Ббк 63. 5 +904 г 75 Редколлегия

47
гостеприимства состоит в признании различных его форм бы-
тования  «обязательным  компонентом  образа  жизни  и  частью 
мировоззрения, верований и поверий украинцев» [Пономарев, 
2000: 287].
Менее всего среди трех восточнославянских народов про-
блематика гостеприимства освещена в томе «Белорусы» [1998]. 
Однако из этого не следует, что обычаи, традиции и ритуалы 
взаимного общения не имеют места в системе жизнедеятель-
ности белорусского населения. Скупые и фрагментарные, как 
бы попутные, упоминания о гостеприимстве, как разнообраз-
ных  формах  проведения  досуга  и  межличностного  общения, 
встречаются при изложении материала по случаю празднова-
ния  гражданских,  религиозных,  аграрно-календарных  празд-
ников во времена Советского Союза, семейных праздников (С. 
383) и простых, едва ли не будничных «гостеваний» [Белору-
сы, 1998: 358] в повседневной и праздничной жизни белору-
сов. Гости являются участниками свадебных церемониалов и 
новоселий [Кухаронак, 1998: 387, 390], в масленичное воскре-
сенье родители с детьми ходили в гости к повивальной бабке, 
приносили ей угощение. В ответ она навещала своих «детей» 
[Минько, 1998: 397].
В XIX в. в городах дворяне и чиновничья верхушка устраи-
вали взаимные обеды и совершали визиты друг к другу [Беля-
вина, 1998: 374].
Гостеприимство в тюркском мире
Выделение в этнографическом пространстве Евразии тюрк-
ских народов в образе «тюркского мира» одних исследователей 
интригует, интересует и волнует, других, напротив, раздражает 
даже в тех случаях, когда, например, и те, и другие без какого-
либо напряжения соглашаются с реальным или виртуальным 
существованием  славянского  или  восточнославянского  мира. 
Между  тем  в  концептуальном  плане  оба  этнических  масси-
ва представляют собой единицы в многообразии, выходящие 

48
далеко  за  пределы  лингвистической  классификации.  Так,  на-
пример, в интерпретации совокупности тюркских народов на 
протяжении  многих  десятилетий  существуют  противополож-
ные оценки сходств и различий среди народов, говорящих на 
тюркских языках. Одни тюркологи уверяют своих читателей, 
что все тюркские народы, во-первых, имеют общую прароди-
ну – Туран, во-вторых, многочисленные языки, на которых они 
говорят, порой не понимая друг друга, тем не менее представ-
ляют диалекты или наречия единого тюркского языка. Другие 
исследователи, напротив, уверены, что никогда не было и не 
существует какого-либо тюркского этнического единства, и что 
между народами, говорящими на разных тюркских языках – от 
якутского на востоке и до гагаузского на западе – имеются су-
щественные ментальные, хозяйственно-экономические, социо-
культурные и правовые, антропологические различия.
Выразителями первой точки зрения выступают главным об-
разом турецкие ученые, создатели пантюркистской идеологии, 
задачей  которой  считается  создание  общего  тюркского  язы-
ка и общей тюркской культуры. Важным вкладом в создание 
парадигмы единого тюркского мира стали труды российского 
тюрколога и общественного деятеля – А.З. Валидова, эмигри-
ровавшего в Турцию и принявшего там имя Заки Велиди Тоган 
[Кляшторный: электронный ресурс].
В разные периоды истории России и Турции идеи тюркско-
го единства поддерживали некоторые ученые и общественные 
деятели  Урало-Поволжского  региона,  Азербайджана  и  Цен-
тральной Азии.
Так, например, Адиле Айда – дочь известного казанского та-
тарина, выпускника юридического факультета Сорбонны, де-
путата Государственной Думы России, Президента Националь-
но-культурной автономии мусульман тюрко-татар Европейской 
России и Сибири, депутата турецкого парламента, профессора 
Сорбонны, Анкарского и Стамбульского университетов Садри 
Максуди Арсала (Садри Максудова) – вспоминала, что ее отец 
«с молодости верил в идею тюркского единства, он хотел, что-

49
бы все тюрки говорили на одном языке, и, естественно, таким 
языком он видел язык независимых османских тюрок. Конеч-
но, его огорчало, что османский язык совершенно без всякой 
необходимости заполнен арабскими словами… [Мечтой Садри 
Максуди было – М.Г.] освободить его от арабских и персидских 
слов и создать собственный турецкий высокоразвитый язык…» 
[Адиле Айда, 1996: 178].
Единство и многообразие тюркского мира сформировалось 
в ходе этнических историй в древние и средние века на про-
тяжении многих столетий. В среде тюркских народов, как пи-
шет один из лучших современных знатоков этих историй С.Г. 
Кляшторный,  «складывались  и  преемственно  закреплялись 
этнокультурные традиции, которые имели зачастую различные 
истоки». Важно подчеркнуть, как это делает Кляшторный, что 
еще в древней и средневековой истории «постепенно формиро-
вались этнически существенные особенности, в той или иной 
мере присущие всем тюркоязычным племенам. Наиболее ин-
тенсивно формирование такого рода стереотипов происходило 
в древнетюркское время, т.е. во второй половине I тыс. н.э., ког-
да определились оптимальные формы хозяйственной деятель-
ности (кочевое и полукочевое скотоводство), в основном сло-
жился комплекс материальной культуры (тип жилища, одежды, 
средств передвижения, пища, украшения и т.п.), приобрела из-
вестную завершенность духовная культура, социально-семей-
ная организация, народная этика, изобразительное искусство и 
фольклор» [Кляшторный: электронный ресурс].
Мало  кому  из  современных  тюркологов,  кроме  Кляштор-
ного, удавалось сделать адекватный вывод о двух тенденциях 
этнической истории, в ходе которых, с одной стороны, склады-
валось относительное сходство исторических судеб тюркских 
племен и народов на протяжении не менее двух тысячелетий, 
связанность  их  этнической  истории  в  рамках  истории  евра-
зийского пространства, а с другой стороны, - не существовало 
«единой Тюркской нации» и «извечной автохтонности совре-
менных тюркских народов» [Tам же].

50
Несколько прекрасно иллюстрированных томов серии «На-
роды и культуры» посвящены тюркским народам, в том числе 
книги «Татары» (М., 2001), «Тюркские народы Крыма» [2003], 
«Тюркские народы Восточной Сибири» (М., 2008), «Гагаузы» 
(М., 2011), «Узбеки» [2011], «Якуты. Саха» [2012]. В томе «На-
роды Дагестана» краткие историко-этнологические очерки по-
священы кумыкам (С. 472–492), ногайцам (С. 492–507), азер-
байджанцам (С. 507–519).
Особое место в ряду коллективных монографий серии «На-
роды  и  культуры»  занимает  объемный  фолиант  «Тюркские 
народы Сибири» [2006], аналогов которому, как пишут ответ-
ственные редакторы серии В.А. Тишков и С.В. Чешко, «пока 
нет  ни  в  отечественном,  ни  в  зарубежном  сибиреведении» 
[Тюркские народы Сибири, 2006: 5]. В нем представлены эт-
нографические очерки-микромонографии о 10 малочисленных 
тюркских народах Сибири, в том числе о сибирских татарах, 
чулымцах, телеутах, шорцах, кумандинцах, алтайцах, челкан-
цах, тубаларах, теленгитах, хакасах. В «Библиографии» [Там 
же: 631–699], насчитывающей более тысячи названий, исполь-
зованных и ассоциированных с тематикой тома, нет ни одной 
специальной публикации, посвященной гостеприимству.
Среди  более  полутора  десятков  авторов  тома  «Тюркские 
народы Сибири», пожалуй, только один из них – В.Я. Бутана-
ев – включил в текст очерка о хакасах слово гостеприимство, 
интерпретируя его как обычай хакасского народа, основанный 
согласно  обычному  праву  на  принципах  взаимопомощи,  как 
средство  внутриэтнической  и  внутриаальной  поддержки  хо-
зяйств рядовых хакасов [Бутанаев, 2006: 585–586].
Среди многих, порой случайных упоминаний о гостях как 
участниках  гостеваний,  народных,  семейных  и  гражданских 
праздников лишь в приведенном случае гостеприимство вос-
принимается если не как институт, то по крайней мере как су-
щественная часть традиционной соционормативной культуры.
Важно подчеркнуть специфику названия книги (как это сде-
лано  в  ее  предисловии),  речь  в  ней  идет  о  «тюркских»,  а  не 

51
о «тюркоязычных» народах, благодаря чему внимание акцен-
тируется на их этнической истории вне зависимости от совре-
менной этноязыковой ситуации с преобладанием у некоторых 
тюркских  народов  (шорцев,  чулымцев,  тофаларов)  в  повсед-
невной жизни русского языка.
Видимо,  отсутствием  специальных  исследований  госте-
приимства у тюркских народов Сибири (в отличие скажем, от 
изданий по свадебной, родильной и похоронной обрядности) 
объясняется тот факт, что авторы тома не ставили перед собой 
задачу изначально в одинаково полной степени представить ха-
рактеристику всех компонентов традиционной культуры, в си-
стеме которой гостеприимство занимает видное место и день 
ото дня приобретает нарастающую актуальность и востребо-
ванность.
В большинстве библиографий, аккумулированных в каждом 
из томов (в том числе в книгах «Татары», «Тюркские народы 
Сибири»,  «Тюркские  народы  Восточной  Сибири»,  «Якуты. 
Саха»)  использованную  и  ассоциированную  литературу,  не 
встречается ни одной специальной статьи, ни одной книги или 
сборника  материалов,  посвященных  феномену  гостеприим-
ства. Хотя во всех томах, безусловно, содержится ряд кратких 
сведений, порой случайных упоминаний о гостевании, о при-
глашенных гостях, об отдельных принципах этикета и обычно-
го права и некоторых других проявлениях гостеприимства как 
одной из форм межличностного взаимодействия.
Феномен гостеприимства оказался на периферии исследова-
тельских и компилятивных интересов авторских коллективов 
по ряду причин, в том числе, как отмечают редакторы серии 
«Народы и культуры» в одной из книг этой серии, она «не могла 
быть написана одинаково ровно и не могла в одинаковой степе-
ни рассказать обо всех составляющих культур этого огромного 
региона» [Тюркские народы Восточной Сибири, 2008: 7].
Предоставляя  авторам  максимально  возможную  свободу 
творчества,  редакторы  серии  и  редакторы  отдельных  томов 
следили  главным  образом  за  тем,  чтобы  во  всех  этнологиче-

52
ских  очерках  в  основном  выдерживалась  единая,  сбаланси-
рованная  логика  представления  материала.  В  этой  логике,  к 
сожалению,  не  оказалось  места  для  изображения  феномена 
гостеприимства.
Редким исключением выглядит, пожалуй, книга А. Вадзин-
ской о гостеприимстве крымских татар, включенная в библи-
ографию тома «Тюркские народы Крыма» [Вадзинская, 1914; 
См.: Тюркские народы Крыма, 2003: 428].
Гостеприимство как часть праздничной культуры
У татар Поволжья родственники, живущие в одном или раз-
ных населенных пунктах, часто посещают друг друга с целью 
узнать  о  здоровье,  поделиться  проблемами,  радостями  и  пе-
чалями, отметить праздник или семейное торжество, помочь, 
если  в  некоторых  случаях дети  сельских  жителей,  приехав  в 
город на учебу или на работу, живут у своих родственников на 
правах членов их семей. Так, например, 44% обследованных в 
1980 г. сельчан некоторое время жили у своих родственников 
[Татары, 2001: 339].
Однако такая форма взаимного общения не квалифициру-
ется как гостеприимство. Более того, в татарских деревнях су-
ществовал  традиционный  праздник  Жыен.  Он  проводился  в 
летнее время, в период между окончанием весенних полевых 
работ и началом сенокоса и жатвы. Он также не квалифици-
ровался в качестве особого института гостеприимства. Однако 
жители деревни знали и ценили время своего жыена, т.е. своей 
праздничной недели, и начинали заранее к ней готовиться. На-
ведение порядка и чистоты в деревне и в домах хозяев являлось 
обязательным  элементом  подготовки  к  празднику.  Межлич-
ностное общение, в том числе взаимное угощение, считалось 
неотъемлемой  частью  празднества.  Особенность  татарского 
праздника Жыен состояла в том, что он подразумевал прием 
гостей и хождение в гости, в том числе выезды к родственни-
кам в соседние деревни. В этот праздник считался обязатель-

53
ным  приезд  к  родителем  дочерей,  выданных  замуж  в  другие 
деревни [Там же: 390].
Особые приготовления входят в репертуар тех, кто готовил-
ся в гости, и тех, кто принимал гостей в дни Жыена. И гости, 
и  хозяева  шили  наряды,  порой  одалживали  у  соседей  празд-
ничную одежду, сбрую для лошадей. Обязательной была вы-
печка  двух  пышных  калачей,  нескольких  больших  пирогов  с 
ягодными начинками; были нужны и одна-две тушки вялено-
го гуся. Гостей называли кунаками и им оказывались особые 
почести. Чаще всего гости собирались по четвергам, что в из-
вестной мере вызывает мысли об этнокультурных параллелях 
с традициями у тюркоязычных гагаузов г. Чадыр-Лунга, среди 
которых бытовал обычай проводить по четвергам ярмарки и, 
по совместительству, принимать гостей из соседних деревень.
На некоторые праздники в татарских селах приезжали в го-
сти на украшенных подводах, в гриву лошадей вплетали яркие 
ленты, на дугу вешали узорные полотенца, на сидения клали 
подушки, стелили пестрые одеяла. Въезжали в деревню с пес-
нями и музыкой [Там же: 390].
Самобытный  народный  праздник  Сабантуй  занимает  осо-
бое  место  в  жизнедеятельности  казанских  татар.  Он  обычно 
устраивался перед началом посевной. Наряду с обрядами ве-
сеннего цикла, Сабантуй включал в себя коллективное угоще-
ние детей кашей, сбор детьми и юношами крашеных яиц, осо-
бенно в кряшенских деревнях, сбор подарков для победителей 
предстоящих соревнований и состязаний в силе и ловкости, а 
также общественные жертвоприношения. Сабантуй чаще всего 
был своим деревенским праздником и на него не было приня-
то приглашать гостей из других деревень. Желающие принять 
участие в состязаниях могли прибывать из других деревень без 
приглашений [Уразманова, 2001: 378–387].
Элементы  гостевания,  не  канонизированные,  однако,  тра-
диционным  татарским  этикетом  и  нормами  межличностного 
общения, имели место в дни праздника Корбан гаете, когда со-
вершались жертвоприношения. В эти дни (праздник жертвы) 

54
мясом жертвенного животного старались угостить как можно 
больше  людей.  В  подтверждение  наличия  элементов  госте-
приимства  в  системе  Корбан  гаете  автор  ключевых  разделов 
о  семейных  обычаях,  обрядах  и  праздниках  Р.К.  Уразманова 
опирается  на  текст  К.  и  М.  Губайдуллиных,  отмечавших:  «В 
праздничные  дни  татары  оставляют  стол  накрытым  целый 
день, обыкновенно два-три дня подряд. Всякий входящий, кто 
бы он ни был, имеет право угощаться сколько ему угодно. Обы-
чай “куначества” – кунак иту во время этих праздников развер-
тывается во всей своей широте» [Губайдуллин, Губайдуллина, 
1927: 43; Уразманова, 2001: 376].
В  праздники  хакасы  по  очереди  приглашали  друг  друга  в 
гости или ходили по гостям. Такие визиты внутри общины или 
селения (аала) во-первых, представляли собой одну из тради-
ционных  межличностных  коммуникаций,  во-вторых,  высту-
пали частью взаимных посещений во время праздников, осо-
бенно в дни новогоднего праздника Чыл пазы, (Начало года) 
[Бутанаев, 2006: 586, 613].
В очерке о долганах гости упоминаются случайно в связи с 
описанием жилища. В течение круглого года жилищем служил 
чум, в котором находился очаг (кэтэчерин), около которого спа-
ли дети и гости [Дьяченко, 2008: 367].
У караимов на восьмой день после рождения мальчика на-
значался  праздник  обрезания  –  суннэт-той.  Приглашенные 
гости собирались в помещении с обильно накрытым столом. 
Сначала за стол садились мужчины, потом женщины [Чижова, 
2003: 75].
Так,  например,  по  данным  этносоциологических  исследо-
ваний, проведенных в 1988 г. сотрудниками Омского универ-
ситета,  оказалось,  что  среди  татар  Омской  области  вместе  с 
русскими отмечали общественные праздники 58%, народные 
праздники – 35%, свадьбы – 50%, дни рождения – 54% опро-
шенных [Тюркские народы Сибири, 2006: 122].
Наряду с бытованием норм гостеприимства в дни осеннего 
праздника, отдельные элементы раздачи подарков гостям вхо-

55
дили в репертуар свадебного обряда телеутов. Подарки пред-
ставляли  собой  по  большей  части  женские  платья,  мужские 
рубахи, платки, которые, в частности, у бачатских телеутов хо-
зяева (мать жениха) надевали гостям на верхнюю одежду [Функ, 
Батьянова, Добжанская, 2006: 214–215].
Что касается ритуального угощения почетных гостей мясом 
барана, то у телеутов церемония происходила на улице в осо-
бой низкой загородке из досок, в середине которой разжигался 
костер [Там же: 213].
Некоторые ограничения в практике гостевания у алтайцев 
не означали отсутствия обычаев гостеприимства. Так, напри-
мер,  во  время  межрегионального  народного  праздника  Эл 
Ойын хозяева в национальных костюмах демонстрировали ту-
ристам и гостям красочные исторические спектакли, повеству-
ющие о прошлом алтайского народа. Привлекательность этого 
праздника  провоцирует  постоянное  увеличение  численности 
гостей из ближайших регионов Сибири, а также из ряда других 
стран. Гостеприимство хозяев выходит на уровень межэтниче-
ских отношений во время новогоднего праздника Чага Байрам 
(«Белый  праздник»),  на  который  приглашаются  монголы,  ту-
винцы, буряты, калмыки, народы Тибета и Индии [Тюхтенева, 
Холемба, Шерстова, Добжанская, 2006: 455].
До конца 1920-х годов тофалары (один из малочисленных 
тюркских народов Восточной Сибири, до 1934 г. назывались 
карагасами), вели практически кочевой образ жизни. О тради-
циях гостеприимства в книге «Тюркские народы Восточной 
Сибири»  не  приведено  сколько-нибудь  информативных  све-
дений. С долей условности можно принимать за гостевание 
приглашение на летние игрища «Аргамчы ыры» жителей со-
седних поселений. В игрищах принимает участие все населе-
ние Тофаларии, а в борьбе за звание победителя в спортивных 
соревнованиях  наряду  с  тофаларами  принимают  участие  и 
русские, и представители других национальностей, прожива-
ющие в тофаларских поселках [Рассадин, Добжанская, 2008: 
320–321].

56
Гостеприимство в системе  
семейной обрядности
Обычаи,  обряды  и  ритуалы  представляют  собой  наиболее 
сильно развитые характеристики в системе общественного и се-
мейного быта многих народов Северного Кавказа. Тем большее 
удивление вызывает отсутствие в библиографии тома «Народы 
Дагестана» хотя бы одной специальной публикации, посвящен-
ной гостеприимству [Народы Дагестана, 2002: 563–585].
Более того, в коротком очерке о кумыках, подготовленном 
для  коллективной  монографии  «Народы  Дагестана»  М.-Р.А. 
Ибрагимовым и А.М. Аджиевым гостеприимство как элемент 
«общественного и семейного быта» не рассматривается вооб-
ще [Там же: 485–486].
Тем  не  менее,  в  очерке  о  жилище  кумыков  упоминается 
«специальная  комната  для  гостей  –  кунацкая»  и  сообщается, 
что «состоятельные люди строили для гостей отдельные поме-
щения во дворе» [Ибрагимов, Аджиев, 2002: 478].
В очерке о ногайцах гостеприимство, как особый элемент 
соционормативной культуры, во-первых, упоминается в одном 
типологическом ряду с родовой и соседской помощью, с кров-
ной местью и аталычеством [Ибрагимов, Аджиев, Кильдасов, 
2002: 457], а, во-вторых, сообщается о том, что «имелась спе-
циальная комната для гостей (конак уьй), и дополнительно со-
общается о том, что «у степных ногайцев в период перехода к 
оседлости сохранилась юрта, используемая как кунацкая [Там 
же: 499].
Наличие у азербайджанцев Дагестана таких традиционных 
институтов общественного быта как гостеприимство и куначе-
ство дает повод исследователям, во-первых, трактовать привет-
ливое и доброжелательное отношение к людям как характер-
ную черту представителей этой национальности [Ибрагимов, 
2002: 512].
Скудные сведения в томе «Народы Дагестана» о проявлении 
гостеприимства  в  повседневной  жизни  кумыков,  ногайцев  и 

57
азербайджанцев, понятное дело, далеко не исчерпывают реаль-
ное содержание, функциональные роли и места, занимаемого 
этим важным институтом в некоторых сферах жизнедеятель-
ности, в том числе в сферах межличностной, внутригрупповой 
и межгрупповой взаимопомощи.
У ногайцев «никто не должен был нарушать законы госте-
приимства», – свидетельствует автор обстоятельной моногра-
фии об этнической истории и особенностях бытовой культуры 
ногайского народа Р.Х. Керейтов [Керейтов, 2009: 255].
Как социальный институт, гостеприимство ногайцев суще-
ствовало и находилось под контролем общественного мнения 
наряду с куначеством (конаклык), аталычеством (аталык), по-
братимством  (кардаш  окынув),  посестримством  (карындас 
окынув). [Там же: 256–257].
Караимы  Крыма  жили  довольно  замкнутой  жизнью,  хотя 
в  репертуаре  свадебных  церемоний  имели  место  гостевания. 
Так,  например,  по  достижении  детьми  брачного  возраста  в 
доме  родителей  жениха  собирались  родственники,  друзья  и 
старейшины. Отцу невесты вручали знаки обручения, а гостей 
угощали. Обряд завершался одариванием подарками свидете-
лей обручения [Чижова, 2003: 66].
По завершении застолья гости оставляли подарки ребенку, а 
также деньги для последующей раздачи бедным. В настоящее 
время этот обряд по полной программе не исполняется [Там 
же: 75].
Гостеприимство, как важная составная часть крымскотатар-
ского свадебного ритуала, предполагало активную роль кого-
нибудь из приглашенных гостей как в доме невесты, так и в 
доме жениха. Приглашенных гостей в доме невесты встречали 
поющие и танцующие девушки, и далее в специальной комнате 
демонстрировали гостям приданое невесты. В доме жениха в 
это же время в нескольких комнатах отдельно принимали ста-
риков, замужних женщин, девушек и парней. Главный распо-
рядитель  свадебного  церемониала  избирался  из  числа  актив-
ных гостей, не лишенных коммуникативного таланта. Вместе 

58
с тремя помощниками он наблюдал за соблюдением всех пред-
писаний свадебного репертуара [Рославцева, 2003: 295].
Гостеприимство не как особый институт, а как часть свадеб-
ного обряда отмечен у сибирских татар. Нередко на свадьбах, 
а, следовательно, и в репертуаре гостеприимства, принимают 
участие приглашенные русские соседи и друзья. За свадебным 
столом звучат русские и татарские песни, исполняются совре-
менные танцы и пляски [Валеев, Томилов, 2006: 92].
Гостеприимство в итоге приобретает полезный и приятный 
характер  межэтнических  отношений.  В  известной  мере  это 
предопределено исторически сложившейся системой расселе-
ния и практиками установившихся традиций взаимодействия 
при строительстве домов, хозяйственных построек, стихийных 
бедствиях и при других формах общественного и повседнев-
ного быта.
В условиях, когда вместе с постепенным размыванием тра-
диционной культуры чулымцев, в том числе в сфере семейной 
обрядности, когда чулымцы не поют на своем языке, не расска-
зывают сказок, не знают национальных праздников и обрядов, 
не владеют произведениями устного народного поэтического 
творчества, предаются забвению и традиции гостеприимства. 
Во всяком случае, в тексте «Чулымцы», включенном в коллек-
тивную монографию «Тюркские народы Сибири», не обнару-
жено каких-либо положительных сведений о чулымском госте-
приимстве [Тюркские народы Сибири, 2006: 125–170].
У  гагаузов  заключению  брака  и  сохранению  семьи  и  ста-
бильных  внутрисемейных  отношений  придавалось  огром-
ное  значение.  Умение  оказывать  гостю  уважение  и  почтение 
считалось одной из добродетелей не только хозяев дома, но и 
представителей подрастающего поколения. Имидж гагаузской 
девушки на выданье складывался не только из ее природной 
красоты, объема приданого, но и умения встречать гостей и на-
крывать стол.
Даже перед тем как провожать покойного в последний путь, 
пекут  особый  хлеб  и  называют  его  «джан  питасы»  («Хлеб 

59
души»). Им то угощают всякого прохожего, когда гроб с покой-
ным готовится к погребенью. Согласно записям В.А. Мошкова, 
в конце XIX в. гагаузы говорили, что «такое угощение делается 
для того, чтобы в последний раз исполнить за покойника долг 
гостеприимства» [Мошков, 1901: 4].
В  повседневной  жизни  гостеприимство,  как  и,  например, 
праздники традиционной культуры, выполняет ряд значимых 
функций.  Сценарии  гостеприимства  способствуют  формиро-
ванию,  функционированию  идентичности,  предусматривают 
межпоколенную  трансмиссию  ценностей,  регламентацию  с 
помощью общественного мнения социальных отношений, ор-
ганизацию свободного времени. Вместе с тем принципы, ри-
туалы, смыслы гостеприимства подвержены изменениям, что 
связано с трансформационными процессами.
Хозяин – дом – гость
В институте русского гостеприимства, в том числе в таких 
его «усеченных» формах, которые имели место при взаимных 
посещениях, когда люди заходили друг к другу с целью погово-
рить или обсудить текущие дела, гостей принимали в различ-
ных комнатах дома. В парадных случаях, когда надо было ока-
зать гостю особое уважение, с ним общались в переднем углу 
избы или в горнице. В городах до конца XIX в. в летнее время 
принимали в сенях. Красный угол в городской квартире рас-
полагался в избе по диагонали от печи. Если гостей было мно-
го и они обладали разным демографическим или социальным 
статусом, от хозяина требовалось тонкое дипломатическое ис-
кусство, чтобы рассадить гостей так, чтобы не возникало обид 
и лишних претензий. Место женщин за столом определялось 
старшинством или социальным статусом ее мужа [Рабинович, 
2005: 549].
В представлениях сельских украинцев гость приносит в дом 
достаток и благополучие. Хозяева считают своим долгом так 
его угостить, чтобы общественное мнение не осудило за жад-

60
ность или за бедность. Гостеприимство считалось в народе од-
ним из наибольших достоинств [Украинцы, 2000: 254].
Русский  человек,  отправляясь  в  гости,  полностью  осозна-
вал, как себя вести в соответствии с правилами сельского или 
городского  этикета.  Подъехав  к  дому  хозяев,  гостю  полага-
лось  выйти  из  повозки  перед  воротами  и  пройти  через  двор 
к крыльцу. Как и у многих других народов, гость привозил с 
собой подарки членам семьи, в том числе какую-либо мелочь 
или сладости хозяйским детям. Привезенные подарки или су-
вениры означали «в знак приязни» или в знак «уважения» или 
«за любовь».
Согласно принципам соционормативной культуры украин-
цев  гость,  появившийся  во  время  обеда,  кланялся  в  красный 
угол, где стоял стол и вместо приветствия произносил: «Хлеб 
да соль!». Сотрапезники хором отвечали: «Спасибо, просимо 
до столу!». Хозяйка немедленно давала гостю хлеб и деревян-
ную ложку и трапеза происходила из одной миски. После тра-
пезы все вставали из-за стола одновременно с благодарностями 
за «хлеб-соль». [Украинцы, 2000: 253–254].
В жилище зажиточных караимов предусматривалось до-
полнительное помещение для гостей. К парадной гостиной 
примыкала  небольшая  спальня  с  двумя  входами.  Гостевые 
комнаты, как отмечено в главе о караимах в томе «Тюркские 
народы  Крыма»,  в  отличие  от  хозяйских,  имели  дополни-
тельные открытые шкафчики (долбаны), стоящие по углам, 
и вместительные резные ниши (камере). В гостиной камере 
за  тканевой  ширмой  хранились  домашние  вещи  [Чижова, 
2003: 102].
Функциональная  нагрузка  караимского  гостеприимства, 
как это видно из текстов монографии «Караимы», состояла в 
общении. Так, например, с ослаблением традиции караимских 
клубов и обществ, закрытием кенас внутриэтническое обще-
ние караимов свелось к поддержанию родственных связей и к 
встречам с друзьями. Стало принято регулярно, по праздникам 
и выходным дням ходить в гости друг к другу. Но и эта тради-

61
ция стала ослабевать к 1960-м годам, по мере ухода из жизни 
представителей старшего поколения [Чижова, 2003: 114].
Теленгиты  –  едва  ли  не  единственный  из  малочисленных 
тюркских народов Сибири, о гостеприимстве которых имеются 
отрывочные сведения. Жилище теленгитов, представленное вой-
лочной юртой, устроено таким образом, чтобы лучи восходящего 
солнца падали на дверь. Передняя часть ее (тöр) – считается по-
четной, так как туда сажают знатных гостей [Халемба, 2006: 517].
Некоторые элементы гостеприимства у теленгитов входят в 
состав праздников. Так, например, в достаточно подробно опи-
санном новогоднем празднике по лунному календарю – Чага 
байрым хозяева убирали помещение, открывали приготовлен-
ные с осени продукты, готовили угощения, ходили по гостям, 
устраивали общие трапезы. В гости приглашали родственни-
ков  и  соседей.  Приглашенных  гостей  одаривали  подарками 
[Там же: 527–528].
Весть о празднике в какой-либо семье быстро разносилась 
по селению, и в гости на этот праздник приглашались все одно-
сельчане.  На  следующий  день  праздник  продолжался  в  доме 
другой семьи.
В  центре  традиционного  жилища  хакасов  располагался 
очаг, выложенный из камней. Над очагом ставился треножник, 
где  устанавливался  котел.  Место  за  очагом  считалось  самым 
почетным. Здесь имели право сидеть хозяин юрты и почетные 
гости [Бутанаев, 2006: 558].
Ритуалы и обычаи гостеприимства
Согласно  неписанным  законам  гостеприимства,  ногайцы 
встречали  гостя  за  порогом  дома,  отводили  ему  отдельную 
комнату или юрту, сажали на почетное место, обслуживали с 
достоинством и в первую очередь. При этом не было в прави-
лах исполнения обычаев и обрядов гостеприимства каких-либо 
различий или предпочтений гостям в зависимости от их соци-
альной или религиозной принадлежности гостя. 

62
Гостя  принято  было  провожать  за  ворота,  помогать  ему 
сесть на коня, и заказывать последующие визиты [Керейтов, 
2009: 255].
Крымские татары, этногенетически родственные ногайцам, 
расселенные в XVII в. в степях Крыма, угощали гостей мясом 
жеребенка, которое считали особым деликатесом [Рославцева, 
2003: 257].
В отличие от очерков о малочисленных тюркских народах 
Сибири, в том числе о чулымцах, челканцах, шорцах, тубала-
рах, в которых не нашлось места для этнографического описа-
ния репертуара и смыслов гостеприимства, в освещении духов-
ной культуры телеутов акцентировано внимание на телеутском 
обычае коллективных угощений, имеющем отношение к нор-
мам гостевания.
Согласно  письменным  и  архивным  источникам,  гостепри-
имство телеутов принимает особые формы по случаю осеннего 
забоя скота. Согласно обычаю гостей надо принимать как мож-
но лучше… «Гости с утра до вечера ходят из дома в дом; к ним 
примыкают и хозяева. И так продолжается в течение двух-трех 
недель.  Гостевая  церемония  иногда  завершалась  камланием, 
устраиваемым специально для гостей» [Функ, Батьянова, Доб-
жанская, 2006: 220].
Многие  минимонографические  очерки,  посвященные  эт-
нографическому описанию малочисленных тюркских народов 
Сибири, к сожалению, умалчивают, а в ряде случаев даже и не 
упоминают о том, в каких формах бытовало гостеприимство, и 
бытовало ли оно вообще, хотя и имеются попутные упомина-
ния о «гостевании» и угощениях главным образом родственни-
ков или о раздаче подарков во время свадебного ритуала или 
семейных праздников.
Более  того,  у  кумандинцев,  например,  исследователи  за-
фиксировали обычай родового жертвоприношения тайлга, во 
время исполнения которого «присутствовать на ритуале разре-
шали только членам данного сеона» как экзогамного родово-
го объединения [Назаров, 2006: 359]. Согласно нормам этого 

63
обычая, который нес в себе оттенок антигостеприимства, «все 
представители других сеонов к участию в обряде не допуска-
лись и мясо жертвенного животного не ели» [Там же].
Между тем указанный обычай сочетался у тех же кумандин-
цев с распространенным ритуалом у других тюркских народов, 
когда почетного гостя угощали одним из самых любимых блюд. 
У кумандинцев таковым блюдом, отмеченным исследователями 
в середине ХХ в., считалась пша – еда, приготовленная из же-
лудка сурка. В состав этого блюда входили внутренности диких 
животных – легкие, сердце, почки, печень и желудок [Там же].
В русской деревне соседи и родственники ходили в гости 
без  особого  приглашения.  Чаще  всего,  как  мне  приходилось 
наблюдать в деревнях Зауралья и Западной Сибири, женщины 
заходили во двор или в дом, чтобы посоветоваться по хозяй-
ственным вопросам: когда готовить рассаду для огорода, когда 
сажать картошку, в каком ближайшем лесу собирать грибы или 
ягоды, и многим другим сельскохозяйственным вопросам.
Тем не менее, приглашение в гости по почитаемым праздни-
кам, например, на Пасху, на Рождество, на Масленицу, на Тро-
ицу, считалось обязательным. В будни можно было приходить 
без особого приглашения, на семейные праздники надо было 
заранее готовить подарки и приходить по приглашению.
В  источниках  встречаются  важные  сведения  об  основных 
чертах общественного быта русского населения XVIII–XIX вв. 
о том, кто, сколько раз и к кому ходил в гости. Так, например, 
в дневнике зажиточного горожанина купца Ивана Алексеевича 
Толченова,  бывшего  бургомистром  в  Дмитрове,  можно  было 
прочитать, что за 16 лет (с 1780 по 1796 г.) он побывал в гостях 
905 раз, т.е. каждый 6-й или 7-й день. Вероятнее всего, что за-
фиксированные им «гостевания» носили не только празднич-
ный, но и деловой характер. Тем не менее, в знак уважения к 
высокому гостю, накрывали стол или старались не ударить в 
грязь лицом.
В свою очередь и сам бургомистр, оставаясь дома, едва ли 
не  каждый  день  принимал  гостей.  Однако,  когда  он  покинул 

64
г. Димитров и поселился в Москве, он повел более скромный 
образ жизни. За 14 лет (с 1797 по 1811 г.) он побывал в гостях 
457 раз, т.е. каждый 11-й или 12-й день [Рабинович, 2005: 547].
По  подсчетам  М.Г.  Рабиновича,  зажиточные  горожане  хо-
дили в гости в среднем два раза в месяц, горожане победнее 
ходили в гости реже: не каждый месяц, или не более одного 
раза в месяц. 
Сельские жители, особенно специально приглашенные, хо-
дили в гости по особо почитаемым официальным праздникам, 
или по семейным праздникам, имеющим важное значение.
В особо торжественных случаях приглашение сопровожда-
лось целым церемониалом, особенно когда оно передавалось 
не устно, а через «позывных» людей, которые действовали от 
имени  хозяина  и  его  семьи.  Фишка  состояла,  в  частности,  в 
том, что приглашенный не соглашался с первого раза и ждал, 
когда будет приглашен несколько раз. Не случайно М.Г. Раби-
нович приводит пословицу: «По первому зову в гости не хо-
дят» [Там же: 548].
В  отличие  от  форм  и  моделей  гостеприимства  среди  вос-
точных, в том числе тюркских и особенно кавказских народов, 
доведенных  до  высокой  степени  канонизированности  и  обя-
зательности  исполнения  и  соблюдения  исторически  сложив-
шихся норм и регламентации в общественном быту русского 
населения в городах и сельской местности люди зачастую хо-
дили  друг  к  другу  для  дружеской  беседы,  которая  порой  со-
провождались  угощением.  Взаимные  посещения,  посиделки 
на скамеечке возле ворот, на завалинке, при встрече у колодца 
или родника, были своеобразной, не сильно обремененной ка-
нонами, чертой повседневной жизни, формой гостеприимства. 
У украинцев хождение в гости было регламентировано. В 
соответствии с принципами соционормативной культуры в го-
сти можно было ходить в определенное время года и при опре-
деленных  условиях.  Так,  например,  считалось  неприличным 
ходить в гости в день Пасхи в отличие от Рождества [Украин-
цы, 2000: 365].

65
В  ходе  повседневной  жизни  родственников  или  соседей 
посещали  в  связи  с  практической  необходимостью  обсудить 
какие-нибудь  хозяйственные,  организационные  или  бытовые 
проблемы. Репертуар приема гостей в таких случаях упрощал-
ся и сокращался [Там же: 287–288]. В храмовые праздники на 
Украине не работали. Из окружающих деревень спешили го-
сти.  Хозяева  устраивали  радушные  встречи  и  отличное  уго-
щение. Хорошей приметой считалось угощать нищих в своем 
доме [Там же: 366]. У белорусов в гости ходили в дни семейных 
праздников или в дни торжеств. Распространенным обычаем 
гостевания было посещение родственников или друзей на Рож-
дество, Масленицу, Пасху, Троицу, на Покров. Гостевание, как 
аналог  гостеприимства,  сопровождалось  застольем,  исполне-
нием белорусских песен. К празднику Покрова, когда уже был 
собран урожай и у белорусских хозяев появлялось свободное 
время и материальные возможности, они серьезно готовились 
к приему гостей: убирали дом, жарили, готовили праздничные 
кушанья [Минько, 1998: 402].
Застолье. Трапеза
Важной составной частью гостеприимства как в его много-
сложных, так и в простых («усеченных») формах выступает за-
столье. Смысл угощения и хлебосольства состоит во-первых, в 
снятии и погашении стрессов повседневной жизни, во-вторых, 
в укреплении межличностного доверия между сотрапезниками, 
в-третьих, в оказании уважения хозяина к приглашенным го-
стям, в-четвертых, в близком ознакомлении присутствующих с 
жизненной судьбой, достижениями и потребностями в той или 
иной помощи. Сочетание добровольности и принудительности 
приглашения и угощения варьировало у разных народов в за-
висимости от исторических различий и темперамента хозяев. 
В начале 1970-х годов мне приходилось быть среди участников 
абхазского застолья, когда однажды высоко в горах известный 
среди кавказских народов поэт и общественный деятель, один 

66
из талантливейших представителей института тамады, Баграт 
Шинкуба,  приглашал  гостей  в  очередной  раз  «поднять  рог», 
многозначительно расстегивая кобуру, чтобы достать пистолет.
В  русском  застолье  не  принято  было  принуждать  ни  к 
обильному поеданию, ни к чрезмерному алкогольному возлия-
нию. Тем не менее в торжественных случаях стол накрывался 
с размахом. Так, например, по свидетельству М.Г. Рабиновича, 
за праздничным столом зажиточного горожанина (белозерца) 
в  середине  XIX  в.  подавалось  до  20  блюд.  Застолье  и  прием 
гостей в крестьянской среде не отличались особым изобилием 
и пышностью, но в типологическом плане были сходны с го-
родскими приемами гостей, когда хозяева старались потчевать 
гостей всеми продуктами, которые были доступны по достатку.
Украинскому угощению во время трапезы для гостей соот-
ветствовало правило «Вначале накорми человека, а потом уже 
и расспрашивай его». Согласно украинскому этикету считалось 
неприличным расспрашивать приглашенного или случайного 
гостя о цели его прихода. Главным в репертуаре приема гостя 
считалось угощение и оказание ему почести. К приходу гостей 
тщательно готовились. Пекли хлеб, готовили праздничные уго-
щения, иногда придумывали подарки детям: дарили конфеты, 
печенье,  пироги,  мелкие  сувениры.  В  ходе  трапезы  принято 
было  перед  каждым  новым  блюдом  приглашать  угощаться. 
Гости в соответствии с этикетом принимали приглашение со 
второго или с третьего раза. Сигналом к окончанию трапезы 
служила подача на стол хлеба с солью.
Некогда красочный обряд новоселья у сельских украинцев 
постепенно стал справляться в сокращенном варианте. На за-
ключительном этапе новоселам вручали подарки, все садились 
за стол и молодые хозяева угощали гостей. В качестве гостей 
выступали прежде всего те, кто помогал строить новый дом, 
а также родственники, знакомые, соседи, односельчане [Укра-
инцы, 2000: 193–194]. До начала ХХ в. в регионах Западной 
Украины (Галиция, Подолье, Закарпатье, Волынское Полесье) 
сохранялся обряд, связанный с полазником – первым посети-

67
телем  дома.  Существовало  представление  о  том,  что  первый 
гость в день Введенья обладал магической силой и мог при-
нести дому счастье или несчастье на весь год. Исследователи 
считают, что в Восточной Украине этот обряд не сохранился. 
По всей вероятности, он исчез раньше [Там же: 396].
В  день  новоселья  у  белорусов  было  принято  приглашать 
гостей, которые приходили с подарками. Застольем руководил 
авторитетный человек, обладающий юмором и находчивостью, 
умеющий  создавать  атмосферу  радостного  и  веселого  обще-
ния.  Хозяева,  в  свою  очередь,  старались  как  можно  лучше  и 
обильнее угостить приглашенных. Существовало поверье, что 
в этом случае в новом доме семья будет жить в богатстве и бла-
гополучии [Кухаронaк: 390].
Обязательной частью татарского застолья в ходе проведения 
джыена была предварительная демонстрация всеобщему обо-
зрению той части угощений, которые были привезены гостями. 
Только после этого хозяйка и хозяин подавали на стол пироги, 
калачи и другие, заранее приготовленные угощения. Разновид-
ностью застолья являлся званый полуденный обед – аш, на ко-
торый приглашали родственников и друзей из своей деревни. 
Приглашенные гости из другой деревне могли остаться ноче-
вать  в  доме,  где  проходило  вечернее  застолье.  [Уразманова, 
2001:  390].  В  джыенные  дни  во  время  застолий  допускались 
некоторые отступления от догм ислама. Имеются сведения о 
том, что в эти дни выпивалось большое количество пива и спе-
циально приготовленной медовухи [Там же: 391].
В советские времена в повседневной жизни татар бытовали 
два типа званых обедов (аш), во-первых, званые обеды, про-
водимые по традиционному ритуалу, и званые обеды, прово-
димые по-новому. В ритуале первого типа сохранялось чтение 
Корана, различных молитв и раздача подаяний, трапезничество 
без спиртных напитков, а порой и раздельное угощение муж-
чин  и  женщин.  Согласно  репертуару  второго  (модернизаци-
онного) типа званых обедов гостей принимали парами, меню 
составляли из новых блюд с включением колбас, салатов, сы-

68
ров с обязательными спиртными напитками. Вместо молитв в 
мадернизированных застольях пели песни, исполняли танцы и 
пляски [Там же: 372–373].
Застолье  у  ногайцев  требовало  серьезных  и  тщательных 
приготовлений. «Для угощения гостей, – как свидетельствует 
известный  знаток  этнографии  ногайского  народа  Р.Х.  Керей-
тов,  –  резали  жеребят,  крупный  рогатый  скот  и  овец,  варили 
бузу  (хмельной  напиток  из  кукурузы  или  проса)  и  балбузу 
(буза из меда), изготовляли кумыс. Из муки готовили баурсак 
(пышки), Катламу (тесто, замешанное на молоке, масле и яй-
цах). В приготовлении угощения большое участие принимали 
родственники и соседи. Взаимопомощь заключалась в том, что 
родственники  приносили  целые  туши  овец,  муку,  помогали 
убрать дом, двор. Чтобы приготовить достаточно бузы, исполь-
зовался следующий приeм: родственникам раздавались специ-
альные  папахи  (топырык)  –  около  20–30  штук.  Получившие 
их должны были приготовить по одной 4–5-ведерной кадушке 
бузы» [Керейтов, 2009: 312].
Если во время трапезы в дом крымского татарина приходил 
гость, сыновья хозяина вставали из-за стола и выходили… В 
многочисленной семье перед ее главой всегда ставили чашку 
с лучшими кусками (мяса. – М.Г.), но если в доме появлялся 
гость, то лучший кусок всегда доставался ему. Более того, как 
у многих тюркских народов, бывших кочевников, у крымских 
татар в знак особого уважения гостю «предлагали баранью го-
лову, печенку и курдюк». «В знатных семьях гостю подавали 
голову лошади». «Во время приема почетного гостя сам хозя-
ин дома распределял все куски за столом, обслуживая гостей» 
[Рославцева, 2003: 262–263].
Во время торжества по случаю совершения обрезания го-
стям подавалась баранина в разных видах, ак-халва, вино, ви-
ноградная водка [Чижова, 2003: 75].
Доминирующее положение в караимском пищевом рацио-
не, особенно в праздничных застольях или при приеме госте, 
занимали блюда из баранины. Ее употребляли в вареном, туше-

69
ном, жареном, сушеном виде. Почетному гостю в соответствии 
с этикетом гостеприимства подносили вареную баранью голо-
ву (басчых) [Там же: 103].
Теленгиты знатных гостей стараются сажать напротив две-
рей и это место в недавно появившихся современных домах, 
по-прежнему, как в прежних войлочных юртах, называют тöр 
[Халемба, 2006: 517]. Гостей, приходящих в юрту или в дом, 
хозяева угощают особым напитком – айран, который исполь-
зуется в качестве основы для приготовления многих блюд. У 
теленгитов, как и у других скотоводческих народов, спросом 
пользуются молочные продукты. Для приготовления айрана из 
охлажденного кипяченого молока выбирают каймак, сливают 
в деревянное ведро и добавляют туда кору молодого тальника. 
Подкисшее молоко сливают в кожаный сосуд и периодически 
взбивают деревянной палкой. [Чижова, 2003: 518].
Во время алтайской этнографической экспедиции, органи-
зованной кафедрой этнографии МГУ (руководитель – Г.Е. Мар-
ков), в доме алтайца членов экспедиции угощали кумысом, ко-
торый в течение всего вечера взбивала пожилая хозяйка дома.
Лучшим блюдом для угощения гостей у долган считалась 
строганина. Обычно ее ели сразу после перекочевки на новое 
место, так как для ее приготовления требовалось несколько ми-
нут [Дьяченко, 2008: 377]. Строганину готовили двумя спосо-
бами – «погребную», выловленную в летний период и заморо-
женную в специально вырытой яме, и свежую – зимнего улова.
Этикет
Хождение в гости и прием гостей у татар происходит с со-
блюдением  исторически  сложившегося  этикета.  Приличия 
ради гостей приглашали заранее, специально навещая сосед-
ние  деревни.  Предварительно  обсуждалось  время  приезда, 
количество гостей, определение мест для размещения гостей, 
составлялось  меню  застолья  и  угощений.  Неотъемлемой  со-
ставной частью этикета казанских татар, входившего в репер-

70
туар гостеприимства, выступало приготовление бани. Баню то-
пили во все дни пребывания гостей. В ней поочередно мылись 
супружеские пары. «Баня – высшая почесть для гостя», – гово-
рили татары. К чаю, обязательному после бани, подавали не-
большого размера оладьи из кислого сдобного теста, которые 
жарили на углях или в печи [Уразманова, 2001: 390].
Во время застолья у хакасов соблюдался строгий этикет. Хо-
зяин  юрты  сидел  во  главе  стола,  по  правую  руку  от  него,  со 
стороны переднего угла (тöр) сидели почетные гости. Женщи-
ны, особенно невестки, размещались за отдельным столиком 
на женской половине юрты [Бутанаев, 2006: 577].
Подобно некоторым другим скотоводческим народам Юж-
ной Сибири и Центральной Азии, хакасы соблюдали древний 
народный этикет распределения кусков мяса во время застолья. 
Самую почитаемую часть овцы давали в качестве гостинца (ту-
луп) самому уважаемому гостю. Смысл дарения состоял в том, 
чтобы счастье не покинуло двор хозяина юрты [Там же: 571].
Случаи антигостеприимства
Элементы  антигостеприимства  исследователи  отмечали 
у  алтайцев  в  связи  с  утверждением  новоявленной  религии  – 
бурханизма. После общего моления ее приверженцам «нельзя 
было в течение четырех-шести дней ездить или ходить в го-
сти». В архивах встречаются сведения о том, что бурханисты 
«не ходят друг к другу в гости» [Тюхтенева, Халемба, Шер-
стова, Добжанская, 2006: 441, 442].
До одного-трех месяцев по представлением алтайцев не при-
нято было ходить в гости и тем, у кого есть новорожденные дети, 
чтобы предохранить ребенка от «сглаза» [Там же: 451]. Догмати-
ка приверженцев бурханизма не допускала браков с иноверцами 
и требовала очищения жилища после посещения его иноверцем 
и представителем другой национальности [Там же: 442].
Наличие  элементов  антигостеприимства  в  традиционной 
ментальности алтайцев в известной мере подтверждается не-

71
которыми косвенными данными, например, отсутствием госте-
приимства в морально-этикетном кодексе. В «Список» добро-
детелей  и  правил,  ценностей  и  индикаторов,  определяющих 
смысловую нагрузку «Жить правильно» в традиционной мен-
тальности алтайцев едва ли не на уровне библейских заповедей, 
входят такие требования и ценности бытия как: «знать во всем 
меру: в пище (не переедать), во сне (спать пять-шесть часов), 
во взаимоотношениях с родственниками (помогать, сочувство-
вать, поддерживать в добрых начинаниях, радости и горе, не 
осуждать, не ссориться, не завидовать); в охоте (убивать зверей 
и птиц в количестве, достаточном для питания семьи или ши-
тья шапки); в сборе даров природы (для собственных нужд)… 
[Там же: 446].
Между  тем  на  другом  краю  тюркского  мира  –  в  районах 
Южной  Молдовы  и  на  Балканах  у  тюркоязычных  гагаузов, 
исповедующих  православие  и  весьма  далеких  от  шаманизма 
и бурханизма, исторически сложившийся институт гостепри-
имства играл значительную роль в повседневной жизни наро-
да. В организации гостеприимства выражалось …налаженное 
умение достойно принимать гостей независимо от их нацио-
нальной и сословной принадлежности. Институт гостеприим-
ства выступал синонимом человечности, что отражено в слове 
«адамлык». Но об этом подробнее ниже.
Одним из парадоксов тюркского мира, следовательно, вы-
ступает тот факт, что один и тот же феномен – гостеприимство 
и антигостеприимство – в практике гагаузов и алтайцев интер-
претируется как фактор этнической интеграции. Авторы очер-
ка о духовной культуре алтайцев пишут, что во время молений 
приверженцы  бурханизма  принимали  активное  участие,  при-
давая  обрядам  коллективное  звучание  и  значение.  По  мысли 
интерпретаторов, такие моления способствовали «дальнейшей 
консолидации всей этнической группы как таковой, ибо, поми-
мо  всего  прочего,  давали  эмоционально  окрашенное  ощуще-
ние духовного единства, внутренней связи каждого со всеми и 
всех с каждым [Там же: 442].

72
Гостеприимство как «адамлык» («человечность»)
В  системе  соционормативной  культуры  и,  следовательно, 
в повседневной жизни гагаузов исключительно важную роль 
играет  институт  гостеприимства.  Не  случайно,  наблюдая  за 
обычаями, ритуалами и обрядами, исполняемыми по кодексу 
гагаузского гостеприимства в конце XIX в., В.А. Мошков очень 
высоко оценил его социокультурное значение. «Если и у самых 
цивилизованных  народов  Европы  гостеприимство  до  настоя-
щего времени считается добродетельно и не потеряло ни своей 
цены, ни значения, – удивлялся В.А. Мошков, – то для народа, 
стоящего на такой степени развития, как наши бендерские га-
гаузы, гостеприимство обязательно для человека и составляет 

жүктеу/скачать 3,48 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: