история государства    №2, 2012

-   46  -
мЕмЛЕКЕт тарихЫ    №2, 2012        
-   47  -
история государства    №2, 2012
ху директивы. Хотя директивные органы как 
будто  бы  и  предостерегали  исполнителей 
от  чрезмерного  усердия  в  проведении 
раскулачивания  и  выселения  зажиточных 
слоев  крестьянства,  однако  имевшиеся 
на  этот  счет  многочисленные  прецеденты 
в  большинстве  случаев  поддерживались 
вышестоящими  органами.  Если  имели 
место  «перегибы»  в  этом  вопросе,  то 
они  квалифицировались  как  «издержки 
революционного рвения», неопытность, и, в 
худшем случае, вызывали дисциплинарные 
взыскания. В целом, весь комплекс полити-
ко-идеологических  регуляторов  нацеливал 
на  гонку  за  рекордными  показателями 
«раскулаченных» и «выселенных».
Районы  и  округа  республики  сорев-
новались  друг  с  другом  в  напыщенности 
победных 
показателей. 
Газеты 
не 
успевали  давать  ежедневно  меняющуюся 
информацию о количестве «разоблаченных» 
«саботажников,  «вредителях»  советской 
власти. В погоне за показателями в некото-
рых сельсоветах кулацкими объявлялось до 
20% от общего числа хозяйств [14].
Под  раскулачивание  попадали  не 
только  зажиточные  слои  крестьянства,  но 
и середняки с бедняками и батраками. Так, 
уроженец колхоза Кзыл-Ту Кармакчинского 
района 
Южно-казахстанской 
области 
Мухамедгали  Кутибаров  был  арестован 
райотделом  НКВД  ЮКО.  Ему  предъявили 
обвинение «как сыну бая-кулака, имевшему 
до 400 голов лошадей и 1000 голов баранов». 
В  жалобе-заявлении  на  имя  прокурора 
Союза ССР А.Я. Вышинского он указывал, 
что «предъявленное мне обвинение считаю 
неверным, так как мой отец Котубар (так в 
тексте – А.А.) не был баем и кулаком, а был 
простым  кочевником-бедняком».  Несмотря 
на это М. Кутибаров подвергся конфискации 
и высылке из республики на 10 лет в ИТЛ. 
Таких заявлений было огромное количество, 
однако  никто  их  не  рассматривал  и  не 
исправлял. Крестьяне, попавшие в жернова 
НКВД,  никогда  не  добивались  пересмотра 
своих  дел  и  оставались  в  местах  лишения 
свободы до окончания срока [7, С. 138-139]. 
Используя  произвол,  издевательства 
и  доносы,  советские  органы  смогли 
повсеместно  расширить  радиус  «поимки 
врагов»  в  сельской  местности.  Принявшее 
силу  закона,  очередное  постановление 
от  20  февраля  1930  года  ЦК  ВКП(б)  «О 
коллективизации  и  борьбе  с  кулачеством 
в  национальных  экономически  отсталых 
районах»,  позволило  только  за  первую 
неделю  после  его  выхода  арестовать  в 
республике  3  113  человека  [15].  В  мае 
1930  года  начались  массовые  кампании 
по  выселению  крестьянства.  Так,  на 
внутрикраевое  расселение  была  выслана 
1  341  семья,  или  7  535  человек  [8,  С.  64]. 
К  маю  1930  года  у  половины  колхозов 
«кулацкое»  имущество  составляло  34% 
неделимых фондов [16, С. 157]. 
Летом     1930    года     делегаты     ХVI 
съезда    ВКП  (б)    Казкрайкома    ВКП  (б) 
Ф. Голощекин,       У. Исаев,      И. Богданов, 
И. Курамысов докладывали с большой трибу-
ны об «успехах» по искоренению «байско-
кулацкого элемента» в республике. По ито-
гам  выступления  руководителей  республи-
ки, Политбюро ВКП(б) на своем заседании 
20  июля  1930  года  констатировало,  что 
депортация  кулацких  хозяйств  в  основном 
завершена,  однако  это  совершенно  не 
соответствовало  реальности.  Казахстану 
вменялось  усилить  «раскулачивание», 
увеличив его в объеме 5 000 семей. Органам 

-   46  -
-   47  -
история государства    №2, 2012
ОГПУ  предписывалось  установить  ко-
личество семей, сроки и места высылки. 
Уже через месяц, 30 августа, Казкрайком 
рапортовал  о  результатах  исполнения 
поручения  Политбюро  ВКП(б).  Если 
плановые  показатели  раскулаченных  к 
августу  1930  года  в  «некоторых  районах» 
доходили  до  15%  от  общего  числа,  то  в 
дальнейшем  они  увеличились  до  20%. 
Значительная  часть  «раскулаченных»  была 
выслана  вместе  с  семьями  в  отдаленные 
районы  страны,  на  стройки  Сибири  и 
Крайнего Севера. 
Правовое 
закрепление 
процесса 
ликвидации  зажиточного  крестьянства 
произошло 1 февраля 1931 года после выхода 
постановления ВКП(б) «О предоставлении 
краевым 
(областным) 
исполкомам, 
правительствам  автономных  республик 
права выселения кулаков из пределов сплош-
ной коллективизации сельского хозяйства». 
Согласно  постановлению,  подавляющее 
большинство  депортированных  крестьян  
направлялось  на  трудпоселение  (кулацкая 
ссылка),  затем  спецпоселение,  и  получило 
статус  трудпоселенцев,  спецпереселенцев 
и  спецпоселенцев.  В  1931  году  из 
Казахстана  было  вывезено  5500  семей. 
Предположительно  раскулачиванию  было 
подвергнуто  12  265  хозяйств,  или  60-70 
тыс.  человек.  В  середине  1931  года  их 
количество достигло около 1 миллиона 200 
тысяч  крестьян.  Эти  люди  оказались  без 
крова,  без  средств  к  существованию,  они 
были лишены права на защиту, подвергались 
травле  со  стороны  советско-партийных 
органов  [9,  c.  110].  По  постановлению 
СНК СССР № 174 от 16 августа 1931 года 
на  расходы  по  переселению  и  устройству 
спецпереселенцев государством выделялось 
40 млн. рублей. Судя по тому, какое жалкое 
существование  влачили  спецпереселенцы 
в первые годы жизни в «кулацкой ссылке», 
эта сумма была совершенно недостаточной. 
Во  второй  половине  марта  1931  года 
Ф.И.  Голощекин  выступил  с  инициативой 
выселения за пределы республики еще 1 500 
семей из пограничных и хлопковых районов. 
Так  как  Казахстан  выступал  в  качестве 
места «кулацкой ссылки», ЦК рекомендовал 
Казкрайкому  ВКП(б)  и  полномочному 
представительству  ОГПУ  осуществлять 
переселение  внутри  края.  С  конца  1929 
года  до  середины  1930  года  в  СССР  было 
раскулачено  свыше  320  тысяч  семей  (не 
менее  2  млн.  человек)  [8,  С.  9].  Таким 
образом,  акции  раскулачивания,  высылки 
за  пределы  республики,  заключение  в 
концлагеря  в  1930-1931  годы  приобрели 
массовый  характер.  По  данным  Отдела  по 
спецпереселенцам  ГУЛАГа  ОГПУ  за  этот 
период,  депортациям  только  в  пределах 
Казахстана подверглись 6765 крестьянских 
хозяйств [17]. 
Заключение
В Казахстане раскулачиванию, в основ-
ном, подверглись северные части Уральского, 
Кустанайского, 
Петропавловского 
и 
Акмолинского  округов,  северо-западная 
Актюбинского,  северо-восточная  Павло-
дарского  и  Семипалатинского,  вос-точная 
Алма-Атинского  округов,  а  также  районы 
Южного Казахстана. 
По  существу  кампания  по  рас-
кулачиванию  была  акцией  устрашения 
со  стороны  властей,  без  которой  она  вряд 
ли  бы  добилась  коллективизации  в  столь 
кратчайшие  сроки.  С  другой  стороны, 
имущество зажиточного крестьянства стало 

-   48  -
мЕмЛЕКЕт тарихЫ    №2, 2012        
-   49  -
история государства    №2, 2012
материальной  основой  вновь  создаваемых 
колхозов.  Последствием  раскулачивания 
стало резкое падение сельскохозяйственного 
производства,  изъятие  из  производствен-
ной 
цепочки 
наиболее 
деятельной, 
подготовленной части крестьянства [10]. 
Массовое «раскулачивание» выбросило 
из  деревни  миллионы  наиболее  крепких, 
опытных,  ведущих  сельских  хозяйств. 
Была  потеряна  бесценная  способность 
сПисоК ЛитЕратурЫ
1 
Смагулов  Н.К.  Кадровая  политика  большевиков  в  партийных  и  государственных  органах 
Казахстана в 1917-1936 гг. – Караганда: КарГТУ, 2011. -  345 с.
2 Очерки истории Коммунистической партии Казахстана. Изд. второе, доп. и переработанное. - 
Алма-Ата: Казахстан, 1984. - 760 с.
3 Центр документации новейшей истории ВКО. Ф. 200. Оп. 1. Д. 523. Л. 115.
4 Кузембайулы А., Әбіл Е. История Республики Казахстан. Учебное издание. – 3-е изд. перераб. 
и доп. - Алматы: «Санат», 1998. - 333 с.
5 Омарбеков Т. 20-30 жылдардағы Қазақстан қасіреті. - Алматы, «Санат», 1997. - 320 б. 
6.  Еспенбетова  А.,  Жолдасұлы  Т.  Қазақтың  малын  тәркілеу  /Ақмешіт  ақшамы.  -  №  24.  -  15 
маусым, 2006. 
7 Койгелдиев М. Сталинизм и репрессии в Казахстане 1920-1940-х годах. Алматы, 2009.  - 448 
с.
8 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. - Москва, 1994. - 270 с.
9 Яковлев А. Крестосев. – Москва: «ВАРГИУС», 2000. - 270 с.
10 Зулкашева А. Фрагменты прошлого // Мысль. - 2010. - № 11. 
11 Центр документации новейшей истории ВКО. Ф. 200. Оп. 1. Д. 523. Л. 54.
12 Нәсенов Б. Абыралы қанды жылдар (1905-1945). Екінші бөлім. Құжаттар жинағы. - Алматы, 
«Новосибирск», 2006. - 644 б. 
13  Баберовски  Й.  Красный  террор:  история  сталинизма  /  пер.  с  нем.  –  Москва:  РОССПЭН; 
Фонд Первого Президента РФ Б.Н. Ельцина, 2007. - 277 с.
14 ГА ЮКО. Ф.74, Оп. 1, Св. 36. Д.390. Л. 11.
15 История Казахстана (с древнейших времен до наших дней).  - Алматы: «Атамура», 2009. - Т. 
4. - 278 с.
16 Михайлов В.Ф. Хроника Великого Джута. - Алта-Ата: «Жалын», 1990. - 400 с.
17 Реабилитация: политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. - Москва: 
крестьянина  быть  хозяином  земли.  На 
смену  распространенному  в  деревне  типу 
работника-хозяина,  поглощенного  своим 
делом,  пришел  исполнитель  –  в  одних 
случаях  добросовестный,  трудолюбивый, 
дисциплинированный, 
в 
других 
– 
расхлябанный,  ленивый,  склонный  к 
пьянству  и  обману.  Во  всех  этих  случаях 
не  обладающий  чувством  инициативы  и 
зачастую не стремящийся иметь его.

-   48  -
-   49  -
история государства    №2, 2012
«Политиздат», 1991. - 243 с.
тҮЙІН
Мақаланың авторы: тарих ғылымдарының докторы, профессор, ҚР БҒМ ҒК Мемлекет тарихы 
институты, Индустриалды-инновациялық даму және этноәлеуметтік үдерістер тарихы бөлімінің бас 
ғылыми қызметкері Әлима Мүсірқызы Ауанасова.
Бұл  мақалада  ХХ  ғасырдың  20-30  жж.  Қазақстан  территориясындағы  ұжымдастырудың  бір 
кезеңі – бай-кулактарды тәркілеу мәселесіне қатысты ғылыми зерттеу сараптамасы жасалған. Автор 
ұжымдастыру  және  шаруаларды  бай-кулактар  ретінде  қудалауды  жүргізудің  ОГПУ  қолданған 
құқықтық-нормативтік базалық әдістерін жете қарастырған.
SUMMARY
Author of the article: Auanasova Alima Musirovna, doctor of historical sciences, professor, senior 
research fellow of the department of History of industrial and innovative development and ethnosocial 
processes of the Institute of State History of the Committee of Science of the Ministry of Education and 
Science of the Republic of Kazakhstan.
In  the  article  made  an  attempt  of  the  analysis  of  research  on  collectivization  and  one  of  its 
stages,expropriation and confiscation of property kulak farms in Kazakhstan in 20-30 years of  XX century. 
The authors examined the legal framework of the collectivization and dispossession of the peasants, the 
methods used 
by authorities of the OGPU.

-   50  -
мЕмЛЕКЕт тарихЫ    №2, 2012        
-   51  -
история государства    №2, 2012
In the second half of the twenties, the Soviet 
republic,  having  recovered  from  economic  and 
political  collapse,  begins  to  drop  back  from  the 
ideology of the NEP, converting its policy into the 
strict vector of development set by October. 
During this period, appealing to the ‘working 
class self-consciousness’ and to the lumpen-pauper 
psychology of the masses, the regime began to carry 
out  regulatory  actions,  which  led  to  destructive, 
chaotic processes in the mechanism of functioning 
and  reproduction  of  the  traditional  structure,  in 
organization  of  its  socio-cultural  and  institutional 
priorities,  in  the  established  order  of  ecosystem 
principles of society organization, that is, generally 
speaking, in the life-support system of ethnos. 
The most characteristic, in this respect, is the 
campaign  conducted  to  confiscate  livestock  from 
large-scale farming.
The idea of expropriation of wealthy and large 
cattle  farms  derived  from  the  very  nature  of  the 
state with its primacy of class interests. Therefore, 
since  the  beginning  of  the  establishment  of  new 
government  in  Kazakhstan,  the  motives  of  class 
struggle  were  constantly  born  in  minds  of  the 
conductors of ‘proletarian’ policy.
 Zh. Abylkhozhin 
рrofessor of the Institute of  
Ch. Valikhanov 
History and Ethnology,
Senior scientific researcher of Department of the Historiography,  methodology 
of history and source studies   
THE INVASIONS OF A STALINIST REGIME IN 
A TRADITIONAL PEASANT SOCIETY
In spring 1919 Lenin, when answering to the 
question of Kazakhstan delegates in VIII Congress 
of the Communist Party on, ‘how can the economic 
power of the rich be undermined’, said: ‘Obviously, 
sooner or later you will have to raise the issue of 
redistribution of cattle.’  
The question on the confiscation of livestock 
from  the  rich  was  also  raised  in  the  III  regional 
conference of Kazakhstan in 1923. 
However, the accomplished strategy of the NEP, 
aimed at finding a way out of economic and political 
crisis,  resulted  from  the  implementation  of  ‘war 
communism’ utopia, held back the ‘expropriatriate’ 
attempts  of  communist  radicals.  They  had  to 
choose  between  the  possible  economic  chaos  and 
ideological  dogma.  The  system,  still  reeling  from 
crisis, was forced to withhold its ‘class onslaught’. 
By the end of the 20s the idea of expropriation 
of  large  cattle  farms  once  again  is  recognized  as 
relevant and resulted in the adoption of the decree 
on confiscation of semi-feudal rich people (August 
27, 1928). In accordance with the decree over 700 
households  were  subjected  to  expropriation,  out 
of which 144, 745 head of cattle were confiscated.  
About  113,000  head  of  cattle  were  immediately 
УДК 94 (574-22) ''193''
Annotation
In the article the author made an attempt of the analysis of historical facts describing the activity of 
Stalin’s regime and its influence on a traditional peasant society. The author analyzes destructive invasions 
of Stalin’s totalitarian regime in the traditional structure and life-support system of ethnos, which will turn 
out as a tragedy for Kazakh.
Keywords: traditional structure, proletarian policy, expropriation.

-   50  -
-   51  -
история государства    №2, 2012
redistributed between kolkhozes (29,000 or 26 per 
cent)  and  agricultural  laborers  (85,000  or  74  per 
cent).
In the reports of official bodies it was informed 
optimistically  that  the  specific  gravity  of  middle-
class peasants rose to 76 per cent, whereas of the 
poor class fell to 18 per cent. Thereby they made 
it clear that the effect of the campaign has proved 
to be correct and on time and due to the obtained 
livestock received on the basis of the decree, farm 
laborers  and  the  poor  have  changed  their  social 
status, thus becoming members of the middle class. 
(It  should  be  noted  that  in  Kazakh  historiography 
this process is denoted as ‘oserednyachivanie’). 
Meanwhile,  the  analysis  of  the  published 
data  shows  that  the  confiscated  and  ‘equally’ 
redistributed  livestock  was  not  always  enough  to 
solve the problem of economic security of poorer 
households. 
Thus, for example, in Karkaralinsk district the 
confiscated livestock was given to 198 no livestock 
households, 1374 households with livestock from 1 
to 5 head and to 27 households, possessing 6-7 units 
of cattle. In order to empower all of these households, 
12,  139  head  of  cattle  were  required.  Meanwhile, 
they were given only 7065 head of cattle, i.e. the 
deficit was estimated in more than 5000. The similar 
situation took place in other districts. It’s no accident 
that T.Ryskulov, speaking at the third session of the 
Central Executive Committee of  13th Convocation, 
noted,  ‘According  to  the  instruction,  the  poor 
households are given 5-6 head of cattle...The poor 
households sell part of the transferred livestock to 
meet their current needs, such as paying their debts, 
paying  taxes,  etc.  The  remaining  2-3  head  is  not 
considered as livestock’.
The statistics here can mean only one thing: a 
significant portion of households was allocated with 
a very small number of cattle. Meanwhile, as it was 
already noted, in the specific conditions of pastoral 
farming the communal cooperation played a role of 
a warrant of the needed product and the reproduction 
of  means  into  production.  Therefore,  even  when 
endowed with cattle, the individual worker had to 
integrate into the community. However, for such an 
integration, among other things, it was necessary to 
have a certain minimum of production (of cattle), 
because without it wouldn’t be able to perform its 
function of implementation within the community 
principle of cooperation. Hence, it is clear that by 
getting  only  a  few  head  of  livestock,  these  farms 
couldn’t be integrated into the community on more 
or  less  equal  conditions  and  therefore,  they  gave 
up the hope to improve their social status (soon the 
livestock received by confiscation was sold or cut).
Even though they were listed as middle class, in 
fact, they remained dependent elements of structure, 
but  had  been  already  exploited  on  another  level. 
But  these  channels,  despite  being  minimal,  were 
significantly narrowed, because with the liquidation 
of wealthy households the possibilities for the poor 
to enter into hiring-renting relations with them was 
blocked. That’s why they were forced to move to 
villages and to the countryside where they became 
employees, or to the cities in which they replenished 
the paupers and lumpens niche.
Thus, the correlation bravura and reports were 
not  reflecting  the  reality  and  turned  not  into  the 
consolidation of the middle class and the growth of 
wealth,  but  vice  versa,  resulted  in  disorganization 
of the economy, the growing pauperization of poor 
population of auls and the breakdown of the most 
important elements of reproductive relations, which 
led to the destruction of all the traditional structure.
The state showed the complete misunderstanding 
of  the  specifics  of  pre-capitalist  structures  in  the 
course of the campaigning (in fact, they coincided 
in  time)  on  confiscating  cattle  from  large-scale 
farming  and  another  reform  on  redistribution  of 
grassland and arable lands (1926-1927). 

-   52  -

жүктеу/скачать 3,84 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: