Мажитова жанна сабитбековна
жүктеу/скачать 3,03 Mb. Pdf көрінісі
|
|
Институт «тӛтен» биев явление непостоянное. Он создавался в случаях межродовых конфликтов, когда возникшие противоречия грозили
нежелательными последствиями для кочевников. Конфликты могли порождаться двумя причинами. Во-первых, кочевники в силу природно- климатических условий вели незамкнутый, неизолированный образ жизни. Их многократные перемещения со стадами в меридиональном и горизонтальном направлениях нередко приводили к столкновению интересов разных кочевых коллективов по многим поводам хозяйственной и бытовой жизни, например, неудачно выбранное место стоянки, пересечение маршрутов кочевания, занятие чужих зимовок и др. Во-вторых, кочевая община как хозяйственная единица, обеспечивая защиту каждого своего члена от посягательства на его имущество или жизнь, также могла провоцировать межродовые столкновения. Прекращение подобного конфликта являлось крайне важным для кочевников, ибо его развитие могло привести к бесполезной трате ресурсов как материальных, так и человеческих. Именно в этих условиях были необходимы чрезвычайные бии, авторитет, мудрость и знания которых считались непререкаемыми. Кандидатуру тӛтен бия выбирали путем совещания так, чтобы она удовлетворяла требованиям обеих конфликтующих сторон. «Бала» бием мог стать молодой соискатель бийского звания, который стремился к почетному званию путем глубокого изучения основ обычного права, участия в судебных процессах старших биев (иногда доверявших молодым на практике доказать свои знания), тренировкой умения свободно, а зачастую в иносказательной форме выражать свои мысли, используя народные пословицы, поговорки, изречения знаменитых биев. Если возникала спорная ситуация, бала бии получали возможность продемонстрировать оригинальные решения возникших противоречий. По мере профессионального роста, 317
накопления знаний и опыта, и соответственно признания, они могли переходить в другую, более высокую категорию биев. К. Еламанов считает, что подобное деление бийской власти на разные уровни позволяло контролировать кочевое сообщество и создавало условия для его жизнедеятельности 1 .
работах многих казахстанских ученых 2 , хотя в некоторых из них особенности тех или иных ступеней бийства выделены более подробно. Стать бием в казахской степи было очень трудно, предъявляемые требования были высоки, считает Б.Б. Хайдаров 3 . Претендента подвергали различным испытаниям, чтобы выявить его природные задатки. Если родственники замечали у мальчика талант, то родителям и близким вменялось в обязанность его развивать: способствовать овладению богатством разговорной речи казахов, умению решать логико-ситуативные задачи и находить удачные решения в ситуациях, казалось бы неразрешимых на первый взгляд. Таких одаренных детей присоединяли к свите умудренных опытом старцев, которые в качестве наставников учили и проверяли знания юных претендентов. Кроме того молодой юноша должен был получить благословение – бата у почитаемых людей. Б.Б. Хайдаров, полемизируя с теми исследователями, которые считают, что на пути духовного роста получение благословения является начальной или конечной точкой для признания за ним этого звания, утверждает, что получение «бата» служит необходимым переходным (выделено мной. – Ж. М.) этапом в становлении молодого человека, позволяет
1 Еламанов Қ. Билердің құрылымдық жүйесі. Шаңырақ пен Пырақ. Алматы: Жеті Жарғы. 1999. 2 Оразбекова С.А. Қазақ даласындағы билер институтының пайда болуы мен қалыптасуы // ҚазҰУ хабаршысы. Заң сериясы. 2008. № 3(47). С. 135–136; Хайдаров Б.Б. Би билігінің танылуының заңи қыры // ҚазҰУ хабаршысы. Заң сериясы. 2008. № 4(28). С. 189–193; Абдуллаев Б. Кӛшпелі қазақ қоғамындағы құқықтың қалыптасып дамуы // Әділ сот. 2009. № 6. С. 27–29; Тарих ӛткелдеріндегі Тӛле би / Құраст. Ә.А. Кембаев. Алматы: Ӛнер, 2010. С. 114–115; Әлдибеков Ж.С. Қазақстанның XVII ғасырдың соңғы ширегі... С. 293–294. 3 Хайдаров Б.Б. Би билігінің танылуының заңи қыры // ҚазҰУ хабаршысы. Заң сериясы. 2008. № 4 (28). 318
раскрыть природные дарования будущего бия и способствует становлению его авторитета в глазах общества 1 . Мнение Б.Б. Хайдарова в целом совпадает с точкой зрения академика С.З. Зиманова, отмечавшего, что для получения особого благословения, юноша «с ранних лет входил в свиту известных биев, сопровождал их в поездках по степи, осваивал особенности и технологию степного судопроизводства. Эти бии, в роли учителей, временами проверяли способности юноши, предоставив ему возможность изложить свою точку зрения по поводу вероятного решения по конкретным конфликтным делам, рассматриваемым на бийском суде» 2 . Для признания в качестве бия, юноша должен был продемонстрировать свой интеллект и ум перед обществом, и тем самым заслужить благословение, которое, как говорится в народе: «Батамен ер кӛгерер, жауынмен жер кӛгерер» (Бата облагораживает мужчину так же, как после дождя благоухает земля) или «Бата алғанның бағы бар» (Счастлив тот, кто получил благословение). Не
ограничиваясь теоретическим освещением института бата, С.З. Зиманов привел конкретные факты получения напутственных слов будущими знаменитыми казахскими биями – Толе, Казыбек и Айтеке. Нужно принять во внимание, что молодые бии старались получить бата не у одного, а у нескольких известных своей
мудростью, справедливостью и компетентностью биев. Так, Толе би получил благопожелание от 90-летнего старца Жетес бия, Конка бия, Карасай баба, Мамай би и других, Казыбек би – у Монке бия, Анет-баба благословил Толе, Казыбек, Айтеке биев. Отмечается, что чем выше притязания будущего бия, тем выше должен быть престиж мудреца, благословение которого является своего рода лицензией на судебную деятельность; одним из главных критериев для получения бата являлось неординарное мышление молодого претендента, так как в публичных условиях казахского судебного процесса только лишь незаурядные способности позволяли находить решение сложных родовых и межродовых конфликтов.
1 Хайдаров Б.Б. Там же. 2 Зиманов С.З. Указ. соч. С. 14. 319
На роли молодых соискателей бийского звания – бала би в традиционном праве казахов-кочевников и на некоторых других аспектах института бийства, в том числе на традиции бата, подробно остановился К.Н. Дауталиев 1 .
традиционного общества «выступала ее простота, устность, краткость и известность всему населению» 2 . Одной из важнейщих черт устного права казахов являлась роль бала би в отправлении правосудия. Она состояла в том, что спорящие стороны безоговорочно принимали решение, вынесенное бала би, воспринимая его как слово божественного правосудия (в русском языке этому отношению соответствует поговорка – «Устами младенца глаголит истина»). В тех случаях, когда споры выходили за рамки общины, становились продолжительными, наносили участникам процесса моральный и материальный ущерб, осложнялись взаимными обидами сторон, казахи прибегали к помощи мальчиков-биев, которые будучи уже известными в степи своей справедливостью успешно разрешали конфликты. По мнению К.Н. Дауталиева, подобная практика обращения «старших» биев к «младшим» вызывала заинтересованность коллектива родственников в обучении и подготовке молодых людей к отправлению правосудия в своей кочевой общине. Они старались взрастить талантливых судей в том числе еще и потому, что это в первую очередь прославляло самих родственников, которые сумели разглядеть и, главное, развить юный талант. Ступень «бала-би» в бийском правосудии имела настолько большое значение, что многие знаменитые бии, которые приобрели известность судейскими решениями, навсегда остались в памяти народа именно в этом статусе. К.Н. Дауталиев считает, что традиционное народное понимание не ограничивало жесткими возрастными цензами статус бия-судьи, и называет имена биев от Едиге-бия Кабан улы (1352–1419) из племени Ногай (судил с 9–
1 Дауталиев К. Институт отправления правосудия «Бала би» в раннем возрасте в традицонном казахском праве // Право и государство. Теория и практика. 2013. № 4. С. 129–133. 2 Там же. С. 130. 320
10 лет) до Аккожа би (вторая половина XVIII – начало XIX в.) из рода Сыбан племени Найман (судил с 13 лет), которые участвовали в прениях с раннего возраста
1 . Один из немногих ученых, К.Н. Дауталиев отмечает, что в силу патриархальности традиционного общества в степи редко фиксировались случаи женской судебной практики, однако приводит пример женщины по имени Таттыбике из племени Кыпшак, которая успешно решала внутриродовые споры, выступая в качестве судьи-бия и ее решения «билык» обеспечивали мирные отношения среди сородичей 2 . К.Н. Дауталиев не обошел вниманием обряд благословения – «бата». По мнению исследователя, бата имеет своей целью не только обращение к потустороннему миру, к духам предков с просьбой благословить человека на благие деяния, но и представляет собой напутствие глубокого морально- нравственного характера 3 , указание, нарушение которого приводило к потере уважения среди соплеменников, к риску быть безнаказанно убитым и даже быть изгнанным из рода. «Бата бұзған» (нарушитель клятвы), – так в степи называли бия, не оправдавшего доверия общины. Так, К.Н. Дауталиев приводит следующий пример: «Мужык би из рода Матай кочевого племени Найман в 13-летнем возрасте получил ―бата‖ от прославленного казахского батыра-главнокомандующего и бия Кабанбая (ХVІІІ в.) из рода Каракерей, входящего тоже в состав племени Найман. Мужык би в старческом возрасте передал ее человеку по имени Шонды, в свою очередь Шонды передал Телибаю, сыну Мырзагула, Телибай – Арнаю, сыну Тастемира. Арнай, сын Тастемира показал себя непристойно, вследствие чего Телибай вернул ―бата‖ обратно» 4 . Следовательно, обряд благословения в казахском обществе являлся 1 Там же. С. 130. 2 Там же. С. 131. 3 Бата произносится не только к конкретному человеку, но и для конкретного случая, то есть, нет заученных текстов пожелания. Для того и выбирается такой уважаемый человек, который, исходя из уровня интеллекта, таланта и опыта молодого человека, может ему пожелать в произвольной форме (чаще рифмованной) то, что послужит в дальнейшем ему путеводной звездой и руководством в жизни. 4 Цит. по: Дулатбекұлы Ж. Бірлікті сақтаған Мұжық би // Жерұйық. 1996. 19 января. 321
ритуалом, который выполнял функцию юридического акта, санкционирующего судебную и другие формы социальной власти. Таким образом, опираясь в основном на устные этнологические источники, ученые пришли к схожим взглядам на структурную организацию бийства и атрибуты, сопровождающие этот институт: о том, что бии были разные по сфере влияния и власти и занимали различные уровни судебной иерархии – от аульных биев до биев, могущество которых простиралось на жузы, улусы. Переход с одной ступени на другую сопровождался определенными символическими актами (признание бия обществом, получение бата и т. д.), позволявшими биям раздвигать границы своего влияния. По сути эти акты являлись необходимым условием для признания кочевым обществом статуса бия, без которого будущее бия как судьи было невозможным. Однако остается ряд ключевых вопросов, на которые должна ответить современная историография института биев в той ее части, которая занимается изучением развития ступеней суда биев. Все ли будущие бии обязаны проходить этап «бала би» для своего признания в качестве бия, ведь история знает примеры, когда биями становились «случайные» люди, далекие от судебной практики, к которым конфликтующие стороны обратились и выбрали их в качестве третейского судьи? Как кочевники относились к биям, пришедшим к этому званию через институт батырства, деятельность акын – жырау, минуя другие этапы? Какими были отношения между биями, пришедшими разными путями к этому званию? Как строилась политика империи в отношении биев разных уровней? Как центральные власти и чиновники на местах вырабатывали и пытались проводить в жизнь политику империи, учитывая статусный уровень биев? Имеются ли региональные особенности в уровнях бийского суда? Как «новые» бии, появившиеся в результате выборных кампаний XIX в. реагировали на «старых», прошедших определенные уровни становления как биев? Как складывались между ними отношения – борьба за нишу или сотрудничество с целью сохранения 322
определенных полномочий? И еще один вопрос. Какие имеются материалы о деятельности женщин-биев – они в судебной практике казахов правило или исключение?
Многочисленные дореволюционные источники, касаясь судебной власти у казахов, отмечали одну из ее особенностей – отсутствие принудительной силы. Единственными способами регулирования межродовых и внутриродовых отношений являлись либо обычай барымты, позволяющий восстановить права потерпевшего, либо, что встречалось гораздо чаще, обращение к третейскому разбирательству путем свободного выбора определенного лица в качестве третейского судьи. В современной казахстанской историографии одним из первых к изучению бийства приступил видный ученый, этнолог Ж.О. Артыкбаев 1 . В
своем исследовании, посвященном социально-политическому и экономическому развитию казахского общества в XVIII–XIX вв., ученый считает, что реформы российского правительства XIX в. значительно изменили этно-политическую ситуацию в крае, серьезно повлияли на сословную структуру кочевого общества. Структура традиционного управления казахским обществом рассматривается Ж.О. Артыкбаевым как сложное переплетение различных уровней потестарно-политической системы, где низовые ступени занимали аксакалы и бии, которые регулировали отношения между кровными родственниками. Поскольку «значение и сила племени в общественных ситуациях зависели от авторитета и влияния бия» 2 , то биями становились родоначальники, обладающие значительной властью, позволяющей управлять коллективом, и способные оберегать устои самоуправления кочевого коллектива.
1 Артыкбаев Ж.О. Казахское общество: традиции и инновации. Караганда: Полиграфия, 1991. 2 Артыкбаев Ж.О. Указ. соч. С. 125. 323
Большое продвижение вперед в изучении института бийства осуществила А.И. Оразбаева. Профессор, опираясь на материалы исторических памятников и фольклора и другие источники, рассматривает вопросы формирования и развития данного института, выявляет причины его расцвета в эпоху Тауке хана и др. В развитии бийского института отмечается несколько этапов: период ранних кочевых обществ, где бии являлись предводителями родо-племенных объединений, когда бийская власть постепенно усиливала свои позиции, период расцвета бийского института (XVIII в.), когда в нем сосредоточилось все богатое наследие кочевой цивилизации 1 .
отношений и уравновешивание аристократической власти хана и демократической власти народа 2 . Человек, который называет себя бием, должен знать не только хозяйственно-экономические, но и духовно- культурные традиции своего народа. Особенно важным считалось уметь вести судебные дела по вопросам – «жер дауы» (земельный спор) и «жесір дауы» (спор о вдовах), так как они затрагивают не только внутреннюю жизнь кочевников, но и интересы защиты рода, духовных ценностей народа. Грамотность в решении судебных дел, умение к месту использовать изобилующую цитатами и поговорками казахскую речь, могли способствовать приближению к званию бия. Однако обладателями почетного и авторитетного звания бия становились не путем выборов или уважения сообщества. На основе «углубленного изучения внутренних механизмов сложения данного института» 3
А.И. Оразбаева приходит к выводу
о генетической принадлежности соискателей к данной социальной группе, т. е. звание бия передавалось по наследственной линии. Настоящим бием мог стать только тот,
1 А.И. Оразбаева ограничила рамки диссертационного исследования XVIII веком. Очевидно, это связано с научным интересом исследовательницы, ставившей задачу изучить характерные черты традиционного суда биев.
2 Оразбаева А.И. Қазақ қоғамындағы билер институты: тарихи бастаулары, орны және рӛлі (XVIII ғасыр): тарих ғылым. канд. ... дис. Алматы, 1998. 3 Казахстанский центр медиации [электронный ресурс]. URL: http://kazmediation.kz/mediation-in-the-world-and- kazakhstan/95-institute-of-fundamental-biy-in-kazakh-society.html. (дата обращения 11.07.2014). 324
кто вышел непосредственно из этой социальной группы, где накопление знаний происходило естественным путем, от отца к сыну 1 . Действительно, история казахского народа знает немало примеров, когда этого звания удостаивались те, чьи предки были биями. Так, Айтеке би был предком знаменитого Ораз бия, советника основателя Туранского государства Тимур хана, а Казыбек би родился в семье Келдибек бия. Не являлся исключением и Толе би – его предки на протяжении одиннадцати поколений были известными биями. Эти факты из жизни известных биев позволяют в целом согласиться с позицией А.И. Оразбаевой в вопросе о преемственности бийского звания в казахской среде. Однако позиция А.И. Оразбаевой вызвала появление работ, в которых этот вопрос трактуется несколько иначе. Например, известный юрист К.А. Алимжан, занимающийся изучением проблем теории обычного права, считает, что «в казахской степи титул ―бий‖ был не столько наследственным или жалуемым, сколько заслуженным почетным званием. Бии не назначались и не избирались, по крайней мере, так было до вмешательства России» 2 . Человек мог пользоваться поддержкой влиятельных лиц, происходить из бийской семьи, но бием он мог стать только в случае всеобщего признания. То есть он должен своими качествами заслужить это почетное звание, требования к которому предполагали честность, справедливость, знание норм обычного права. Позиции, занимаемой К.А. Алимжаном, придерживаются ученые- историки А. Кузембайулы и Е. Абиль. Они полагают, что теоретически бием мог стать любой представитель «черной кости», однако лишь те добивались признания в роли бия, которые «знали нормы обычного права, обладали
1 Такого же мнения придерживается казахстанский исследователь Л. Ауэзова, которая в монографии, посвященной изучению творческого наследия казахского писателя М.О. Ауэзова, отметила, что «биями могли быть лишь представители феодально-родовой знати, зачастую их власть передавалась по наследству в рамках рода». См.: Ауэзова Л. История Казахстана в творчестве М. Ауэзова. Учебное пособие. Алматы: Санат, 1997. С. 12.
2 Алимжан К. Суд биев как институт обычного права. М.: Мысль, 1999. С. 78. 325
красноречием и достаточным авторитетом» 1 . Ученые добавляют, что хоть в степи и возникали династии биев, считать этот институт наследственным ни в коем случае нельзя. Полемику по этому вопросу продолжил уже упоминаемый мною выше профессор Ж.О. Артыкбаев, который считает, что у бийского звания есть несколько критериев (всего их десять), соответствие которым позволяло стать его владельцем. Ученый изобразил образ бия эскизно, но ярко. По его мнению, бий – не выбираемая должность, ее добиваются лишь те, кто знает традиции народа, имеет незапятнанную репутацию, не отягощен какими-либо моральными отклонениями, известен народу своими родовыми корнями, уважаемый в своей среде человек; звание бия не зависит от возрастных показателей, им может стать любой, от мала до велика, кто отвечал вышеозначенным требованиям; бий – не наследственное звание, его добиваются, а не передают по наследству. Кандидат, претендующий на звание бия должен обладать не только природными задатками, но иметь глубокий развитый аналитический ум, обширные знания; владеть искусством красноречия, уметь использовать богатство казахского языка, иметь полемические способности, проявлять рассудительность и находчивость при возникновении прецедентных ситуаций; его весомое слово призвано было останавливать конфликты и примирять стороны; быть знатоком истории своего народа, знать родовые шежире и использовать эти знания при определении меры и сроков наказания. Тот бий пользовался уважением среди народа, кто умел не доводить конфликт до судебного разбирательства, а решать спор мирным соглашением. Судебный процесс должен был начинаться следующей фразой: «Дау сұрау келдіндер ме? Ақыл сұрау келдіндер ме?» (Пришли конфликтовать или пришли в поисках разума?). Этот процесс предполагал публичность, каждый из присутствующих имел право высказать свое мнение, бий был обязан
1 Кузембайулы А., Абиль Е. История Казахстана. Учебник для вузов. 7-е изд. перераб. и доп. СПб.: Соларт, 2004. С. 140. 326
выслушать обе стороны конфликта и, исходя из сказанного и собственного мнения, вынести окончательное решение. Авторитет бия зависел от его умения справедливо выносить приговор, невзирая на родственные связи, в соответствии с пословицей: «Тура биде туған жоқ, туғанды биде иман жоқ» (У справедливого бия нет родичей, а если он склоняется в пользу родича в ущерб справедливости, то теряет веру сородичей в него). В последние годы все больше ученых считает, что звание бия было не наследственным, а предполагало определенные критерии, соответствие которым в принципе открывало дорогу каждому к его получению 1 . Например, ведущий российский этнолог профессор А.А. Никишенков отмечал: «Бий становился народным судьей не в результате процедуры избрания или назначения, а вследствие своего авторитета, благодаря которому к нему обращались с просьбой разобрать то или иное спорное дело или преступление. Об этом есть многочисленные свидетельства очевидцев» 2 . Р.Ю. Почекаев также придерживается данной точки зрения: «Весьма любопытно, что бием мог стать практически любой человек при условии, что к нему обратились за разрешением спора, и его решение удовлетворило стороны. Ни социальное положение, ни даже возраст кандидата не играли определяющей роли в выборе» 3
наследству, но при этом наличие по отцовской линии биев имело существенное значение, как в плане передачи опыта, так и при завоевании общественной известности 4 . Из всего сказанного следует вывод, что среди современных исследователей по вопросу о преемственности бийской власти единое мнение
1 Дәдебаев Д. Қазақтың әдет-ғұрып заңындағы бидің орны // ҚазҰУ хабаршысы. Заң сериясы. 2005. № 2(34). С. 108; Почекаев Р.Ю. Основные этапы эволюции казахского суда биев (XV–начало XX вв.) // Зангер. 2008. № 4 (81). С. 52; Зиманов С.З. Казахский суд биев... С. 51; Әлдибеков Ж.С. Қазақстанның XVII ғасырдың соңғы ширегі – XVIII ғасырдың алғашқы жартысындағы саяси-құқықтық қалыптасуы және дамуының тарихи- теориялық мәселелері: заң ғылым. докт. ... дис. Астана, 2010. 2 Степной закон. Обычное право казахов, киргизов и туркмен / Сост., автор вступ. статьи, коммент. и глоссария А.А. Никишенков; под общ. ред. Ю.И. Семенова. М.: Старый сад, 2000. С. 11. 3 Почекаев Р.Ю. Указ. соч. С. 52. 4 Зиманов С.З. Указ. соч. С. 48. 327
отсутствует. Одна группа ученых уверенно заявляет, что бийский институт имеет наследственные корни, которые
позволяли передавать аккумулированные знания внутри одной социальной группы; другая группа полагает, что звание бия признавалось за теми, кто своими индивидуальными особенностями сумел завоевать доверие и престиж среди соплеменников. Обе группы приводят доводы в пользу своих гипотез, однако говорить о превалировании тех или иных научных доказательств не приходится. В свою очередь считаю, что в казахском обществе не существовало закрытой бийской группы, однако, наличие бийских семей, в которых молодые претенденты проходили «школу» подготовки бия, с малолетства получали знания и умения, осваивали тонкости судебной деятельности, участвовали в решении споров, не вызывает сомнения.
Далее хотелось бы обратить внимание на еще один дискурс, выделенный академиком С.З. Зимановым и активно обсуждаемый в современной историографии – необходимость оценки обычного права казахов как процесса исторического, истоки которого уходят в древность, а время затухания приходится на конец XIX – начало ХХ вв. Был ли действительно «золотой век» правосудия и законности на древней земле казахов, о котором нередко упоминали в своих работах крупные дореволюционные ученые А.И. Левшин, Ч.Ч. Валиханов и другие? 1
Академик С.З. Зиманов полагал, что одним из первых судебными преобразованиями в обществе занялся Касым хан (1511–1518/23). Его кодекс «Қасым ханның қасқа жолы» (Светлый путь хана Касыма) повышал роль биев и бийского правосудия, тем самым укрепляя государство и правопорядок среди кочевников. Традиции Касым хана продолжил Есим хан (1598−1628), который закрепил их в своем законодательстве «Есім ханның ескі жолы» (Древний путь
1 Зиманов С.З. Указ. соч. С. 98. 328
Есим хана). При Есим хане стали постоянно созываться собрания биев и родоначальников, они играли роль совещательного органа и принимали участие в решении государственных вопросов. Тауке хан сумел соединить накопленный правовой опыт своих предшественников – в своей внутренней и внешней политике хан опирался на биев. При нем регулярно созывались съезды биев трех жузов, был принят законодательный документ «Жеты жаргы», который значительно упрочил позиции биев, повысил их роль в казахском обществе; при нем бии стали обладателями практически всех ветвей власти
1 . Таким образом, анализ политической ситуации данного периода привел С.З. Зиманова к выводу, что «золотой век» бийского правосудия приходится на правление Тауке хана. В этот период институт бийства характеризуют следующие черты: «Знание и постижение бием-судьей основных и трансфертных норм и логики обычно-правовой системы кочевого общества казахов; неподкупность суда и судьи; справедливость как суть и моральная ориентация судебных решений; гласность, доступность и публичность суда; владение судьей ораторским искусством как средством доказывания и обоснования судебного решения; направленность и ориентированность суда на установление гражданского мира и достижение мирового соглашения между сторонами» 2 . Более того, академик считал, что суд биев в силу своей нравственности и демократичности был народным, а значит, являлся судебной системой общецивилизационного (выделено мной. – Ж. М.) значения. Также академик С.З. Зиманов полагал, что суд биев своими ценностными и нравственными установками способствовал укреплению Казахского ханства, стабилизации внутри- и межродовых отношений, содействовал единству казахского народа.
1 До этого времени биям предоставлялось право рассматривать частноправовые споры, касающиеся в основном внутриродовых конфликтов, все остальные дела передавались на рассмотрение хана и султанов. «Жеты жаргы» предоставил биям право судить представителей «белой кости» – чингизидов. Например, в 1748 г., после того как Барак султан убил хана Младшего жуза Абулхаира, он обратился к биям трех жузов, которым доверил решение своей дальнейшей участи. 2 Зиманов С.З. Указ. соч. С. 106. 329
Однако не все исследователи придерживаются данной научной позиции. Мнение определенной части гуманитарной интеллигенции Казахстана выразил известный казахский писатель, знаток традиционного нарратива казахов Мухтар Магауин. В своих произведениях «Азбука казахской истории» (1997), «Смутное время: Исторический роман» (1998), «Кобыз и копье. Повествование о казахских акынах и жырау ХV–ХVІІІ веков» (2003) и других он иначе рассматривает вопрос о роли и значении института биев в казахском обществе в XVII–XVIII вв. Рубеж XVII–XVIII вв. – время неспокойное и опасное для казахского народа. Непрекращающиеся казахско-джунгарские войны опустошили казахскую степь, привели к бесчисленным материальным и моральным бедствиям. Успехи казахского хана Салкам Жангира (1643/45–1652) в войне с джунгарами, кончина основателя Джунгарского ханства – Батура хунтайджи (1634/35–ок. 1660), приход к власти его сына безвольного Сенге, внутриджунгарские противоречия не принесли для казахов ожидаемого облегчения. Казахское ханство в этот период могло окончательно разгромить своего грозного восточного соседа и обеспечить себе мир на ближайшие годы, однако этого не произошло. М. Магауин связывает причины превращения Казахского ханства в «слабеющую и рыхлую структуру» 1 из-за прихода к власти биев и баев. То есть в целях усиления государственной централизации и личной власти Тауке хана власть передается от торе-чингизидов к представителям «черной кости». Анализируя функционирование ханской власти на территории казахских земель, М. Магауин отмечал, что она на протяжении всей истории Казахского ханства была сильной и особо почитаемой народом. Возглавляя родовые единицы, султаны заботились о своем народе, каждый из них на основе принципа меритократии, теоретически, мог быть избран ханом, но если хан не
1 Магауин М. Азбука казахской истории: документальное повествование. Алматы: Қазақстан, 1997. С. 77. 330
оправдывал надежд народа, его могли сместить по обычаю, который назывался «хан талау» 1 . Высоко оценивая роль султанов в обществе, М. Магауин считал, что отстранение султанов от управления привело к окончательному распаду Казахского ханства. В свою очередь, перемещение центра управления жузами в руки шести биев: Толе би из рода Уйсун, в Среднем жузе – Каздауысты Казбек би, в Младшем жузе – Айтеке би из рода Алшын, у киргизов – Караш би, у каракалпаков – Сасык би, у курама – Мухамед би, привело к ослаблению власти Тауке хана. Усиление власти биев привело к нарушению традиции султанского управления родовыми структурами, к превращению биев в серьезную политическую силу, которая заботилась в основном о делах своего улуса, рода 2 . То есть бийская группа не выходила за рамки узких родовых интересов, что в конечном итоге служило причиной ослабления всего общества. Более того, М. Магауин полагает, что бии в своих интересах, влияя на институт избрания ханов (так, после смерти Тауке хана были избраны ханами Каип (1715) и Болат (1718) – мягкотелые и слабохарактерные чингизиды, которые устраивали «элиту черной кости»), «своими бессмысленными делами, недальновидностью еще больше приблизили позорную, рабскую эпоху, тот вероятный смертный час, когда над всей нацией нависла опасность исчезнуть с лица земли» 3 .
«―Элита нации‖ оказала Казахской Орде медвежью услугу: несмотря на то, что не только сама, но и вся страна на краю пропасти, она почему-то оказалась ―верной‖ традициям предков; буквально недавно, когда на чашу веcов была
1 Хана, не оправдавшего доверия народа, наказывали путем «хан талау» – народ отбирал все его имущество. Такое решение выносилось не сразу, а лишь после неоднократных предупреждений и замечаний. См.: ЦГА РК. Ф. 345. Оп. 1. Д. 1608. Л. 22–22 об. Иначе описывает этот обряд С.Е. Толыбеков: «Казахского хана избирали почетные представители родов. Эти родоправители на большом сходе поднимали хана на белой кошме. Потом эту кошму или снятую с хана одежду разрезали на мелкие куски и каждый брал по кусочку в знак своего участия в избрании хана. После этого они расходились по домам, захватив с собой весь ханский скот. Этот акт называется ―хан-талау‖ (буквально: ограбление хана) и означал, что избранный хан теперь ничего своего не имеет и переходил как бы на содержание народа». См.: Толыбеков С.Е. Кочевое общество... С. 353. 2 Магауин М. Указ. соч. С. 89. 3 Там же. С. 96. 331
поставлена сама жизнь, правители, нарушив древний обычай, избрали главнокомандующим выходца из ―черного‖ народа Бокенбая, теперь же на ханский трон они не допустили прямого потомка Аз-Жанибек-хана Абулхаира, мотивируя тем, что он представляет младшую ветвь казахских султанов, то есть, менее благородного происхождения» 1 . Автор склонен считать, что подобного рода «эксперименты» с выборами ханов привели к появлению сепаратистских устремлений султанов, которые противились решениям съездов биев. Конечно, подход М. Магауина интересен и тем более подкреплен историческими фактами. Однако полагаем, что имеет место использование фольклорного нарратива с целью преувеличения роли биев в кризисе Казахского ханства. Скорее всего, существовал комплекс причин, как внешних, так и внутренних, приведших к «смертному часу» казахов. Вместе с тем, несмотря на то, что позиция ученого в отношении бийского института эмоционально насыщена, она нестандартна и лишний раз доказывает желание ученых Казахстана отойти от официальных клише и нетривиально трактовать узловые моменты истории. В целом подавляющее большинство казахстанских авторов при исследовании дореформенного института биев (т. е. до реформ XIX в.) придерживаются единой позиции: суд биев – судебный институт, достигший своего расцвета в эпоху Тауке хана, судьи – выдвиженцы из народа благодаря своим личностным качествам, знанию норм адата, традиций и культуры народа. Однако существует мнение М. Магауина, который не склонен преувеличивать роль биев в повседневной жизни казахского общества, но в переломные периоды истории отводит биям ведущую роль. Ученый смотрит на этот вопрос с позиции оценки вклада биев в сохранение казахской государственности в сложный период истории казахского народа.
1 Там же. С. 96. 332
XVIII–XIX вв. стали переломными в истории Казахстана. Законы хана Тауке, действовавшие на территории степей и регулировавшие отношения между общинниками, регламентировали все социальные и политические институты общества в дореформенный период. Они способствовали координации межродовых отношений, которые, в свою очередь, служили основанием для стабильности социума. В 30-х гг. XVIII в. начался сложный, противоречивый процесс вхождения казахских земель в состав Российской империи, что в результате привело к расширению ее юго-восточных границ. С 20-х гг. XIX в. российское правительство приступило к реорганизации административно-политической структуры казахского общества путем реформ, цель которых – максимально возможная адаптация традиционного общества казахов к общеимперской системе управления. Реформы затронули все стороны жизни степняков и ко второй половине XIX в. начали менять кочевую структуру общества. Анализу реформ, их формам и методам в зависимости от региональных особенностей, итогам претворения в жизнь административных изменений посвящено на сегодняшний момент немалое количество работ. Исследователи по-разному интерпретируют цели и задачи метрополии в крае, итоги реформ также получают различную оценку. Остановимся на исследованиях, в которых процесс колониальных реформ получил достаточно аргументированное освещение, выводы и положения которых весьма ценны для понимания вопросов изменения статуса и роли биев в казахском обществе. В целом исследователей института бийства можно условно поделить на две группы: тех, кто считает, что реформы XIX в. в некоторой степени были преждевременными, где-то непродуманными, что они отрицательно сказались на институте биев, который являлся одним из основных общественно- правовых институтов, что, в конечном итоге, привело к его трансформации и упадку; и тех, кто полагает, что реформы империи в крае – необходимая 333
реальность, которая позволила казахскому краю включиться в орбиту капиталистических отношений России, в которых традиционное обычное право закономерно должно было уступить место мировым судам общеимперского образца. О несоответствии норм обычного права казахов и русского законодательства образно говорит Абаю один из персонажей романа М. Ауэзова «Путь Абая» русский адвокат Андреев: «Лошадь шарахается от верблюда, а верблюд сторонится лошади... Мы и в самом деле похожи на них... Однако не только мы с тобой такие. Вот стоит свод законов, а там,— он махнул рукой к окну, – киргизская степь с ее обычным правом. И они так же смотрят друг на друга, ничего не понимая» 1 . Ситуация правового плюрализма, которая начинает развиваться в крае с началом российской колонизации, позволяет четко обозначить складывавшиеся отношения между колонией и метрополией. В данном случае, судебные реформы российского правительства, основанные на российских ценностях, были либо отвергнуты казахским кочевым обществом, либо приводили к искажению его внутреннего мира и его вековых ценностей. Одной из ранних работ по вопросу о реформировании суда стало исследование Ж.О. Артыкбаева. Разделяя процесс колонизации казахских земель на несколько этапов, ученый отмечает, что начальная колонизация не сильно отразилась в системе обычного права казахов. Оно по-прежнему оставалось регулятором общественной жизни казахов. Однако введение в степи «Уставов...» 1822 и 1824 гг. только начинает процесс неблагоприятного воздействия реформ на правовое поле суда, ограничивая его компетенцию, что приводит к снижению его статуса. Особенно Ж.О. Артыкбаев заостряет внимание на реформе 1854 г., согласно положениям которой «Звание биев
1 Ауэзов М. Путь Абая. Алма-Ата: Жазушы, 1978. Кн. 1. С. 347. 334
утверждаемые» (курсив автора. – Ж. А.). Хотя эти меры и не затронули основ трациционной культуры, ценностей и поведенческих стереотипов, но подорвали основы традиционной власти, делает вывод ученый. По мнению Ж.О. Артыкбаева, введенная выборная система суда вызвала сильнейшую деградацию общества как в институциональном, так и нравственном плане 1 . Это связано с тем, что многоступенчатые выборы волостных управителей и биев были совершенно чужды казахскому обществу, так как казахи при выдвижении лидеров руководствовались принципами генеалогического родства. Деление казахских земель реформами 1867–1868 гг. по административно-территориальному принципу привело к смешению генеалогически неблизких родовых коллективов, что способствовало возникновению очагов напряженности, особенно в период выборных кампаний. К середине XIX в. в Казахстане сложились две различные судебные системы: новая власть в виде окружных приказов, со всеми необходимыми атрибутами власти (администрация, полиция, суд, в который казахи могли обращаться, минуя суд биев), и традиционная, основанная на обычном праве. С одной стороы, реформы второй половины XIX в. 1886, 1891, 1898 гг. значительно сужали компетенцию бийского суда. С другой стороны – в Казахстане на протяжении XIX в. наблюдалось расширение сферы влияния шариата – свода норм мусульманского права. Однако, как считает Ж.О. Артыкбаев, невзирая на проводимые судебные переустройства, имперскому правительству уничтожить суды биев не удалось, они продолжали функционировать. Аналогичной позиции в трактовке последствий проводимых царизмом реформ придерживается и казахстанский исследователь М.Т. Баяндаров 2 .
1 Артыкбаев Ж.О. Казахское общество: традиции и инновации. Караганда: Полиграфия, 1991. С. 114. 2 Баяндаров М.Т. Основные черты и особенности судебно-правовой реформы 1898 года в Казахстане: дис. ... канд. юрид. наук. Алматы, 2001. 335
Изучая правовую реформу 1898 г. в Казахстане, ученый отмечает, что введенная выборная система «приводила к тому, что биями-судьями обычно становились люди, не знающие норм казахского обычного права, не обладающие достаточными личными качествами, но принадлежащие к партии победившего на выборах волостного управителя, и поэтому часть населения из партии, потерпевшей на выборах поражение, подвергалась незаконным судебным преследованиям и присуждалась к различным наказаниям» 1 . К тому же вновь выбранные судьи, далекие от традиционного суда биев, не знали норм древнего казахского суда, что в свою очередь порождало многочисленные жалобы, приводило к хаосу, запутанности и недоверию со стороны населения к новому суду биев. Вопросы судебного переустройства казахского края нашли отражение в исследовании С.Г. Агаджанова и В.В. Трепавлова, которые в результате сравнительного анализа административно-судебных реформ XIX в. отмечают, что, несмотря на проводимые мероприятия, суд биев действовал до 1917 г. 2 .
которой является А.А. Никишенков 3 . Исследователь сделал довольно подробный анализ сложившейся правовой ситуации в крае и подчеркнул, что российская администрация в XIX в. стремилась сохранить и приспособить для своих нужд традиционные судебные институты. Для этой цели она внедрила целый ряд законодательных актов, начиная с «Устава о сибирских киргизах» 1822 г. были опубликованы «Положение об управлении Оренбургскими киргизами» 1846 г., «Временное положение об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей» 1867 г., «Временное положение об управлении Степными областями» 1868 г., «Проект генерал-адъютанта фон Кауфмана» 1871 г. и 1873 г., «Проект положения об управлении Туркестанским краем»
1 Баяндаров М.Т. Судебно-правовая реформа 1898 года в Казахстане и суд биев // Саясат. 1998. С. 85. 2 Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления / Отв. ред. С.Г. Агаджанов, В.В. Трепавлов. М.: Славянский диалог, 1998. С. 270. 3 Степной закон. Обычное право казахов, киргизов и туркмен / Сост., автор вступ. статьи, коммент. и глосс. А.А. Никишенков / Под ред. Ю.И. Семенова. М.: Старый Сад, 2000. 336
1874 г., «Проект генерал-лейтенанта Колпаковского» 1881 г., «Положение об управлении Туркестанского края» 1886 г. и 1892 г., «Положение об управлении Степными областями» 1891 г., «Проект временных правил о суде киргизов» 1910 г. и многие другие документы. Почти все они не были утверждены высшими законодательными органами империи и не имели силы закона, за исключением разве что «Положения об управлении Туркестанского края» 1892 г., которое также было весьма несовершенным законодательным основанием для согласования имперской и «туземной» судебных систем 1 . Сосуществование двух разных правовых систем – общеимперского законодательства и традиционного суда биев было весьма сложным. Ученый отмечает, что устами биев говорил обычай, не признавать который и не подчиняться которому было невозможно. Суд биев не знал посредников в виде писцов, переводчиков, не имел письменной фиксации правовых решений. Он был прост, гибок, вариативен, текуч. Новые регламентирующие документы (протоколы, выписки, судебные книги и т. д.) значительно усложняли процессуальные нормы традиционного суда. Подобного рода нововведения, по мнению ученого, способствовали появлению новых качеств в социальной структуре казахов, которые проявились и в судебно-правовых институтах. В дореформенный период равновесие в обществе обеспечивалось интересами групп, которые в случае попирательства своих прав могли откочевать на другую территорию, либо отстаивать свои интересы вооруженным путем. Родовые предводители групп были вынуждены считаться с интересами своей родовой группы, в противном случае, потерпевшая сторона могла законным путем потребовать компенсации в виде барымты. Выборное начало, введенное правительством Российской империи, привело к изменению расстановки политических сил. Теперь родоправители, зажиточные и почетные казахи имели возможность войти в состав низового звена российской администрации в качестве чиновников, что приводило, в свою очередь, к тому,
1 Степной закон... С. 11. 337
что они выходили из юрисдикции судов биев. Более того, став чиновниками низового звена, они могли оказывать влияние на выборную систему, в том числе, на выборы биев. Сложившаяся система сдержек эгоистических устремлений родовой элиты – барымта со временем стала преследоваться российским правительством, и была поставлена вне закона. А.А. Никишенков приходит к выводу, что на протяжении XIX в. адат постепенно утрачивал свои позиции под давлением общеимперского законодательства, однако это не означало, что он «вымывался» из народного правосознания, так как народное правосознание и судебно-правовая система – это не одно и то же. Одним из элементов процесса трансформации адата и изменения традиционного правосознания казахов являлись введенные во второй половине XIX в. чрезвычайные съезды биев. Оказавшись в руках местной администрации в лице уездных начальников, они превратились в законодательные органы (что противоречило традиционному правосознанию), вводящие новые нормы в виде судебных прецедентов, и в виде письменных постановлений, которые у казахов получили название «ереже» 1 .
Эта же мысль прослеживается в работе Л.Ф. Поповой, которая считает обычное право важным механизмом для воспроизводства этнического самосознания казахов на всех его уровнях, а также одним из каналов поддержания понятия «мы – казахи» 2 . Сложившаяся ситуация правового плюрализма (имперское законодательство и обычное право) деформировала внутренние отношения казахского социума, обострив при этом чувство «мы – они». Исследователь пытается понять, почему казахи отрицательно относились к вводимому российскому законодательству, и сопоставляет две правовые системы по ряду вопросов. Например, отношение спорящих к бию были
1 Степной закон ... С. 14. 2 Попова Л.Ф. Обычное право как фактор этнического самосознания казахов XIX века // Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения. СПб.: МАЭ РАН, 2002. С. 37.
338
личностно окрашены, так как они его сами выбирали, в то же время государственный суд был механизмом, который был далек от родственных чувств, его мало заботил субъективный фактор при решении судебного спора. Если цель бийского суда – примирить конфликтующих и удовлетворить прежде всего морально сторону истца, то имперский суд ставил задачу наказать преступника за содеянное. Если бийские суды ограничивались штрафом, в самом крайнем случае, публичным позором обвиняемого, то официальный суд применял различные меры наказания, вплоть до лишения свободы, высылки, заключения под стражу. Следственные мероприятия, проводимые имперскими органами дознания, вызывали у казахов тревогу и недоверие, поскольку по нормам обычного права сторона потерпевшего сама проводила подобного рода мероприятия. На этой основе исследователь приходит к убеждению: между этими системами существовала огромная мировоззренческая пропасть. Л.Ф. Попова считает, что в конце XIX в. имперская власть, убедившись в невозможности поставить обычное право казахов в подчиненное праву метрополии положение, делает ему уступку. Ученый, к сожалению, не уточняет какую, однако считает, что Положение 1868 г. расширило полномочия народного суда биев 1 .
Иного мнения придерживается казахстанский юрист С. Узбекулы, считающий, что реформы 1867–1868 гг. ликвидировали институт биев, на смену которому пришли чиновники, избираемые на три года: «Цель пропагандируемой политики заключалась в отстранении от процесса управления обществом уважаемых народом
людей, замене
их невежественными, продажными чиновниками, действующими по принципу ―разделяй и властвуй‖» 2 . С 1891 г. звание «бий» было вовсе выброшено из номенклатуры «народных судов». Данное обстоятельство, по мнению ученого,
1 Там же. С. 36. 2 Ӛзбекұлы С. Право кочевой цивилизации казахов. Алматы: Мектеп, 2002. С. 122. 339
привело к падению престижа судебной власти в обществе, а обычно-правовые нормы постепенно были вытеснены российскими законами. Известный специалист В.В. Трепавлов в связи с «уходом с исторической сцены марксизма-ленинизма», формулирует новые аспекты в проблеме исторического пути России 1 . Одним из вопросов, который должен стать объектом пристального внимания – многонациональность Российского государства. При этом исследователь обращает внимание научного сообщества на изучение вклада коренных этносов в развитие России. Во многом ответом на поставленные вопросы явилась статья крупного специалиста по истории Казахстана Н.Е. Бекмахановой. Исследователь обращает внимание на то, что процесс присоединения новых территорий к России был достаточно длительным, при этом власти «приходилось согласовывать традиционные национальные правовые системы, и разный уровень правосознания, который принципиально отличался в Финляндии, Польше, Прибалтике, на Украине, в Бессарабии, Сибири, Поволжье, Казахстане, Средней Азии, Закавказье, на Северном Кавказе. Процесс правовой унификации вел к нарастанию противоречий, служил одной из причин многочисленных волнений в национальных районах» 2 . Н.Е. Бекмаханова и Н.Б. Нарбаев приходят к выводу, что с момента развития восточной правовой системы в рамках Российской империи вырабатывается евразийская модель новой правовой системы, что в свою очередь способствовало объединению центра и периферии. Также ученые замечают, что «связь бийских судов с официальными органами власти и надзор за их деятельностью со стороны последних привели к фактическому их слиянию»
3 . Идеи Н.Е. Бекмахановой были продолжены в следующем издании 1 .
1 Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв. ред. В.В. Трепавлов; Ин-т рос. истории. М.: Наука, 2003. С. 3. 2 Бекмаханова Н.Е. Государственное законодательство и народы России // Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв. ред. В.В. Трепавлов; Ин-т рос. истории. М.: Наука, 2003. С. 27. 3 Бекмаханова Н.Е., Нарбаев Н.Б. Присоединение казахских племен к Российской империи и административные реформы в XVIII – середине XIX в. // Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008. С. 59. 340
О значительных политических, социальных и экономических изменениях в казахском обществе во второй половине XIX — начале XX века, повлекших прекращение функционирования традиционных патронимических и потестарных организаций на высших таксономических уровнях и трансформацию на низших, говорится в работе специалиста по вопросам седентаризации казахов в дореволюционный период А.Ю. Быкова 2 .
Реформы М.М. Сперанского с целью унификации законодательства в отношении кочевников формально приравнивали их к гражданам Российской империи: «Казахи получили право изменять свой правовой и социальный статус, вступая в казачество, приписываясь к купечеству, получив дворянский титул за службу или особые заслуги. На всех жителей были распространены новые судебные системы, при сохранении значительной автономии в решении внутриобщинных вопросов» 3 . Автор отмечает, что в этот период социальный статус в казахском обществе начинает определяться не столько происхождением, сколько материальным благосостоянием и хозяйственным (цивилизационным) положением. Социальные группы вследствие этого утратили свои особенные кастовые черты. Факт потери статусного положения, по мнению ученого, коснулся также суда биев. Недоверие к этому новому суду было настолько велико, что «казахи даже стали биев по должности именовать ―судом печатных‖, так как они были снабжены печатями» 4 , более того, постепенно число обращений к имперскому суду увеличивалось. В первой половине XIX в. перед правительством возникла задача выработки «поливариантного законодательства для каждой окраинной
1 Бекмаханова Н.Е. Присоединение Центральной Азии к Российской империи в XVIII–XIX вв. историко- географическое исследование. М.; СПб.: Институт российской истории РАН; Центр гуманитарных инициатив, 2015.
2 Быков А.Ю. Проблема седентаризации в политике России в Казахстане XVIII – начала XX в: автореф. дис. … канд. ист. наук. Барнаул, 2001. С. 215. 3 Быков А.Ю. Указ. соч. С. 126 4 Там же. С. 204. 341
территории», сообщает исследователь Е.В. Безвиконная 1 . На основании этого положения, автор высказывает мнение о том, что Устав о сибирских киргизах (1822) закрепил за султанством то положение, «которого они в начале XIX века уже не имели в силу наличия тенденции к постепенному падению их авторитета в среде казахского общества» 2 .
зафиксировано два подхода к вопросу о существовании системы выборов среди казахов. Первый подход реализуют те, кто считает, что в традиционном обществе казахов отсутствовали исторические корни выборной системы (М. Красовский, Ж.К. Касымбаев и др.); другая группа исследователей (второй подход) – сторонники наличия древнейшей выборной традиции у кочевников (А. Левшин и др.). Сама же автор считает, что «архивные источники неоспоримо свидетельствуют о существовании традиции выборов ханов, биев в среде кочевников в XVII–XIX вв., но механизм ее осуществления скорее можно рассматривать как назначение на почетную должность заранее определенного числа, при отсутствии как таковой процедуры выборов (голосования)» 3 . Е.В. Безвиконная считает, что в первой половине XIX в. административно- политическое и социально-экономическое положение в казахской степи способствовало проведению реформ, кроме того они были обусловлены стремлением Российского государства отстаивать свои интересы на присоединенной территории, которая рассматривалась как плацдарм для азиатских инициатив российской администрации. К внутриполитической ситуации в крае автор относит: ослабление власти ханов и усиление децентрализаторских и сепаратистских тенденций в родовых объединениях; нарастание межродовых противоречий в результате борьбы за власть родовой
1 Цит. по: Дамешек И.Л. Окраинная политика России в первой половине XIX в.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иркутск, 1998. С. 14. 2 Безвиконная Е.В. Административно-правовая политика Российской империи в степных областях Западной Сибири в 20–60-е гг. XIX в. Омск, 2005. С. 104. 3 Безвиконная Е.В. Указ. соч. С. 47. 342
аристократии (султанов и биев) и сохранения обычая барымты; внешнюю угрозу со стороны среднеазиатских ханств и Китая; регулярные набеги кочевников на приграничные районы империи, которые создавали почву для возникновения конфликтов между кочевниками и жителями «приграничных районов»
1 .
Достаточно подробно Е.В. Безвиконная рассматривает вопросы реформирования в степи в соответствии с проводимыми мероприятиями российского правительства, законодательной основой которых является «Устав о сибирских киргизах» (1822 г.). В соответствии с Уставом административная система управления в крае выглядела таким образом: старшины управляли аулами, султаны – волостями, старшие султаны – округами (всего округов было семь), т. е. среднее и высшее звено этой структуры занимали представители «белой кости» – султаны. В начале реорганизации управления российская администрация делала упор именно на эту группу, считая ее авторитетной, а потому и полезной для проводимых мероприятий. Правительство закрепляет ряд преимуществ султанского сословия: наследственное право на владение землей и имуществом, право наследования почетного звания волостного управителя на основе принципа первородства; освобождение от налогов и телесных наказаний. Однако последующие реформы отразили тенденцию падения авторитета султанского сословия, и напротив, усиления биев, которые получили не только судебную, но и административную власть, сохранив уважение и доверие своих соплеменников 2 .
истории института биев в пореформенный период, отмечая, что сибирская администрация в лице М.М. Сперанского и других царских чиновников продуманно и осторожно подходила к процессу изменения системы управления степным краем.
1 Там же. С. 55. 2 Там же. С. 174. 343
Е.В. Безвиконная считает, что на протяжении всего XIX в. принципы обычного права не только сохраняют свое ведущее значение в отношениях между кочевниками, но и постепенно начинают влиять на российское судопроизводство в крае, последнее обстоятельство заставило сибирскую администрацию внести в него необходимые коррективы. Так, «окружные приказы продолжали рассматривать барымту в качестве искового преступления, несмотря на законодательное закрепление ее уголовного характера, поэтому военный губернатор области сибирских киргизов 5 декабря 1851 г. издал приказ «―О предоставлении приказами подробных сведений о значении термина ―баранта‖ и инициировал в областном правлении дискуссию по вопросу необходимости смягчения наказания за данные проступки». Кроме того, по мнению автора, «широкое распространение получила практика обращения в суд биев представителей казачьего сословия. По сводным данным окружных приказов с 1855 по 1865 гг. подобных случаев было зафиксировано 303, в то время как случаев подчинения русских и казаков в частности было всего 7» 1 . В то же время правительство России целенаправленно проводило курс на постепенное вытеснение традиционного народного суда биев из числа действующих правовых институтов, причем прямые методы вытеснялись косвенными, например, введением альтернативной судебной инстанции – института присяжных биев. Однако, по мнению Е.В. Безвиконной, эти меры не возымели реального действия, так как сохранение «традиционного суда биев было вызвано его высоким авторитетом среди кочевников и большой эффективностью по сравнению с громоздким российским судопроизводством. В данных обстоятельствах становилось совершенно очевидно, что ликвидация суда биев создаст угрозу социальной стабильности в регионе, спровоцирует волнения и конфликты, направленные против российской власти» 2 . К тому же изменения в правовой сфере носили поверхностный характер – принцип
1 Безвиконная Е.В. Указ. соч. С. 160. 2 Там же. С. 162. 344
сосуществования российских институтов управления и родоплеменных форм жизни казахского общества сохранил ведущее положение вплоть до ХХ в. Рассмотрение изменений в правовой культуре казахов, анализ создавшегося в ходе административно-политических и правовых реформ XIX в. поля правового плюрализма в казахской степи произведены Е.В. Безвиконной с надлежащей полнотой и аргументированы историческими источниками. И теперь, скорее всего, ни один исследователь казахско-русских отношений в целом и других вопросов дореволюционного периода Степного края, не сможет обойтись без заключений и наблюдений этого ученого. Весомый вклад в изучение института биев внесла О.И. Брусина – этнолог, специалист по истории и проблемам русскоязычного населения Средней Азии, межнациональным и социальным отношениям в центральноазиатском обществе
1 . Исследуя проблему народных судов в Туркестане после его присоединения к России (в середине XIX в.), ученый отмечает, что «Николай I и его окружение боялись придать легитимность местным правовым и социальным обычаям, формализуя их кодексы» 2 отчасти из-за реакции на народные волнения на окраинах империи. В результате сбор и систематизация обычно-правовых кодексов проводились скорее в научно-познавательных целях, нежели в практических. Одним из проявлений реформирования народного суда служит большое количество жалоб населения, подаваемых в местную администрацию. Причину этого явления О.И. Брусина видит в том, что российская администрация, вводя в степи новые «правила игры» нарушила то общественно-социальное равновесие, которое обеспечивало функциональность кочевой системы. Речь
1 Брусина О.И. Русское население Средней Азии до и после распада СССР // Среда и культура в условиях общественных трансформаций. М., 1995. С. 148–158; Она же. Национальная государственность и «русский вопрос» в Казахстане // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. 1996. № 94; Она же. Этнический фактор в современном социально-политическом развитии Казахстана // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. 1996. № 90; Она же. Социально-правовые системы новых среднеазиатских государств в контексте теории правового плюрализма // Юридическая антропология. Закон и жизнь. М., 2000. С. 152; Она же. Славяне в Средней Азии: Этнические и социальные процессы: Конец XIX – конец XX вв. М.: Вост. лит., 2001; и др. 2 Брусина О.И. Почему Николай I боялся легитимировать казахские адаты // ЦентрАзия [сайт]. URL: http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1340000580 (Дата обращения 01.07.2014 г.). 345
идет о барымте. Являясь правовым институтом, позволявшим слабой стороне апеллировать к суду биев в отношении действий обидчика, барымта, на самом деле, служила системой равновесного распределения сил между различными родовыми коллективами и достаточно жестко пресекала попытки нарушить эту гармонию. Признание российским законодательством барымты в качестве уголовно наказуемого преступления открыло путь к новому явлению – доносительству, что являлось «вполне естественным стремлением проигравшей дело стороны добиться более благоприятного решения» 1 .
апелляции или бийских книг, в которых должны были учитываться все поступающие на рассмотрение дела и другие административные меры, не возымели успеха. В таких условиях, как замечает автор, русская власть не имела возможности эффективно контролировать не только деятельность судов биев, но и порядок и уровень преступности среди местного населения. Значительный интерес представляют исследования и публикации по социально-правовым преобразованиям в Степном крае исследователей, положения и выводы которых весьма ценны для понимания сущности и характера коренных изменений в пореформенный период в казахском обществе
2 .
1 Брусина О.И. Контроль русской администрации над судами по адату. Попытки кодификации казахского обычного права в Российской империи. Часть 3 (Окончание) жүктеу/скачать 3,03 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|