Первая three invalids. Sufferings of george and harris. A victim to one hundred

Park, and lunched. It is a pretty little spot there:
a pleasant grass plateau, running along by the
water's edge, and overhung by willows. We had
just commenced the third course - the bread and
jam - when a gentleman in shirt-sleeves and a
short pipe came along, and wanted to know if
we knew that we were trespassing. We said we
hadn't given the matter sufficient consideration
as yet to enable us to arrive at a definite
conclusion on that point, but that, if he assured
us on his word as a gentleman that we WERE
trespassing, we would, without further
hesitation, believe it.
стали завтракать. Это приятная местность: вдоль
берега здесь тянется веселый зеленый луг,
осененный ивами. Мы только что взялись за
третье блюдо - хлеб с вареньем, - как появился
какой-то джентльмен без пиджака и с короткой
трубкой и осведомился, известно ли нам, что мы
вторглись в чужие владения. Мы ответили, что не
уделили еще этому вопросу достаточного
внимания, чтобы иметь возможность прийти к
определенному выводу, но если он поручится
честным словом джентльмена, что мы
действительно вторглись в чужие владения, мы
готовы без дальнейших колебаний ему поверить.
He gave us the required assurance, and we
thanked him, but he still hung about, and
seemed to be dissatisfied, so we asked him if
there was anything further that we could do for
him; and Harris, who is of a chummy
disposition, offered him a bit of bread and jam.
Джентльмен с короткой трубкой дал нам
требуемое заверение, и мы поблагодарили его. Но
он продолжал ходить вокруг нас и, по-видимому,
был недоволен, так что мы спросили, чем еще мы
можем ему служить. Гаррис, человек по натуре
компанейский, даже предложил ему кусок хлеба с
вареньем.
I fancy he must have belonged to some society
sworn to abstain from bread and jam; for he
declined it quite gruffly, as if he were vexed at
being tempted with it, and he added that it was
his duty to turn us off.
Но этот джентльмен, вероятно, принадлежал к
какому-нибудь обществу, члены которого
поклялись воздерживаться от хлеба с вареньем; во
всяком случае он довольно-таки грубо отклонил
предложение Гарриса, словно обиженный тем,
что его пытаются соблазнить, и прибавил, что его
обязанность - выставить нас отсюда.
Harris said that if it was a duty it ought to be
done, and asked the man what was his idea with
regard to the best means for accomplishing it.
Harris is what you would call a well-made man
of about number one size, and looks hard and
bony, and the man measured him up and down,
and said he would go and consult his master,
and then come back and chuck us both into the
river.
Гаррис сказал, что, если такова его обязанность,
она должна быть выполнена, и спросил, какие
средства, по его мнению, являются для этого
наилучшими. А Гаррис, надо сказать, хорошо
сложен и роста вполне приличного и производит
впечатление человека жилистого и крепкого.
Джентльмен смерил его взглядом сверху донизу и
сказал, что пойдет посоветоваться со своим
хозяином, а потом вернется и сбросит нас обоих в
реку.
Of course, we never saw him any more, and, of
course, all he really wanted was a shilling.
There are a certain number of riverside roughs
who make quite an income, during the summer,
by slouching about the banks and blackmailing
weak-minded noodles in this way. They
represent themselves as sent by the proprietor.
The proper course to pursue is to offer your
name and address, and leave the owner, if he
really has anything to do with the matter, to
summon you, and prove what damage you have
Разумеется, мы его больше не видели, и,
разумеется, все, что ему было нужно, - это один
шиллинг. На побережье попадаются подобные
хулиганы, которые сколачивают за лето
порядочное состояние, болтаясь по берегу и
шантажируя таким образом слабохарактерных
дурачков. Они выдают себя за уполномоченных
землевладельца. Лучшая политика в этом случае -
сказать свое имя и адрес и предоставить хозяину,
если он действительно имеет отношение к этому
делу, вызвать вас в суд и доказать, что вы нанесли

done to his land by sitting down on a bit of it.
But the majority of people are so intensely lazy
and timid, that they prefer to encourage the
imposition by giving in to it rather than put an
end to it by the exertion of a little firmness.
вред его земле, посидев на ней. Но большинство
людей до того лениво и робко, что им приятнее
поощрять это насилие, уступая ему, чем
прекратить его, проявив некоторую твердость
характера.
Where it is really the owners that are to blame,
they ought to be shown up. The selfishness of
the riparian proprietor grows with every year. If
these men had their way they would close the
river Thames altogether. They actually do this
along the minor tributary streams and in the
backwaters. They drive posts into the bed of the
stream, and draw chains across from bank to
bank, and nail huge notice-boards on every tree.
The sight of those notice-boards rouses every
evil instinct in my nature. I feel I want to tear
each one down, and hammer it over the head of
the man who put it up, until I have killed him,
and then I would bury him, and put the board up
over the grave as a tombstone.
В тех случаях, когда действительно виноваты
хозяева, их следует разоблачать. Эгоизм
прибрежных землевладельцев усиливается с
каждым годом. Дай им волю, они бы совсем
заперли реку Темзу. Они уже фактически делают
это в притоках и каналах. Они вбивают в дно реки
столбы, протягивают от берега до берега цепи и
приколачивают к каждому дереву огромные доски
с предупреждениями. Вид этих досок пробуждает
во мне самые дурные инстинкты. Мне хочется
сорвать их и до тех пор барабанить ими по голове
человека, который их повесил, пока он не умрет.
Потом я его похороню и положу доску ему на
могилу вместо надгробного памятника.
I mentioned these feelings of mine to Harris,
and he said he had them worse than that. He
said he not only felt he wanted to kill the man
who caused the board to be put up, but that he
should like to slaughter the whole of his family
and all his friends and relations, and then burn
down his house. This seemed to me to be going
too far, and I said so to Harris; but he answered:
Я поделился своими чувствами с Гаррисом, и
Гаррис сказал, что с ним дело обстоит еще хуже.
Ему хочется не только убить человека, который
велел повесить доску, но перерезать всю его
семью, друзей и родственников и потом сжечь его
дом. Такая жестокость показалась мне несколько
чрезмерной, и я высказал это Гаррису. Но Гаррис
возразил:
"Not a bit of it. Serve `em all jolly well right,
and I'd go and sing comic songs on the ruins."
- Ничего подобного. Так им и надо. Я еще спел бы
на развалинах куплеты.
I was vexed to hear Harris go on in this blood-
thirsty strain. We never ought to allow our
instincts of justice to degenerate into mere
vindictiveness. It was a long while before I could
get Harris to take a more Christian view of the
subject, but I succeeded at last, and he
promised me that he would spare the friends
and relations at all events, and would not sing
comic songs on the ruins.
Меня огорчило, что Гаррис настроен так
кровожадно. Никогда не следует допускать, чтобы
чувство справедливости вырождалось в простую
мстительность. Потребовалось много времени,
чтобы убедить Гарриса принять более
христианскую точку зрения, но, наконец, это
удалось. Он обещал во всяком случае пощадить
друзей и родственников и не петь на развалинах
куплетов.
You have never heard Harris sing a comic song,
or you would understand the service I had
rendered to mankind. It is one of Harris's fixed
ideas that he CAN sing a comic song; the fixed
idea, on the contrary, among those of Harris's
friends who have heard him try, is that he
CAN'T and never will be able to, and that he
ought not to be allowed to try.
Если бы вам хоть раз пришлось слышать, как
Гаррис поет комические куплеты, вы бы поняли,
какую услугу я оказал человечеству. Гаррис
одержим навязчивой идеей, будто он умеет петь
комические куплеты. Друзья Гарриса, которым
довелось его слышать, наоборот, твердо убеждены
в том, что он не умеет и никогда не будет уметь
петь и что ему нельзя позволять это делать.

When Harris is at a party, and is asked to sing,
he replies: "Well, I can only sing a COMIC song,
you know;" and he says it in a tone that implies
that his singing of THAT, however, is a thing
that you ought to hear once, and then die.
Когда Гаррис сидит где-нибудь в гостях и его
просят спеть, он отвечает: "Вы же знаете - я пою
только комические куплеты", - причем говорит
это с таким видом, будто их-то он во всяком
случае поет так, что достаточно один раз его
услышать - и можно спокойно умереть."
"Oh, that IS nice," says the hostess. "Do sing
one, Mr. Harris;" and Harris gets up, and makes
for the piano, with the beaming cheeriness of a
generous-minded man who is just about to give
somebody something.
- Ну вот и хорошо, - говорит хозяйка дома. -
Спойте что-нибудь, мистер Гаррис. И Гаррис
поднимается и идет к роялю с широкой улыбкой
добряка, который собирается сделать кому-нибудь
подарок.
"Now, silence, please, everybody" says the
hostess, turning round; "Mr. Harris is going to
sing a comic song!"
- Теперь, пожалуйста, тише, - говорит хозяйка,
оглядываясь по сторонам. - Мистер Гаррис будет
петь куплеты.
"Oh, how jolly!" they murmur; and they hurry in
from the conservatory, and come up from the
stairs, and go and fetch each other from all over
the house, and crowd into the drawing-room,
and sit round, all smirking in anticipation.
- Ах, как интересно! - слышится шепот. Все
спешат из зимнего сада, спускаются с лестницы,
собирают людей со всего дома и толпой входят в
гостиную. Потом все садятся в кружок, заранее
улыбаясь.
Then Harris begins.
И Гаррис начинает.
Well, you don't look for much of a voice in a
comic song. You don't expect correct phrasing
or vocalization. You don't mind if a man does
find out, when in the middle of a note, that he is
too high, and comes down with a jerk. You don't
bother about time. You don't mind a man being
two bars in front of the accompaniment, and
easing up in the middle of a line to argue it out
with the pianist, and then starting the verse
afresh. But you do expect the words.
Конечно, для пения куплетов не требуется особых
голосовых данных. Вы не ожидаете точности
фразировки или чистоты звука. Неважно, если
певец на середине ноты вдруг обнаруживает, что
забрался слишком высоко и рывком съезжает
вниз. Темп тоже не имеет значения. Мы простим
певцу, если он обогнал аккомпанемент на два
такта и вдруг останавливается посреди строки,
чтобы обсудить этот вопрос с пианистом, а потом
начинает куплет снова. Но мы ждем слов.
You don't expect a man to never remember
more than the first three lines of the first verse,
and to keep on repeating these until it is time to
begin the chorus. You don't expect a man to
break off in the middle of a line, and snigger,
and say, it's very funny, but he's blest if he can
think of the rest of it, and then try and make it
up for himself, and, afterwards, suddenly
recollect it, when he has got to an entirely
different part of the song, and break off, without
a word of warning, to go back and let you have
it then and there. You don't - well, I will just give
you an idea of Harris's comic singing, and then
you can judge of it for yourself.
Мы не готовы к тому, что певец помнит только
три строки первого куплета и повторяет их до тех
пор, пока не приходит время вступать хору. Мы не
думали, что он способен вдруг остановиться на
полуслове и с глупым хихиканьем сказать, что,
как это ни забавно, но черт его побери, если он
помнит, как там идет дальше. Потом он пробует
сочинить что-нибудь от себя и после этого, дойдя
уже до другого куплета, вдруг вспоминает и без
всякого предупреждения останавливается, чтобы
начать все снова и немедленно сообщить вам
забытые слова. Мы не думали... Но лучше я
попробую показать вам, что такое пение Гарриса,
и тогда судите сами.
HARRIS (STANDING UP IN FRONT OF PIANO
AND ADDRESSING THE EXPECTANT MOB):
Гаррис (стоя перед фортепиано и обращаясь к
публике). Боюсь, что это слишком старо, знаете

"I'm afraid it's a very old thing, you know. I
expect you all know it, you know. But it's the
only thing I know. It's the Judge's song out of
PINAFORE - no, I don't mean PINAFORE - I
mean - you know what I mean - the other thing,
you know. You must all join in the chorus, you
know."
ли. Вам всем, наверное, известна эта песня. Но
это единственное, что я пою. "Это песня судьи из
"Передника", то есть, я хочу сказать, не из
"Передника", а... Ну, да вы знаете, что я хочу
сказать. Ну, из той, другой оперетки." Вы все
будете подпевать хором, разумеется.
[Murmurs of delight and anxiety to join in the
chorus. Brilliant performance of prelude to the
Judge's song in "Trial by Jury" by nervous
Pianist. Moment arrives for Harris to join in.
Harris takes no notice of it. Nervous pianist
commences prelude over again, and Harris,
commencing singing at the same time, dashes
off the first two lines of the First Lord's song out
of "Pinafore." Nervous pianist tries to push on
with prelude, gives it up, and tries to follow
Harris with accompaniment to Judge's song out
"Trial by Jury," finds that doesn't answer, and
tries to recollect what he is doing, and where he
is, feels his mind giving way, and stops short.]
Радостный шепот - всем хочется петь хором.
"Блестяще исполненное взволнованным
пианистом вступление к песне судьи из "Суда
присяжных"." Гаррису пора начинать. Гаррис не
замечает этого. "Нервный пианист снова
начинает вступление. Гаррис в ту же минуту
принимается петь и одним духом выпаливает две
начальные строки песенки Первого лорда из
"Передника"." "Нервный пианист пробует
продолжать вступление, сдается, пытается
догнать Гарриса, аккомпанируя песне судьи из
"Суда присяжных", видит, что это не подходит,
пытается сообразить, что он делает и где
находится, чувствует, что разум изменяет ему, и
смолкает."
HARRIS (WITH KINDLY ENCOURAGEMENT):
"It's all right. You're doing it very well, indeed -
go on."
Гаррис (ласково, желая его ободрить). Прекрасно!
Вы замечательно аккомпанируете. Продолжайте.
NERVOUS PIANIST: "I'm afraid there's a
mistake somewhere. What are you singing?"
Нервный пианист. Боюсь, что где-то произошла
ошибка. Что вы поете?
HARRIS (PROMPTLY): "Why the Judge's song
out of Trial by Jury. Don't you know it?"
Гаррис (быстро). "Как что? Песню судьи из "Суда
присяжных"." Разве вы ее не знаете?
SOME FRIEND OF HARRIS'S (FROM THE
BACK OF THE ROOM): "No, you're not, you
chuckle-head, you're singing the Admiral's song
from PINAFORE."
Один из приятелей Гарриса (из глубины
комнаты). "Да нет! Ты поешь песню адмирала из
"Передника"."
[Long argument between Harris and Harris's
friend as to what Harris is really singing. Friend
finally suggests that it doesn't matter what
Harris is singing so long as Harris gets on and
sings it, and Harris, with an evident sense of
injustice rankling inside him, requests pianist to
begin again. Pianist, thereupon, starts prelude
to the Admiral's song, and Harris, seizing what
he considers to be a favourable opening in the
music, begins.]
Продолжительный спор между Гаррисом и его
приятелем о том, что именно поет Гаррис.
Приятель, наконец, говорит, что это
несущественно, лишь бы Гаррис вообще что-
нибудь пел. Гаррис, которого явно терзает
чувство оскорбленной справедливости, просит
пианиста начать снова. Пианист играет
вступление к песне адмирала. Гаррис, выбрав
подходящий, по его мнению, момент, начинает.
HARRIS: " `When I was young and called to the
Bar.' "
Когда, в дни юности, я адвокатом стал...
[GENERAL ROAR OF LAUGHTER, TAKEN BY
Общий хохот, принимаемый Гаррисом за знак

HARRIS AS A COMPLIMENT. PIANIST,
THINKING OF HIS WIFE AND FAMILY, GIVES
UP THE UNEQUAL CONTEST AND RETIRES;
HIS PLACE BEING TAKEN BY A STRONGER-
NERVED MAN.
одобрения. Пианист, вспомнив о жене и детях,
отказывается от неравной борьбы и уходит. Его
место занимает человек с более крепкими
нервами.
THE NEW PIANIST (CHEERILY): "Now then,
old man, you start off, and I'll follow. We won't
bother about any prelude."
Новый пианист (весело). Ну, старина, начинайте,
а я пойду следом. Не стоит возиться со
вступлением.
HARRIS (UPON WHOM THE EXPLANATION OF
MATTERS HAS SLOWLY DAWNED -
LAUGHING): "By Jove! I beg your pardon. Of
course - I've been mixing up the two songs. It
was Jenkins confused me, you know. Now then.
Гаррис (который постепенно уяснил себе причину
всего происходящего, со смехом). Ах, боже мой!
Извините, пожалуйста! Ну, конечно, я перепутал
эти песни. Это Дженкинс меня смутил. Ну,
валяйте!
[SINGING; HIS VOICE APPEARING TO COME
FROM THE CELLAR, AND SUGGESTING THE
FIRST LOW WARNINGS OF AN APPROACHING
EARTHQUAKE.
(Поет. Его голос звучит как из погреба и
напоминает первые предвестники
приближающегося землетрясения.)
" `When I was young I served a term As office-
boy to an attorney's firm.'
В дни юности в конторе я служил, Рассыльным у
поверенного был.
(Aside to pianist): "It is too low, old man; we'll
have that over again, if you don't mind."
(В сторону, пианисту.) Слишком низко, старина.
Начнем еще раз, если вы не возражаете.
[SINGS FIRST TWO LINES OVER AGAIN, IN A
HIGH FALSETTO THIS TIME. GREAT
SURPRISE ON THE PART OF THE AUDIENCE.
NERVOUS OLD LADY NEAR THE FIRE BEGINS
TO CRY, AND HAS TO BE LED OUT.]
Снова поет те же две строчки, на сей раз высоким
фальцетом. Публика удивлена. Нервная старая
дама у камина начинает плакать, и ее приходится
увести.
HARRIS (continuing):
Гаррис (продолжая)
"I swept the windows and I swept the door, And
I - `
Я окна мыл, и пол я натирал, Я...
No - no, I cleaned the windows of the big front
door. And I polished up the floor - no, dash it - I
beg your pardon - funny thing, I can't think of
that line. And I - and I - Oh, well, we'll get on to
the chorus, and chance it (SINGS):
"Нет, нет, "я стекла на парадной начищал и пол
до блеска натирал". Нет, черт побери, извините,
пожалуйста! Вот забавно! Не могу вспомнить эту
строчку." "Я... я..." Ну, ладно, попробуем прямо
перейти к припеву. (Поет.)"
`And I diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-
de, Till now I am the ruler of the Queen's navee.'
И я, тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Теперь во флоте
королевском адмирал.
Now then, chorus - it is the last two lines
repeated, you know.
Ну же, хор, повторяйте последние две строчки!
GENERAL CHORUS:
Хор.
"And he diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-
diddle-dee'd, Till now he is the ruler of the
Queen's navee."
И он, тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Теперь во флоте
королевском адмирал.

And Harris never sees what an ass he is making
of himself, and how he is annoying a lot of
people who never did him any harm. He
honestly imagines that he has given them a
treat, and says he will sing another comic song
after supper.
А Гаррис так и не понимает, в каком он оказался
дурацком положении и как он надоел людям,
которые не сделали ему ничего дурного. Он
искренне думает, что доставил им удовольствие, и
обещает спеть после ужина еще.
Speaking of comic songs and parties, reminds
me of a rather curious incident at which I once
assisted; which, as it throws much light upon
the inner mental working of human nature in
general, ought, I think, to be recorded in these
pages.
В связи с куплетами и вечеринками я вспомнил
один любопытный случай, которому я был
свидетелем. Он бросает яркий свет на процесс
человеческого мышления и потому, думается мне,
должен быть упомянут в этой книге.
We were a fashionable and highly cultured

жүктеу/скачать 1,14 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: