Н. П. Пешкова (зам отв редактора)

218 
 
вать  в  деловом  мире:  Peter  Rojas,  Jonathan  Schwartz,  Jason  Goldman,  Robert 
Scoble, Jason Calacanis и др. Бизнес-блоги завоевывают все  большую  попу-
лярность вследствие как минимум двух своих качеств, важных с точки зре-
ния возможностей для эффективной бизнес-коммуникации: высокой скоро-
сти  общения  и  широкого  пространственного,  а  также  социального  охвата» 
[6, p.137]. 
При  описании  дискурсивных  практик  Интернет-континуума  важным 
терминологическим вопросом является определение минимальной единицы 
в  макроструктуре  Интернет-дискурса.  На  современном  этапе  исследований 
дискурсивной  проблематики  вызывает  определенный  интерес  лингвистов 
такой  феномен  когнитивно-прагматического  моделирования  Интернет-
коммуникации, как трансакция (транзакция). 
Трансакция  является  наиболее  операциональной  единицей  социаль-
ного взаимодействия в рамках понимания Интернет-континуума как инсти-
туциональной  спецификации  дискурса.  Электронный  дискурс  характеризу-
ется не только интерактивным (т.е., протекающим в режиме реального вре-
мени  on-line)  взаимодействием  паттернов  речевого  поведения  его  участни-
ков,  но  и  взаимовлиянием  (взаимопроникновением)  в  условиях  «гипертек-
стуальной  телесности»  и  диффузности  коммуникативного  присутствия  в 
киберпространстве виртуальных языковых личностей и их картин мира. По-
этому бизнес-дискурс  способен формировать  «активные  микро-  и макросо-
циальные  группы  вокруг  того  или  иного  информационно-аналитического 
или информационно-культурного ресурса» [5, с.78]. 
Трансакции  партнеров  по  виртуальному  общению  могут  содержать 
как единичный репликовый шаг (с имплицитно выраженным реципиентом), 
так и их цепочку, в которой может находить свое выражение не один, а сра-
зу несколько речевых актов. Относящееся  к Интернет-дискурсу  диалогиче-
ское содержание коммуникации не зависит от принадлежности участников к 
той  или  иной  лингвокультурной  общности  национальных  сетевых  сегмен-
тов.  Оно  (содержание)  определяется  как  «условно  иерархизированное  мак-
росообщество,  в  котором  взаимоотношения  между  виртуальными  собесед-
никами выражаются в трансакциях по определенному когнитивному сцена-
рию с учетом прагматических пресуппозиций» [4, с.293]. 
При исследовании  корпоративного блоггинга  необходимо учитывать 
специфику функционирования сетевого дискурса и его контентопостроения 
с  точки  зрения  задействованного  коммуникационного  канала  -  Интернета, 
имеющего  сетевой,  гипертекстовый  характер.  Корпоративное  дискурс-
образование  в  сети  осуществляется  под  влиянием  целеустановок  «коллек-
тивного  корпоративного  автора/субъекта»,  т.е.  самих  корпораций,  создаю-
щих и ведущих свои сайты и блоги; при этом эти корпорации представлены, 
как  правило,  коллективом  профессиональных  специалистов  в  области  кор-
поративных коммуникаций, PR и маркетинга, корпоративной журналистики, 

219 
 
непосредственно создающих тексты, размещаемые на  сайтах и в блогах [1, 
с.188]. 
Прагматическая  установка  такого  корпоративного  субъекта-
дискурсанта, а значит, и прагматическая установка продуцируемых текстов 
заключается  в  манипулятивном  конструкционно-корректирующем  воздей-
ствии  на  общественное  мнение  –  создании  и  поддержании  позитивного 
имиджа корпорации в глазах общества, что достигается через информирова-
ние, декларирование и т.д. Этим определяются и лингвистические (а также 
пара- и экстралингвистические) особенности текстов – общая  «корпоратив-
ная» стилистика, принципы отбора материала и форма его подачи,  языковое 
и визуально-графическое оформление, сопровождение текста иконическими 
образами и т.д.[4, с.302]. 
Дискурс бизнес-блогов не только отражает, но и воздействует на дей-
ствительность и ментальность общества, конструируя определенную бизнес-
реальность. Основная цель бизнес-блоггинга – создание конкретного обще-
ственного  настроя,  оптимального  для  бизнеса,  его  деловой  репутации, 
бренд-идентификации посредством формирования нужных представлений у 
потенциальных потребителей и инвесторов.  
Литература 
1.
 
Данюшина  Ю.В.  Многоуровневый  анализ  англоязычного  сетевого  бизнес-
дискурса.  Дисс.  д-ра  филол.  наук  /10.02.04,  10.02.19  /  Институт  языкознания 
РАН. - М., 2011. 382 c. 
2.
 
Зайнуллина  Л.М.  О  специфике  исследования  Интернет-дискурса  /  Вестник 
Башкирского университета, №1, том 17, 2012. С.492-498. 
3.
 
Малюга  Е.Н.  Функциональная  прагматика  межкультурной  деловой  комму-
никации. М.: Кн. Дом «Либроком», 2008.  320 с. 
4.
 
Когнитивные исследования языка: Сб. материалов международного конгрес-
са  по  когнитивной  лингвистике.  –  Тамбов:  Изд.  Дом  ТГУ  им.  Г.Р.Державина, 
2012. 512 с. 
5.
 
Попова  Т.И.  и  др.  Интернет-пространство:  речевой  портрет  пользователя.  – 
СПб: Изд. «Эйдос». 2012. – 224 с. 
6.
 
 Scoble,  R.,  Israel,  S.  Naked  Conversations.  How  blogs  are  changing  the  way 
businesses talk with customers. Hoboken, NJ: John Wiley & Sons. 2006. 112 р. 
© ЗайнуллинаЛ.М., 2012 
 
УДК 802/809.1–52 
Закирьянов К.З. 
г. Уфа (Россия) 
 
Перевод в речевой деятельности билингва 
 
Билингв – постоянный переводчик 
Билингвизм, возникший стихийно как необходимое условие для нор-

220 
 
мального  сосуществования  разноязычных  народов  в  многонациональном 
мире,  представляет  собой  явление  феноменальное.  Феномен  его  состоит  в 
том, что с его помощью вступают в контакт и добиваются взаимопонимания 
носители разных национальных языков, далекие друг от друга по культуре, 
психологическому  складу,  условиям  проживания.  Он  является  фактически 
единственным путем решения проблемы языкового барьера в многоязычном 
мире,  является  надежным  средством  регулирования  сложных  межнацио-
нальных отношений – средством воспитания чувства толерантности у пред-
ставителей разных национальностей по отношению друг к другу. 
Феномен билингвизма неразрывно связан с проблемой формирования 
билингвальной личности,  свободно владеющей и пользующейся двумя язы-
ками.  Свободное  владение  двумя  языками  основано  на  усвоении  языковой 
картины  мира  двух  народов,  говорящих  на  этих  языках,  когда  билингв  ус-
ваивает  языковые  средства  вместе  с  материальной  и  духовной  культурой 
народов – носителей этих языков. Билингвальная личность  – это не просто 
личность,  овладевшая  двумя  языками  как  средством  общения  и  умеющая 
общаться  на  этих  двух  языках,  а  такая  личность,  которая  усвоила  вместе  с 
языковыми  средствами  две  национальные  языковые  картины  мира,  две  на-
циональные культуры. Такая личность в состоянии адекватно воспринимать 
и выражать мысль на двух языках. 
Основу  формирования  билингвальной  личности  составляет  усвоение 
системы языковых единиц всех уровней и умение пользоваться ими во всех 
сферах  жизнедеятельности.  Процесс  этот  неразрывно  связан  с  переводом  с 
одного языка на другой. 
Билингв  постоянно  сталкивается  с  переводом  (отсюда  возникло  об-
разное выражение «Билингв – постоянный переводчик»). По существу пере-
вод  является  одним  из  элементов  нормального  функционирования  двуязы-
чия  в  разноязычном  коллективе,  а  по  большому  счету  –  основным  видом 
межъязыкового  посредничества.  «Перевод  выступает  в  качестве  универ-
сального лингвосоциокультурного механизма, обеспечивающего взаимодей-
ствие  социальных  и  культурных  субъектов»  [2,  с.66].  Без  перевода  трудно 
даже  представить  совместную  жизнь  разноязычных  людей  в  полиэтниче-
ском  пространстве.  В  условиях  многоязычной  среды  каждый  билингв,  не 
будучи  специалистом-переводчиком,  стихийно  становится  переводчиком: 
он  переводит  воспринимаемые  на  чужом  (неродном)  языке  фразы  на  свой 
родной, а  возникшие  на  своем родном языке  собственные  –  на  второй (не-
родной),  когда  в  этом  возникает  необходимость  (при  общении  с  иноязыч-
ным собеседником). 
Разумеется,  чрезвычайно  важна  роль  специалистов-переводчиков, 
особенно переводчиков художественных произведений, которые выполняют 
работу огромной политической важности: они открывают иноязычному чи-
тателю красоту и  величие  художественных творений, созданных  на  других 

221 
 
языках. Так, благодаря переводам на русский язык (и на другие  языки) ху-
дожественные  творения  народного  поэта  Башкортостана  Мустая  Карима 
стали  достоянием  разноязычных  народов  великой  России;  благодаря  пере-
водам стали «своими» для каждого россиянина киргизский писатель Чингиз 
Айтматов,  дагестанский  поэт  Расул  Гамзатов  и  другие.  Такие  переводы 
представляют собой, по определению К.И.Чуковского, «высокое искусство», 
и  овладение  этим  искусством  является  целой  наукой,  сложной,  со  своими 
законами и нормами.  
Однако в плане формирования билингвальной личности для нормаль-
ного проживания ее в полиэтническом пространстве нас интересует перевод 
не  столько  как  наука  и  искусство,  которым  занимаются  специалисты-
переводчики, а как средство бесконфликтного сосуществования и успешно-
го  сотрудничества  разноязычных  людей  в  многонациональном  социуме.  В 
этих  условиях  перевод  с  одного  языка  на  другой  становится  естественным 
способом  повседневного  общения  и  касается  всех  членов  мно-
го(разно)язычного  коллектива  без  исключения.  Цель  перевода  в  данном 
случае  –  добиться  взаимопонимания,  удовлетворение  естественных  комму-
никативных  потребностей.  Достижение  этой  цели  является  делом  чрезвы-
чайно  сложным,  трудоемким;  оно  выдвигает  перед  билингвом-
«переводчиком» ряд проблем, решение которых не так просто. 
Трудности, возникающие в процессе перевода, обусловлены разными 
причинами, в частности: несовпадением способов отражения картины мира 
в разных языках, национальной спецификой менталитета разноязычных на-
родов,  имеющимися  различиями  в  той  социальной  среде,  в  которой  живут 
носители того и другого языка. Но главной  причиной  трудностей  перевода 
является специфичность семантики языковых единиц и несовпадение грам-
матического  строя  разных  языков.  Эти  расхождения  обнаруживаются  на 
всех  уровнях языковой системы. Все названные причины  трудностей  пере-
вода  в  целом  создают  ряд  проблем  перед  «переводчиком»-билингвом  при 
пользовании им вторым (неродным) языком. 
Основные проблемы перевода можно классифицировать в соответст-
вии с их соотнесенностью с тем или иным уровнем языковой системы – лек-
сическим, фразеологическим, грамматическим. 
Лексические  трудности  перевода  связаны  с  отбором  лексических 
единиц для точной передачи содержания выражаемой мысли на втором (не-
родном)  языке  и  с  точным  пониманием  значения  слов  в  воспринимаемой 
иноязычной  речи.  Здесь  трудности  перевода  связаны,  главным  образом,  с 
многозначностью слов, с несовпадением объема значений слов и с несовпа-
дением лексической сочетаемости слов в разных языках. Кроме того, в каж-
дом языке есть такие слова, которым нет соответствий (эквивалентов) в дру-
гом  языке,  то  есть  безэквивалентная  лексика.  Задача  билингва-
«переводчика» состоит в том, чтобы найти в другом (неродном) языке нуж-

222 
 
ную лексическую единицу, которая была бы адекватна лексической единице 
родного языка.  
То же следует сказать о трудностях перевода фразеологических еди-
ниц.  Во  фразеологии  гораздо  больше,  чем  в  каком-либо  другом  разделе, 
проявляется национальная специфика языка, ибо во фразеологических еди-
ницах наиболее отчетливо отражается национальное видение мира, особен-
ности национальной языковой картины мира. Для выражения одних и тех же 
понятий в каждом языке имеются свои фразеологические единицы, образо-
ванные  на  основе  совершенно  разных  представлений  об  обозначаемом 
предмете, явлении, признаке объективной действительности. Состав компо-
нентов показывает, какие представления были положены в основу образова-
ния фразеологизмов. Например, сравним эквивалентные по значению («быть 
строгим,  требовательным  по  отношению  к  кому-либо»)  русский  фразеоло-
гизм держать в ежовых рукавицах и его башкирские эквиваленты югэнде / 
тезгенде  каты  тотоу  (досл.  «крепко  держать  узду/  поводья»),  дилбегэне 
кыска тотоу (досл. «коротко держать вожжи»). Поэтому одним из сущест-
венных признаков фразеологических единиц является их дословная непере-
водимость на другой язык. В данном случае задача билингва-«переводчика» 
заключается в умении находить эквивалентные фразеологические единицы в 
двух языках, для чего требуется знание фразеологического богатства каждо-
го из языков. 
Грамматические  трудности  перевода связаны  с  выбором таких грам-
матических форм слов и таких синтаксических конструкций в переводимом 
языке, которые соответствовали бы грамматическому значению словоформ 
и содержанию синтаксических конструкций в родном языке билингва. Здесь 
трудности  перевода  обусловлены  наличием  существенных  расхождений  в 
грамматическом строе двух языков. Например, в башкирском языке нет ка-
тегорий рода и одушевленности/ неодушевленности, свойственных русским 
именам  существительным,  нет  категории  вида  русского  глагола;  прилага-
тельные  в  башкирском  языке  не  изменяются  по  родам,  числам,  падежам, 
подобно  русским;  не  совпадают  в  русском  и  башкирском  языках  способы 
оформления  синтаксических  связей  слов,  порядок  расположения  слов  в 
предложении,  структура  односоставных  безличных  предложений,  сложно-
подчиненных предложений и ряд других, и употребление этих грамматиче-
ских явлений в русской речи представляет для билингва-башкира серьезные 
трудности, нередко вызывающие речевые ошибки. 
Проблема  перевода  связана  еще  с  понятием  адекватности  перевода 
[3], которое, в свою очередь, связано с понятиями  дословного и смыслового 
перевода.  
Адекватность  перевода  предполагает  максимальное  соответствие  со-
держания  речевого  высказывания  в  двух  языках.  При  адекватном  переводе 
исходный и переводимый тексты (высказывания) равноценны.  

223 
 
Теоретически можно предположить, что адекватный перевод с одного 
языка  на  другой  возможен.  Но  на  практике  возможность  такого  перевода 
подвергается  сомнению,  является  спорной.  Существуют,  по  крайней  мере, 
две противоположные точки зрения по этому вопросу. Одни ратуют за воль-
ный перевод: достаточно передать на другом языке как можно ближе к ори-
гиналу  содержание  переводимого  текста,  не  соблюдая  строго  лексические 
средства  и  грамматические  формы  языка  оригинала.  Такой  перевод  можно 
назвать смысловым. Другие настаивают на дословном («буквальном») пере-
воде:  чтобы  в  тексте  оригинала  и  переводном  тексте  максимально  совпали 
лексический  состав  и  синтаксические  структуры.  Мы  склоняемся  к  первой 
точке зрения,  имея в виду не художественный перевод (у него свои цели и 
задачи – прежде всего эстетические), а перевод в речи билингва, используе-
мый им для удовлетворения коммуникативной потребности в повседневном 
общении на двух языках. Такое понимание адекватности перевода допускает 
возможные трансформации на разных уровнях – лексическом, грамматиче-
ском, семантическом, информационном.  
Трансформации представляют собой: 
–  преобразование  друг  в  друга  таких  синтаксических  конструкций, 
которые близки и тождественны по смыслу, но имеют неодинаковую струк-
туру; 
– изменение формальных или семантических компонентов исходного 
текста  (высказывания)  при  сохранении  информации,  предназначенной  для 
передачи. 
Соответственно видами трансформации могут быть:  
– изменение порядка слов в предложении; 
– изменение синтаксической структуры предложений; 
– замена частей речи и членов предложения; 
– добавление в переводимое предложение новых слов; 
– опущение из переводимого предложения отдельных слов; 
– замена форм эквивалентных слов и т.д. 
Для  успешного осуществления адекватного  перевода с  одного языка 
на  другой  необходимо  в  первую  очередь  знание  этих  языков,  знание  лин-
гвистических тонкостей их единиц, то есть свободное владение обоими язы-
ками.  Отсюда  вытекает,  что  для  успешного  формирования  билингвальной 
личности,  способной  свободно  осуществлять  адекватный  перевод  с  одного 
языка на другой, подготовленной к жизнедеятельности в условиях активно-
го  двуязычия,  нужно  заботиться  о  создании  реальных  возможностей  для 
практического  овладения  двумя  языками  (в  условиях  башкирско-русского 
двуязычия – башкирским и русским). 
В методической системе обучения двум языкам с  целью формирова-
ния  билингвальной  личности  полезно  использовать  перевод  как  методиче-
ский прием, который предполагает выполнение серии упражнений в перево-

224 
 
де слов, предложений, текстов, при этом немаловажное значение имеет сис-
тема  упражнений в переводе и отбор языкового материала для них [1]. На-
пример, при обучении русскому языку в башкирской школе система упраж-
нений по переводу включает: 1) перевод с русского языка на родной; 2) пе-
ревод с  родного языка  на  русский; 3) перевод с  русского языка  на  родной, 
затем  полученный  перевод  снова  на  русский.  Каждый  из  видов  перевода 
может проводиться как в устной, так и в письменной форме.  
Выбор видов упражнений по переводу определяется учебными целя-
ми,  каковыми  могут  быть:  объяснение  языкового  материала,  закрепление 
изучаемого и контроль  усвоения изученного, соответственно упражнения в 
переводе могут быть использованы на всех этапах обучения. 
Признавая  эффективность  перевода  как  методического  приема  и  ра-
туя за его использование в учебном процессе, нельзя злоупотреблять им: он 
окажется полезным только в том случае, если будет включен в систему уп-
ражнений методически обоснованно и с соблюдением чувства меры. 
Литература 
1. Закирьянов  К.З. Двуязычие  и перевод:  Пособие  для  учителя.  –  Уфа:  Ки-
тап, 2012. 
2. Макарова Л.С. Перевод как социокультурная деятельность в полиэтниче-
ской  среде  //  Актуальные  проблемы  двуязычия  и  их  речевая  реализация  в 
полиэтнической  среде:  Материалы  Всероссийской  научно-практической 
конференции (20–22 апреля 2005 г.). – Майкоп: изд-е Адыг. ун-та, 2005. – С. 
66–68. 
3.  Хачмафова  З.Р.  О  понятии  «адекватность»  перевода  //  Актуальные  про-
блемы  двуязычия  и  их  речевая  реализация  в  полиэтнической  среде:  Мате-
риалы  Всероссийской  научно-практической  конференции  (20–22  апреля 
2005 г.). – Майкоп: изд-е Адыг. ун-та, 2005. – С. 117–120. 
© Закирьянов К.З., 2012 
 
 
УДК 811.512.1 
Зарипова И.Ф. 
г.Уфа (Россия)  
 
Полупредикативность как средство неприсловной связи слов
3
 
 
Разновидность  подчинительной  связи,  которая  выражает  семантиче-
                                                           
3
   Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ РБ: "Урал-история, 
экономика, культура" в рамках научно-исследовательского проекта «Лингвокульту-
рологические и лингводидактические аспекты изучения слова в языке и речи (на ма-
териале татарского языка).» № 12-14-02011 а/У. 
 

225 
 
ски обусловленное стремление одного из компонентов синтаксической кон-
струкции соотнести свое содержание с другим компонентом через посредст-
во третьего компонента, с которым оба они также находятся в определенной 
связи,  в  русском  языке  называют  тяготением  [7,с.40].  В  рамках  тяготения 
рассматриваются  подчинительные,  опосредованные  через  сказуемое  связи 
между деепричастием, инфинитивом и подлежащим. 
По  мнению  И.П.Распопова,  «такую  связь  нельзя  не  признать,  по-
скольку в противном случае соответствующие факты не получают исчерпы-
вающего объяснения» [7, с.38]. Он считает, что такая связь не образует от-
дельного словосочетания,  не  содержит обычного подчинения деепричастия 
имени. Да, это, несомненно, какая-то особая, специфическая разновидность 
неприсловной связи, которая по указанной причине должна получить такое 
наименование,  как  полупредикативная  связь  (полупредикативность)  или 
дополнительная (неполная) предикация, которая характеризует ее не только 
с точки зрения лексико-грамматического значения, но учитывает при этом и 
функциональную роль. 
В  татарском  языке,  как  и  в  других  тюркских  языках,  разновидность 
подобной связи можно рассмотреть еще шире за счет производных от при-
частия  форм,  имен  действия,  глаголов  сослагательного  наклонения,  выра-
жающих  обстоятельственно-предикативные  значения  наряду  с  собственно 
деепричастными формами того же назначения. 
Еще  в  первых  грамматиках  тюркских  языков  при  описании  сложно-
подчиненных предложений, деепричастных оборотов и сходных с ними би-
нопредикативных конструкций наряду со свободным сказуемым было отме-
чено подчиненное ему зависимое сказуемое, которое может иметь свое раз-
дельно выраженное  подлежащее  или соотноситься  на  одинаковых правах с 
подчиняющим  его  сказуемым  с  одним  и  тем  же  подлежащим.  Продолжая 
эту  традицию,  исследователи  синтаксиса  тюркских  языков  постепенно  вы-
явили  и  описали  с  той  или  иной  полнотой  наиболее  распространенные 
структурные типы зависимого сказуемого, которое стало называться второ-
степенным [10, с.221; 11, с.140-184; 8, с.150-163] или связанным [3,  с.298], 
исходя  из  его  синтаксического  положения  и  степени  информативности,  по 
сравнению со свободным сказуемым, способным, в отличие от него, органи-
зовать законченное самостоятельное предложение, как простое, так и слож-
ное. 
Возникновение  понятия  полупредикативности  непосредственно  вос-
ходит к такому языковому явлению, как второстепенное сказуемое. Термин 
«второстепенное сказуемое» употребил А.А. Потебня, назвав так дееприча-
стие,  «входящее  в  состав  сказуемого  или  прямо  примыкающее  к  подлежа-
щему»  [6,  с.185].  Различные  типы  второстепенного  сказуемого  описаны  на 
материале русского языка А.А. Шахматовым. Второстепенное сказуемое, по 
его определению, – это слово, «относящееся непосредственно к подлежаще-

226 
 
му по смыслу и связанное с ним грамматически», «но принадлежащее дру-
гому,  чем  подлежащее,  составу»,  то  есть  составу  (группе)  сказуемого  [10, 
с.221].  
Эти члены предложения имеют двойную связь: с одной стороны, они 
являются зависимым членом при основном сказуемом, а с другой – находят-
ся  в  определенных  отношениях  с  подлежащим.  Если  на  основании  связи  с 
главным  сказуемым  их  можно  рассматривать  в  качестве  второстепенных 
членов  предложения,  то  на  основании  их  связи  с  подлежащим  они  могут 
быть квалифицированы уже как особое синтаксическое явление – второсте-
пенное сказуемое.  
Именно отношение между подлежащим и второстепенным сказуемым 
стало  рассматриваться  в  лингвистике  как  полупредикативность  [5,  с.236-
237].  В  основе  выделения  этой  специфической  категории  предложения,  по 
мнению  Р.Г.  Сибагатова,  лежит  в  сущности  очень  простая  логика:  «если 
считать, что отношение между подлежащим и собственно сказуемым обра-
зует основную, полную предикативность предложения, то отношение между 
тем же подлежащим и второстепенным сказуемым вполне может быть рас-
ценено как неосновная, неполная предикативность, то есть полупредикатив-
ность» [8, с.150-165]. 
Изучая тюркское  деепричастие  на  синтаксическом  уровне,  А.А.  Юл-
дашев  приходит  к  выводу,  что  деепричастие  не  только  в  сложном,  но  и  в 
простом  предложении  «вне  всякого  сомнения  является  сказуемым».  Это 
доказывается,  по  его  словам,  прежде  всего  «действенной  связью  дееприча-
стия  с  подлежащим,  которую  оно  неизменно  обнаруживает  как  в  простом, 
так и в сложноподчиненном предложении» [11, с.153].  
Деепричастие,  традиционно  рассматриваемое  как  обстоятельство, 
А.А.  Юлдашев  называет  второстепенным  сказуемым.  В  функции  второсте-
пенного  сказуемого,  по  его  мнению,  употребляются  все  формы  дееприча-
стий.  Они,  вступая  в  отношение  с  подлежащим,  образуют  в  простом  пред-
ложении дополнительное предикативное ядро. 
Сказуемостный  характер  деепричастных  форм  подтверждается  не 
только  их  семантическим  примыканием  к  подлежащему.  Они  при  этом  ха-
рактеризуются и с точки зрения модально-временных (сказуемостных) кате-
горий;  хотя  деепричастие,  как  известно,  не  содержит  указаний  на  время  в 
морфологическом  плане  (вне  контекста),  его  отношение  к  другому  (основ-
ному) глаголу в предложении, по выражению Н.К. Дмитриева,  «характери-
зуется понятием времени» [4, с.187]. Другими словами, время деепричастия 
определяется опосредствованным, синтаксическим (а  не морфологическим) 
путем.  
Таким образом, полупредикативность, определяемая на основе выде-
ления второстепенного сказуемого, 

 это такое же двучленное, содержащее 
модально-временные характеристики отношение, как и полная предикатив-

227 
 
ность. Эти два проявления предикативности в логико-семантическом плане 
однотипны.  Различие  состоит  лишь  в  языковых  способах  их  выражения. 
Полупредикативность  выражается  частью  предложения  и  характеризует 
только  его  часть,  тогда  как  полная  предикативность  охватывает  предложе-
ние  в  целом. Полупредикативная конструкция не  обладает грамматической 
самостоятельностью:  1)  второстепенное  сказуемое  не  имеет  собственного 
подлежащего,  его  подлежащее  является  общим  с  основным  сказуемым;  2) 
модально-временные  характеристики  второстепенного  сказуемого  опреде-
ляются  по  его  отношению  к  грамматической  форме  основного  сказуемого 
[8, с.152].  
По  мнению  А.А.  Юлдашева,  деепричастие  в  его  отношении  к  пред-
ложению в целом и к его подлежащему вне всякого сомнения является ска-
зуемым.  Но  в  его  отношении  к  последующему  глаголу-сказуемому  оно  за-
нимает подчиненное положение, тождественное с синтаксической позицией 
сказуемого  придаточного  предложения  и  снижающее  его,  деепричастия, 
информативную и коммуникативную значимость в предложении [11, c.154]. 
Степень синтаксической подчиненности деепричастия последующему 
глаголу-сказуемому  зависит  от  характера  обстоятельственного  значения, 
которое оно несет с собой: наибольшую зависимость обнаруживают деепри-
частия  со  значением  способа  действия,  наименьшую  –  со  значением  цели. 
Соответственно, колеблется в какой-то мере и интенсивность связи деепри-
частия с подлежащим: чем сильнее проступает значение обстоятельства об-
раза действия, тем слабее становится эта связь. Остальные обстоятельствен-
ные значения  по своему  профилю  не  сказываются  на  связи подлежащего с 
деепричастием,  не  заслоняют  ее,  несмотря  на  подчиненность  деепричастия 
последующему  сказуемому.  Очевидно,  поэтому  деепричастие  воспринима-
ется главным образом и прежде  всего  как сказуемое.  Предикативное  поло-
жение  деепричастия  усиливает его соотнесенность  и согласованность  с  по-
следующим личным глаголом по значению грамматического времени и на-
клонения, без которого деепричастие как глагольная словоформа немыслима 
на синтаксическом уровне и которое оно получает опосредственным путем.  
Деепричастие  –  подчиненное  сказуемое, соотнесенное с  тем же под-
лежащим, что и подчиняющее сказуемое, организует особую разновидность 
слитного  простого  предложения,  в  которой  сложение  двух  предикаций  в 
принципе  может  быть  истолковано  как  сложноподчиненное  предложение, 
по  синтаксическому  строению  сходное  с  условным  сложноподчиненным 
предложением,  допускающим  как  раздельное  выражение  подлежащего  в 
каждом из своих компонентов, так и общее его выражение в составе прида-
точного предложения [11, с.156]. 
Полупредикативный вид связи проявляется в простых предложениях 
татарского языка не только с деепричастием (хәл фигыль), но и с 1) инфини-
тивом,  примыкающим  к  глагольному  сказуемому;  2)  с  членами  предложе-

228 
 
ния, выраженнными различными формами причастия (сыйфат фигыль); 3) с 
именем  действия  (исем  фигыль);  5)  с  глаголами  условного  наклонения 
(шарт фигыль). В предложениях такого типа второстепенное сказуемое свя-
зывается и с подлежащим, но эта связь – не прямая, а опосредованная (через 
сказуемое). Реальность такого члена предложения, как второстепенное ска-
зуемое,  вступающего  в  отношение  с  подлежащим  и  синтаксически  выра-
жающего модально-временные значения, создает условия для дополнитель-
ной предикации в простом предложении. 
Таким образом, полупредикация является неприсловной связью, в ко-
торой зависимый компонент относится сразу к двум главным компонентам 
структурной схемы. 

жүктеу/скачать 2,68 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: