он), перемещаясь то вправо, то влево вдоль арены. Сдерживая напря
жение, он скрещивает пальцы, но одновременно деликатным прикос
н о в е н и е м к плечу у т и х о м и р и в а е т в н у т р е н н е е волнение
неподвижного пожилого ассистента, боящегося отвести взгляд от
гимнастки. Это пластическое трезвучие оттеняет лаконичный звуко
вой рельеф: «жесткий» непрерывный музыкальный аккомпанемент с
незатейливым мелодическим рисунком, полное отсутствие вербаль
ного компонента, мгновенный «вздох»-вскрик невидимой (закадро
вой) публики, когда Марион едва не потеряла равновесие. Однако по
д о б н а я х у д о ж е с т в е н н а я м и н и м а л и з а ц и я дает обратно
пропорциональный эмоциональный эффект — начало кульминаци
онного напряжения первой части фильма.
Следующая «встреча» Дамиэля и Марион происходит в ночном
клубе после циркового представления (эпизод
Девушка танцует
одна, а Дамиэль приближается, слегка касаясь пальцами ее руки и
вслушиваясь в ее внутренний монолог: «Что я сейчас делаю? Гляжу
в пустоту и плыву по вселенной... Вот оно вернулось — блажен
ство. Будто сердце мое сжимает чья-то рука — так мягко». И в ответ
Дамиэль прикладывает ладонь к своему «сердцу». В психоделичес
ком вязком потоке песни Ника Кейва, растекающейся по ночному
клубу, одинокий голос Марион не теряется, не исчезает и ничему не
противостоит. Девушка просто ведет свое лирическое соло: «Я слу
шаю и не слышу. Публика не смотрит. Смотрит само небо». Дей
ствительно, с небесной высоты к ней снова сошел ангел Дамиэль, и
за их зримым, но невидимым дуэтом наблюдает Кассель.
Первое «реальное» объединение Дамиэля и Марион происходит
во сне гимнастки (эпизод 12): на небесах среди клубящихся облаков
движутся навстречу друг другу мужчина и женщина, открывая лики и
сердца. Чистое ясное вселенское пространство их встречи свободно от
преград, легки их души и невесомы тела. Этот один из наиболее
кратких эпизодов фильма длится не более двух минут, однако по свое
му поэтическому насыщению вполне сопоставим с лаконичными
трехстишиями японских хокку. Слитность и текучесть изобразитель
ного стихосложения В. Вендерса «стирает» грани между «слова-
ми»-кадрами. Поэтому наш
анализ условен. Тем не менее драматурги
чески эпизод явно трехсоставной и тяготеет к структурной симметрии:
Достарыңызбен бөлісу: