Ош мамлекеттик университетинин жарчысы

ОшМУ жарчысы №1 
 
2012 
 
- 108 - 
 
бессмысленного  столкновения  оказались  жертвами  невинные  братья  -  кыргызы  и  узбеки.  Ваша 
мудрость  стала  неоценимой  поддержкой  с  Вашей  стороны  в  крайне  тяжелое  время  и  испытаний 
для  всего  народа  Кыргызстана”[76].  За  тем  и  Национальная  комиссия  Кыргызстана  по 
расследованию  июньских  событий  на  юге  страны  в  декабре  2010  г.  в  своем  Заключении  итогов 
расследования трагических событий, соверщено справедливо, отметила вклад главы Узбекситана в 
предотвращение  дальнейшей  эскалации  и  прекращение  межэтнических  столкновений  на  юге 
Кыргызстана  в  1990-м  и  2010-м  годах  и  высказалась  за  выдвежение  его  кандидатуры  к 
государственной или международной награде [77]. 
       Подлинную  картину  этнополитической  истории  Ферганской  долины,  куда  примыкает 
южная часть Кыргызстана, где бок  о бок с  давних пор проживают близкородственные народы — 
кыргызы  и  узбеки,  можно  проследить  в  документальных  источниках  XVIII  в.  Именно  они 
наглядно  свидетельствуют  о  многовековой  переплетенности  судеб  кыргызов  и  узбеков, 
обусловленной  во  многом  общностью  религии,  близостью  языка,  обычаев  и  традиций,  а  также 
взаимной  хозяйственно-экономической  заинтересованностью,  основанных  на  принципах 
добрососедства.  
Известно,  что  в  20-е  годы  XX  века  в  Средней  Азии  проходили  национально-
государственные  размежевания,  вызванные  возрождением  исконных  национальных  государств 
кыргызов, казахов, узбеков, таджиков и других [подробно см.: 20]. В результате в каждом из вновь 
образовавшихся  союзных  государств,  стали  жить  различные  народы,  и  это  было  в  полне 
естественно,  поскольку  они  здесь  проживали  вперемежку  с  давних  времен.  Затем,  в  пору 
пребывания  их  в  составе    союзного  государства  -  СССР,  процесс  интеграции  наций  происходил 
целенаправленно  и  более  интенсивно.  Роль  национальных  государств  в  решении  социальных 
проблем населения была относительно слабой, чем единое централизованное государство. 
В  процессе  же  демократизации  советского  общества,  инициированного  его  руководителем 
М.С.  Горбачевым  в  конце  80-х  годов  XX  века,  в  союзных  республиках  стали  возбуждаться 
вопросы предоставления более широких прав и самостоятельности в управлении национальными 
государствами.  В  некоторых  республиках  сепаратистски  настроенные  группы  выдвигали 
требования  об  образовании  автономных  областей  и  даже  назависимых  республик.  Так,  в  марте 
1990 года сепаратистски настроенные лидеры  узбеков, проживающие преимущественно в южной 
части  Кыргызстана,  обратились  в  Совет  Национальностей  Верховного  Совета  СССР  и 
руководителям  Кыргызстана  с  требованием  о  предоставлении  автономии  узбекскому  населению 
Ошской области, якобы являющемуся «коренным населением области» [подробно см.: 62; 40. С. 6, 
10,  83-85,  104-109;  36].  Все  это  вместе  связанное  со  сложными  нерешавшимися  долгое  время 
социально-экономическими  проблемами  населения  региона  привело  к  известным  трагическим  и 
печальным событиям июня 1990 г. на юге Кыргызстана.  
Преднамеренное  искажение  исторического  прошлого  близкородственных  народов, 
кыргызов  и  узбеков,  и  попытка  использования  его  в  грязных  политических  целях  является 
совершенно  безнравственным,  означающим  игру  с  опасным  огнем.  Поэтому  в  данной  статье  на 
основе  документальных  источников  сделана  попытка  дать  пояснение  заблуждениям  некоторых 
неосведомленных 
политиков 
и 
журналистов-дилетантов, 
умышленно 
провоцирующих 
межэтнические столкновения в Кыргызстане. Конкретные свидетельства исторических докуменов  
дают    ясное  представление  о    дружественном  прошлом  двух  родственных  народов.  И  так, 
обротимся к историческому прошлому по документальным источникам! 
В  начале  XVIII  в.  население  Ферганской  долины  на  восточной  оконечности  которой 
располагался  кыргызский  город  Ош,  как  и  весь  регион  между  Кашгарией  и  Бухарским  оазисом 
продолжало переживать пору феодальной раздробленности. Пользуясь таким положением, сюда с 
востока  неоднократно  для  подчинения  ее  населения  вторгались  чужеземные  иноверцы 
(идолопоклонники)  западно-монгольские  племена  –  ойраты,  которые  в  1635  году  образовали 
сильное  самостоятельное  государство  Джунгарского  ханства,  просуществовавшее  почти  до  1758 
года.  Местные  тюрко-язычные  мусульманские  народы  –  кыргызы,  казахи,  узбеки  называли  их 
“калмаками”, что в переводе  с тюркского  означает – “отставшие”. Здесь, видимо, имелось в виду 
то, что  они вопреки местным тюркоязычным народам  не  стали мусульманами или же по другой 
версии,    их  рассматривали  как  часть  населения,  отставшего  здесь  от  былых  завоевателей, 
господствовавших  здесь  со  времен  Чигиз-хана  (1155  -  1227).  Эти  вторжения  калмаков  стали 
причиной  сильных  миграционных  процессов.  По  сведениям  кыргызских  народных  преданий, 
случаи больших перемещений кыргызского населения с севера и юго-востока Кыргызстана на юг 

ОшМУ жарчысы №1 
 
2012 
 
- 109 - 
 
и в юго-западном направлении, где издавна еще с XVI века проживали их соплеменники [см.: 23. 
С.  9;  27.  С.  149],  происходило  не  менее  двух  раз.  Эти  события  отразились  в  кыргызском 
изречении:  “Казак  кайың  саап,  кыргыз  Ысар,  Кулепке  кирди”  –  “Казахи  доили  (питались  соком) 
березы, а кыргызы вошли в Гиссар и Куляб”[1. Л. 3-5] 
Из-за  таких  массовых  миграций  доля  кыргызского  населения  в  Ферганской  долине  все 
увеличивалась,  и  они  становились  крупной  политической  силой  в  регионе.  Об  этом 
свидетельствуют чудом сохранившиеся до наших дней оригиналы пяти официальных документов 
(грамот и распоряжений) правителей династии аштарханидов Бухарского ханства, хронологически 
охватывающих периоды с конца XVII в. до 1732 гг. [см.: 26. С. 33-39]. В них повествуется, что в 
указанное время в южных и юго-западных частях Ферганы военно-административное управление 
принадлежало кыргызскому военачальнику Акбута-бию [см.: 33. С. 56-57; 41. С. 130; 39. С. 70-71; 
22. С. 14] из рода кырк уул родоплеменной группы (далее сокращенно РПГ) саруу [см.: 4. С. 150; 
66.  Л.  269-271].  При  этом  светская  власть  была  закреплена  за  местными  ходжами.  Так,  для 
наглядности  подтверждения  сказанного  приведем  фрагмент  поздравительной  грамоты  (мархомат 
нама)  бухарского  хана  Убайдуллаха  (1702-1711  гг.)  посланного  на  имя  ишана  Мусы  ходжи,  без 
даты, где наряду с сообщением  о подтверждении его прежнего духовного, т.е. религиозного сана 
указывалось,  что  “В  настоящее  время  область  (вилает)  Ура-Тюбе,  Ходжент  и  андижанский 
Чахорсад (т.е. четыре стороны или окрестности г.Андижана - Д.С.) мы пожаловали рожденному в 
рабстве  (бандаи  хонзод  –  по-видимому  имелось  в  виду  нахождение  его  в  иммиграции  –  Д.С.) 
Акбута кушбеги (точнее коошунбеги – военачальник – Д.С.)” [26. С. 35]. 
Примечательны  в  этом  отношении  сведения  русских  документальных  источников.  Так,  в 
“Проекте  об  экспедиции  камчатском  и  киргис-кайсацком”  обер-секретаря  российского  Сената 
Ивана Кириллова поданного на имя императрицы России Анны в мае 1734 г., говорится о малой 
морской  провинции  (это  скорее  всего,  район  современной  Иссык-Кульской  обл.  КР.-Д.С.) 
имеющей «своего хана», и “еще есть в соседстве с Водокшанскою (Бадахшан – Д.С.) землею малая 
провинция  киргис,  где  собственный  хан…”  и  наконец  провинции  Аксинская  (ныне  Аксыйский 
район Джалал-Абадской обл. КР- Д.С.) и Алюйская (ныне Алайский район Ошской обл. КР- Д.С.) 
в  коих  «ханы  малосильны»  [68.  Л.  62].  В  рапорте  русского  служивого,  возвратившегося  из 
Джунгарии  в  1741  г.,  указывается:  “Буруты  (так  калмаки  называли  кыргызов,  смысл  которого  – 
иноверцы, т.е. мусульмане, этому следовали первоначально русские, а затем и китайцы – Д.С.) не 
под  владением  Галдан  Чирина, а  находятся  жительством  особливо,  подобно  тому,  как  и  Казачья 
орда  (т.е.  Казахские  ханства  –  Д.С.),  и  с  оными  зенгорскими  калмаками  воюются  завсегда,  и 
которые  буруты,  оными  зенгорцами,  бывают  взяты  в  полон  и  те  уже  обратно  к  ним  бурутам  без 
размены не отдаются, а когда де между ними о пленниках бывает размена, тогда и оные буруты в 
их  бурутскую  землю  отдаются  обратно”[64.  Л.  68].  В  русском  архивном  документе  1757  г. 
изложены слова ойратского зайсана Шаракобуна, где говорится:  «…от вершины и вниз по Дарье 
реке близ Бухарских украин (т.е. Бухарского ханства - Д.С.) находится народ, называемый буруты, 
… множеством и к войне силою сходны и имеют своего особливого владельца (подчеркнуто мною 
-  Д.С.)  [73.  Л.  701]  ".  Эти  сведения  наглядно  свидетельствуют,  что  в  указанное  время  на 
территории нынешнего Кыргызстана в окраинах Ферганы от  Ош-Алайского пространства вплоть 
до  Иссык-Куля  существовало  хотя  и  раздробленное,  но  суверенное  и  независимое  кыргызское 
владение со своим самостоятельным правителем.  
По  словам Мухаммада Хаким Хана, автора кокандского  сочинения “Мунтахаб ат-таварих”, 
написанного  в  1842-1843  гг.,  могущество  кыргызского  Акбута  бия  достиг  того,  что  когда  “в 
Ходженте забили литавры амирства (т.е. разнеслась его слава как правителя – Д.С.)”, он сосватал 
дочь  Шахрух  аталыка,  основателя  государства  Фергана  или  Кокандского  ханства,  управлявщего 
им  с  1709  г.  по  1721  гг. из  узбекского  племени  минг  и женился  на  ней  “с  большим  торжеством” 
[28.  С.  278].  Затем  выдав  свою  дочь,  брату  новоиспеченной  жены  -  Абд  ар-Рахим  бию  –  сыну 
Шахрух аталыка, вручил ему бразды правления г. Ходжентом. Такой перекрестный брачный союз 
кыргызов  и  узбеков  превзошел  все  ожидания,  принеся  мощное  возрастание  влияния  и 
популярности молодому и энергичному зятю, что вскоре их привел к открытому противостоянию 
[см.:  33.  С.  56-58].  Завершилось  это  физическим  устранением  Абд  ар-Рахим  бием  своего  тестя-
старика.  Ходжент  был  передан  в  управление  его  младшему  брату  Абд  ал-Карим  бию  [см.:  28.  С. 
279-280]. 
В  конце  30-х  годов  XVIII  в.  возобновляются  очередные  походы  калмаков  на  Ферганскую 
долину  “со  стороны  местности  Кайнар”  когда  правитель  Коканда  Абд  ал-Карим  бий  (1733-1747 

ОшМУ жарчысы №1 
 
2012 
 
- 110 - 
 
гг.)  “будучи  не  в  силах  сопротивлятся”  выдал  им  в  качестве  заложника  (ак  уйлук)  сына  своего 
брата Абд ар-Рахима – Баба бия [24. С. 233]. В эти же годы, по-видимому, подверглись нападению 
войск  джунгарского  хана  и  “кыргызы  они  же  буруты  жительство  имеющие  в  городе  Андижан”, 
которые были “под особливым владением и закон имеют махометанский равный с бухарцами, а с 
зенгорцами отмену (т.е. отличающийся, разный по вере – Д.С.), и при жизни Галдан Чирина (1727-
1745  гг.-  Д.С.)  в  том  городе  командовать  определено  киргиз-калмаку  Чирикчи”.  Они  тоже 
отправили  своих  заложников  в  Ургу  (ставку)  калмакского  хана,  располагавшегося  на  берегу  р. 
Или [см.: 12. С. 170; 65. Л. 2-3]. 
Засилие  джунгарцев  побудило  среднеазиатские  народы  к  объединению  своих  сил,  что 
происходило  в  начале  40-х  годов  XVIII  в.  В  этом  деле  особая  заслуга  принадлежит  правителю 
Коканда  Абд  ал-Карим  бию  [подробно  см.:  47.  С.  21],  которому  удалось  в  1741-1742  годах 
организовать первоначальный отпор посягательствам иноземцев [см.: 45. С. 39-40]. 
Угрозы  вторжений  иноверцев  еще  не  были  до  конца  преодолены,  когда  в  1744  году  в 
Ферганскую  долину  с  юго-запада  подошли  войска  персидского  (иранского)  шаха  Надыра  (1736-
1747  гг.).  По  свидетельству  русских  документальных  источников  правитель  Коканда  Абд  ал-
Карим бий "выезжал к нему на встречу…", "…и самовольно  отдался  ему в подданство, а шах по 
требованию  его  оставил  при  нем  несколько  тысяч  из  своего  войска  и  несколько  пушек,  дав 
повеление:  бухарских  и  хивинских  узбеков  и  прочих  военных  людей,  во  время  надобности 
употреблять и превращать во владение к себе тамошние татарские владения и города и с ним бы 
воевать калмык" [74. Л. 51, 54 об.; 37. С. 47-48]. 
При  такой  моральной  и  материальной  поддержке,  единоверца-иранского  шаха,  Абд  ал-
Карим  начал  формирование  мощной  антиджунгарской  коалиции  мусульманских  народов.  Его 
активно  поддержали  правители  всех  трех  казахских  жузов  пришедших  к  такому  решению  на 
состоявшемся  в  1745  г.  на  сопке  Кекжелек  Совете  (Кенес)  их  правителей  [58.  С.  320].  В  числе 
союзников  были  и  кыргызские  бии  об  этом  красноречиво  свидетельствует  строки  рапорта 
Сибирской  канцелярии  в  Сенат  России  от  7  июля  1749  г.,  где  сказано:  “кочующие  буруты  с 
Абдулкаримцами  согласие  имеют  и  им  против  зенгорцев  вспомогают,  от  которых  зенгорские 
калмыки стоять не могут и от пятидесяти человек побеждены бывают…” [73. Л. 364-365 об.]. 
Абд ал-Карим бий возглавляя до 1747 г. совместную  освободительную борьбу ферганского 
населения  против  джунгаров,  добился  фактического  уничтожения  здесь  их  влияния.  После  его 
смерти  инициативу  наступательного  движения  по  изгнанию  иноземцев  на  востоке  из  пределов 
Кашгарии, северной части Кыргызстана и юго-востока Казахстана продолжили правители казахов, 
кыргызов  и  уйгуров.  Этот  процесс  сопровождался  обратной  миграцией  кыргызского  населения, 
теперь  уже  с  юго-запада  на  юго-  и  северо-восток  Кыргызстана  для  возвращения  и  занятия 
прежних  своих  кочевий.  Данное  обстоятельство  привело  к  ослаблению  былого  политического 
влияния  кыргызов  в  Фергане.  И  тем  не  менее  они  оставались  активными  участниками  борьбы 
наследников  Абд  ал-Карима  за  власть  в  Коканде.  Так,  в  1749  г.  бежавшие  из  жунгарской  Урги 
кыргызы, находившиеся здесь в качестве заложников (ак уйлук) способствовали к возведению на 
кокандский  престол,  имевшего  больше  прав  на  наследственную  власть  по  древней  традиции, 
старшего  сына  Абд  ар-Рахима  –  Баба  бия.  И  все  же  вскоре  в  начале  1751  г.,  его  вновь  сменил 
младший  брат  -  Ирдана  бий,  вторично  пришедший  к  власти  в  Коканде,  коему  “сподвижником  и 
опорой” являлся андижанский Кубат бий (мырза) из кыргызского РПГ кушчу [см.: 49. С. 321-324; 
45. С. 46-50]. 
В  1754  г.  из-за  недоразумений  с  кокандцами  под  Ура-Тюбе,  Кубат  бий  “взял  всех  своих 
кыргызов и удалился” [10. С. 109] в Кашгарию откликнувшись на их просьбу о помощи в борьбе 
против  джунгарцев.  За  плодотворное  содействие  в  них  он  здесь  получил  почетное  прозвище 
“багатыр бий” [44. С. 113] и назначен хакимом (беком) Кашгара, коим управлял с 1755 г. по 1757 
г.  Но,  весной  1757  г.,  в  ходе  дворцовых  интриг  Кубат-бий  “выразил  сомнения  и  во  главе  своих 
подданных ушел обратно к бурутам” [цит. по: 54. С. 20]. 
В 1758-1759 гг. Цинская империя завоевала Кашгарию, образовав здесь новую пограничную 
провинцию  –  Синьцзян,  (в  переводе  с  китайского  «Новая  граница»).  Это,  понятно,  насторожило 
соседнее население Ферганы. Они вновь стали объединяться, теперь уже для  организации отпора 
возможному  вторжению  цинских  войск.  С  этого  времени    на  политической  арене  выделяется 
Аджи  бий  из  кыргызского  РПГ  адигине  главенствующий  над  кыргызами,  населявшими  Ош-
Алайские  земли,  выгодно  расположившиеся  на  путях  евразийских  трансконтинентальных 
торговых  караванов.  По  свидетельству  китайского  источника  “Пиндин  Чжунгээр    фаньлюе”  – 

ОшМУ жарчысы №1 
 
2012 
 
- 111 - 
 
“Описание  умиротворения  Джунгарии”  написанного  в  1772  г.  [Гл.  78.  С.  13.],  в  июне  1758  г. 
“четыре человека все под водительством бия адигине  Аджи бия заключили дружбу с кокандским 
Ирдана  беком”  [цит.  по:  54.  С.  55.]  Союз  этот  оказался  своевременным  и  когда  осенью  1759  г. 
цинские войска численностью в 9 тыс. человек преследуя беженцев из Кашгара дошли “до самых 
узбецких  мест...,  те  узбеки  собравшись  обще  с  кыргызами...  и  с  того  китайского  войска  побили 
тысячи  до  семи...,  против  де  чего  те  узбеки  и  с  прочими  ближайшими  к  тем  городам  ордами 
согласились ко отмщению за китайское войско...” [72. Л. 62-62 об; 45. С. 88]. 
В 1759 г. в кочевья Аджи бия прибыл посланник цинского двора с предложением установить 
дипломатические  связи  с  Пекином.  Ободренный  таким  неожиданным  вниманием  со  стороны 
соседнего  правителя  и  будучи  реально  предводителем  только  одного  региона,  Аджи  бий  решил 
установить  твердую  власть  и  над  другими  кыргызскими  племенами  находившимися  между 
Бухарой  и  Кашгарией.  Об  этом  свидетельствует  письмо  Аджи  бия  к  цинскому  императору, 
доставленное  в  1759  г.  наместнику  в  Кашкаре  Чжао  Хою  его  послом  Сары-Кучуком.  В  нем 
говорилось:  “Надо,  чтобы  я  объединил  двести  тысяч  человек  киргизов,  которые  рассеяны  от 
Бухары до Востока...”. [цит. по: 8. С. 129]. 
По-видимому  первоначальные  жесткие  усилия  Аджи  бия  по  контролю  над  движением 
торговых  караванов  из  Ферганы  в Кашгар по  ош-алайскому  маршруту  привели  его  к  трениям  во 
взаимоотношениях  с  Кокандом.  Это  способствовало  оживлению  оппозиции  кокандского 
правителя:  осенью          1761  г.  в  г.  Ходженте  его  двоюродный  брат  Абдрахман  в  сговоре  с 
уратюбинским  Фазыл  бием  “задумал  погубить  Ирдану,  но  дело  обнаружилось  и  он  был  убит” 
[Пиндин Чжунгээр... Сюйбень. Гл. 14. С. 6 б,- цит. по: 54. С. 75-76]. 
К заговору в г. Ходженте, видимо, определенное отношение имел и “глава кыргызов” Кубат 
бий.  Он  после  возвращения  из  Кашгара,  обретя  еще  большую  чем  прежде  популярность  тогда 
управлял кыргызами г. Андижана. Его влияние среди кыргызских родоправителей Ферганы достиг 
до  того,  что  поданные  именовали  своего  лидера,  подражая  высшим  государственным  титулам 
соседних  стран  и  народов:  хан,  бек  и  падыша.  Это  в  достаточной  степени  отразились  в 
многочисленных фольклорных материалах кыргызов [см.: 59.С. 43; 35.С. 23] 
Неудивительно, что такая тенденция становления новых династий правителей наблюдалась 
тогда в  общественном развитии соседних владений. Так, правитель Бухары – Мухаммед Рахим – 
первый представитель из клана мангытов, ранее носивших титулы аталык или бий, уже с 1756 г. 
начал называть себя ханом [подробно см.: 6. С.106-107; 30. С.43]. Захотел принять такой же титул 
и  правитель  Коканда.  Об  этом  свидетельствуют  строки  ответного  послания  китайского 
императора  в конце 1762 г. Ирдана бию где указывалось: “Прежде в посылаемых тобой грамотах 
ты  всегда  именовал  себя  беком,  почему  теперь…  самовольно  смог  называться  ханом?”  [“Да  Цин 
личао шилу” - “Хроника правления всех государей великой династии Цин” Б. м. и г., Гл. 676. С. 23 
б - цит. по: 55. С. 120]. 
Отсюда  представляется,  что  в  исследовании  истории  кочевых  обществ,  пора  освободиться, 
как  от  евроцентристской  великодержавной    концепции  застойности  Азии,  так  и  от  марксистско-
догматического  подхода  о  ее  развитии  по  единообразным  общественным  закономерностям, 
нередко  загонявших  кочевниковедов  в  тупик.  А  руководствоваться  необходимо,  на  мой  взгляд, 
вполне  объективной  методологически  верной  установкой  известного  историка-этнолога 
Л.Н.Гумилева  о  том,  “что  кочевая  культура  имеет  самостоятельный  путь  становления,  а  не 
является  периферийной,  варварской  и  неполноценной”  [16.  С.  94].  Поэтому,  вряд  ли  будет 
правомерно,  по  прежнему  отрицать  наличие  в  рассматриваемое  время  собственной 
государственности  и  его  атрибутов  у  кыргызов,  со  своими  специфическими  особенностями  и 
скептически относиться к титулу “хан” кыргызского Кубат батыра. 
Ирдана  бию  вскоре  удалось  в  г.  Ходженте  организовать  убийство  Кубат  бия.  В  результате 
этого часть  его кыргызских подданных эмигрировала из Андижана через Ош, Алай в Синьцзянь, 
по  пути  похоронив  своего  правителя  в  местности  Кичи  Дара  на  Алае.  Некоторые  из  них,  по-
видимому, удалились в сторону Чаткала и Таласа. После ликвидации могущественного соперника 
кыргызского  Кубат  бия,  Ирдана  решил  завладеть  г.  Ошом  и  его  округой,  в  плоть  до  хребтов 
Кашгарских  гор.  Под  благовидным  предлогом,  разбора  дела  о  грабеже  девяти  кокандских  и 
кашгарских купцов вблизи г.Ош, правитель Коканда, по существу совершил поход в кыргызские 
кочевья, растоптав их посевные поля. Затем он направил в кыргызский г.Узгент 50 колонистов для 
возделывания риса.[“Да Цин личао шилу”. Гл. 710. С. 15-16 а - см. по: 55. С.125-126]. 
Примечательно,  что  в  одном  из  докладов  синьцзянских  чиновников  о  письме  кокандского 

ОшМУ жарчысы №1 
 

жүктеу/скачать 2,34 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: