Хабаршы тарих жəне саяси-əлеуметтік

Вестник КазНПУ имени Абая, серия «Исторические и социально-политические науки», №3 (50), 2016 г. 
182 
Описание цитадели и место дворца правителя Джанкента: «Крепость Джанкента, или точнее цита-
дель, представляет неправильный четырехугольник с Востока на Запад, окруженный валом, на кото-
ром  местами  уцелели  стены.  С  западной  стороны  и  теперь  еще  можно  различить  место  больших 
ворот. При входе отсюда в цитадель видны по сторонам высокие барханы, плотно прилегающие к её 
углам. Ширина площади, занимаемой этими барханами, заслуживают внимание. Вообще вся площадь 
цитадели покрыта барханами, отделяющими между собою множеством кривых ложбинок, которые, 
по  всей  вероятности,  следует  признать  за  направление  бывших  улиц  …  При  разведках  в  цитадели 
один из киргизов рабочих сообщил, что к северо-западу, от крепости сажени - 400, под барханом, по 
словам его деда, находился дворец правителя Джанкента, Джангир Султана, поэтому по окончанию 
работ в цитадели разведки были перенесены на этот бархан и вообще на город. Указанный киргизом 
барханы действительно, судя по разрытой поверхности его, скрывал под собою огромное здание из 
обожженного  кирпича  с  видимым  направлением  стен,  которые  разделяли  его  на  комнаты.  Вокруг 
поверхности  бархана  было  разбросано  множество  мельчайших  осколков  от  цветных  изразцов,  что 
говорило за господство архитектурной роскоши». 
Могила  Коркут-Ата:  «Могила  Хор-Хута,  киргизского  (казахского  –М.К.)    святого,  лежащая  на 
Дарье  близ  почтового  тракта  обращает  внимание  исследователя  только  сомнительной  величиной 
покойника. В квадратном здании в 1½ сажени и настолько вне здания возвышается катафалк высотой 
в 1 ½ аршин. Указывая на протяжение катафалка, киргизы говорят, что она сделана во весь рост Хор-
Хута. Интересно было бы проверить сказание киргиз (казахов - М.К.) раскопами. Впрочем, Сырдарья, 
ежегодно подмывающая берега, что обозначается множеством человеческих костей, валяющихся на 
берегу,  а  также  и  обнаженные  в  берегах  могилами,  дает  надежду,  что  могила  Хор-Хута,  которая 
теперь уже отстоит от берега в 10 шагах, будет в скором времени подмыта. О Хор-Хут, Кармакчи и 
Джапраксы* киргизы приводят очень длинную легенду, не дающую, однако, никаких исторических 
сведений».  В  сноске  Н.И.Веселовский  дает  примечательный  комментарий,  основанный  на  местных 
преданиях:  «*Кармакчи  и  Джапраксы  два  родных  брата.  Первый  из  них  рыболов,  второй  пахарь. 
Каждый из них основал собственные города. Кармакчи ныне форт № 2 и Джапраксы – развалины по 
ту сторону Дарьи». 
Памятники  Сыгнака:  «Следующие  развалины  были  Саганак  (план  №2)    –  столица  Тохтамыша, 
окрещенная киргизскою географией в Саган-Ата. Развалины города состоять также как и Джанкента 
из города с садами и цитаделью  и  находится в 30 верстах к СЗ от станции Сор-Кудук. С половины 
пути  показывают  вал  главных  арыков,  идущий  от  Дарьи  и  разветвляющий  на  множество  мелких 
канав. За ними довольно ясно видна крепость и стены двух полуразвалившихся мечетей из жженого 
кирпича...  Мечети  Саганака,  судя  по  кладке  и  архитектуре  выстроены  в  одно  время.  Все  различие 
заключается в величине. Ближайшая меньше, с одним куполом, состоит из одной комнаты, в которой 
с В,  З и Ю  стороны в стрельчатых арках проложены двери. Потолок комнаты сделан сводом. Видно, 
что внутренность была оштукатурена. Были ли стены выбелены определить трудно, но отделка, надо 
полагать, по уцелевшим кирпичам была хорошая. По стенам были выведены карнизом стрельчатые 
рамки.  Внешняя  сторона  не  оштукатурена,  видно  только,  что  обложены  узорчатыми  изразцами. 
Другая мечеть больше первой, имеет два полуразвалившихся купола не равной величины и располо-
женные в ряд.Здесь также как и в первой мечети с В, З и Ю в стрельчатые ворота с парапетами были 
вделаны  двери.  В  настоящее  время  не  видна  величина  дверей,  кирпич  выломан  ...  Проход  уцелел 
только на аршин с земли. На наружных стенах также видны следы изразцов. Во всем корпусе шесть 
комнат, из коих два рядом рядом стоящие (план 2 в), остальные расположены по бокам и вход в них, 
надо  полагать,  был  извне.  Говорю,  что  надо  полагать,  потому  что  в  обоих  мечетях  большая  часть 
наружных  стен  разрушена  и  место  дверей  не  видно.  В  боковых  комнатах  своды  не  высокие  и 
неоштукатурены, в двух же первых напротив стены оштукатурены. В каждой из этих комнат направо 
при входе же в стене сделана высокая ниша с трубой. Судя по закопченности стен здесь был очаг. В 
цитадели и в городе видно весьма много обрушившихся стен различных зданий и местами из обожен-
ной глины... Целые заборы на 2-3 сажени длины, углы домов, стена с нишами, поныне говорят, что 
разрушение города совершилось недавно. Судя по уцелевшим остаткам в Саганаке по преимуществу 
постройки были глинянные, обожженый кирпич употребляли для очень немногих зданий... 
Кругом  приведенных  мечетей  и  вообще  в  самой  цитадели  разбросано  отдельными  группами 
множество  барханов,  поверхность  которых  усеяна  мельчайшими  кусками  глазурованных  кирпичей. 
Краски глазури встречаются всех цветов, преимущество зеленой, синей, желтой. На стенах мечетей 
еще  и  поныне  видны  на  кирпичах  глазурованные  цветы,  а  на  парапете  мечети  (план  2)  над 
стрельчатой аркой с З, местами видны … следы былых букв по синему фону…». 

Абай атындағы  аз ПУ-ні  Хабаршысы, «Тарих жəне саяси-əлеуметтік ғылымдар» сериясы, №3 (50), 2016 ж. 
183 
Развалины  Саурана  и  Мыртобе:  «Отсюда  я  выехал  к  станции Тюмень-Арык  и  не  осматривал  по 
дороге кокандскую крепостцу Янги Курган, так как это та же Джанкала, Кос-Курган, остановившись 
осматривать  древний  город  Сауран,  по  величине  своей  превосходящий  все,  что  видел  до  сих  пор. 
Здесь как  и  все  предшествующие  развалины  состоит  из  цитадели  и  собственного  города,  представ-
ляющее  множество  барханов.  Местами  в  нем  сохранились  развалины  стен  от  зданий  глиняной 
постройки. Видимые остатки эти лежат к С-З и В стороны цитадели. Все пространство занимаемое 
развалинами изрезано арыками, судя по большим из них, вода для орошения проведена из Дарьи. В 
цитадели  кроме  башни  из  обоженного  кирпича  с  полуразрушенным  основанием  от  времени  и 
фундамента другой  подобной  же  башне  упавшей недавно,  нет  никаких следов  жилья.  Вся  площадь 
цитадели усеяна барханами, отделяющимися между собой небольшими ложбинками, указывающими 
направления  улиц.  Цитадель  как  в  Джанкенте  и  Саганаке  возвышается  на  холме,  по  валу  местами 
видны остатки крепостной стены ... и положения ворот, последних как кажется было двое. Площадь 
многих барханов осыпана осколками разбитой посуды.  
Произведенные  разведки  в  означенных  на  плане  пунктах  ничего  не  обнаружили.  Напластования 
барханов как здесь так и вне цитадели одинаковы с Джанкентскими барханами. Разность в том, что в 
барханах  Саурана  костей  встречается  меньше  чем  в  Джанкенте.  Очистка  окрестностей  упавшей 
башни и  продолжающейся стены здания указывают, что башни эти построены в один фундамент со 
зданием  и  следовательно  можно  принять,  что  башни  служили  минаретом  к  скрывавшейся  здесь 
мечети.  Очищена  была  Ю-З  сторона  мечети,  продолжать  работы  с  других  сторон  нельзя  было, 
потому, что киргизы (казахи-М.К.) предупредили что с В и С стороны они выбрали весь кирпич. В 
двух-трех верстах остатки стен от глинянных зданий, лежащих вне цитадели по внутренней отделке 
своей совершенно схожи с остатками же, в мечети Саганака позволяет пологать, что в Сауране были 
мечети  и  из  необоженной  глины.  В  шести  верстах  от  Саурана  на  СЗ  видны  развалины  небольшой 
крепостцы,  назваемой  киргизами  Мыр.  По  обьяснеию  их  Мыр  был  передовым  пунктом  Саурана. 
Крепость  эта  имеет  квадратную  форму  саженей  в  25  и  окружена  рвом.  Стоит  на  высоком  месте  и 
обнесена  кругом  валом,  на  котором  видны  уцелевшие  стены  из  глины.  С  Ю  стороны  находятся 
ворота  с  башнями  по  бокам.  Внутри  не  видно  никаких  следов  жилья.  Окружность  ея  совершенно 
ровная, даже не видно следов арыка». 
О  памятниках  Сайрама.  Наиболее  ранним  из  дошедших  до  нас  раннеисламских  памятников  
Сайрама  является  каменная  колонна,  которая  датируется  ІХ-Х  вв.  Судя  по  рукописи,  впервые  эти 
надписи  перевел  на  русский  язык  Н.И.  Веселовский,  который  посетил  памятники  Сайрама  осенью 
1884 году и отметил в своем отчете: «...  все мечети Сайрама, перестроены недавно и потому на них 
нет древних надписей, а есть надпись пилигримов, посещавших святых, но они не сняты потому, что 
не  имеют  никакого  значения  для  истории,  в  мечети  Идриса  заслуживает  внимание  одна  колонна  в 
галерее  из  песчаника.  На  ней  едва  приметны  какие-то  узоры  и  арабские  слова:  «Нет  Бога,  кроме 
Бога», «Бог един, Бог владыка».  
Н.И.  Веселовский,  обратил  внимание  на  надпись  минарета  мечети  Хызр  Пайгамбара:  «У  ворот 
мечети выстроена невысокая башня, заменяющая минарет, на нем находится небольшая надпись на 
персидском языке».           
Исследования  Н.И.  Веселовский  дает  новый  материал  к  истории  археологического  изучения 
памятников  Сырдарьи.  Н.И.  Веселовский  первый  начал  раскопки  Саурана  и  Отрара.  Он  перевел 
надписи мавзолея Х.А.Ясави и ряда памятников Сайрама, описал могилу Хоркута. 
 
1  Лунин  Б.В.  Из  истории  русского  востоковедения  и  археологии  в  Туркестане:  Туркестанский  кружок 
любителей археологии (1895-1917). Ташкент, 1958.  
2 Бартольд В.В. Веселовский как исследователь Востока и истории русской науки // Соч.: В 9-ти т.т. М., 
1977.-Т.1Х: Работа по истории востоковедения. С.642 - 664. 
3  Лазеревская  Н.А.  Исследователь  Средней  Азии  Николай  Иванович  Веселовский  //  Записки  Восточного 
отделения российского археологического общества. Новая серия. Т. I (ХХУI). СПб., 2002. С. 494- 497. 
4  Кожа  М.Б.,  Елгин  Ю.А.  Туркестан  и  Отрар  в  неопубликованной  рукописи  Н.И.Веселовского  о  древних 
городах Сырдарьи // Новые исследования по археологии Казахстана: Труды научно-практической конференции 
«Маргулановские чтения – 15». Алматы,  2004.  C. 237 – 241.  
 
 
 
 

Вестник КазНПУ имени Абая, серия «Исторические и социально-политические науки», №3 (50), 2016 г. 
184 
Түйіндеме 
Академик Н.И. Веселовский Оңтүстік Қазақстан жəдігерлері хақында 
Қожа М.Б. – т.ғ.д., Х ТУ,  аза<стан, ТCркістан 
Байсариева Г.О. – Отырар мемлекеттік археологиялы< <оры<-музейіні  аға ғылыми <ызметкері 
Бұл  мақалада  Н.И.  Веселовскийдің  Қазақстан  археологиясында  алатын  орны  қарастырылады.  Ол.  П.И. 
Лерхтен  кейін  Сырдария  бойындағы  ортағасырлық  қалаларды  аралап  барлау  жəне  қазба  жұмыстарын 
жүргізген. 
Мақалада  «Қазалыдан  Ташкентке  барар  жолдағы  көне  қалалар  қалдықтарының  сипаттамасы»  атты 
қолжазбасынан  бір  топ  үзінділер  жарияланып  отыр.  Онда  Жанкент,  Сығанақ,  Сауран,  Міртөбе,  Отырар, 
Сайрам,  Түркістан  қалашықтарының  қалдықтары  сипатталып  жəне  осы  ескерткіштерде  жүргізілген  археоло-
гиялық  қазбалардың  есептері  берілген.  Мақала  Сырдарияның  археологиялық  жəне  тарихи  ескерткіштерінің 
зерттелу тарихын біршама өзгеріс енгізеді. Н.И. Веселовский алғашқылардың бірі болып Сауранда, Отырарда 
қазба жүргізді. Түркістандағы Қожа Ахмет Ясауи кесенесіндегі жəне Сайрам қалашығындағы ескерткіштердегі 
жазулардың аудармаларын жасады, Қорқыт ата моласын сипаттады. 
Түйін сөздер: Қазақстан, Түркістан, Сырдария, ортағасыр, археология, қалалар, Ахмет Ясауи, Қорқыт. 
 
Summary 
Aсаdemician N.I. Veselovsky aboutthe antiquity of the South Kazakhstan
 
Kozha.M.B. – d.h.s., IKTU named after Yasaui 
Baisarieva. G.O. – s.r.f., Otrar state archaeological preservation museum 
This  article  considered  the  role  of  N.I.Veselovsky  in  the  archeology  of  Kazakhstan.  He  was  the  person  after 
P.I.Lerch who made exploration and excavations in the medieval towns along the Syrdaria in 1867. Group of excerpts 
from  the  manuscript  “Description  of  the  remains  of  ancient  towns  along  the  route  from  Kazalinsk  to  Tashkent”  are 
published  in  1884.  Characterized  the  remains  of  the  towns  of  Turkestan,  Sairam,  Otrar,  Mirtobe,  Sauran,  Syganak, 
Zhankent and represented the archaeological reports of the monuments. He made changes in the history of the study of 
archaeological and historical monuments. N.I.Veselovsky made the first archaeological excavation in Sauran and Otrar. 
He  also  translated  the  inscriptions  in  the  monuments  of  the  Mausoleum  of  Turkestan  and  Sairam  town.  He  described 
Korkyt Ata’s grave. 
Key words: Kazakhstan, Turkestan, Syrdaria, medieval, archaeology, towns, Akhmet Yassaui, Korkyt. 
 
 
 
Начало в предыдущем номере 
УДК 930 (470+574) 
 
ДИСКУССИИ О ПУТЯХ РЕФОРМИРОВАНИЯ СУДА БИЕВ  
В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 
(СЕРЕДИНА XIX-НАЧАЛО ХХ ВВ.) 
 
Мажитова Ж.С. –– Московский государственный университет  имени М.В. Ломоносова, к.и.н. 
 
В статье рассматривается полемика в российской дореволюционной историографии относительно суда биев, 
который  в  ходе  политико-административных  и  правовых  реформ Российской  империи  в  XIX  веке  не  потерял 
своего  значения  в  казахском  обществе  и  продолжал  играть  роль  регулятора  социально-экономической  жизни 
кочевой общины. Автор отмечает, что в историографии сложилось в основном два подхода по вопросу рефор-
мирования  местной  правовой  культуры.  Одни  авторы  –  сторонники  консервативного  государственнического 
подхода  предлагали  постепенно  инкорпорировать  местное  право  в  соционормативное  пространство  империи, 
другие  –  приверженцы  либерального  подхода  –  скорейшую  унификацию  права  путем  ликвидации  местных 
правовых практик. 
Ключевые слова: институт биев; обычное право; закон. 
 
Реформы в XIX в. со стороны правительства в отношении нормативной практики казахов постоян-
но являлись объектом критики широкой общественности. Серьезные аргументы в пользу иного под-
хода  ––  создания  гомогенного  соционормативного  поля  ––  выдвигали  сторонники  так  называемого 
либерального направления.  
Поводом  к  появлению  подобных  работ служили «неудачные»  действия  правительства  по  инкор-
порации местного права разных народов в единое – «русское». Реформы, растянувшиеся практически 
на  несколько  десятилетий,  по  мнению  либералов,  так  и  не  решили  своих  основных  задач  ––  уни-
фикация разных судебных практик (без местного правового маркера) не была произведена [1].  
 

Абай атындағы  аз ПУ-ні  Хабаршысы, «Тарих жəне саяси-əлеуметтік ғылымдар» сериясы, №3 (50), 2016 ж. 
185 
Такая  постановка  вопроса  нисколько  не  смутила  сторонников  упразднения  правовой  автономии 
имперских  окраин.  Гетерогенность  правового  пространства  империи  мешала  созданию  универсаль-
ных правовых ценностей, которые должны были стать неотъемлемой частью гражданского общества, 
каковым они видели в ближайшей перспективе Россию. 
Поэтому не удивительно, что особое негодование либералов вызывал суд биев. Не жалея красок 
они рисовали его неким архетипом, мешавшим народу порвать с «диким», «варварским» состоянием 
и  двигаться  вперед  –  к  просвещенному  обществу.  Деятельность  суда  биев  подвергалась  еще  более 
жесткой  критике.  В  полемически  заостренной форме  общее отношение  либералов  к  местному  суду 
выразил А. Зуев:  «Это не суд, а зуд народный» или  «возмутительный палеонтологический остаток, 
вредный пережиток варварской эпохи» [2].  
Веским доказательством дискредитации суда биев в глазах кочевников явилась выборная система, 
приведшая  к  подкупам  и  разным  мошенничествам.  Более  того,  необходимость  в  таких  судах  отпа-
дает,  считал  И.  Ибрагимов,  поскольку  «киргизы  (здесь  и  далее  казахи.  –  Ж.  М.),  почему-либо  (по 
родовой вражде и т. п.) не рассчитывающие на справедливое решение биев, которые действительно 
имеют  большое  пристрастие  к  сильным  и  богатым,  прямо  обращаются  к  русской  власти  и  в  этом 
случае  по  пословице:  “Жығылсан  нардан  жығыл”  –  “Если  падать,  то  уж  лучше  с  нара”,  то  есть,  с 
высокого верблюда, предпочитают самую высшую власть» [3]. 
По мнению Н. Дингельштедта, для всех подданных государства должна быть единая, основанная 
на  законе,  обязательная  для  всех  судебная  система,  которая  должна  развивать  единое  гражданское 
самосознание.  И  никакие  факторы,  в  том  числе  особенности  народа,  климата,  религии  и  обычаев, 
хозяйства  не  должны  приниматься  во  внимание,  если  они  не  противоречат  общему  течению  госу-
дарственной жизни. «Азиатский народный судья мало стремился содействовать торжеству правды и 
справедливости, как мало сему содействовал и содействует всякий другой народный (курсив автора. –
–  Н.  Д.)  судья.  Всякий  судья  из  народа,  под  каким  бы  градусом  широты  он  ни  действовал,  не 
опирающийся в своей деятельности на закон и начала нравственности, одинаково склонен к произ-
волу  и  кривосуду  и  откуда  же,  спрашивается,  мог  набраться  более  высоких  принципов  азиатский 
народный  судья,  видевший  лишь  проявления  деспотизма,  всегда  более  хлопотавший  о  прочности 
своего  доходного  места,  чем  о  торжестве  истины  и  стремившийся  к  увеличению  своего  благосос-
тояния, привлекая на свою сторону лиц богатых и влиятельных, упрочивая тем свое положение» [4]. 
Доводы «поклонников» местного суда, что он «заменяет в степи полицейские меры предупреждения 
и  пресечения  и  побуждает  благонадежных  людей,  из  чувства  самосохранения  и  ради  соблюдения 
своих интересов, наблюдать за порочными членами общества», считал необоснованными и мешаю-
щими превращению его в мировой суд [5]. 
Судя  по  отчету  графа  К.К.  Палена,  составленному  на  основании  ревизии  Туркестанского  края  в 
начале  ХХ  в.,  он  также  отрицательно  относился  к  идее  сохранения  местных  судов:  «Упразднение 
народных  судов  с  полною  заменою  их  общеимперскими  судебными  установлениями  являлось  бы 
наиболее правильным разрешением назревшего вопроса об упорядочивания отправления правосудия 
у  туземного  населения»,  к  тому  же  добавлял  «государство  не  может  и  не  должно  приноравливать 
судебное устройство к уровню понятливости населения, которое часто находится на низкой степени 
развития»  [6].  Однако  в  отличие  от  других  сторонников  унификации  права,  К.К.  Пален  понимал 
возможные сложности при проведении этой реформы и связывал их с недостатком денежных средств 
«в вопросе о введении в Туркестанском крае мирового института для всего местного населения» [7]. 
Полемика по поводу судебной реформы в Степи была длительной, охватила все социальные слои 
и грани социальной общественной мысли. Это был диалог центра и периферии. Именно периферия в 
виде  рапортов,  комментариев,  отчетов  и  записок  представителей  власти  и  общественности  подго-
товляла возможные варианты реформирования правовой культуры казахов. Конечно, процесс инкор-
порации  империей  местного  права  так  и  не  был  до  конца  спланирован  и  продуман,  шла  борьба 
различных проектов и она отражала, в том числе, спор центральных и региональных властей. 
К  примеру,  если  чиновники  окраинных  регионов  предлагали,  исходя  из  практического  опыта 
работы  и  знания  местной  политико-правовой  обстановки,  постепенное  претворение  идей  цивилизо-
ванного  изменения  нормативного  поля,  то  имперская  власть  в  «центре»  на  этот  процесс  смотрела 
иначе. 
Так, в материалах Генерального штаба есть донесение полковника Белявского, который отмечал, 
что согласно результатам Степной комиссии Ф.К. Гирса, Комитет министров предложил «узаконить 
его  [суд  биев]  существование  положительными  постановлениями»  [8].  Такое  решение  объяснялось 
многими причинами, но в первую очередь отсутствием «фанатичных начал» в адате. 

Вестник КазНПУ имени Абая, серия «Исторические и социально-политические науки», №3 (50), 2016 г. 
186 
Однако стоит заметить, что прежде чем было принято «положительное постановление», комиссия 
под председательством Гирса провела большую работу по сбору информации об «устройстве степи». 
Она, в частности, направила военному губернатору Тургайской области Л.Ф. Баллюзеку следующий 
запрос:  «Оказывается,  что  весьма  часто  киргизы  обращаются  в  Областное  правление  с  просьбами 
поручить судебное разбирательство русским чиновникам, не доверяя киргизским властям, и что суд 
биев  таким  образом  потерял  значение;  необходимо  иметь  удостоверения  Областного  правления, 
действительно  ли  поступали  подобные  просьбы,  число  их  за  5  лет  и  чем  вообще  таковые  разре-
шались» [9]. В ответ на запрос Л.Ф. Баллюзек привел статистические данные:  
«Все решения в течение означенных лет дела по преступлению киргиз» [10]. 
 
 

жүктеу/скачать 3,91 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: