смысловые оттенки значений слов и речи. 3.Частицы, вносящие в речь эмоционально-экспрессивные оттенки. 4.Частицы, функционирующие в качестве словообразовательных и формообразовательных элементов. Они имеют некоторое сходство с морфемами (например, қай: қай тәрәптин? – с какой стороны?). Значительная часть уйгурских частиц выражает различные модальные отношения, т. е. отношения говорящего или автора, а иногда и действующего лица к сообщаемому или обозначаемому. Но, как известно, отношение высказываемой мысли к действительности в языке может быть передано и при помощи специальных слов. Именно на этой основе во многих научных грамматиках частицы рассматриваются в одной категории с модальными словами. Одна ко и эта общая черта, объединяющая модальные слова и частицы, – лишь одна сторона вопроса. Модальные слова и модальные час тицы имеют много других особенностей, которые уже не позволя ют ставить их на одну доску. Так, например, модальное слово қени (Қени, моку ишни тугутиветәйли.– Ну-ка, давайте закончим эту работу), помимо модальности, может функционировать как самостоятельное слово с вопросительным значением: қени – где? (Қени сениң китавиқ? – Где же твоя книга?). Такие самостоятельные слова, которые выражают также модальное значение, мы не можем назвать частицами в полном смысле этого слова. Частицам не свойственна такая функциональная параллельность, т. е. они никогда не выступают в качестве знаменательных слов, они ото шли от формы и свойства слов гораздо дальше, нежели модальные слова. Таким образом, частицы в уйгурском языке, выражающие модальные значения, следовало бы рассматривать отдельно от модальных слов, а модальные слова дифференцировать как собст- венно модальные и функционально модальные. Не все частицы уйгурского языка выражают модальные отношения. Имеются частицы, которые не выражают волеизъявления гово рящего или отношения его к действительности, а лишь вносят в общий тон повествования некоторые эмоциональные, экспрессивные
73 окраски. Не менее важную роль играют частицы как выразители всевозможных дополнительных оттенков мысли. Эти дополнительные оттенки весьма различны, а попытка провести между ними четкую грань осложняется тем, что они зачастую бывают обусловлены тем или иным контекстом. Одной из особенностей тюркских частиц общепринято считать наличие в них звуковых вариантов. Но факты уйгурского языка говорят о том, что вариантность частиц тесно связана с. фонетической структурой того или иного языка. В уйгурском же языке частицы отличаются маловариантностью, т. е. их основная масса не имеет никаких фонетических вариантов. Но зато в уйгурских частицах мы наблюдаем явление омонимичности, т. е. частицы, однородные в фонетическом звучании, обладают несколькими семантическими значениями. С другой стороны, мы наблюдаем совпадение фонети ческих форм частиц, союзов и аффиксов. Например, вопроситель ная частица -му (Ишикни қаққан сәнму? – Ты ли стучался в дверь?) фонетически совпадает с формой повторительного союза -му (Мәнму, сәнму, Розахунму шәһәргә баридиған болдуқ. – Ре шено, что и я, и ты, и Розахун поедем в город). Подобного рода внешнее сходство может носить иногда случайный характер, но зачастую может быть объяснено некоторыми ис торическими связями этих грамматикализованных элементов: частицы по своему происхождению могут быть связаны с союзами, наречиями, местоимениями, глаголами или глагольными формами, а также междометными словами. Некоторое внешне формальное сходство и семантическая связь между частицами, с одной стороны, и союзами, аффиксами, с другой, могут быть объяснены их общим происхождением, результатом дифференциации. По своему звуковому составу частицы уйгурского языка большей частью односложны (-ла, -му//-ма -ду, -чу, -ғу//-қу, -зә, һеч, -миш, -а//-ә и др). Имеются частицы, состоящие из двух (-қидә, -қинә, -екән) слогов, трехсложных почти нет (әйтәвир). По положению в речи частицы уйгурского языка бывают трех типов: препозитивные, постпозитивные и реже факультативные. Препозитивные частицы стоят всегда впереди того слова, к которому они относятся. Например: һеч, әң, қай. Постпозитивные частицы, составляющие преобладающее большинство частиц, находятся обычно в конце того слова, с которым они употребляются. Например: -миш, чу,
способны переставляться из одного места на другое внутри одного предложения. Например: Мә, алғинә! – На, возьми-ка! Алғинә, мә! – Возьми-ка, на! 74 Необходимо отметить, что иногда в конце того или иного слова или словосочетания наблюдается скопление двух частиц или реже удвоение одной и той же частицы. Причем, когда две различные частицы стоят рядом, то передаваемый оттенок последней выражается более акцентированно, чем оттенок предпоследней частицы. В системе слов, получающих по принципу агглютинации, множество морфологических наслоений, частицы занимают самое последнее место, т. е. в основе тех или иных слов они являются замыкающим элементом. В случаях, когда удваивается одна и та же частица, предпоследняя подвергается обычно соответствующему фонетическому изменению. Ниже рассматриваются нами наиболее характерные частицы уйгурского языка; при этом особое внимание уделяется их семантической природе и по возможности дифференцируются всевозможные их оттенки, в том или ином текстовом окружении. Частица -ла Частица -ла является наиболее распространенной и часто употребительной в современном уйгурском языке. В зависимости от того, в каком контексте и с какой категорией слов употребляется, она может выражать весьма различные оттенки мысли, модальности, эмоционально- экспрессивности и др. 1. Частица -ла придает слову, к которому она относится, усилительный оттенок. Причем этот оттенок, в зависимости от значения присоединяемых слов, может носить двоякий характер. Когда частица употребляется со словами с положительным значением, она усиливает положительное качество или признак данного предмета или явления. Когда же она находится при словах с отрицательным значением, усилительный оттенок носит отрицательный характер, подчеркивающий отрицательную сторону предмета или явления и указывающий на плохое их качество. Так, например, частица -ла, употребляясь с наречием, привносит в его значение усилительный оттенок, который ощутим при следующем сопоставлении: У чапсан йетип кәлди. – Он вернулся быстро. Ср.: У чапсанла йетип кәлди. – Он так быстро вернулся. Точно такой же оттенок придает частица -ла наречиям повторной конструкции. Ср.: У бизниң өйгә пат-пат келип туратти. Он часто приходил к нам домой. У бизниң өйгә пат- патла келип туратти. – Он приходил к нам домой частенько, так часто. Усилительный оттенок частицы -ла хорошо прослеживается и тогда, когда она находится при качественных и относительных прилагательных. Например: Қизиқла параң қилидикәнсиз! –
75 Очень интересные разговорчики у Вас! һәҗәпла бир адәм екән у. – Очень странный он человек. Йоқла нәрсигә хапа болмаң. Не расстраивайтесь из-за пустяковины. Убданла иш екәнғу бу. – Хорошенькое это, оказывается, дело. 2. Частица -ла очень часто употребляется при подражательных словах и придает значению подражаемого действия или звука оттенок мгновенности, неожиданности и интенсивности. Например: Бир нәрсә тарсла қилип қалди. Что-то вдруг хрустнуло, грохнуло. Булут арисидин ай валла қилип көрүнди. – Между тучами вдруг блеснула (показалась) луна. Частица -ла, находясь при образно и звукоподражательных словах с удвоенной основой, выражающей по своей природе сложный комплекс образных и звуковых представлений, также указывает на быстроту и неожиданность проистекания последних. Например: Қомуш ариси шалдур-шулдурла қилип қалди. – В камышах что- то вдруг зашелестело. Оттенок мгновенности и неожиданности на русский язык может быть передан с помощью дополнительных слов «вдруг», «так неожиданно», что является, конечно, лишь смысловым эквивалентом, а не грамматическим. 3. Частица -ла, находясь при некоторых категориях слов, выражает оттенок категоричности, исключения и ограничения. Например: Худайим бизнила шундақ яраттимикин?... (ӨМуһ.). – Неужели бог создал таким только нас. Өз ағинәңнила сән тонуйсән... – Только своего друга ты и знаешь... Ойлисам шуниңғила ичимдә бир йерим көюду (ӨМуһ.). – Как подумаю, и только из-за этого чувствуешь в сердце горькую обиду. В тех случаях, когда частица -ла присоединяется к различным местоимениям, оттенок ограничения как бы переходит в оттенок выборочного выделения того или иного лица, предмета; при этом подразумевается также оттенок, выражающий исключение других лиц и предметов 4 . Например: шула – только он (и больше никто); мәнла, өзәмла – только я один (никто другой); сәнла – только ты (и больше никто) и т. д. Таким образом, частица -ла придает словам, при которых она находится, дополнительный оттенок, выделяющий, конкретизирующий лицо или предмет и к тому же исключающий возможности других лиц или предметов. Это видно из следующего примера: Пионерлар арисидин «Артекқа» Рисаләтла баридиған болди. – Решено, что из пионеров в «Артек» поедет только Рисалят (и никто другой). Оттенок категоричности и конкретизации может быть особо подчеркнут и усилен путем введения в речь наречия «пәқәт» – только: Бу тоғрулуқ пәқәт Тайирла билиду. – Об этом знает только Таир. Конструкция -пәқәт и -ла, таким образом, образует семантическое 4 Перевод последнего сопутствующего оттенка указывается в скобках. 76 удвоение «только и только». Частица -ла в этом значении соответствует в других тюркских языках -ғана или -ақ
. 4. Частица -ла, употребляясь с формой глагола, выражает вежливое, уважительное отношение говорящего к собеседнику. Например: Өзлири келип алмамдила? – Не угодно ли Вам прийти и взять самому? Қарисила мону балиңизға. – Смотрите же на свое го ребенка. В подобных случаях для частицы -ла небезразлична форма глагола, она стоит обычно после аффикса условного наклонения -са и показателя III лица будущего времени -ду. Например: алсила – возьмите, пожалуйста; турсила – встаньте, пожалуйста; маңсила – отправляйтесь, пожалуйста; болдила – да хватит же и др. Следует добавить, что форма -са в данном контексте не выражает оттенка условности. Употребление формы условного наклонения III лица по отношению ко II лицу в уйгурском языке считается своеобразным приемом выражения вежливого тона. Поэтому фор ма -са (в этой позиции принимающая форму -си) как бы усиливает оттенок вежливости, снисходительности, выраженный частицей -ла
. Аналогичное явление мы имеем с показателем III лица буду щего времени -ду//-ди, который, употребляясь по отношению ко II лицу, выражает оттенок вежливости и тем самым усиливает значение частицы -ла. Раст дәйдила, Мәшүр ака, Лайиқ тепилса, Баш қошқанға нема йәтсун... (И.Сат. Уәх. – 323). Қаримамдила, Қерғанда ялғуз жүрмәк Тәс екән тола... (И.Сат. Уәх. – 323).
было бы лучше жениться, если подходящая пара найдется.
трудно, оказывается, быть одиноким в старости... 5 Частица -ақ в значении, которое она имеет в пословице: «Өз еқилим еқилақ киши еқили чоқунақ» («Шиңжәң гезити», 3 апреля, 1957) не характерна для уйгурского языка. 6 Совершенно другое значение выражает частица -ла с такой же формой ус ловного наклонения -са, если последняя функционирует в своем собственном значении, т. е. указывает на условие, при котором совершится действие. Напри мер: Мундақ күнләр қәлсила, анам ядимға чүшәтти... (ӨМуһ.). – Как только наступали такие дни, я вспоминал во сне свою мать. Ишик ечилсила шамал кириду. – Как только открывается дверь, дует ветер. В этом случае частица жүктеу/скачать 2,8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|