Доктора сравнительного языкознания, вос токоведа николая федоровича катанова

38
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
жение  в  обществе.  Они  лечили  больных,  совер-
шали  главные  ритуалы  ранее  самостоятельных 
культов  духов-покровителей  рода,  промыслового 
и погребального. У  древних тюрков существовала 
вера  в  способность  этих  людей,  якобы  наделен-
ных  сверхъестественными  свойствами,  насылать 
болезнь или даже смерть на неугодных им людей. 
В  алтайском  языке  кам  означает  –  шаман  
«имя  первого,  проклятого  Ульгенем,  шамана 
Jангара»
13
.
В  «Ойротско-русском»  словаре  Н.  А.  Бас-
какова  слово  кам  –  означает  шаман;  ак  кам 
(букв.  белый  шаман)  –  шаман,  совершивший 
призывания  только  добрым  духам;  камлал  без 
специального костюма; мандьакту кам – шаман, 
имевший  специальный  костюм  –  мандьак;  кам-
лал  и  злым,  и  добрым  духам
14
  Уйалбазаy  кам 
болорыº– Стыдиться не будешь – станешь камом 
(ТА  110).  Камдардыy  ийдези  тÿyÿринде-дежип, 
öштÿлер  айылга  кенейте  кийдире  jÿгÿрÿжип, 
кыдат  торко  кöжöгöниº  кийнинде  илип  койгон 
тÿyeрди  оодып-сайып,  отко  чачат  –  Зная,  что 
сила  шамана  в  бубне,  враги  ворвались  в  аил, 
схватили  бубен,  висевший  за  занавеской  из 
китайского  шелка,  и  бросили  его  в  огонь  (ТА 
135).  Камдап,  мал  тайатаны  –  ол  тынымда, 
канымда – В моем духе, в моей крови камлать и 
приносить  в  жертву  коня  (ТА  145).  Кандык  кам 
ол  ло  тушта  эки  jус  jылдаy  торт  jылга  улай 
коркышту  jаан  jуу  болор  деп  айткан  –  Кандык 
кам предсказал о том, что через двести лет будет 
страшная война, которая продлится четыре года 
(ТА 147). Это слово имеет широкое употребление 
в алтайском языке и в его диалектах. 
Таким  образом,  шаманы  отличались  от 
обычных  ворожеев  тем,  что  их  футурология 
основывалась  на  признании  существования 
духов-помощников,  которым  и  приписывалась 
способность  предвидения  будущего  и  даже  воз-
можность влияния на него. Рядовой же ворожей, 
не  шаман,  даже  специалист  по  тому  или  иному 
виду  ворожбы,  опирался,  главным  образом  на 
приметы.  Характерным  приметам  могут  слу-
жить  гадатели  по  бараньей  лопатке  у  алтайцев, 
тувинцев и т. д. – jарынчы (от jарын –«лопатка»). 
Бистиº  аймакта  jарынчы  кижи  бар  –  В 
нашем  районе  есть  ворожей  по  лопатке  (инф). 
Майданныy  Ортолыкта  турган  бир  eeр  малы 
jылыйарда,  Таркатыда  jаткан  jарынчы  кижиге 
барып,  куучындажып  тапкан  дежер  –  Когда 
Майдан  потерял  один  табун  своих  коней, 
пасшихся в Ортолыке, говорят, поехал в Таркаты 
к  ворожею  по  лопатке,  поговорил  и  нашел 
всех  своих  коней  (инф).  Кан  ичинде  Кайсын 
jуртта  ады  jарлу  Алтынбай  деп  jарынчы  бар  –  
В  селе  Кайсын  по  Кану  живет  знаменитый 
ворожей  по  лопатке  Алтынбай  (инф).  Шура 
Jарганатты  табарга  jарынчы  кижи  бедиреп, 
кöп  лö  jоруктаган  –  Шура,  чтобы  найти  Дьарга-
ната, много ездила в поисках ворожея по лопатке 
(ЭА 22). Бистиy jуртта тармачы да, кöзöрчи де, 
jарынчы да улус бар – В нашем селе есть колдуны, 
гадалки по картам, ворожеи по лопатке (инф).
Ч.  Ч.  Валиханов  в  своей  работе  «Следы 
шаманства у киргизов» дает следующее опреде-
ление:  «Шаман  –  человек,  одаренный  волшеб-
ством и знанием, он выше других, он поэт, музы-
кант, прорицатель и вместе с тем врач. Киргизы 
шамана  называют  бакши,  что  по-монгольски 
значит  «учитель»,  уйгуры  бакшами  называют 
грамотников, туркмены этим именем зовут своих 
певцов. Команы называли шамана кам, так назы-
вают  его  теперь  и  сибирские  татары»
15
.  Ученый 
отмечает, что «все шаманские обряды, понятия, 
легенды, столь тесно соединенные с бытом коче-
вым,  сохранились  у  киргизов  в  совершенной 
целостности  и  представляют  богатый  материал 
для исследования среднеазиатских древностей»
16
.
Ученые-этнографы  пишут  о  существовании 
у  башкир  обширного  слоя  колдунов  (сихырсы), 
умеющих читать прошлое и предсказывать буду-
щее  по  специальным  «черным  книгам»  (kapa 
kиman).  Колдуны  продавали  за    эти  книги  свои 
души,  внушая  тем  самым  соплеменникам  «свя-
щенный» ужас
17
.
В  казахском  языке  эквивалент  «шаман» 
является баксы (китайское слово боши со значе-
нием  «учитель,  наставник».  Слово  используется 
во многих поговорках: «Жынынан буган баксы-
дай» (как баксы, покинутый духами)
18
.
*тeyeр «шаманский бубен»
Общеизвестным  атрибутом  шаманов 
является tungur – бубен. 
В современном алтайском языке тeyeр озна-
чает «шаманский бубен»
19
, барабан, обтянутый с 

