У. Грум. «Форрест Гамп»
66
пищи. Черт, разве ж это пища: сплошные батончики-мусли. Нет, я не жалуюсь, но можно ведь
было назначить командиром женщину посимпатичней или хотя бы не брюзгу?
И еще:
этот обезьян, доложу я вам, тоже не подарок.
Даю ему банан, так? Он его выхватывает, чистит – и кладет рядом с собой. Банан плавает
по всему отсеку, а я за ним гоняйся. Поймал, приношу, обезьян начинает его жевать – и эта
жевачка летит в разные стороны, а я отчищай все поверхности. За ним глаз да глаз нужен. Чуть
отвернешься – он устраивает форменную греблю с пляской, челюстями клацает как заведен-
ный. Рехнуца можно.
В конце концов достал я свою губную гармошку, подобрал какой-то мотив – кажись,
«Дома, на ранчо». И обезьян мало по малу начал успокаиваца. Играю дальше: «Желтая роза
Техаса»
23
, «Мечта моя, шатенка Джинни»
24
. Обезьян лежит, не дергаеца, глядит на меня, мир-
ный, как дитя. А я совсем забыл, что в отсеке установлена телекамера и центр управления
полетом видит, что у нас делаеца. Утром просыпаюсь – а из Хьюстона нам показывают свежую
газету. В ней заголовок: «Идиот ублажает обезьяну космической музыкой». Подобное дерьмо
валица на меня постоянно.
Но по большому счету дела у нас идут не плохо, вот только я замечаю, что старина Сью
как-то странно поглядывает на майора Фритч. При ее приближении Сью ожевляеца и тянет
лапы, словно хочет ее
схватить или приобнять, а эта брюзжит:
– Отстань, мерзкое животное. Не смей лапы распускать!
Но старина Сью явно что-то задумал. Это
даже мне понятно.
И скоро тайное становица явным. Удаляюсь я за хлипкую переборку, чтобы без свидете-
лей пописать в бутыль, и слышую какое-то сметение. Высовываю голову – и что я вижу: Сью
сгреб в охапку майора Фритч и запустил лапу к ней под скафандр. Эта вопит, кричит во все
горло и лупит Сью по башке радиомикрофоном.
И тут до меня доходит, в чем проблема. Мы провели в космосе уже двое суток, и бедолага
Сью все это время был пристегнут к креслу – ни тебе отлить, ни размяца! Уж я-то знаю, каково
это – терпеть. Да он, небось, уже лопнуть готов! Короче, отбил я у него майора Фритч, она
по прежнему верещит, орет, обзывает его «грязное животное» и еще того хуже. Вырвавшись
из обезьяньих лап, майор Фритч переместилась в перед отсека, голову повесила и зашлась в
рыданьях. Отстегнул я нашего Сью и увлек с собой за переборку.
Нашел для него пустую бутылку, а обезьян, облегчившись, схватил этот сосут и как жах-
нет об какую-то панель с цветным огоньками. Бутыль, конечно, в дребезги, а обезьянья моча
поплыла этакими сгустками по всему космическому кораблю. Я говорю: да и фиг с ней, пот-
талкиваю обезьяна к его креслу – и что я вижу: огроменный сгусток мочи плывет прямиком на
майора Фритч и вот-вот ударица ей в затылок. Отпускаю Сью и пытаюсь отогнать мочу в сто-
рону по средствам сетки, которую нам выдали для поимки предметов, плавающих по отсеку.
Не успел я замахнуца, как майор Фритч выпрямилась, обернулась – и моча угодила ей прями-
ком в лицо.
Она снова в крик и вопли, а Сью под шумок принялся вырывать провода из панели управ-
ления. Майор Фритч орет: «Гони его! Гони его!», но я глазом моргуть не успел, как по кораблю
полетели искры, а Сью на радостях запорхал от пола до потолка вместе с вырванными прово-
дами. По радио запрашивают: «Что там за чертовщина?» – да только уже поздняк метаца.
23
Достарыңызбен бөлісу: