Тримингэм Дж. С.
Суфийские ордены в исламе. М., 1989.
162
подчинять свою жизнь приказам вышестоящих, которые нередко
даже не заботились о простой грамотности рядовых «братьев».
Зато такая система способствовала сохранению и выживанию ор-
ганизации, и было немало орденов, история которых насчитывала
много веков. К XIX и особенно ХХ в. с появлением промышлен-
ности, ростом образованности населения и общей секуляризацией
социальной жизни суфийские ордена все больше утрачивали свое
влияние и распадались. Однако и сейчас они продолжают играть
заметную роль в социально-политической и культурной жизни
исламских стран. Современные исламские идеологи, стремясь вы-
работать концепции, которые могли бы препятствовать экспансии
западных ценностей и доктрин, все чаще обращаются к суфийскому
наследию — и в плане нравственно-религиозном, и в плане орга-
низационном.
Строго говоря, суфизм не является ни сугубо религиозным,
ни сугубо философским учением. В суфизме нет официального
символа веры как комплекса догматов, не подлежащих обсуждению
или сомнению. Нет в нем ни обязательных обрядов, ни иерархии.
Более правильно будет определить суфизм как мировоззрение,
включающее в себя самые различные составляющие — и религиоз-
ную, и морально-этическую, и художественную, и символическую.
Сравнительно мало среди суфиев таких мыслителей, которые были
бы философами в узком смысле слова. Но в то же время не было,
пожалуй, на мусульманском Востоке ни одного выдающегося
писателя или поэта, который бы не отдал дань суфийским идеям.
Саади, Низами, Хафиз, Руми, Навои, Джами и, конечно же, знако-
мый даже массовому современному читателю Омар Хайям — все
они не скрывали, что суфизм для них — неисчерпаемый источник
творчества. Их притчи, анекдоты, рубаи и маснави насыщены фило-
софским содержанием и представляют собой иногда как бы зашиф-
рованные философские трактаты. Они, безусловно, не потеряли
своего значения и в наши дни, хотя смысл суфийской символики
без специальных разъяснений ныне для нас недоступен
17
.
17
В помощь читателю появляются словари, толкующие суфийские поэтические
термины и иносказания. Одна из попыток такого рода принадлежит российскому вос-
токоведу Е. Э. Бертельсу. См. :
Бертельс Е. Э.
Избранные труды : в 5 т. М. 1965. Т. 3.
С. 109–125.
163
Наиболее близко к традиционной философской проблематике
стоят воззрения
Ибн Араби
(1165–1240), носящего неофициальный
титул «великий шейх суфизма». Ибн Араби (настоящее имя кото-
рого Абу Бакр Мухаммад бен Али) был родом из тех же краев, что
и Ибн Рушд, — из южной Испании. Он даже рассказывал о своей
встрече с великим перипатетиком, когда тому было уже около
60 лет, а самому Ибн Араби — 20. Под влиянием своих старших
родственников, авторитетных суфиев, Ибн Араби в 1184 г. стал
сторонником этого учения. Не один раз он лично имел озарения,
в которых Аллах являлся ему, указывал на ошибки и направлял
на правильный путь.
Ибн Араби много путешествовал по Халифату, расширяя свои
знания и кругозор и попутно проповедуя свое учение. Последние
годы жизни провел в Дамаске, где умер и был похоронен (сохра-
нились его могила и мавзолей). В отличие от большинства совре-
менных ему мыслителей исламского мира, Ибн Араби не писал
сочинений по логике, математике и медицине, а также (в отличие,
например, от того же аль-Газали) не занимался критикой других
философских школ и направлений. Все его внимание было сосре-
доточено на выработке собственной мировоззренческой концепции
и ее углублении. Нельзя не отметить, что Ибн Араби отличался до-
статочно высокой самооценкой: он искренне считал себя последним
и самым совершенным из мусульманских святых.
Делом жизни стал для Ибн Араби монументальный труд
объемом в четыре тысячи страниц «Мекканские откровения»
(«ал-Футухат ал-маккийя»), написанный в 1230–1237 гг. и состо-
ящий из 560 глав. Подобно Ибн Сине, который наряду со своей
огромной «Книгой исцеления» создал сокращенный вариант
ее — «Книгу спасения»
18
, Ибн Араби изложил основное содер-
жание своих «Откровений» в работе «Геммы мудрости» («Фусус
ал-хикам», 1230). Каждая из глав этой работы, которых всего 27,
соответствует одному из 27 пророков, упоминаемых в Коране,
18
История европейской философии тоже знает примеры подобного рода. Иммануил
Кант, после того как главное его произведение, «Критика чистого разума» (1781), было
встречено читающей публикой с непониманием, написал сокращенное ее изложение –
«Пролегомены ко всякой будущей метафизике» (1783). Гегель после выпуска трехтомной
«Науки логики» (1812–1816) создал ее сокращенный вариант, включив его в качестве
первого тома в трехтомник «Энциклопедия философских наук» (1817).
164
начиная от Адама и заканчивая Мухаммедом, причем каждую главу
предваряет отрывок из Корана (отсюда еще одно название этой
книги — «Мудрость пророков»). Эти книги были адресованы Ибн
Араби не только единомышленникам — практикующим суфиям,
но и более широкому кругу образованных читателей (в частности,
богословам и законоведам). Кроме того, сама форма «Мекканских
откровений» предназначала эту книгу для совместной работы
учеников с учителем, который контролировал процесс усвоения
знаний, давая комментарии, учитывающие уровень эрудиции и ин-
теллекта каждого из его подопечных.
К сочинениям Ибн Араби, написанным по-арабски, примыкают
сочинения персидского суфия
Достарыңызбен бөлісу: |