39
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
одной стороны кожей маральей или конской, с 
другой стороны бубна приделывается рукоятка 
и привешиваются металлические погремушки; 
с  наружной  стороны  бубен  разрисовывается. 
К  бубну  алтайцы  питают  больше  уважения  и 
страха, чем к самому шаману, веря, что в бубне 
живет  дух-хозяин  эзи  (тeyeр  ээзи)  и  что  при 
камлании собираются туда духи, призываемые 
камом  (чалулар  тöстöри).  Все  части  бубна  и 
разрисовка его имеют значение
20
 . Бозом эyирде 
кам тeyeриле ойной берди (ЭА 65) – В сумерках 
кам  заставил звучать свой бубн; Кам тeyeрине 
сабарларыла    токулдадып  ийерде,  кeркeреген, 
аyданган чайык токтой берди (ТА 132) – Когда 
шаман стал стучать пальцами по своему бубну, 
гремящий, бурлящий поток воды остановился; 
Бир  катап  Jöргöмöш  кам  алдыртуга  барала, 
оору  баланы  jазып  аларга,  канча  кeнге  камда-
ган, тeyeриле тeн килдеген (ТА 38) – Однажды 
Дьоргомош  кама  пригласили,  и  он  несколько 
дней подряд камлал и бил в свой бубен, чтобы 
вылечить  больного  ребенка.  Тöр  бажында 
Таштан  камныy  ээлe  тeyeри  илeде    турган, 
оны  бир  де  кижи  тутпайтан  (Т  А  149)  –  
Висевший  священный  бубен  кама  Таштана  ни 
один человек (не осмеливался) трогать. Шагай 
камныy  тeyeрин  туш  кижи  кургадып  берген 
(АК162) – Бубен Шагай кама просушил совер-
шенно  посторонний  человек.  Данное  слово 
употребляется в мифах, легендах и в героиче-
ских сказаниях.
У  якутов  тeлах  тeyeр  «бубен  с  конскими 
волосами,  бубен  белого  шамана,  имеющий 
яйцевидную  форму,  с  железной  крестовиной 
(бырак  –  «рукоятка  шаманского  бубна  в  виде 
железного  круга  с  поперечинами  или  креста, 
за  которую  шаман  и  держит  бубен  во  время 
мистерий),  на  внутренней  стороне,  увешива-
ется колокольчиками и побрякушками (арык – 
«кольцеобразная медная погремушка»). В якут-
ских сказках говорится, что шаман бил в дунур 
металлической  лопаткой,  одновременно  пере-
бирая пальцами натянутые на нем струны
21
. 
Бубен,  согласно  представлениям  тюрков 
Южной  Сибири,  являлся  символическим  изо-
бражением  коня,  на  котором  шаман  спускался 
в нижний мир, а колотушка считалась плетью 
или кнутом шамана. После изготовления бубна 
совершался  специальный  обряд  «оживления» 
бубна.  Н.  А.  Алексеев
22
    отмечает  также,  что 
«якуты, алтайцы и урянхайцы называли бубен 
одинаково – tungur или dungur, в то время как 
шаманский костюм называли по-разному.
Слова, относящиеся к магическому обряду 
и  колдовству,  в  сопоставлении    языках  пред-
ставлены в виде таблицы.
№
слова
алтайский
башкирский
киргизский
якутский
1
Тарма – колдовать, 
заклинать, 
завораживать
тарма
арбау
арба
арба
2
Илби – волшебство, 
колдовство
илби, илбис
–
–
-илбис
3
Кам – шаман, 
врачеватель, 
исцелитель, 
прорицатель, 
предсказатель
кам
–
бакши
Баксы
4
Тeyeр – шаманский 
бубен
тeyeр-
–
–
дунур
1)  Алтайское  слово  тeyeр  –  «шаманский 
бубен» встречается в  якутском языке.
2) Алтайское слово илби – «волшебство, кол-
довство» встречается в якутском языке.
3)  Алтайские  слова  тарма  –  «колдовать, 
заклинать, завораживать» и кам – «шаман» в том же 
фонетическом оформлении не встречаются, хотя 
в лексическом значении имеют одно определение.

40
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
У. О.  МОНГУШ
КОЖОН΄ – КОЖА  – КОЖАМЫК:  К  ВОПРОСУ   
ТРАКТОВКИ  ТЕРМИНОВ  МУЗЫКАЛЬНО-ПОЭТИЧЕСКОГО  ТВОРЧЕСТВА 
НАРОДОВ  САЯНО-АЛТАЯ
Этнокультурное  единство  саянских  тюркоя-
зычных народов: сойотов, урянхайцев (тувинцев), 
абаканских  татар  (хакасов),  карагасов  (тофала-
ров) и алтайцев – выражено во многих аспектах 
лингвистики,  этнографии,  фольклора.  Образцы 
общности  народной  поэзии  и  прозаических  тек-
стов  собраны  в  трудах  известного  ученого-вос-
токоведа,  исследователя  тюркских  языков,  про-
фессора  университета  и  Духовной  академии  
г.  Казани,  доктора  языкознания  Н.  Ф.  Катанова 
(1862–1922)
1
. В данной статье нами рассмотрены 
примеры  народной  поэзии  кожаң,  кожамык 
(тув.),  кожон’  (алт.),  ырлар  (тоф.),  которые  счи-
таются  распространенным  жанром  устно-поэти-
ческого  творчества  этих  народов,  выделяя  тер-
минологическую  трактовку  терминов  кожаң, 
1.  Ойротско-русский словарь / Сост. Н. А. Баскаков, 
Т. М. Тощакова. – М., 1957.
2.  Пекарский,  Э.  К.  Словарь  якутского  языка.  – 
[Б.М], 1959. – Т. I–III (фототип).
3.  Севортян, Э. В. Этимологический словарь тюрк-
ских языков. – М., 1974–1980. – Т. I–III. 
4.  Сравнительно-историческая  грамматика  тюрк-
ских языков. Пратюркский язык основа. Картина 
мира  пратюркского  этноса  по  данным  языка  
(отв. ред. Э. Р. Тенишев, А. В. Дыбо). – М., 2006. –  
908 с. 
5.  Севортян, Э. В. Этимологический словарь тюрк-
ских языков. – М., 1974–1980. – С. 615.
6.  Ойротско-русский словарь… – С. 64.
7.  Севортян, Э. В. Указ. работа. – С. 202.
8.  Пекарский,  Э.  К.  Словарь  якутского  языка…  –  
С. 917.  
9.  Сравнительно-историческая  грамматика…  –  
С. 617.
10.  Там же. – С. 621.
ПРИМЕЧАНИЯ
11.  Валиханов, Ч. Ч. Следы шаманство у киргизов // 
Сбор. соч.: в 5 т. Т. 1. – Алма-Ата, 1961.  – С. 710.
12.  Потапов, Л. П. Алтайский шаманизм. – Л., 1991. – С. 117.
13.  Вербицкий,  В.  И.  Словарь  алтайского  и  аладак-
ского наречий тюркского языка. – Казань, 1884. –  
С. 125.
14.  Ойротско-русский словарь… – С. 70.
15.  Валиханов, Ч. Ч. Следы шаманства у киргизов… –  
С. 473.
16.  Там же. – С. 470–471.
17.  Сравнительно-историческая  грамматика…  –  
С. 623.
18.  Там же. – С. 624.
19.  Ойротско-русский словарь… – С.162.
20.  Вербицкий, В. И. Словарь алтайского… – С. 386.
21.  Сравнительно-историческая  грамматика…  –  
С. 758.
22.  Алексеев,  Н.  А.  Традиционные  религиозные 
верования якутов в XIX – начале XX в. – Ново-
сибирск, 1975.
ОБОЗНАЧЕНИЯ  ТЕКСТОВЫХ  ИСТОЧНИКОВ
1.  АК – Алтай кеп-куучындар / Сост. Е. Е. Ямаева, 
И. Б. Шинжин. – Горно-Алтайск, – 1994. – 415 с.
2.  ЭА – Эл-Алтай: Балдарга ла jииттерге чeмдемел-
кеендик  журнал.  –  Горно-Алтайск:  –  Алтай 
Республиканныº  «Eч-Сeмер»  бичик  чыгартузы, 
2005. – № 1 – 125 с.; 2004 – № 2; 2003 – № 1.
3.  ТА – Танытпас Акулова. Эº калыº jурт. – Горно-
Алтайск, 1998.

41
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
кожамык (тув.) и опираясь на  мнение известного 
тувинского  писателя  С.  Б.  Пюрбю.  Поскольку 
данный жанр синтезирует в себе музыкальное и 
словесное начала, то по отношению к нему важно 
рассмотреть  подходы  исследователей-филологов 
и музыковедов. 
Первый  исследователь  тувинской  музыки  – 
композитор-профессионал,  знаток  и  энтузиаст 
музыкальной  этнографии  –  А.  Н.  Аксенов  раз-
деляет народные песни на две жанровые группы: 
ырлар ‘песни’ и кожамыктар ‘припевки’. Автор 
обращается  к  термину  кожамык  таким  обра-
зом:  «…  от  глагола  кожар:  присоединять, 
прицеплять,  спаривать.  По  предположению 
тувинского  поэта  С.  Б.  Пюрбю,  этот  термин 
объясняется  характерной  для  жанра  кожамык 
(особенно  для  одной  из  типичных  его  разно-
видностей  –  диалога  двух  певцов)  парностью 
строф поэтического текста»
2
.
В  тувинском  языкознании:  kozamьk  – 
частушка
3
;  кожамык  –  частушка
4
;  кожамык  [оъ] 
‘частушка,  шутка’
5
.  Б.  И.  Татаринцев  вместе  с 
тем  отталкивается  от  других  тюркских  образо-
ваний, как кошуг ~ кошук… ‘песня; стихотворе-
ние…’, кошма ‘форма стихотворения с парными 
рифмами,  частушка’  и  т.  п.,  произведенными  от 
основы  кош-  ‘сочинять,  слагать  (стихи,  песни)’, 
семантика  которой  является  результатом  мета-
форичного переосмысления общетюркского кош- 
‘присоединять,  прицеплять’
6
.  Однако  автор  тув. 
кожамык приписывает от его именного соответ-
ствия кош ‘парный, двойной’.
Кожаң [оъ] ‘частушка, шутка’
7
. Б. И. Татарин-
цев  считает  алт.  кожоң,  тув.  кожаң  вторичным 
заимствованием  из  монг.  хошин  ‘шутка,  юмор, 
острота,  забава,  веселье’  (ойрат.  qošing  ‘юмор, 
шутка’) источника. Алт. qošoŋ ‘песня’, тув. qošаŋ 
‘песенка, частушка’; як. xoho:n ‘песня, стих, сти-
хотворение,  слово,  слова’.  Термин  производный: 
кош- ‘сочинять’+ афф.- аŋ /-аn > košа:ŋ, относится 
к  северному  ареалу  праязыка
8
.  На  алтайском 
языке жанр «песня» обозначается общим терми-
ном кожон΄ южноалтайского диалекта, который 
имеет североалтайский вариант сарын
9
.
В  тувинском  литературоведении  на  вопрос 
жанровой специфики кожаң, кожамык  внима-
ние обращено только с середины XX столетия. 
До 1955 г. употреблялось слово ырлар (песни)
10
, 
а  в  курсовой  работе  1948  г.  А.  С.  Тогуй-оола 
(1928–1951) хотя встречается слово ‘частушки’
11
, 
позже  некоторые  писатели  (в  частности,  
Б. Д. Ховенмей в работе 1976 г.
12
) обращаются к 
слову  ырлар,  подразумевая  под  ним  кожамык 
как песню.  
В  совместной  работе  1955  г.  тувинского 
писателя  С.  А.  Сарыг-оола  и  литературоведа  
А. К. Калзана структура тувинского стиха объ-
ясняется  через  монголизм  –  шүлүк  в  значении 
одуруг    ‘строка’.  Они  пишут,  что  в  тувинском 
устном  народном  творчестве  этому  понятию 
очень близко слово кожамык (которое, как они 
указывали, в фольклоре использовалось в значе-
нии «стихотворное произведение»), производное 
от  кожааттаар  (соединять  или  нанизывать). 
Но  этот  термин  впоследствии  постепенно  стал 
применяться  для  обозначения  одного  из  песен-
ных  жанров  –  кожамыктаар  ‘петь  кожамык’, 
что  в  какой-то  степени  сужает  его  смысловое 
поле. Таким образом, в жанре тувинской поэзии 
значение одуруг стало выражаться только через 
шүлүк  (а  не  кожамык,  что  в  принципе,  воз-
можно, по мнению вышеназванных писателей):
Из этого примера видно, что складная речь 
строками в кожамык слагается способом соеди-
нения
13
.
Определение  терминов  кожаң,  кожамык 
выражено  поэтом  Ю.  Кюнзегешем  следую-
щим образом: кожамык – один из видов песен, 
по  своей  структуре  близок  жанру  ырлар,  но 
между ними есть различия. В кожамык главен-
ствует тема молодости, тема любви.  Далее поэт 
использует  слово  кожаң,  интуитивно  заменяя 
им слово кожамык, т. е. фактически использует 
их как одно понятие
14
. 
 
Кожундакка хоржок-ла мен,  
 
Хокпак-хакпак кылып каар мен.      
 
Кожамыкка хорлуг-ла мен,             
 
Кожа тыртып сөглээр-ле мен.      
 
Искусством шитья не владею, 
 
Швы неаккуратно сделаю.
 
Кожамык слагать – один из редких я, 
 
Легко и ладно соединяю слова.

42
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
В современном музыкознании после публи-
каций  работ  А.  Н.  Аксенова
15
  и  З.  К.  Кыргыс
16
 
слово  кожамык  стало  стабильно  обозначать 
особый  жанр  песенной  культуры  тувинцев, 
отличный  от  ырлар.    В  данном  случае  можно 
констатировать  факт  влияния  научного  знания 
на  трансформацию  традиционной  терминоло-
гии, в которой нет столь явно прочерченной гра-
ницы между этими понятиями. Примечательно, 
что  в  своей  дипломной  работе  1966  г.  музы-
ковед  В.  Л.  Сапельцев,  ссылаясь  на  позицию  
Ю.  Ш.  Кюнзегеша  (см.  предыдущий  абзац), 
приходит к выводу, что «Характеристика песен 
типа  кожамык,  данная  А.  Н.  Аксеновым  как 
жанра лирического, нуждается в дополнении»
17
. 
Тем не менее работа В. Сапельцева, до сих пор 
неизвестная  специалистам,  не  повлияла  на 
установившуюся  в  тувинском  музыкознании 
оппозицию  ырлар  и  кожамык.  Термин  кожа-
мык  (в  значении  «припевки»)  стал  стабильно 
связываться  с  музыкально-песенным  жанром, 
подобным  русской  частушке.  Лишь  музыковед  
Е.  Карелина  в  своей  монографии  2009  г.  обра-
тила  внимание  на  возможность  иных  терми-
нологических  подходов,  ссылаясь  на  выска-
зывание  С.  Б.  Пюрбю  по  поводу  песен  обряда 
ойтулааш
18
, по отношению к которым писатель 
предлагал  термин  кожаң+нар
19
.  Следует  отме-
тить  высказывание  народного  писателя  Тувы  
А. А. Даржая: «Слово ойтулааш в какой-то сте-
пени равнозначно слову кожаң. Кожаңнажыр –  
значит  состязаться  красноречием,  передразни-
вая друг друга»
20
. 
На  наш  взгляд,  нужно  внести  ясность  в 
трактовку  термина  кожамык,  опираясь  на 
мнение  знатока  фольклора,  ведущего  мастера 
тувинской  словесности  –  писателя  и  поэта 
Сергея  Бакизовича  Пюрбю  (1913–1975).  Тер-
мины  кожаң  и  кожамык  рассматриваются  им 
в работе 1976  г.
21
  как  слова,  близкие по значе-
нию. Однако им также подмечена путаница при 
определении терминов кожаң и кожамык, где 
они выдаются как однозначные слова с одина-
ковым содержанием: «Слово кожаң указывает 
на какой-либо вид песенного жанра, оно иден-
тично  русскому  слову  “частушка”.  А    кожа-
мык не относится к песенному жанру, является 
одним  из  способов  сочинения  [подчеркнуто 
нами.  –  У.  М.].  Тувинские  народные  песни 
ырлар состоят из парных или из двух попарно 
расположенных  рядом  строк  или  же  из  двух 
куплетов.  Эти  расположенные  рядом  строки 
называются  кожамык.  Такой  способ  сочине-
ния    народной  песни  по-другому  называют 
синтаксическим  параллелизмом.  Итак,  кожа-
мык  –  это  способ  сочинения  ыр,  а  кожаң  –  
это  жанр  песни  [подчеркнуто  нами.  –  У.  М.]. 
Парный куплет песни ыр – кожамыы»
22
.
В опоре на версию С. Пюрбю нами выяв-
лено,  что  соединение  способом  кожамык 
воспроизводится  в  большинстве  случаев 
приемом  подбора  синонимического  ряда  к 
первому  слову  каждой  строки  или  перекре-
щиванием  парных  слов.  В  нижеприведен-
ном примере
23 
традиционный жанр кожаң из 
двух строф образуется следующим способом 
кожамык:
В этом случае способ кожамык реализуется 
через  использование  синонимов  и  слов  одного 
смыслового ряда к началу каждой строки: каш-ла 
(несколько)  –  көвей  (много);  кара  (черный)  – 
көк  (синий);  хары  чоннуң  (чужого  народа)  –  
хөй  чоннуң  (многочисленного  народа);  кап-ла 
карам (единственная моя) – хөлчүң карам (люби-
мая моя).
 
Каш-ла чылгы аразында 
 
Кара борам хөрээ бедик. 
 
Хары чоннуң аразында 
 
Кап-ла карам караа хоюг.
 
Көвей чылгы аразында 
 
Көк-ле борам хөрээ бедик.
 
Хөй-ле чоннуң аразында 
 
Хөлчүң карам караа хоюг.
 
Среди малочисленного табуна
 
У моего черно-серого высокая грудь.
 
Среди чужого народа
 
Нежные глаза у моей единственной.
 
Среди многочисленного табуна
 
У моего сине-серого высокая грудь.
 
Среди многочисленного народа
 
Нежные глаза у моей любимой.

43
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
В  следующих  примерах  из  тофаларского 
ыр
24
:
Мы видим, что способ кожамык реализуется 
с  помощью  традиционного  приема    перекрест-
ного  варьирования,  т.  е.  смены  расположения 
парных  слов  (см.  слова  ол,  дээ  (этот,  тот);  ойна-
чэйн,  дэмнэчэйн  (играть,  присоединяться);  кара, 
öлö  (черный,  серый);  кайа,  öрö  (назад,  вверх); 
кара  jангыс,  öскÿс-jабыс  (один-единственный, 
сиротинушка-одиночка),    дополняясь  подбо-
ром аллитерации к началам строк и смысловым 
варьированием строф. 
Теперь  рассмотрим  пример  жанра  кожаң, 
состоящего  из  одной  строфы,  –  один  из  при-
меров,  собранных  Н.  Ф.  Катановым  в  1889  г.  в 
Туве
26
:
Полустрофа  из  двух  строк  представляет 
собой  основную  мысль,  а  в  последующих  двух 
строках, построенных способом кожамык, опять 
же встречаются однорядные слова – терең, кара 
(глубокая, черная); терек, хадың (тополь, береза) 
и  слова  начальной  рифмы  –  терең-терек,  кара-
хадың. 
Итак,  мы  видим,  что  в  кожаң  из  одной 
строфы – первые две строки заключают в себе  
главный  смысл,  откуда  вытекает  его  варьиро-
вание  в  последующих  двух  строках  способом 
кожамык;  в  кожаң  из  двух  строф  –  вторая 
строится,  цепляясь  тем  же  способом  за  пер-
вую.  Во  всех  разновидностях  выстраиваются 
виды    параллелизмов:  ритмико-синтаксиче-
ский,  образный, психологический, эмоциональ-
ный,  что  согласуется  с  мнением  С.  Б.  Пюрбю. 
Современный  исследователь  тувинского  сти-
хосложения  У.  А.  Донгак
27
  констатирует,  что 
в  тувинской  устной  поэзии  часто  встречаются 
синтаксический и образный параллелизмы. Роль 
параллелизмов,  синонимов  и  повторов  слов  в 
тюркоязычной поэзии подчеркивается многими 
исследователями
28
.
Прием кожамык можно считать универсаль-
ным  для  тувинской  традиционной  культуры, 
поскольку  он  может  проявляться  не  только  в 
жанре кожаң, но и в жанре ырлар. 
 
Ол(уй) йердэн гелiрiмдэ,   
 
Ойначейн дээш гелдiм ийнаан. 
 
Өэннуг сарыг hөөрүккүйлер, 
 
Ойнашпэйн (ту) туру дээн. 
 
Дээ йердэн гелiрiмдэ, 
 
 
Дэмнэчейн дээш гелдiм ийнаан. 
 
Дээ-ле сарыг hөөрүккүйлер, 
 
Дэмнэшпэйн (ту) туру дээн. 
 
Приехал я с того места,
 
Чтобы вместе поиграть.
 
Но играющие этой местности
 
Не хотят со мной играть.
 
Приехал я с этого места,
 
Чтобы вместе поработать.
 
Но люди местные
 
Не хотят вместе работать.
 
Кара-чоокыр эрjинем,   
 
Кайа кöрÿп не киштейт? 
 
 
Кара jангыс бойымды   
 
Какап, ченеп не айдат?   
 
Öлö-чоокыр эрjинем,       
 
Öрö кöрÿп не киштейт?  
 
Öскÿс-jабыс бойымды   
 
Öчöп, ченеп не айдат?   
 
Вороно-пегий мой добрый конь
 
Почему, поворачиваясь, ржет?
 
Про меня, единственного,
 
Почему, всматриваясь, судачат (говорят)?
 
Серо-пегий мой добрый конь
 
Почему, вверх смотря, ржет?
 
Про меня, одиночку-сироту,
 
Почему с насмешкой судачат (говорят)?
 
Терең сугну канчап кежер? 
 
Терек-биле салдап кежер, 
 
Кара сугну канчап кежер? 
 
Хадың-биле салдап кежер. 
 
 
Как переплыть глубокую реку?
 
Переплыть, сделавши плотик из тополя.
 
Как переплыть черную реку?
 
Переплыть, сделавши плотик из березы. 
И алтайского кожон’
25
:

44
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
Итак, проведенный анализ разных песенных 
образцов  убеждает  нас,  что  терминологический 
аппарат  тувинского  музыкознания  нуждается  в 
корректировке по отношению к слову кожамык: 
вместо  обозначения  песенного  жанра  данное 
слово  должно  употребляться  в  значении  одного 
из традиционных способов песенного стихосло-
жения,  а  сам  песенный  жанр  следует  называть 
кожаңнар  (припевки).  Традиционная  основа 
способа  стихосложения  тюркоязычных  народов 
Южной  Сибири  кожамык,  которая  демонстри-
рует гибкость и живучесть в разные времена, еще 
надолго останется в генах народа и будет сохра-
няться от поколения к поколению.
1.  Катанов,  Н.  Ф.  Образцы  народной  литературы 
тюркских  племен,  собранных  В.  В.  Радловым.  –  
СПб.,  1888;  Опыт  исследования  урянхайского 
языка  с  указанием  главнейших  родственных 
отношений  его  к  другим  языкам  тюркского 
корня. – Казань, 1903; Образцы народной литера-
туры тюркских племен: сойотов (тувинцев), аба-
канских  татар  (хакасов),  карагасов  (тофаларов), 
изданные  В.  В.  Рад ловым.  Часть  IX.  Том  –  на 
языках оригиналов, том – в переводах на русский 
язык Н. Ф. Катанова. – СПб., 1907.
2.  Аксенов, А. Н. Тувинская народная музыка. – М., 
1964. – С. 24.
3.  Тьва-orustuņ  tojul  pizii  (тувинско-русский  сло-
варь). – Кызыл, 1932. – С. 69.
4.  Тувинско-русский  словарь  /  под  ред.  Э.  Р.  Тени-
шева. – М., 1968. – С. 245.
5.  Татаринцев,  Б.  И.  Этимологический  словарь  тувин-
ского языка. – Новосибирск, 2004. – Т. III. – С. 174.
6.  Севортян, Э. В. Этимологический словарь тюрк-
ских языков / под ред. Н. З. Гаджиева. – М., 1980. –  
С.  611–612;  Сравнительно-историческая  грамма-
тика  тюркских  языков.  Лексика:  монография  /  
Э. Р. Тенишев [и др.]. – М., 1997. – С. 93–94.
7.  Татаринцев, Б. И. Этимологический словарь… – С. 175.
8.  Сравнительно-историческая грамматика… – С. 611.
9.  Краткая  энциклопедия  Республики  Алтай.  – 
Новосибирск, 2010. – С. 53.
10.  Пюрбю, С. Б. Аныяк чогаалчыларга дуза [Помощь 
молодым писателям]. – Кызыл, 1939. – С. 48.
11.  Тогуй-оол  А.  С.  Опыт  исследований  тувинского 
стихосложения: курсовая работа 1948–1949 уч. г. –  
Л.  /  под  рук.  асс.  В.  М.  Наделяева  //  Науч.  арх. 
ТИГИ., Ф. 1. Оп. 1. Д № 361. Л. 4. – С. 4.
12.  Ховенмей, Б. Д. Тываның шүлүк чогаалы [Тувин-
ская поэзия]. – Кызыл, 1973. – С. 5–26.
13.  Сарыг-оол, С., Калзан, А. О литературе / под. ред. 
О. Саган-оола. – Кызыл, 1955. – С. 34.
ПРИМЕЧАНИЯ
14.  Тувинские песни и частушки / под ред. Ю. Ш. Кюн-
зегеша  (составление,  предисловие  и  комментарии, 
2-е испр. и доп. изд.).  – Кызыл, 2005. – С. 9.
15.  Аксенов, А. Н. Тувинская народная музыка… 
16.  Кыргыс,  З.  К.  Жанр  частушки  в  музыкальном 
творчестве тувинцев // УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XVI. – 
Кызыл, 1973. – С. 116.
17.  Сапельцев, В. Л. Современное состояние тувинской музы-
кальной фольклористики и некоторые вопросы ее разви-
тия. – Науч. арх. ТИГИ. Ф. Ф. 1. Оп. 1. Д. № 338. – С. 72.
18.  Молодежные игрища…
19.  Карелина, Е. К. История тувинской музыки от паде-
ния династии Цин и до наших дней: исследование / 
науч. ред. док. иск. В. Н. Юнусова. – М., 2009. – С. 71.
20.  Донгак,  У.  А.  Амгы  тыва  шүлүктүң  тургузуу,  эге 
рифма болгаш төнчү аяннажылга [Структура совре-
менной  тувинской  поэзии,  начальная  и  конечная 
рифмы]  //  Тыва  чечен  чогаал:  сөөлгү  үениң  шин-
чилелдери  [Тувинская  литература:  исследования 
последних лет]. – Кызыл, 2009.
21.  Пюрбю. С. Б. Песни // Устное творчество тувинского 
народа. – Кызыл, 1976.
22.  Там же. – С. 93.
23.  Тувинские песни и частушки… – С. 155.
24.  Стоянов, А. К. Тофаларские народные песни (мате-
риалы фольклорных экспедиций 1975–1976 гг.) / под 
ред. В. И. Рассадина. – Иркутск, 1980. – С. 26.
25.  Алтай албатынын’ кожон’доры  / сост. Т. С. Тюхте-
нев. – Горно-Алтайск, 1972. – С. 156.
26.  Катанов,  Н.  Ф.  Опыт  исследования  урянхайского 
языка  с  указанием  главнейших  родственных  отно-
шений  его  к  другим  языкам  тюркского  корня.  – 
Казань, 1903. – С. 113
27.  Донгак,  У.  А.  Тувинское  стихосложение  /  под  ред.  
Н. Н. Тобурокова – Кызыл, 2006. – С. 136.
28.  Жирмунский,  В.  М.  О  тюркском  народном  стихе  // 
Тюркский героический эпос. – Л., 1974; Субракова, О.  В.  
Язык хакасского героического эпоса. – Абакан, 2007.

45
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
А. Р.  НАЙМАНБАЙ
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ  АНАЛИЗ АНТОНИМОВ КАЗАХСКО-ТЮРКСКИХ  ЯЗЫКОВ
Одной  из  характерных  черт  лингвистики 
последних  десятилетий  является  перемещение 
проблем  типологии  языков  в  центр  внимания 
теоретической  и  прикладной  лингвистики. 
Объяснить  это  можно  осознанием  того,  что 
исследование данного языка не позволяет огра-
ничиться  исследованием  этого  языка  изнутри, 
а наоборот, требует выхода за пределы данного 
языка,  сопоставления  его  с  другими  языко-
выми  системами.  С  другой  стороны,  актуаль-
ность  типологического  исследования  конкрет-
ных  языков  является  необходимым  условием 
углубления  общей  теории  языка  и  решения 
ряда прикладных задач. 
Несмотря  на  весь  богатый  опыт,  накоплен-
ный  в  изучении  антонимов,  существует  целый 
ряд  ключевых  вопросов,  трактовка  которых 
вызывает  немало  разногласий  среди  лингви-
стов. Мнения ученых расходятся в определении 
понятия  «антонимия»  и  границ  этого  явления, 
установлении критериев отнесения тех или иных 
слов к разряду антонимов, толковании категории 
«противоположность», а также выделении логи-
ческой  базы  антонимов.  Дискуссионным  оста-
ется вопрос о средствах выражения антонимии в 
языке.
Недостаточная  изученность  современного 
кумыкского языка, а также общее состояние раз-
вития  тюркской  семасиологии,  в  особенности 
описательно-сравнительных  исследований,  пре-
допределяют  необходимость  разработки  данной 
темы  именно  в  синхронно-описательном  плане 
с использованием элементов сравнительно-сопо-
ставительного и исторического методов.
Большая  заслуга  в  области  изучения  лек-
сики  тюркских  языков  принадлежит  первому 
тюркологу  Махмуду  Кашгари,  который  оставил 
свод сведений о тюркских племенах и их языках 
в труде «Дивани лугатит-тюрк». В конце ХIХ и 
начале  ХХ  в.  в  тюркологии  изучением  лексики 
различных текстов занимались такие языковеды, 
как  А.  К.  Бакиханов,  Н.  Ф.  Катанов,  Н.  К.  Дми-
триева, М. Ф. Ахундова.
Данная  тема  исследования  посвящена 
системному  описанию  и  исследованию  семан-
тических  особенностей  антонимии  в  лексике 
и  фразеологии  казахского  языка  в  сопоставле-
нии  с  семантическими  особенностями  анто-
нимии  остальных  тюркских  языков,  а  также 
антонимией  некоторых  нетюркских  языков,  в 
частности,  русского  языка.  Всестороннее  срав-
нительное  изучение  семантики  кумыкского  и 
остальных  тюркских  языков  является  актуаль-
ной  задачей,  значение  которой  выходит  далеко 
за пределы самого казахского языка.
Антонимичная  структура  лексики  казах-
ского  языка  при  сопоставлении  ее  с  лексикой 
других  языков  позволяет  выявить  такие  парал-
лели и особенности, которые могут иметь важ-
ное значение для раскрытия диахронной струк-
туры как кумыкского, так и остальных тюркских 
языков. Семантическая линия развития того или 
иного слова, прямая или диффузная линейность 
семантики конкретного слова позволяют делать 
выводы, имеющие этимологическое значение.
Под  словообразовательной  антонимией 
понимаются  антонимичные  отношения  между 
различными  единицами  словообразовательной 
системы,  между  отдельными  словообразова-
тельными  средствами  и  моделями,  между  про-
изводным  и  мотивирующим,  а  также  способ-
ность  образовывать  слова  с  противоположным 
значением  от  уже  существующих  лексических 
единиц  от  основ  этих  слов,  с  помощью  опре-
деленных  аффиксов  или  образование  антони-
мических пар от основ одного и того же слова. 
Средства  для  создания  антонимов  –  это  такие 
аффиксы  в  составе  из  членов  оппозиции,  кото-
рые указывают на отсутствие признака, обозна-
чаемого основой.
Антонимия  тюркской  фразеологии  богата 
вариантными  конструкциями.  Изучение  их  во 
всех  своих  аспектах  представляется  нам  наи-
более  правомерным.  В  исследованиях  многих 
тюркологов  фразеологизмы  рассматриваются 
именно с этой точки зрения.

46
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
В  отличие  от  основных  представителей 
фразеологической  и  лексикологической  науки 
некоторые  тюркологи  в  основном  придержи-
ваются  широкого  направления  в  толковании 
фразеологизмов.  Такое  направление  позволяет 
включать в состав фразеологизмов устойчивые 
словосочетания,  афоризмы,  пословицы,  пого-
ворки  и  т.  д.  Причем  в  некоторых  исследова-
ниях круг таких объектов значительно расши-
ряется:  в  состав  фразеологизмов  включаются 
также  составные  термины,  сложные  слова, 
пожелания, приветствия и т. д. 
Основы слов-антонимов, как в кумыкском, 
так и в русском языках, могут быть простыми 
и  сложными,  что  определяется  количеством 
корневых  морфов  в  слове.  Простая  антоними-
ческая  основа  содержит  один  морф.  Разнокор-
невые  антонимы  в  сопоставляемых  языках 
пронизывают  самые  важные  лексико-грамма-
тические классы слов: они представлены в име-
нах существительных, прилагательных, глаго-
лах, наречиях, а также в некоторых служебных 
частях речи: в частицах, в тюркском языке – в 
послелогах, а в русском языке – в предлогах, в 
междометиях. 
Сопоставительный 
анализ 
языкового 
материала  показал,  что  в  образовании  слов-
антонимов  важная  роль  принадлежит  суще-
ствительным.  У  существительных,  взятых  в 
прямых  значениях,  антонимия  проявляется 
реже  всего.  Не  имеют  антонимов  собственные 
имена,  а  также  нет  антонимов  у  существи-
тельных  с  конкретным  значением.  В  антони-
мические  отношения  вступают  абстрактные 
существительные,  потому  что  их  семантиче-
ские  оттенки  многообразны,  что  способствует 
противопоставлению. 
Для сравнительно-исторического изучения 
словообразования  антонимов  представляют 
определенный интерес работы по исторической 
морфологии ряда тюркских языков. Отдельные 
проблемы  исторического  словообразования 
антонимов  рассматриваются  в  тюркологиче-
ских исследованиях в аспекте их связей с дру-
гими сторонами морфологии.
Определительные наречия выражают каче-
ство  действия  или  состояния,  различные  их 
свойства  или  признак  признака.  Они  вносят  в 
их  значения  новые  добавочные  признаки  или 
же  выражают  качественную  характеристику  в 
различных  оттенках  действия.  Качественные 
наречия  показывают,  как  или  каким  образом 
совершается действие, и примыкают к глаголу, 
прилагательному,  причастию  или  дееприча-
стию, ср. наречия степени (отвечают на вопрос: 
в  какой  степени?)  аз  «мало,  немного,  чуть»  = 
кёп «много, очень», аз-аз «мало-помалу, понем-
ногу, постепенно, чуть-чуть» = кёп-кёп «много, 
очень  много»;  аз-аздан  «постепенно,  мало-
помалу»  =  кёп  даражада  «много,  в  большей 
степени».
Семантическая  системность  фразеологиз-
мов  проявляется  в  связи  единиц  между  собой 
по  линии  синонимии,  антонимии,  полисемии. 
Широкие  возможности,  которыми  обладают 
фразеологизмы,  привлекают  внимание  худож-
ников слова.
В 
тюркском 
языкознании 
ученый  
А. Меметов классифицирует антонимы в крым-
ско-татарском  языке  с  точки  зрения  проис-
хождения,  морфологической  структуры,  при-
надлежности  к  определенным  частям  речи. 
Являясь сторонником признания однокорневой 
антонимии, А. Меметов замечает: «...одним из 
продуктивных  способов  образования  антони-
мов  в  современном  крымско-татарском  языке 
является  способ  аффиксального  словообразо-
вания, требующий специального исследования: 
акьылды-акьылсыз, юрекли-юрексиз»
1
.
Сторонниками  признания  однокорневых 
антонимов  являются:  в  башкирском  языкозна-
нии  –  Ж.  Киекбаев,  уйгурском  –  А.  Кайдаров,  
Г. Садвокасов, Т. Талипов, в казахском языке –  
А.  Болганбаев.  Противоположную  точку  зре-
ния занимают: в каракалпакском языкознании –  
Е.  Бердимуратов,  в  туркменском  –  С.  Гуджи-
ков,  в  казахском  –  С.  Кенесбаев,  Г.  Мусабаев
2
. 
1973 г. на материале узбекского языка вышли в 
свет работы Р. Шукурова и Б. Исабековой, отра-
жающие  противоположные  точки  зрения  по 
этому вопросы.   Р. Шукуров в качестве крите-
риев,  позволяющих  установить  наличие  анто-
нимических  отношений  между  парами  одно-
корневых слов, назвал следующие: 1) эти слова 
должны передавать цельное значение (предмет, 
признак,  действие),  а  не  быть  знаком  наличия 

47
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
или  отсутствия  чего-либо,  что  подтверждается 
возможностью эквивалентов таких слов в других 
языках  («юрекли-юрексиз»  –  «смелый-боязли-
вый»,  «аккли–аклсиз»  –  «умный–глупый»);  2)  к 
таким  словам  могут  быть  подобраны  синонимы 
из  цельнооформленных  лексических  единиц:  
«бахтли  –  соадатли,  бахтиер,  толеманд»,  
«бахтсиз  –  толесиз,  шурпешона»;    3)  наличие 
соответствующих  однокорневых  эквивалентов  в 
других  языках:  «счастливый  –  несчастливый»
3
. 
Автор  классифицирует  антонимы  по  структур-
ному признаку, выделяя  более 30 видов групп и 
подгрупп оппозиций, рассматривает связи анто-
нимов, синонимов, омонимов. 
Распределение антонимов по принципу про-
исхождения  слов  в  лексическом  составе  языка 
более  характерно  для  исследователей-тюрко-
логов:  Ж.  Мусина,  А.  Меметова,  –  выделивших 
несколько групп оппозиций, в том числе и таких, 
когда в отношения противоположности вступают 
исконные и заимствованные слова: «бай» (каз.) –  
«кедей»  (араб.);  «севчи»  (крым.-тат.,  монг.)  –  
«нефрет  (араб.);  «енгиль»  (крым.-тат.)»  –  «зор» 
(перс.); «файда» (араб.)  – «зиян» (перс.)
4
.
Антонимы,  как  известно,  находятся  на 
крайних  точках  парадигмы.  Некоторые  из  них 
лишены  градуальности:  эче  –  тышы  ‘наруж-
ная  и  внешняя  стороны’,    олысы  –  кечесе  ‘от 
мала  до  велика’,    дуст  –  дошман  ‘друг  и  враг’. 
Антонимия  привлекается  не  только  для  выра-
жения  противоположности,  даже  для  показания 
широты пространственных и временных границ: 
иртәдән  алып  кичкә  кадәр  ‘с  утра  до  вечера’: 
иртә  чыгып  кич  кайту  ‘утром  выходить,  вече-
ром  возвращаться’;  күктән  эзләгәнне  җирдән 
таптым  ‘нашел на земле то, что искал на небе’. 
Употребление одного из компонентов антоними-
ческой  пары  с  отрицанием  также  способствует 
эмоциональности речи. Подобное использование 
антонимов усиливает значение того, которое упо-
треблено без отрицания. При этом речевая избы-
точность  служит  средством  актуализации  поня-
тия, на которое писатель хочет обратить особое 
внимание. Этот стилистический прием содержит 
оттенок разговорной речи с характерной для нее 
эмфатической интонацией.
В  результате  проведенного  исследования 
выносятся следующие выводы: 
–  факторы,  определяющие  лексическое  зна-
чение слова на основе выявления сходства и раз-
личия между научным понятием антонима и лек-
сическим значением слова;
– выявление компонентов лексического зна-
чения слова и определение роли каждого из них в 
характеристике  его  семантического  содержания 
и соотношения с антонимией;
–  обзор  существующих  классификацией 
антонимов показал, что они проводятся с помо-
щью  различных  критериев.  В  художественных 
и  публицистических  произведениях  оппозиции 
используются как средства создания экспрессии. 
Задачами,  общими  для  семасиологии  казах-
ского  и  других  тюркских  языков,  настоятельно 
требующими  своего  разрешения,  являются: 
исследование  связи  логической  и  языковой  про-
тивоположности,  классификация  антонимиче-
ских единиц по единым основаниям, выявление 
дифференциальных  признаков  узальных  и  кон-
текстуальных оппозиций, их анализ в коммуни-
кативном аспекте.
1.  Меметов, А. Антонимы в крымо-татарском языке 
// Советская тюркология. – М., 1979. – № 1. – С. 62.
2.  Жумабекова, А. Оппозитивный анализ антоними-
ческих единиц казахского и русского языка. Дис. 
докт. филол. наук.– Алматы, 1995. – 161 с. – С. 31.
ПРИМЕЧАНИЯ
3.  Шукуров,  Р.  Лексико-семантическая  природа 
антонимов  узбекского  языка.    Автореф.  дисс.  ... 
канд. филол. наук. – Ташкент, 1973. – С. 6.
4.  Мусин,  Ж.  Қазақ  тіліндегі  антоним  сөздер: 
филол. ғыл. канд. … дис. – Алма-Ата, 1970. – С. 44.

48
НАСЛЕДИЕ  ХАКАССКОГО  УЧЕНОГО,  ТЮРКОЛОГА,  ДОКТОРА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ 
Н. А.  ПРМАНОВА
ОТРАЖЕНИЕ  ЭЛЕМЕНТОВ  ДУХОВНОЙ  КУЛЬТУРЫ  В  КАЗАХСКОЙ  ОЙКОНИМИИ
Среди  разновидностей  топонимов  особой 
информативностью  обладают  ойконимы  – 
названия населенных пунктов. Ойконимы пред-
ставляют  собой  свернутый  этнокультурный 
текст,  содержащий  определенную  информацию 
об  историческом  прошлом  и  образе  жизни,  о 
фактах  материальной  и  духовной  культуры 
народа. 
Процесс  создания  ойконимов  тесно  связан 
с  человеком,  его  сознанием  и  духовно-прак-
тической  деятельностью,  с  окружающей  дей-
ствительностью.  Ойконимы  репрезентируют 
мир таким, каким видит его человек, каким его 
созерцает,  познает,  отображает.  В  них  отража-
ется  специфика  мировидения,  национального 
самосознания. 
Ойконимический  фрагмент  казахской  язы-
ковой  картины  мира  представлен  различными 
понятиями, в том числе элементами мусульман-
ских  традиций  и  обрядов.  Принятие  ислама  во 
многом предопределило суть, формы и направ-
ления  культурно-цивилизационных  процессов 
и  тенденций  в  жизнедеятельности  казахского 
народа.  Ислам  оказал  влияние  на  изменение 
мировоззренческих установок, внес коррективы 
во взгляды людей на окружающий мир и на вза-
имоотношения между ними. 
Необходимо отметить, что принятие ислама 
в  качестве  единой  общей  религии  не  означало 
одномоментного  искоренения  древнетюркских 
культов.  Их  остаточные  формы,  законсерви-
ровавшись  в  сознании  людей,  дошли  до  наших 
дней. На протяжении многих веков мусульман-
скоязыческий  синкретизм  характеризовал  раз-
ные сферы образа жизни и культуры казахов.
Исламизация  Казахстана,  происходив-
шая  прежде  всего  в  форме  суфизма,  вырази-
лась  в  последующем  в  значительном  влиянии 
мусульманского  мистицизма  на  формирование 
местных  образов  святых.  По  мнению  исследо-
вателей,  культ  святых  сложился  под  влиянием 
доисламских традиций – верой в существование 
многочисленных  божеств,  которые  считались 
покровителями  различных  явлений  в  природе. 
Лингвоспецифические  слова  ата,  бап/баба, 
аулие отражают особенности религиозного мира 
казахов, отношения между верующими и пред-
ставителями культа. Как отмечает К. Рысберге-
нова,  «эти  культовые  названия  –  сигнификаты 
с  компонентами  ата,  бап/баба,  «отец»,  «дед», 
«прадед»,  «прародитель»,  аулие  «святой»  –  
обычно  включали  имена  исламских  проповед-
ников, распространителей идей суфизма, реаль-
ных исторических лиц»
1
.
В  ойконимии  Казахстана  широко  пред-
ставлены  названия,  восходящие  к  культовым 
именам  и  сакрализованным  местам:  Коркыт, 
Кармакшы,  Аулие-ата,  Айша-биби,  Сунаката, 
Казата,  Кошкарата,  Курбаната,  Шакпаката, 
Асыката и др. Многие из этих названий связаны 
с народными легендами и преданиями.
Ойконим  Кармакшы  связан  с  культовым 
местом – мавзолеем Кармакшы ата, датируемым 
XIV–XV вв. По народным легендам, Кармакшы 
обладал  знахарскими  качествами  –  умением 
лечить людей, определять болезнь особым спо-
собом  –  путем  ощупывания  пульса  (кармалау), 
которое  восходит  к  древней  доисламской  тра-
диции.  Как  было  отмечено,  смешение  древних 
обрядов  с  исламскими  традициями  характерно 
для духовной жизни казахского народа.
Название  железнодорожной  станции  Кор-
кыт связывают с именем известной в тюркском 
мире личности. Казахи причисляют его к числу 
святых. По народным легендам, Коркыт обладал 
даром целителя болезней, от всего дурного, был 
баксы  (шаман).  Традиционный  обряд  лечения 
древних  баксы  –  это  изгнание  злых  духов.  Во 
время этого обряда баксы строил страшные гри-
масы, движения, имитирующие борьбу с духом. 
Естественно, что все это производило на людей 
устрашающий эффект. Согласно данной версии, 
слово  коркыт  в  значении  ʽустрашать,  пугатьʼ 
могло стать прозвищем человека. 
Академик  А.  Нысанбаев  считает,  что  в 
слове  қорқұт  понятие  құт  является  одним  из 

49
СРАВНИТЕЛЬНОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ  НИКОЛАЯ  ФЕДОРОВИЧА  КАТАНОВА
АКТУАЛЬНЫЕ  ПРОБЛЕМЫ  ТЮРКСКОГО  ЯЗЫКОЗНАНИЯ
самых основных и древних в центральноазиат-
ской культуре. По его мнению, Махмуд Кашгари 
в  своих  трудах  использует  это  слово  без  пере-
вода:  «құт»  –  счастье,  как  богатство-достаток, 
жизненное благополучие, но при этом подчерки-
вается, что «құт» дарует Тенгри и только с ним 
возможна  праведность  пути  человека.  Другой 
аспект  данного  понятия-концепта  раскрывается 
при анализе вступительного слова Ю. Баласагуни 
к  своему  великому  творению  «Кутадгу  билик», 
где  «құт»  понимается  в  контексте  «власть-
правление».  «Это  не  просто  знание  управления 
государством,  а  знание,  ведущее  к  благодетель-
ному  и  справедливому  правлению.  Наверное, 
эта  мировоззренческая  доминанта  исходит  еще 
из гуннской традиции, когда правителей гуннов 
называли «Тәңриқұт»… смысл этого понятия как 
раз близок к тому, что власть освящена Тенгри, 
каган  проводит  в  жизнь  благодать  и  справедли-
вость через управление, то есть налицо одна из 
доминант  тюркского  мышления,  что  правитель 
должен быть справедливым и компетентным»
2
.
Согласно  последним  исследованиям,  qut  в 
пратюркском  языке  имело  несколько  значений: 
1.ʽдуша, жизненная сила, духʼ; 2. ʽсчастье, благо, 
благодать;  удача,  успех;  счастливый  уделʼ;  3. 
ʽдостоинство  величиеʼ;  4.  ʽсостояние  истинного 
бытия,  блаженстваʼ.  Исследователи  считают, 
что  слово  qut  исконно  тюркского  происхожде-
ния  и  имеет  широкий  ареал  распространения. 
Первоначально  құт  осознавался  как  неделимая 

жүктеу/скачать 3,53 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: