Федеральное государственное бюджетное образова тельное учреждение высшего образования

 

 

 

 

303 

2.  Мирзоева  В.М.  Учебно-методические  аспекты  преподавания  рус-

ского языка  как  иностранного  в  медицинском  вузе  /  В.М.  Мирзоева,  А.Г. 

Иванов, Д.В. Килейников // Проблемы преподавания филологических дис-

циплин  иностранным  учащимся:  Материалы  2-й  Международной  научно-

методической конференции. – Воронеж: «Истоки», 2012. – С. 76-79.  

3. Михайлова Н.Д. К вопросу циклизации малой прозы в русской ли-

тературе  второй  половины  XIX  века  /  Н.Д.  Михайлова,  В.М.  Мирзоева, 

Р.А. Ткачѐва  // Вест. Тверск. ун-та. – Сер. Филология. – 2012. – № 21. – С. 

213-217.  

4.  Рогожникова  Р.П.  Школьный  словарь  устаревших  слов  русского 

языка: По произведениям русских писателей XVIII–XX вв. / Р.П. Рогожни-

кова, Т.С. Карская – М.: Просвещение,  1996. – 608 с. 

 

 

Л. В. Рыбачева  

Воронеж, Воронежский государственный университет 

 

СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ОЦЕНКИ В СОВРЕМЕННОЙ 

ПУБЛИЦИСТИКЕ 

 

Современная  лингводидактика,  интегрируя  лингвистические  и  со-

циокультурные  знания,  должна  использовать  достижения  тех  дисциплин, 

которые связаны с социальными факторами. К числу таких дисциплин от-

носится  «Стилистика  русского языка  и  культура речи»,  в  рамках  которой 

изучается  как  вариативность  языковых  средств,  так  и  разнообразие  про-

фессиональных  языков  общения.  Публицистический  стиль,  обладая  свои-

ми  специфическими  лексическими  и грамматическими  характеристиками, 

в  наибольшей  степени  подвержен  изменениям.  При  чтении  современной 

русской  прессы  необходимо  учитывать  тот  фактор, что  газеты  и  журналы 

ориентированы  на разного читателя  и  в них  особое значение  приобретает 

оценочность.   

В  определении  категории оценочности  полного  единства  у  лингвис-

тов нет. Под оценкой ими понимается: общественно закрепленное отноше-

ние носителей языка к внеязыковому объекту и к фактам языка и речи [7, 

с.  14-24];  приписывание  предмету  речи  положительного  или  отрицатель-

ного  ценностного  отношения  к  нему  субъекта  [4,  с.  107-108];  суждение  о 

ценности  обозначаемого  в  целом  или  отдельного  его  свойства  (объект 

оценки) [6, с. 109].

 

Важнейшие  виды  оценочности  по  различным  классификационным 

основаниям:  рациональная  –  эмоциональная –  комплексная;  позитивная – 

негативная  –  полифоничная  оценка  [5,  с.  4].  Оценочность  проявляется  в 

отборе  и  классификации  фактов  и  явлений  действительности,  в  их описа-

 

 

 

 

304 

нии  под  определенным  углом  зрения,  в  специфических  лингвистических 

средствах.  

Оценка  в  СМИ  имеет  свои  особенности.  Это  связано,  во-первых,  с 

тем, что оценка в прессе помещает объект в ту или иную часть оценочной 

шкалы в зависимости от ценностных ориентаций адресанта, то есть «субъ-

ект дает оценку на основании имеющейся в его «картине мира» шкалы со-

ответствующих стереотипов» [1, с. 68]. 

Во-вторых, на оценку оказывает влияние представление об адресате. 

Например,  информация  может  быть  обращена  к  идеальному  адресату,  от 

которого  не  требуется  никакой ответной реакции,  потому что  все  его  воз-

можные оценки  учтены  адресантом  и включены  в  высказывание,  другими 

словами,  адресант  реализует  ожидания  адресатов.  Однако  следует  заме-

тить, что адресанта не всегда волнует проблема восприятия адресатом пе-

редаваемой  информации.  Адресант  не  всегда бывает озабочен  негативны-

ми  социальными  эффектами,  которые  может  спровоцировать  оценочное 

высказывание. 

В-третьих,  ценность  сообщенного  предмета  интереса  (удовлетворе-

ния,  желания)  и  т.п.  может  оказаться  у  коммуникантов  разной,  т.к.  адре-

сант в СМИ (часто не желая этого) выражает свои личностные оценки.  

Среди  лексических  средств  оценки  ведущее  место  принадлежит  та-

ким  изобразительно-выразительным средствам,  как  метафора,  метонимия, 

синекдоха, каламбур, которые и являются предметом настоящего исследо-

вания. Рассмотрим их на примере публицистики Дм. Быкова.  

Метафора  —  перенос  имени  с одной  реалии  на  другую на осно-

вании  замеченного  между  ними  сходства. Способность создавать  мета-

форы  —  фундаментальное  свойство  человеческого  сознания,  поскольку 

человек познает мир, сопоставляя новое с уже известным, открывая в них 

общее и объединяя общим именем. Кроме того, метафора служит одним из 

способов  выражения  оценки,  а  нередко  приобретает  статус  аргумента  в 

споре  с  оппонентами  или  при  их  обличении  (по определению  Н.  Д.  Ару-

тюновой, «Метафора — это приговор без суда»). 

Негативная  оценка  при  использовании  метафоры  формируется  за 

счет  тех  неблагоприятных  для  объекта  метафоризации  ассоциаций,  кото-

рые  сопровождают  восприятие  созданного  автором  образа:  «Координаци-

онный  совет  оппозиции  прекратил  свое  существование,  и  большинство 

публицистов  –  в  основном  охранительного  направления  –  успели  оттоп-

таться на покойнике, на котором и так живого места не было» («Собе-

седник», 22.10.2013). 

Оценочные метафоры в публицистике призваны организовать обще-

ственное мнение, создать у адресата нужный адресанту яркий, зримый об-

раз,  суггестивно  влияющий  на  восприятие  информации  под заданным  уг-

лом  зрения.  Сюда  можно  отнести  излюбленный  прием,  используемый 

Д.Быковым, – нарушение семантической сочетаемости между метафориче-

 

 

 

 

305 

ской номинацией и связанными с нею словами, например: «Заливая Кавказ 

деньгами,  власть  вырастила  гнойник,  который,  если  вскроется,  отравит 

всю  страну»  («Собеседник,  16.10.2013).  Вместо  заливая  Кавказ  кровью, 

автор  перефразирует  фразеологизм  заливая  Кавказ деньгами.  Этот  излюб-

ленный  с  древнейших  времен  публицистический  прием  не  устарел,  преж-

ним остался и тот «метафорический фонд», из которого современные жур-

налисты используют средства для создания новейших политических обра-

зов.  

Многие новейшие политические метафоры просто переориентирова-

ны и вплетены в контекст современной действительности: Выход политики 

на  площади  во  всех  случаях  становится  следствием  еѐ  ухода  из  государ-

ственной  жизни  («Профиль»,  19.08.2013);  «На  фоне  масштабного  воров-

ства,  неизбежного,  когда  никто  не  чувствует  страну  своей,  «кровавые 

девяностые» выглядят сегодня детскими играми («Профиль», 19.08.2013). 

Нередко Быков использует физиологическую метафору: 

Здесь нечто вроде сексуальной разрядки: долго готовиться, дарить 

цветы,  уверять  объект  в  том,  что  он  средоточие  всех  совершенств,  — 

чтобы потом наконец грубо трахнуть и всю жизнь заставлять стирать 

носки;  Сталина  ниспровергали  именно  те,  кто  перед  ним  трепетал 

(«Профиль» ,15.06.14). 

Конечно,  «Школа»  с  большой  вероятностью  найдет  себе  место  на 

другом канале — на «Культуре», скажем, или где-нибудь на кабеле, да ма-

ло  ли  сегодня  недодушенных  медиа,  —  но  аудитория  уменьшится, а  глав-

ное, будет подан важный знак («Профиль», 30.05.2014). 

Конкурирующим с метафорой тропом является метонимия – перенос 

имени  с  одной реалии  на  другую  по  логической  смежности.  Под  логиче-

ской  смежностью  понимают соположенность во  времени  или  пространст-

ве, отношения причины и следствия, означаемого и означающего и им по-

добные, например: 

«Власть обязана формулировать цели, выбрасывать лозунги, искать 

новые  слова.  Чтобы  люди  знали,  чего  ради  они  терпят  эту  власть» 

(«Профиль»,  9.09.2013)  «Уже  озвучивается  тезис,  что  выход  людей  на 

улицы  и  конфликты  с ОМОНом – прямое  следствие  Болотной,  хотя Ма-

нежка была до Болотной («Собеседник», 16.10.2013). 

Можно  думать,  что  ты  бедствуешь  не  просто так,  а  ради  утвер-

ждения  в  мире  великих  принципов России:  Америка  и Европа  несут  миру 

смерть,  а  мы  –  любовь и  солидарность.  Чем  больше  негодование  и  ужас 

всего мира, тем мы ослепительней («Профиль», 13.09.2013). 

Ученые  установили, что  существуют два  принципиально различных 

типа  мышления  —  метафорический  и  метонимический,  за  которые  отве-

чают  разные  полушария  головного  мозга.  Тот  или  иной  тип  мышления 

может  преобладать  у  разных  авторов,  однако  не  только  этим объясняется 

распространенность метонимии в СМИ. Этот троп способствует экономии 

 

 

 

 

306 

речевых  усилий,  так  как  дает  возможность  заменять описательную  конст-

рукцию одним словом: «бирюлевские» - вместо «участники погрома овощ-

ного  рынка  в  Бирюлево».  Этим  свойством  объясняется  широкое  распро-

странение  метонимии  в  разговорной  речи.  Выбирая данный  троп,  журна-

лист решает несколько задач: вносит в язык СМИ черты неподготовленно-

сти,  разговорности,  экономит  место  на  газетной  полосе,  конкретизирует 

мысль. Другая сторона метонимии – способность обобщать – тоже оказы-

вается полезной для газеты, поскольку позволяет не указывать на конкрет-

ных  лиц,  например:  «Громадная  овощебаза  –  она  же  электоральная  база 

президента  и  зрительская  база  федеральных  телеканалов  («Профиль», 

20.10.2013); 

«Оппозицию 

вскармливают 

Штаты» 

(«Профиль», 

13.09.2013);  Можно  думать,  что  ты  бедствуешь  не  просто  так,  а ради 

утверждения  в  мире  великих принципов  России:  Америка и Европа  несут 

миру  смерть,  а  мы –  любовь  и  солидарность.  Чем  больше  негодование  и 

ужас всего мира, тем мы ослепительней («Профиль»,15.06.2014); В этом 

смысле  Россия  исключительно  милосердна  к  своим  гражданам:  ни  Шта-

ты, ни Германия, ни Китай не гарантируют своему населению такой вы-

сокой  самооценки  («Профиль»,15.06.2014);  «Если  бы  Россия  хотела  уса-

дить  обе  стороны конфликта  за  стол  переговоров,  превосходная русская 

дипломатия сумела бы справиться с этой задачей, а превосходные русские 

пропагандисты  не  разжигали  бы  войну  всеми  доступными  средствами 

(«Профиль», 8.05.2014). 

К  метонимии очень близка  синекдоха  –  перенос  имени с  целого  на 

его  часть  и  наоборот:  «Немцы  не  карикатурные  уроды,  но  равные  и 

страшные противники; в финале палящие друг в друга  немец и русский за-

стывают  в  смертельном  объятии»  («Профиль»,  4.10.2013).  Синекдоха 

этого типа может попадать в газету из жаргонов или создаваться автором в 

соответствии с его саркастическим отношением к тому, что он описывает. 

В  том  и  в  другом случае  она  снижает  стилистический  статус речи.  Чаше 

всего  встречается  синекдоха  числа,  т.  е.  указание  на  единичный  предмет 

для  обозначения  множества  или  наоборот,  что  повышает  стилистический 

ранг  высказывания,  поскольку  единичный  предмет,  соединяющий  в  себе 

черты многих подобных предметов, существует лишь как абстракция, иде-

альный  конструкт,  и  умозрительный,  идеальный  мир описывается  текста-

ми высокого стиля: «Избиратель Навального ждет не популизма и не кро-

вожадности, а  банального  здравого  смысла»  («Собеседник»,  30.10.2013); 

И я очень боюсь за судьбу «Прямой речи» прежде всего потому, что лек-

ции  дают  мне  возможность  общаться  с  моим  читателем»  («НГ»,  №4, 

2013).  

Широко  распространен  в  языке  газеты  каламбур,  или  игра  слов,  – 

остроумное  высказывание,  основанное  на  одновременной  реализации  в 

слове (словосочетании) прямого и переносного значений. В «Словаре рус-

ского  языка» С.  И.  Ожегова  дается следующее  определение:  «Каламбур  – 

 

 

 

 

307 

шутка,  основанная  на  комическом  использовании  сходно  звучащих,  но 

разных  по  значению  слов».  Согласно  новому  словарю  иностранных  слов 

Закаренко Н., Комаровой Т., Нечаевой И., каламбур (фр. calembour) – игра 

слов,  основанная  на  нарочитой  или  невольной  двусмысленности,  порож-

денной  омонимией  или  сходством  звучания  и  вызывающая  комический 

эффект  [3,  с.  448].  При  этом,  чтобы  производить  впечатление,  каламбур 

должен поражать ещѐ неизвестным сопоставлением слов. 

Дело в том, что каламбур, с точки зрения лингвистики, представляет 

собой  весьма  сложный  механизм.  Необходимыми  элементами  механизма 

игры слов являются целые языковые явления (омонимы, парономазия, по-

лисемия). При изучении каламбуров необходимо учитывать звучание сло-

ва,  его значение,  позицию слова  в словосочетании  или  в  группе слов. Ка-

ламбур может быть построен на преимущественно фонетической, лексиче-

ской или на фразеологической основе. 

Дм. Быков – мастер каламбуров. Средством создания каламбура вы-

ступает  использование  в  качестве однородных  членов  предложения  слов, 

не  совместимых  по  значению,  которые    представляют  собой  одно  из  ос-

новных средств выражения манеры неожиданности. Например: 

«Просыпаться  каждое  утро  весьма рискованно  –  можно  выйти  на 

улицу, а там машины, дождь и злые дядьки; однако спать беспробудно, не 

занимаясь  ни  заработком,  ни  личной  гигиеной,  ничуть  не  менее  опасно» 

(«Профиль», 19.08.2013); Почему-то российскому населению очень важно 

сидеть в экономической, демографической или нравственной яме: на фоне 

плохого  государства  мы  без  всяких  усилий  с  нашей  стороны  превосходны 

(«Профиль», 15.06.2014). 

Каламбур  может  быть  основан  также  на  совпадении  звучания  слов 

(словосочетаний) с разными значениями, например: «Невозможность впи-

саться и встроиться в безвоздушное и бездушное пространство — вот за 

что  мы  так  любим  Шпаликова,  помимо  написанного  им»  («НГ»,  №127, 

2012). Каламбур построен на созвучии слов безвоздушное и бездушное, ко-

торые относятся к слову пространство. 

Таким  образом,  изучение  различных  языковых  средств  выражения 

оценочности  в  современных  СМИ  является  фактором,  формирующим 

коммуникативную  и  языковую  компетенцию  иностранных  студентов-

филологов, изучающих русский язык на занятиях по стилистике. 

 

Литература 

1.

 

Вольф  Е.  М.  Функциональная  семантика  оценки  /Е.М.  Вольф.  – 

М. :Рус.яз.. – 285 с.  

2.

 

Долинин  К.  А. Стилистика  французского языка  :  Учебное  посо-

бие для студентов пед. ин-тов / К.А. Долинин. – 2-е изд. – М. : Просвеще-

ние, 1987. – 302 с. 

 

 

 

 

308 

3.

 

Захаренко  Е.Н.  Новый словарь  иностранных слов:  25.000  слов  и 

словосочетаний / Е.Н. Захаренко, Л.Н. Комарова, И.В. Нечаева. – М.: «Аз-

буковник», 2003. 

4.

 

Маркелова  Г.В.  Средства  выражения  оценки  в  художественном 

тексте / Г.В. Маркелова // Русский язык: история и современность :  Сбор-

ник  научных  трудов  к  85-летию  кафедры  русского  языка  Тверского  уни-

верситета / [Твер. гос. ун-т; отв. ред. Г.В. Маркелова]. – Тверь : ТГУ, 2002. 

– 231 с. 

5.

 

Соколова  Г.В.  Публицистическая  корреляция  «факт-оценка»  как 

условие функционирования имени собственного в текстах СМИ : Автореф. 

дисс. …  канд. филол. наук / Г.В. Соколова. – Краснодар, 2007. – 24 с. 

6.

 

Телия В. Н. Русская фразеология: семантические, прагматические 

и  лингвокультурологические  аспекты  /  В.Н. Телия.  –  М.  :  Языки  русской 

культуры, 1996 . – 284 с 

7.

 

Хидекель С.С. Природа и характер языковых оценок / С.С. Хиде-

кель, Г.Г. Когшель // Лексические и грамматические компоненты в семан-

тике  языкового  знака  :  Межвузовский  сборник  науч.  тр. –  Воронеж:  ВГУ, 

1983. – С. 11-16.  

 

 

С.А. Сердюкова 

Воронеж, Воронежский государственный университет 

 

ИЗУЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА  

В ИНОСТРАННОЙ АУДИТОРИИ  

(на примере рассказа «Захар-Калита») 

 

С  творчеством  Александра  Исаевича  Солженицына  бакалавры-

филологи знакомятся в курсе современной русской литературы. А. Солже-

ницын отразил в произведениях русский характер, свою эпоху со всеми ее 

противоречиями  и  проблемами,  поэтому  понять  его  произведения  ино-

странным студентам, не имеющих фоновых знаний, очень сложно.  

Мир  у  Солженицына  –  это  мир  сложный  и  противоречивый.  Когда 

читатель погружается в этот мир, он получает больше вопросов, чем отве-

тов.  Знакомство с  наследием  писателя, соприкосновение с  ним,  подталки-

вает нас к поиску правды, к убеждению, что правда существует,  и каждый 

может прийти к ней. 

Каждый  писатель  значителен  своеобразием  своего  творчества,  глу-

биной  и высотой своего  художественного  видения  мира.  К числу  писате-

лей,  которые  одаренны  этим  ясновидением,  относится  и  Александр  Сол-

женицын.  Он  читал  души  людей,  как  читают  страницы  книг.  И  на  этом 

уровне  Солженицына  можно  поставить  рядом  с  Толстым.  Такие  «худож-

ники» рождаются раз в тысячелетие [5].  

 

 

 

 

309 

Не  будет  преувеличением  сказать,  что  предметом  изображения  у 

Солженицына стал русский  ХХ  век  во всех  его  трагических  проявлениях. 

Но поскольку Солженицын в первую очередь «художник», он пытался по-

нять, как все события отразились на русском национальном характере [2, c. 

244]. 

«Чтения  в  душах  героев  у  Солженицына  всегда  подводят  итоги  его 

характеристикам. Им предшествуют всегда мимолетные описания внешно-

сти,  многочисленные диалоги  и  другие реалистически-импрессионистские 

детали.  И  лишь  потом,  или  попутно,  направляет  он  волшебный  фонарь 

своего  таланта  на  нравственную сущность своих  героев. Здесь  имеются  в 

виду  не  столько  этические  взгляды  Солженицына,  сколько  его  этическая 

интуиция, как она выражена в его произведениях» [5, c. 102]. 

Основное  внимание  Солженицын  обращал  на  способность человека 

выстоять  и  отстоять  свой  выбор  в  жизни.  В  своих  убеждениях  Солжени-

цын  опирался  исключительно  на  знание  жизни.  Благодаря  этим  знаниям 

произведения  и  их  герои  получились  яркими,  реалистичными,  наполнен-

ные  скорби  и сострадания,  а  характеры  персонажей  иногда  противоречи-

выми. Противоречивость такого характера предстает иногда с комической 

стороны – как в рассказе «Захар-Калита» [6, c. 43].

  

Этот  небольшой  по  объему  рассказ,  входящий  в  цикл  «Крохотки», 

целиком построен на противоречиях, и в этом он очень характерен для по-

этики писателя. 

Действие рассказа  происходит  на  Куликовом  Поле.  «Поле  в  россий-

ских  ипостасях – больше  чем  поле.  Это  понятие  сакральное,  исполненное 

многих  великих  смыслов  и  знамений.  На  поле  испокон  веку  решались 

судьбы Руси, пролегали забытые, невидимые границы добра и зла, бытия и 

бездны. <…> А еще Русское поле – место великого ристалища, не раз ре-

шавшего вечные «быть или не быть» самой Руси» [12]. 

Куликово  Поле  –  значимое  место  для  русской  истории:  8  сентября 

1380  г.  на  Куликовом  поле  произошло  сражение  между  объединенными 

силами русских князей под предводительством великого князя Московско-

го  Дмитрия  Ивановича  и  войсками  татаро-монгол  под  началом  хана  (тем-

ника)  Мамая.  Впервые  русские  князья объединились,  впервые  Русь  пред-

стала как единое государство, способное постоять за свою независимость. 

Куликовская битва дала толчок возвышению Москвы как столицы единого 

и  независимого  государства,  объединяющего  политического,  военного  и 

духовного центра страны. И хотя татары и после совершали набеги на Русь 

(всего через два года после Куликовской битвы Тохтамыш разорил Москву 

и Рязань, увел в Орду много пленных), Куликово Поле считается одним из 

трех  полей  русской  ратной  славы:  Куликово  Поле  (Куликовская  битва, 

1380  г.)  –  Бородинское  поле  (Бородинская  битва,  1812  г., с  французскими 

войсками) – Прохоровское поле (известное танковое сражение под Прохо-

 

 

 

 

310 

ровкой, 12 июля 1943, приведшее к перелому в ходе Великой Отечествен-

ной войны) [12]. 

Перед  героем-рассказчиком,  попавшем  на  Поле,  предстает  картина 

развернувшегося  несколько  столетий  назад  сражения:  «…вдыхай  дикий 

воздух, оглядывайся и видь! – как по восходу солнца сшибаются Телебей с 

Пересветом,  как стяги  стоят друг  против друга,  как  монгольская  конница 

спускает  стрелы,  трясет  копьями  и  с  перекаженными  лицами  бросается 

топтать русскую пехоту, рвать русское ядро – и гонит нас, откуда мы при-

шли, туда, где молочная туча тумана встала от Непрядвы и Дона».  

История  героической  битвы  для  рассказчика  не  столько  прославле-

ние  победы своих  предков  и  хвала  им,  а скорее  горесть  и сожаление,  что 

приходилось приносить большие жертвы, «чтоб только Русь встряхнулась 

от басурманов». Рассказчик понимает, что события истории очень сложны 

и неоднозначны.  

И это место ратного подвига предков оказалось заброшенным. Давно 

растащили  местные  крестьяне  кладбищенские  плиты  на  хозяйственные 

нужды,  ободрали  жесть  с  куполов  церкви  «во  имя  Сергия  Радонежского, 

сплотившего русские рати на битву, а вскоре побратавшего Дмитрия Дон-

ского с  Олегом  Рязанским».  Остался  лишь  в  «жестких  травах» старый  па-

мятник, поставленный еще в 1848 году. (Напомним, что рассказ был напи-

сан в 1965 г, а только в 1996 г. постановлением Правительства Российской 

Федерации  на  Куликовом  Поле  был  создан  Государственный  военно-

исторический музей-заповедник.)

  

Главный  герой  рассказа,  самозваный  сторож  Куликова  Поля  Захар-

Калита,  воплощает  в себе  инстинктивное  желание  сохранить,  почти  утра-

ченную, историческую память. Толку от его постоянного, дневного и ноч-

ного  пребывания  на  поле  нет  никакого,  но сам  факт существования  чуда-

коватого  и смешного человека  значим  для  Солженицына.  С  одной  сторо-

ны,  Смотритель  Куликова  Поля  со  своей  бессмысленной  деятельностью 

смешон, как смешна его цель дойти в поисках только ему известной прав-

ды  до  Фурцевой,  министра  культуры  Советского  Союза  в  60-х  годах  XX 

века [7]. 

Повествователь не может удержаться от смеха, сравнивая Смотрите-

ля с погибшим ратником, рядом с которым нет ни меча, ни щита, а вместо 

шлема затасканная кепка и около руки мешок с подобранными бутылками. 

Но,  с  другой  стороны,  совершенно  бескорыстная  преданность  Полю  как 

зримому  воплощению  русской  истории  заставляет  видеть  в  этой  фигуре 

кое-что настоящее – скорбь [7]. 

Авторская позиция не прояснена – Солженицын как бы балансирует 

на грани комического и серьезного, видя одну из причудливых и незауряд-

ных форм русского национального характера. Комична при этом претензия 

Захара  на  серьезность  и собственную значимость,  жалобы  на  то,  что  ему, 

Смотрителю  Поля,  не  выдают  оружия.  И  совсем  не  комично  стремление 

 

 

 

 

311 

героя свидетельствовать об  исторической славе  русского оружия.  И  тогда 

«сразу  отпало  все  то  насмешливое  и  снисходительное,  что  мы  думали  о 

нем  вчера.  В  это  заморозное  утро  встающий  из  копны,  он  уже  был  не 

Смотритель, а как бы Дух этого Поля, стерегущий, не покидавший его ни-

когда» [2, c. 247-248].  

Для читателя прошлое и настоящее объединяются с авторской оцен-

кой.  Прошлое  трагично,  а современность  весьма  мала.  В  силу  разных об-

стоятельств  люди  часто  пренебрегают  памятью  о  прошлом,  и  тем  самым 

обедняя  свое  настоящее.  Сопоставление  былого  величия  и  сегодняшней 

мелочности  вызывает  глубокую  скорбь.  Это  общее  настроение  для  всех 

рассказов  Солженицына:  «невесел  мир  его  микроновелл,  образовавших 

цикл «Крохотки» [6, c. 40].  

Таким  образом,  обращение  студентов-иностранцев  к  тексту  А.И. 

Солженицына должно  предваряться знакомством с  историческими  факта-

ми (феодальная раздробленность на Руси, набеги татаро-монгол, возвыше-

ние Москвы в конце XIV в., роль князя Дмитрия Донского и игумена Сер-

гия Радонежского в объединении русских земель и т.д.), пониманием того, 

что значит для русского человека Куликово Поле. Только тогда станут по-

нятны мотивы поступков и характер Захара-Калиты. 

жүктеу/скачать 5,08 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: