Имеют ли знаки «йеркиша» свойства символов?

целенаправленного обучения, сколько непроизвольно, в самых разных ситуациях и 
им соответствуют более или менее отвлеченные внутренние представления, а не 
простые условнорефлекторные связи. 
Ввиду этого в ее экспериментах обезьян (как и обучавшихся ранее амслену) 
воспитывали в полусвободных и обогащенных условиях, в тесном контакте с 
воспитателями и с другими обезьянами, в отличие от Ланы, которая была 
ограничена в общении (см. также 2.9.2). 
Новая методика С. Сэведж-Рамбо не фокусировала внимания обезьян только на 
получении объекта. Их побуждали использовать знак-лек-сиграмму не столько для 
получения какого-то предмета, сколько для его «наименования». Это происходило в 
ситуации, где всегда было несколько предметов и воспроизведение знака не было 
жестко связано с их получением. По этому методу одновременно воспитывали двух 
шимпанзе Шермана и Остина. Они научились общаться с помощью знаков с 
человеком и друг с другом, отвечать на вопросы и с их помощью воздействовать на 
поведение друг друга и окружающих. С нашей точки зрения, сходный тип поведения 
был описан Футсом (Fouts et al., 1984) у шимпанзе Бруно и Буи, которых обучали 
амслену (см. табл. 6.1 и рис. 6.4). 
Обученные по этой системе Шерман и Остин употребляли знаки в гораздо более 
разнообразных ситуациях, чем их предшественники по изучению йеркиша, особенно 
Лана. Стремление к «наименованию» предметов обнаруживалось у них спонтанно, 
без инструкции тренера. Очевидно, что научить этому специально невозможно. 
Вместо того чтобы ждать, когда тренер даст им или попросит предмет, как это 
бывало у ственной инициативе называли их и показывали тренеру, т.е. включили 
обычно исполняемые тренером функции в собственное поведение. При появлении 
тренера с набором игрушек они без всякой команды называли их и показывали, 
вместо того чтобы ждать, когда тот решит играть и даст соответствующую команду. 
Рис. 6.4. Использование знаков амслен в общении шимпанзе Бруно и Буи между собой. Буи изображает знак 
«щекотать», возможно, для того, чтобы отвлечь Бруно от лакомства и самому его съесть (рисунок Т. 
Никитиной). 
Это свойство проявилось и в отношениях между самими шимпанзе. Шерман — 
доминант — нажимал на соответствующую клавишу и давал Остину кусок 
апельсина. Оба они нажимали 
нужную клавишу компьютера прежде, чем взять кусок пищи или игрушку, даже 
если те были спрятаны. Остин (низший по рангу) подводил Шермана к компьютеру 
и побуждал нажимать клавишу — «добывать» лакомства. 
Для такого использования знаков (лексиграмм), как средства «называния» 
предметов, в том числе и в их отсутствие, животное должно понимать соответствие 
между: 
♦ предметом, который оно выбрало из группы как объект наименования; 

♦ лексиграммой, которую оно нажало на клавиатуре; 
♦ предметом, который оно в конце концов выбрало и передало 
экспериментатору. 
Действительно ли шимпанзе представляют себе все эти соответствия? Наиболее 
надежная проверка этого предположения — это процедура теста при двойном 
слепом контроле. В обстановке игры с тренером шимпанзе «называют» один из 
предметов, но предметы для выбора, тренер, которому их надо показывать, и 
клавиатура, на которую надо нажимать, расположены далеко друг от друга. Такое 
«пространственное разнесение» было введено для создания дополнительной 
нагрузки на образную память, на сохранение представления о выбранном предмете. 
Решив, какую игрушку он выберет, шимпанзе должен помнить, что именно он 
выбрал, пока идет к клавиатуре и высвечивает соответствующую лексиграмму в 
отсутствие реального объекта. Затем, держа в памяти, что именно он высветил на 
экране (поскольку, уходя от компьютера, он перестает видеть лексиграмму), 
обезьяна должна взять выбранный предмет и передать его экспериментатору, 
который сидит у отдельного монитора и видит лексиграмму только после вручения 
ему выбранного предмета (это делается для того, чтобы он вольно или невольно 
ничего не мог «подсказать» обезьяне). 
Оказалось, что оба шимпанзе правильно называли выбранный предмет 
практически в 100%, причем когда Шерман однажды высветил лексиграмму 
предмета, которого в тот момент в лаборатории не было, то не взял ничего. Эти 
опыты позволили сделать важное заключение о языковых возможностях шимпанзе. 
Стремление Шермана и Остина к наименованию предметов по собственной 
инициативе, в том числе когда они их не видят, говорит о том, что усвоенные ими 
знаки приобрели свойства символов и эквивалентны навыкам, описанным у детей. 
Они несомненно показывают, что языковые навыки обезьян при определенных 
условиях обучения могут обладать свойством перемещаемости. Еще более веские 
доказательства этого были получены в других работах С. Сэведж-Рамбо. 

жүктеу/скачать 2,98 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: