Этническое обрамление Черного моря

26

трансграничных отношений, а также процессов сотрудниче-

ства и взаимодействия, происходящих в области экономики, 

правовых  и  политических  систем,  выходящих  за  рамки  от-

дельных государств».

Во-вторых, «Междуморье, – это идея, сотканная не только 

из  историко-культурных  сантиментов,  политических  преце-

дентов и мечтаний о лучшем будущем, но, главным образом, из 

осознания комплекса проблем и процессов, в равной степени 

значимых для стран Балтийско-Черноморского региона, несмо-

тря на наличие реально существующих политических, эконо-

мических и социальных различий». 

В-третьих, «контуры формирования Междуморья возника-

ют в результате современного политико-исторического разви-

тия данного региона, а единство регионального пространства 

конструируется  общими  социальными,  культурно-историче-

скими, гражданскими, правовыми, энергетическими процесса-

ми на данной территории».

В-четвертых, вряд ли уместно, на мой взгляд, исключать из 

поля зрения исторический выход России на берега Балтийско-

го и Черного морей, т.е. на морские полюса Междуморья, что 

имело место по итогам Ништадского мирного договора между 

Россией и Швецией в 1721 г. и по итогам Кючюк-Кайнарджий-

ского договора между Россией и Османской империей в 1774 г.

Конструирование Междуморья как крупномасштабной гео-

политической идеи и ареала этнокультурного синтеза предпо-

лагает  такой  ретроспективный  подход,  воплощение  которого 

требует  решения  двух  взаимосвязанных  задач.  С  одной  сто-

роны,  налицо  общественная  потребность  в  выявлении  и  ос-

мыслении социально-экономических и духовных контактов и 

процессов,  которые  имели  место  на  тех  или  иных  историче-

ских этапах и оставили следы в исторической памяти и в соци-

онормативной культуре. С другой стороны, видится задача по 

приданию  общественного  значения  и  звучания  современным 

реалиям с тем, чтобы формирование региональной идентично-

сти складывалось в качестве субъективной равнодействующей 

27

совокупности  объективных  обстоятельств.  В  первом  случае 

в качестве кросскультурного примера можно назвать посред-

ническую деятельность племянника митрополита Киприана – 

Григория Цамбалака, болгарина по происхождению.

На закате XIV в. он провел несколько лет на горе Афон, за-

тем стал настоятелем одного из монастырей в Сербии. На заре 

XV в. (1401–1406 гг.) он оказался в Молдавии, откуда переехал 

в Литву. По инициативе местных властей он поехал в Москву 

для  согласования  вопроса  о  создании  православной  Церкви 

с  главным  престолом  в  Киеве.  Однако  патриархат  отказался 

санкционировать  разделение  Русской  Церкви,  и  Г.  Цамбалак 

вернулся в Литву, где местные епископы в 1415 г. посвятили 

его в сан Киевского митрополита. Три года спустя он появил-

ся в Европе в социально значимой роли посланника литовско-

го суверена на Констанцском соборе с полномочиями вести 

переговоры  об  унии  с  Римской  Церковью…»  [Оболенский, 

1998: 367].

Другим примером локомотива внутрирегиональных этноде-

мографических и этнокультурных связей можно считать дея-

тельность Великого князя Литовского Витовта, переселившего 

в Литву из Крыма на рубеже XIV–XV вв. несколько сот семей 

караимов, потомки которых до сих пор благоденствуют по со-

седству с литовским народом.

В интеграционном плане ход и траектории этнической исто-

рии, представляющей сегодня продукты межэтнического син-

теза  разнопорядковых  и  разноуровневых  культур  и  религий, 

имеют  особую  привлекательность  и  социальную  значимость 

на фоне и в пределах каждого из трех регионов, разделенных 

временем, но соединенных морскими берегами:

1) Балто-Черноморское междуморье представляет собой од-

новременно и мост, и пограничную зону между западными гра-

ницами Евразийского пространства и европейскими странами; 

2)  Латино-Романское  приморье  представлено  землями,  стра-

нами и народами, расселенными по берегам и островам Сре-

диземного моря, простиравшимися в XIII–XV вв. во времена 

28

Латинской Романии от Ионических островов до устья Дуная и 

от Фессалоники до Кипра. В недрах этого региона складывался 

симбиоз латино-католической и греко-православной культуры. 

Во времена Османской империи (1300–1918 гг.) и Крымского 

ханства список участников межэтнического синтеза здесь до-

полнился синтетической османской культурой Крымского хан-

ства (1440–1783 гг.) в том числе под протекторатом Османской 

империи;  3)  Причерноморье,  включает  берега  Черного  моря 

(далее ЧМ), заселенные и освоенные различными народами на 

протяжении многих столетий, в том числе тюрками-сельджу-

ками в XII–XIV вв. и тюрками-османами в XIV–XX вв. 

В конце октября каждый год весь мир отмечает День Черно-

го моря в связи с тем, что 25.10.1996 г. шесть причерноморских 

стран – Болгария, Румыния, Турция, Грузия, Россия и Украина – 

подписали стратегический план действий по реабилитации и 

защите Черного моря. 

В Причерноморский бассейн входит 12 государств. На карте 

мира этот регион занимает 4,7%, его площадь равняется 19,1 

млн кв. километров. Здесь проживает 322,9 млн человек. Более 

трех веков ЧМ по праву именовалось «Тюркским морем». Все 

причерноморские  земли  принадлежали  огузским  тюркам-ос-

манам.

В  недавно  опубликованной  фундаментальной  моногра-

фии  болгарского  археолога  и  нумизмата  Георгия  Атанасова 

со ссылкой на сведения арабского хрониста Ибн Тагри Бирди 

сообщается,  что  «накануне  татарского  нашествия,  к  1240  г. 

болгарский царь Унгус хан (Иван Асень II) разрешил куманам 

переправляться через Судакское (Черное) море и заселяться на 

территориях между двумя горами». Перед нами одно из мало-

известных в историографии, крайне редких упоминаний о пе-

реселении куман (половцев) на Балканы не через степи Буджа-

ка и долины Подунавье, а водным путем.

Доверяясь этому сообщению, Георгий Атанасов комменти-

рует его следующим образом: «Позже он (Иван Асень II. – М.Г.) 

их (куман. – М.Г.) расселил по разным местам». По мнению Ге-

29

оргия Атанасова речь идет о «территориях между Балканскими 

горами (Старая Планина) и Бабадагскими горами» [Атанасов, 

2009: 61].

Идентичности  народов  по  берегам  ЧМ  и  между  берегами 

отнюдь  не  плод  воображения.  Это  реальности,  коренящиеся 

в культуре реальных народов, в ментифактах и артефактах, в 

исторических событиях и явлениях. Они формулируются или 

формируются  заново  в  сообществах,  имеющих  несовпада-

ющие векторы истории. Вместе с тем на Балтийском полюсе 

Междуморья, пожалуй, в меньшей мере, чем на Черном море и 

его берегах, имели место проявления «Темной энергии», кон-

тркультурной и деструктивной деятельности в подходах к ре-

шению проблем повседневного быта и Бытия. Условно говоря, 

этническая история народов Прибалтики отличалась более вы-

сокими  как  дозой  политкорректности,  так  и  удельным  весом 

взаимопроникновения и смешения культур. Вместе с тем со-

храняющиеся до новейших времен следы немецкого и швед-

ского влияния нуждаются в основательном изучении. 

Культурно-историческая сущность Черноморского организ-

ма  проявляется  не  только  во  внешних  обстоятельствах  типа 

военных  действий,  дипломатических  договоров,  налаженных 

торговых путей, но и в специфическом миропонимании, в соб-

ственной  парадигме  миростроительства,  в  мотивации  межэт-

нических и междинастийных браков, в многоцветном спектре 

«плавильного котла».

Какая могущественная сила настойчиво и беспрерывно, как 

космическим магнитом, притягивала племена, народы и мас-

сы людей к Черному морю? Романтика, жажда приключений, 

страсть к открытиям или прозаическая необходимость добыва-

ния средств к существованию? Почему весь мир сегодня знает 

изумительные пляжи Анапы и Варны с их горным, морским и 

степным воздухом, Крыма и Констанцы, почему люди мечтают 

отдохнуть под реликтовой рощей Пицунды или взглянуть на 

остатки крепостных сооружений Калиакры или выпить чашеч-

ку кофе на берегу Босфора? Почему Золотая бухта Стамбула 

30

привлекает и завораживает туристов и деловых людей сильнее, 

чем Золотая бухта Владивостока?

Попытка  эскизного  обзора  эволюции  Причерноморья  от 

древности  до  наших  дней  была  предпринята  14–16  октября 

2004  г.  в  Стамбуле  на  конференции  по  теме  «Черное  море: 

прошлое, настоящее и будущее» [Шукуров, 2010: 376]. Одно-

временно  этническая  история  и  движение  тюркоязычных  ко-

чевников в Причерноморье и контакты с народами Восточной 

и  Юго-Восточной  Европы,  в  том  числе  на  основе  изучения 

переломных  моментов  в  «контактах  цивилизаций»,  приобре-

тают актуальность, что видно на примере проблематики XIV 

конгресса историков в Сан-Франциско, XIV и XV конгрессов 

византинистов в Бухаресте и Афинах.

Многословие и цветистый стиль арабских и персидских хро-

ник и тюркских летописей, дающих порой обильную информа-

цию о военных действиях кочевников и о заслугах их вождей и 

лидеров, сочетается с лаконизмом и сухостью изложений о по-

вседневной жизни кочевников, их оседлых соседей и тех, кого 

они завоевывали. Поэтому специалистам, воссоздающим исто-

рию Причерноморских степей или политическое обустройство 

Золотой  Орды,  или  государства  Сельджукидов,  приходилось 

дорожить каждой строчкой. Так, например, бесценным пред-

ставляется более чем полнокровное сообщение арабских лето-

писей о том, что «татары», завоевавшие кыпчаков, сами стали 

кыпчаками и стали говорить на тюркском языке.

Все  эти  бесценные  свидетельства,  извлеченные  из  араб-

ских  источников,  представляют  собой  остатки  прошлого.  В 

них,  как  и  в  современнике  арабских  летописей  –  четырехъя-

зычном словаре Codex Cumanicus (XIII в.) – отражены важные 

стороны жизнедеятельности и духовной ментальности людей, 

создавших определенные предметы или тексты, позволяющие 

им продолжать совместную жизнь, а в конечном итоге служить 

«топливом» для успешного межэтнического синтеза.

В каждом из обозначенных выше регионов, назовем их для 

краткости балтийским (междуморье), латинским (приморье) и 

31

тюркским (возлеморье), невозможно раз и навсегда выделить 

в качестве крупных регионов. Проходившие в их пределах эт-

ногенез и этнические истории делали каждый регион с исто-

рически и географически меняющими границами. Последние 

менялись  не  только  под  воздействием  социальных  и  этнопо-

литических,  но  и  естественно-природных  и  этнокультурных 

факторов.

С  точки  зрения  взаимодействия  культур,  языков,  образов 

жизни особый интерес представляет XIII век и население, пе-

редвигающееся вокруг берегов Черного моря. В XIII в. – это 

особая историко-географическая система, связанная этнокуль-

турными  и  торговыми,  политическими  и  военными  связями. 

Хронологическими точками идентификации этнической исто-

рии XIII в., складывающейся под влиянием военных, полити-

ческих событий выступает ряд крупномасштабных, социально 

или этнически значимых фактов и событий. Припомним неко-

торые знаменательные события этого века. 

1. 1204–1261 гг. Захват Константинополя и пребывание в 

нем «врагов православия» – участников IV крестового похо-

да. Историческая значимость контактов сельджуков и куман, 

продвигающихся на Запад вдоль южных и северных берегов 

Черного моря, неоднократно была подчеркнута в знаменитой 

книге Л.Н. Гумилева, в которой он выносил оправдательный 

вердикт о роли куман в истории русского народа и народов 

южнорусских степей [Гумилев, 2006: 312, 399, 421]. Не менее 

высокую оценку заслужила помощь куман болгарскому царю 

Калояну в одержанной им победе над крестоносцами в битве 

при Адрианополе в 1205 г. [Гумилев, 2006: 417]. Параллель-

но с продвижением тюрок с Востока на Запад, вдоль берегов 

Черного моря, по берегам Балтийского полюса Балто-Черно-

морского Междуморья шли на восток отряды меченосцев. В 

1242  г.  Александр  Невский  на  Чудском  озере  приостановил 

дальнейшее продвижение на восток ливонских рыцарей, дей-

ствовавших вместе с наемными литовцами, эстами и ливами 

[Там же: 445].

32

2. В современной куманологии и публикациях, посвящен-

ных этнической истории гагаузов, редко или почти совсем не 

встречается  упоминание  о  том,  что  в  1241  г.  Никейский  им-

ператор Иоанн III Дука Ватац (1221–1254 гг.) «переселил зна-

чительное  количество  половцев  с  Балкан  в  Малую  Азию,  на 

Менандр.  Среди  них  находился  племенной  вождь  Ситциган, 

получивший  после  крещения  имя  Сиргиан»  [Жаворонков, 

2006: 167]. Личную этническую судьбу этого «племенного во-

ждя»  вероятно  вполне  можно  считать  некоей  субъективной 

равнодействующей  объективного  куманско-греческого  ме-

жэтнического симбиоза. Сначала под командованием велико-

го Коноставла, служившего при Михаиле Палеологе, Сиргиан 

(Ситциган) командовал куманским отрядом и помог Михаилу 

Палеологу в конце 1258 г. стать императором. Следующим ша-

гом  (моментом)  адаптации  кумана  в  греческую  этнокультур-

ную среду стала, по предположению П.И. Жаворонкова, его же-

нитьба на одной из трех дочерей Алексея Дуки Филантропина, 

выдвинувшегося в число влиятельных людей в середине XIII 

в. Дальнейшая судьба Сиргиана (Ситцигана) теряется из поля 

зрения источников. Однако более или менее известна карьера 

его сына, который в конце 1280-х годов женился на младшей 

дочери Иоанна Кантакузина и Ирины Комнины Палеологини 

(сестры Михаила VIII). Ее звали Евгения Палеологиня Комни-

на Кантакузина. Благодаря этому браку в 1290 г. сын кумана и 

гречанки  стал  великим  доместиком.  В  свою  очередь  их  сын, 

Сиргиан Палеолог Филантропин Комнин, т.е. внук куманского 

племенного вождя – Сиргиана (Ситцигана) благодаря женить-

бе на племяннице Андроника II Марии Дукини Палеологини, 

стал великим дукой, пинкерном, наместником в Македонии и 

Фракии, интриганом в политической жизни Византии первой 

трети XIV в. [Жаворонков, 2006: 168].

3. Расцвет и упадок военного могущества государства сель-

джукидов 1077–1307 гг.

4. 1205 г. весной объединенные силы ромеев, болгар и кума-

нов нанесли поражения латинянам: 1) под Адрианополем; 2) при 

33

Серрах победа над Бонифацием Монферратским; 3) победа над 

латинянами при осаде последними Орестиады; 4) согласно гре-

ческим источникам (Никита Хониат) болгары вместе с кумана-

ми захватили ряд городов: Веррон, взяли Рузию и Апрос, Пе-

ринф, Даонию, Аркадиополь, Месину, Чурул, Афины, дошли 

до стен Константинополя. К середине XIII в. куманы занимают 

Фракию,  Македонию  и  Иллирию  и  продолжают  свои  набеги 

далее на юг.

5. 1259 г. сельджукский султан Изеддин Кейкавус II с Сары 

Салтыком  и  соплеменниками  при  поддержке  византийского 

императора Михаила Палеолога VIII переселился в Добруджу 

и  в  Крым  и  воссоединился  с  тюрками  южнорусских  степей, 

проживающими здесь в 30 поселениях (городах по греческим 

и персидским источникам).

6. В конце XIII в. итальянские купцы (венецианцы и генуэз-

цы) записывали в Черноморских степях слова куманского (по-

ловецкого) языка, из которых в самом начале XIV в. был создан 

выдающийся  четырехъязычный  памятник  Codex  Cumanicus, 

часть слов которого в неизменном виде сохранилось до сих пор 

в некоторых тюркских языках кыпчакской группы, например, в 

языке крымчаков и крымских татар, а также в гагаузском язы-

ке, относящемся к огузской группе языков.

В новейшей литературе по этническим историям отдельных 

народов, в том числе в книге, посвященной трем народам Кры-

ма – крымским татарам, караимам и крымчакам, XIII в. призна-

ется «переломным в этнической истории различных этносов и 

групп, проживающих на территории Крымского полуострова» 

[Тюркские народы Крыма, 2003: 372].

Крым

Каждая  из  выделенных  зон  Черноморья  –  Крым,  Подуна-

вье  с  Буджаком  и  Добруджа,  представляют  собой  историче-

ски складывающийся перекресток этнических, религиозных и 

культурных традиций и взаимовлияний. Обозначим пунктиром 

34

этническую историю населения Крыма до и после интересую-

щего нас XIII в. 

1. Проникновение тюркского элемента в Крым началось не 

ранее середины VI в. н.э., во времена расцвета тюркского ка-

ганата, и продолжилось в ходе печенежской, куманской и ха-

зарской  экспансии  в  XI–XIII  вв.  2.  Христианские  беженцы  из 

Византии появились в Крыму и основали в горных регионах в 

VII в. н.э. пещерные монастыри. 3. Итальянская колонизация, в 

ходе которой генуэзцы потеснили венецианцев, началась в XI в. 

и способствовала тому, что в XIII в. Крым стал важным районом 

международной торговли и центром межэтнических взаимодей-

ствий. 4. Сельджукское пребывание в Крыму в XIII в. обозначе-

но походом в Судак сельджукского султана и части сподвижни-

ков Изеддина Кейкавуса II и его современника Сары Салтыка. 

Первый умер в 1282 г. и похоронен в Крыму. Гробницы (мав-

золеи) и следы местопребывания Сары Салтыка обнаружива-

ются, по свидетельству турецких источников, и историков на 

Балканах, в Анатолии, на Кавказе и в Средней Азии. 

Накануне  завоевания  Крыма  Османской  империей  в  1475 

г.  на  полуострове  сложился  этноисторический  симбиоз.  Он 

состоял из трех компонентов: Прибрежного – католического, 

Горного – православного и Степного – исламского. Через три 

года после включения Крыма в 1783 г. в состав Императорской 

России на полуострове побывала Екатерина II. Она застала в 

Крыму население, живущее замкнутой жизнью, исповедующее 

христианство по греческому обряду и сохраняющее свою са-

мобытность со времен средневековья. Себя они называли го-

тами и разговаривали на одном из диалектов немецкого языка 

[Тюркские народы Крыма, 2003: 9].

В средние века Крым не только принимал тюркские этни-

ческие элементы, но и «делегировал» их в другие регионы. Из 

многочисленных межэтнических связей между Тюркским Чер-

номорьем и Балтийско-Черноморским междуморьем напомню 

об этнотерриториальной судьбе караимов. На исходе XIV в. ве-

ликий князь литовский Витовт успешно воевал в Крыму в рай-

35

оне Кафы (ныне Феодосия) и в окрестностях Солхата (Судака). 

Вместе с крымскими татарами он вывез в Литву несколько со-

тен семейств караимов. Более того, имеются сведения о том, 

что  более  полтора  века  до  переселенческой  акции  Великого 

Витовта, в середине XIII века (1246 г.) караимы оказались в Га-

лицком княжестве, а также в Литве еще до Витовта [Тюркские 

народы Крыма, 2003: 27]. В документе из канцелярии Великого 

князя Литовского Витовта перечисляются его вероятный союз-

ники, в том числе и государь болгарской земли, называемый 

деспотом. При этом болгарский ученый Г. Атанасов допускает, 

что речь идет об Иванко – главе Добруджанского деспотства, 

которое, как установлено, сегодня воспринимается в качестве 

первой формы гагаузской государственности [Атанасов, 2009: 

219]. Следовательно, мы вправе говорить о наличии гагаузско-

литовских связей в середине XIII в., или по крайней мере о на-

мерениях Литовского государя иметь какие-либо связи.

Источники свидетельствуют, что ни об одном из тюркских 

народов Крыма нельзя с определенностью сказать, что он про-

изошел от какого-либо общего предка, или имеет единую, чет-

ко обозначенную прародину. В этой неясности – ключ к пони-

манию многочисленных гипотез. В этом нет никакой трагедии. 

Это закон движения этнической материи. Нет оснований гово-

рить, что этногенез такого-то народа складывался с момента А 

до момента Б. Можно лишь говорить об истории совокупности 

или группы населения с момента его появления на сцене этни-

ческой истории и до исчезновения его как общности, со своим 

этнонимом и своей самобытной и вместе с тем обновляющейся 

культурой, языком, вероисповеданиями.

Большинство миграций в Крым было обусловлено прекрас-

ными условиями для проживания и торговли. Этому способ-

ствовали,  во-первых,  все  три  природно-климатические  зоны 

Крыма: степная, горная и южнобережная; во-вторых, обшир-

ный  ареал  хозяйственно-торговых  связей  и  перекресток  эт-

нокультурного взаимодействия. Со второй половины I тыс. в 

Крым или через Крым с востока на запад волнообразно шли 

36

кочевые племена, преимущественно тюркского или тюркизи-

рованного  населения,  с  запада  на  восток  устремлялись  гену-

эзские и венецианские купцы и поселенцы. Социальному вы-

зреванию и росту культуры общений способствовала торговля.

жүктеу/скачать 1,89 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: