42
Pаздел I.
Коды и письменность
Перевод текста:
1 Ученик! Скорей сюда, ко мне
2 Все то, что мой учитель объяснил мне, тебе я хочу объяснить.
3 Когда я, как ты, был малышом и у
меня был «старший брат»,
4 Учитель давал (мне) задание,
работу под стать мужчине,
5 Словно пляшущий тростник, я плясал — к работе он меня приставил.
6 Словом учителя я не пренебрегал, ничего не делал по собственному раз-
умению,
7 Мои задания сердцу моего старшего брата были приятны
8 Моему смирению он радовался (и всегда) меня хвалил.
9 Все, что он мне предписывал, подобно предписаниям бога, я в точности
исполнял.
10 Своими советами он и идиота бы «освободил»,
11 По глине мою руку он направлял, на
правильный путь меня наставлял,
12 Уста мои словом он открыл, как давать советы, мне объяснил.
13 Он показал, как выполнять предписания.
14 Тянуться вверх —
доля прилежания, (попусту) тратить время — за-
прет.
15 Когда чловек по отношению к своему заданию теряет время, то своими
заданиями он пренебрегает.
16 (Никогда) своими знаниями не прославится, его уста закрыты.
[Проскурин 2005: 198–199]
Ассоциативное переосмысление или метафора человека как «плящущего
тростника» стоит в качестве фона в воспитании писца (тянуться вверх — доля
прилежания). Не случайно тростниковая палочка являлась орудием писцов
и служила в качестве «замыкающего элемента» в цепи писец — глиняная та-
бличка. «Плоские заготовки из глины служили в качестве поверхности, на ко-
торые с помощью тростникового стилоса с заостренным, угловым или закру-
гленным концом наносились знаки» [Hans 2013: 49].
Об этом, в частности, по мнению К. Вильямсона, речь идет в одной средне-
вековой древнеанглийской загадке. С распространением письменности в англо-
саксонском обществе правая рука начинает ассоциироваться с новыми предмета-
ми труда, например, с тонкой тростниковой палочкой для письма: þaet is wundres
dael on sefan scarolic þam þe swylc ne conn hu mec seaxes ord and seo swiðre hond
eorlesingeþonc and ord somod þingum geþydan (R. 61) Это — удивительный кусок,
в сердцевине сухой, кто не умеет [писать]. Как мне острие кинжала и правую
руку, мысль человека и лезвие (соединить)?» [Проскурин 1990: 40].
Неслучайно, в русской поэзии начала ХХ столетия образ тростника со-
пряжен с творчеством:
43
Метафора человека и письменная культура...
«Из омута злого и вязкого
Я вырос, тростинкой шурша, —
И
страстно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.
И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Коротких осенних минут.
Я
счастлив жестокой обидою,
И в жизни, похожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен».
(О. Мандельштам. Осень 1910, 1927) [Паскаль 2013: 936]
А еще раньше образ мыслящего тростника возникает в поэзии Ф. Тютчева.
Достарыңызбен бөлісу: