МУЗЫКАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ ЗАПАДА И ВОСТОКА СЕГОДНЯ

Вестник КазНУ. Серия филологическая, №1(131). 2011 
259
была  в  то  же  время,  более  «открытой»,  чем 
классические жанры Востока. С другой стороны, 
апеллируя      не  к  рациональному  (как  европей- 
ская), а к чувственно-эмоциональному началу,  в 
контексте  высокого  духовного  общения  людей 
эта музыка рождала очень глубокий этический, а 
иногда  и философский настрой [3]. 
Как  известно,  в  кочевых  обществах  гла- 
венствующее  место  в  системе  традиционной 
культуры  занимали  не  пространственные,  а 
временные виды искусства, а именно – поэзия и 
музыка.  Устойчивый  синкретизм  словесного  и 
музыкального  в  кочевой  культуре  сродни 
синкретизму  форм  бытования  самой  музыки  и, 
шире,  синкретизму  форм  познания – природы,  
окружающей  действительности,  человеческого 
духа.  Но  сфера  собственно  индивидуально-
художественного  творчества  четко  отделена 
здесь  от  массового  творчества  (фольклор)  и 
маркируется более высокими жанрами, которые 
и  выказывают  принадлежность  их  к  про- 
фессиональным  видам    деятельности.  Таковы  
в  казахской  традиционной  культуре  əн,  күй, 
жыр    как  продукты  художественно  ценного 
песенного,  инструментального  и  эпического 
творчества.  Эти,  еще  раз  повторю,  синкрети- 
ческие  жанры,  в  которых  музыка  составляет 
органическую  часть  целого – и  есть  сфера 
музыкального профессионализма казахов.   
К типологическим характеристикам кочевой  
культуры можно отнести и то, что разделение на 
фольклор  и  профессиональную  музыку  в  этой 
культуре  вовсе  не  отражает  социально-клас- 
совые различия их  субъектов. Оно лишь обозна- 
чает    определенную  «институализацию»  или 
«специализацию»  сфер  деятельности:  фольклор 
принадлежит  обрядово-ритуальной  практике 
всех  членов  общества,  а  профессиональная 
музыка – художественно-эстетической,  к  кото- 
рой  может    приобщиться  также    любой  член 
общества,  независимо  от  его  классовой  при- 
надлежности,  социального  происхождения  и 
статуса.  Простой  пример:  акынов,  жырау, 
кюйши,  салов,  сери  как  профессиональных 
носителей  разных  традиций  слушали  и 
понимали  все – от  самого  беднейшего  пастуха 
до хана. И, наоборот, в силу того, что в кочевой 
культуре    традиции  и  традиционные  обряды 
играли  огромную  роль  в  жизни  всего  народа  и 
являлись,  по  большому  счету,  регуляторами 
социальной   жизни общества, фольклор являлся 
всегда  достоянием также всех членов общества. 
В  традиционной  казахской  культуре  термин 
«народный» (например,  халық  əні)  указывал 
лишь    на  отсутствие  авторства  или    анонимное 
авторство, но никак не на среду бытования  (как 
в  оседло-земледельческих  культурах).  Поэтому  
с  учетом  сказанного,  определения  «народная», 
«народно-профессиональная»  музыка  или  «на- 
родные»  инструменты    (музыканты)  по  отно- 
шению  к  музыкальному  наследию  кочевых 
народов (в частности, казахов) теряют  смысл и 
представляются  некорректными.  
Наиболее  же  “музыкальной”  областью  тра- 
диционного  профессионализма  является  кюй. 
Действительно,  его  “чистый”  инструментализм, 
особенно  в  современном  концертно-сцени- 
ческом (“безмолвном”)  исполнении,  не  остав- 
ляет  сомнений  в  самостоятельном,  самодоста- 
точном  значении  здесь  музыки  как  таковой. 
Однако  исследования  кюя  А.Мухамбетовой, 
особенно  ее  работа  “Генезис  и  эволюция 
казахского  кюя” [4] убеждают  в  том, насколько 
важной  является  в  этом  жанре  связь  со  словом, 
но  не  поэтическим,  а  прозаическим,  начиная  от 
мифа,  легенды,  кончая  əңгіме  как  жанром 
современного  бытового  рассказа.  И,  все  же, 
профессионализм  кюйши  заключался  в  первую 
очередь  в  мастерском  владении  инструментом, 
посредством  которого  он  должен  был  (и  мог!) 
выразить  всю  палитру  человеческих  чувств  и 
переживаний,  вводя  слушателя  во  множество 
самых  разных  эмоционально-психических  со- 
стояний,  медитацию  и  даже  транс.  Об  этом 
говорит,  как  нам  кажется,  и  этимология  слова  
күй (настроение, переживание, состояние). 
Необычайно  притягательно  и  искусство 
эпических  певцов,  и  не  только  казахских  (жы- 
рау и жыршы), но и всех народов Центральной 
Азии  (олонхосуты,  улигеры,  хайчи,  манасчи, 
бахши,  дестанчи…).  Дело  в  том,  что  это 
искусство  несет  в  себе  заряд  колоссальной 
духовной  энергии  и  потому  имеет  особую  силу 
воздействия.  Исходит  эта  энергия  не  только  от 
поэтических  текстов,  в  которых  выражается 
нравственность,  патриотизм,  мудрость  (фило- 
софия) народа, и не только от музыки, в которой  
художественно-эстетическое начало выражается 
в красивом сплаве импровизируемых мелодий (у 
западных  казахов    основная  интонационная 
канва мелодии называется мақам). И в эпосе, и в 
малых  эпических  формах  (например,  толғау, 
терме)  очень  органичное  единство  поэти- 
ческого и музыкального уходит своими корнями 
к  древнему  магическому  предназначению 
поэзии  и  музыки,  когда  творящий  их    человек 
был еще очень близок к Природе и Космосу. Во 
всем мире и сами носители эпической традиции 
и  те,  кто  ее  изучает,  уверены  в  том,  что 
эпический певец, который удерживает в памяти 

ҚазҰУ хабаршысы. Филология сериясы, №1(131). 2011 
260
тысячи  поэтических  строк,  находится  в  момент 
пения  в  особой  связи  с  высшими  силами.  Эти 
силы  могут  представляться  божественными, 
космическими, связанными с духами предков… 
Однако –  всякая  музыка  существует  в 
среде,  в  которой  она  может  и  должна  (если  у 
нее есть слушатель) естественно развиваться. 
Да,  среда  настоящего  функционирования  ка- 
захской  традиционной  музыки  исчезла  вместе  с 
кочевым  образом  жизни,  патриархальным 
укладом  быта,  синкретизмом  в  бытовании  и 
содержании  этого  искусства.  Но,  как  и    любое 
другое  высокое  искусство,   музыка  не  связана 
только  с  создавшей  ее  средой.  Она,  как  часть 
духовного  мира  человечества,  может  сохра- 
няться  и  развиваться  везде,  где  люди  как  раз  и 
ищут  пищи  духовной.  Собственно,  на  этом 
незыблемом  законе  базируется  жизнь  евро- 
пейской  классики  в  сегодняшнем  мире.  Эта 
музыка,  созданная  несколько  веков  назад, 
благодаря лежащему в ее основе христианскому 
мироощущению,  сконцентрировала  в  себе 
вневременное  общечеловеческое    содержание. 
Таким  же  общечеловеческим  потенциалом, 
выводящим  ее  за  пределы  кочевого  быта  и 
кочевого  времени,  обладает  и  традиционная 
казахская музыка.   
Весь  вопрос  в  том,  как    традиционная  
музыкальная  классика  Востока  может  разви- 
ваться  в  современных  условиях?  Ведь  эта 
музыка творится по законам устного творчества 
и  творится  «на  глазах»  –  при  живом  испол- 
нении,  в  глубочайшем  контакте  со  слушателем, 
который  своим  вниманием  и  пониманием  этой 
музыки  вдохновляет  и  «двигает»  процесс 
творчества.  Особенно  это  важно  в  таких  клас- 
сических  образцах  вокально-инструментальной 
и инструментальной музыки восточных народов, 
как  рага,  макам,  кюй.  Вспомним,  что  все 
истории  создания  кюев  свидетельствуют  о  том, 
что  они  были  рождены  как  вдохновенные 
импровизации  кюйши  по  тому  или  иному 
случаю.  А  затем  эти  кюи  во  множестве 
вариантов (ведь каждый играл услышанный кюй 
по-своему)  расходились  по  всей  округе.  Так 
бытовала  эта  традиция  со  своими  музыкально-
стилевыми канонами на протяжении веков.  
Не  умаляя  значения  письменности  и,  в 
частности,  нотной  системы  записи  казахской 
музыки,  скажем,  что  наши  достижения  на  этом 
пути  примерно  равны  потерям.  Ведь  күй 
(инструментальная  пьеса)  или  əн  (песня),  тем 
более, жыр (эпос) в казахской культуре – это не 
«произведение»  западно-европейской  культуры 
XIX века, которое и творилось, и исполняется по 
другим  законам.  Поэтому  так  неуютно  настоя- 
щему  традиционному  музыканту  на  европей- 
ской сцене, когда время исполнения ограничено, 
отсутствует  живая  связь  со  слушателем,  огра- 
ниченна  сама  возможность  творчества,  импро- 
визации, сочинения.   
В  последние  годы  концертная  жизнь  тра- 
диционной музыки в Казахстане в значительной 
мере оживилась  благодаря относительно новой 
форме, в которой большую роль играет ведущий 
концерта.  Он  комментирует  исполнение  тра- 
диционной  музыки,  и  личность  ведущего – 
знатока  исполнительских  традиций – немало- 
важный  фактор  успеха  концертов.  Поэтому 
такие концерты собирают обычно полные залы. 
Но и эта, более демократичная по сути форма не 
совсем адекватна традиции,  так как музыка по-
прежнему  звучит  со  сцены  (в  условиях  иной 
коммуникативной  системы),  а  рамочность  и 
регламентация  концертного  выступления  по-
прежнему  не  дает  возможности  исполнителю 
раскрыться  во  всей  полноте    –  он  выступает  в 
роли  «чистого»  музыканта  и  не  имеет  воз- 
можности  лично,  в  свободной  форме  коммен- 
тировать  исполняемую  музыку,  дополнительно 
воздействуя на слушателя, как это было в традиции. 
Мы  относимся  к  форме  академического 
концерта  как  к  чему-то  высшему  и  неприкос- 
новенному.  Вместе  с  тем,  как  современные 
материально-технические 
средства, 
так 
и 
человеческий  креатив  (творческий  подход  в 
осуществлении  музыкальных  проектов),  дают 
безграничные  возможности  для  осуществления 
любой  формы  коммуникации  в  искусстве, 
которые  и    нужно,  по-видимому,  активно 
использовать. 
________________ 
1.  Аманов  Б.  Терминология  как  «знак»  культуры 
//СМ, 1985. С.71-74;  Халтаева  Л.  Генезис  и  эволюция 
бурдонного  многоголосия  в  контексте  космогонических 
представлений  тюрко-монгольских  народов.  Автореф. 
дисс…канд. искусст. Ташкент, 1991. 
2.  Ибрагимов  О.  Семантика  макомов.  Автореф. 
дисс… канд. искусст. Ташкент, 1998; Низомов А. Суфизм в 
контексте  музыкальной  культуры  народов  Центральной 
Азии. Душанбе: Ирфон, 2000. 
3.  Нурланова К. Эстетика художественной культуры 
казахского  народа.  Алма-Ата, 1987; Мухамбетова  А.  Кюй 
как  синкретический  жанр.  Алма-Ата, 1990; Аязбекова  С. 
Картина  мира  этноса:  Коркут-ата  и  философия  музыки 
казахов. А., 1999. 
4.  Мухамбетова  А.  Генезис  и  эволюция  казахского 
кюя  (типы  программности) //Аманов  Б.Ж..,  Мухамбетова 
А.И.  Казахская  традиционная  музыка  и XX век.  Алматы: 
Дайк-Пресс, 2002. С. 119-152. 
* * * 
Г.Омарованың  «Батыс  пен  Шығыстың  музыкалық 
дəстүрлері  бүгінгі  таңда»  атты  мақаласында  Батыс  жəне 
Шығыс  музыка  мəдениеттеріндегі  дəстүрлі  жəне  кəзіргі  

Вестник КазНУ. Серия филологическая, №1(131). 2011 
261
орындаушылық формалар туралы айтылған. Сонымен бірге 
мақалада  көшпелілер  (қазақ)  мəдениетіндегі  кейбір   
жанрлардың  (күй,  жыр)  жəне  олардың  орындаушылық 
формаларының ерекшеліктері айқындалған.  
* * * 
In the article “Musical traditions of the West and East  
 
 
 
today” by Mrs. Omarova traditional and modern forms  
of musical performance in the Western and Eastern cultures  
are discussed. Additionally, originality features of some  
forms and genres of music, such as qui, zhyry, in the  
nomadic culture, particularly in Kazakh culture, are 
 
revealed. 
 
 
 
 
Г. Н. Омарова 
 
ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ ЮЖНОГО КАЗАХСТАНА 
(к вопросу о межрегиональных музыкальных связях Каратау и Сырдарьи) 
 
 
Среди  важнейших  исторических  и  теоре- 
тических  проблем,  поднимаемых  сегодня  в 
работах  казахстанских  музыковедов,  особое 
место  занимают  вопросы  изучения  регио- 
нальных  музыкальных  традиций  (инструмен- 
тальных,  песенных,  эпических).  Эти  вопросы 
вплотную  связаны  не  только  с  разработкой 
актуальных  проблем  отечественного  этному- 
зыкознания, но и  сохранением самобытности и 
полноценной 
ретрансляции 
традиционной 
музыки    в  современности [1]. С  этой  точки 
зрения  очень  важно  выявление,  например,  в 
области  инструментальной  музыки,  стилевого 
своеобразия  западноказахстанских    и  восточ- 
ноказахстанских  кюев  (төкпе  и  шертпе).  Ос- 
мысление того, что это две разные региональные 
традиции,  открыло  путь  для  исследований 
жанров,  форм,  музыкально-структурных    за- 
кономерностей и исполнительской техники этих 
традиций.  Актуальным  представляется  их 
изучение  непосредственно  через  творческие 
стили  композиторов,  которые  и  являются 
представителями тех или иных локальных школ 
и  традиций.  Так  изучение  творчества  Кур- 
мангазы  и  Даулетекерея,  Дины  и  Сейтека 
раскрывает  особенности  западноказахстанской 
традиции,  Есбая,  Есира  и  Мурата  Оскенбаева – 
мангыстауской,  Мырза  и  Казангапа – арало-
актюбинской  и  сырдарьинской,  Таттимбета – 
Арки  (северной  и  центральной  части  Ка- 
захстана), 
Байжигита – Алтая-Тарбагатая 
(восточной), Кожеке – Жетису (юго-восточной),  
Ыхласа и Сугира – Каратау (южной).  
В  казахском  музыкознании    специальное 
исследование  локальных    традиций  в  инстру- 
ментальной  музыке    началось    в  80-90-е  г.г. 
прошлого  столетия.  Весьма  примечательно  то, 
что к этому времени относится и окончательное 
сложение  “домбрового сольфеджио” –  коплекс- 
 
 
ного  историко-теоретического  и  практического 
курса  (называемого  в  настоящее  время  “этно- 
сольфеджио”), в Программе которого [2] была, 
практически,  обобщена  вся  научно-теорети- 
ческая  информация  о  казахской  инструмен- 
тальной  музыке  и  впервые  изучение  индиви- 
дуальных  стилей  кюйши  было  связано  с 
определением региональных традиций и школ.  
Отмеченные  в  Программе  особенности 
каратауской  локальной  традиции:  а)  она  за- 
нимает “пограничное положение между западом 
и востоком Казахстана”, б) в творчестве Сугира 
есть  “кюи  “синтетического”  строения – с 
элементами  шертпе  и  токпе [2,с.28].  Сейчас  
очевидно  то,  что  Каратау  и  Южный  Казахстан 
(Туркестан) – это  зона  межстилевого  взаимо- 
действия  в  музыке,  соответственно,  это    зона 
межродовых  и,  шире,  –   межэтнических  кон- 
тактов,  что  также  подтверждается    данными 
истории  и  этнологии:  роды  не  только  всех  трех 
казахских  жузов  в  разные  периоды  истории  
проживали  на  территории  Туркестана,  области 
присырдарьинских городов и  Каратау, но и ряда  
родственных  казахам  этносов – каракалпаков, 
узбеков, туркмен.   
Регион  Южного  Казахстана  связывается  в 
истории  с  понятиями  Туран,  а  позже –  Тур- 
кестан,  объединившими  в  единое  целое 
Сырдарьей (греч. – Яксарт, арабск.  –  Сейхун). 
Особенно значимыми являются здесь долины по  
среднему  течение  Сырдарьи,  куда  входят  и 
предгорья  Каратау.  Эта  территория  современ- 
ного  Казахстана  имеет    историю,  насчиты- 
вающую  миллионы  лет.  Обозначим  наиболее 
значимые вехи этой истории, фактически, общей 
для  народов  Средней  Азии  и  Южного  Ка- 
захстана  в древности и средневековье.      
В  эпоху  железа  на  данной  территории 
обитали кочевые и полукочевые  племена саков 

ҚазҰУ хабаршысы. Филология сериясы, №1(131). 2011 
262
и  массагетов;  полуоседлыми  сакскими  пле- 
менами  здесь  оставлены  курганные  могильники 
Тагискен  и  Уйгарак.  Именно  южные  саки – 
саки-тиграхауда  (или  массагеты  греко-римских 
источников) – одержали  в VI в.  до  н.э.  победу 
над Киром, владевшим территорией от Ирана до 
Средиземноморья  и  задумавшим  расширить 
свои  владения  в  северо-восточном  направлени 
[3,  с.164-165].  Из  истории  известно,  что  и 
дальнейшие  попытки  Ахменидов  Ирана,  в 
частности,  Дария I в 518 г.  до  н.э.,  завоевать 
саков  кончались  поражением.  На  Сырдарье 
остановилось  и  войско  Александра  Маке- 
донского,  вторгшегося  в  Среднюю  Азию 
(завоевание Мараканды – Самарканда в 30-е г.г. 
IV  в.  до  н.э.):  сакские  племена  сохранили  свою 
независимость и не пустили греко-македонян на 
свои  земли,  за  Сырдарью  [Там  же].  По 
археологическим  раскопкам,  именно  в  этот 
период  открывается  транзитная  международная 
торговля,  которая  связала  страны  Запада  и 
Востока, Средиземноморье и Китай [4, с.37]. 
В истории Южного Казахстана особое место 
занимает  т.н. «кангюйская  проблема» [5], 
которая  связана  с  тем,  что  в  эпоху  «Великого 
переселения народов», примерно, в  Ш-II в.в. до 
н.э. – нач. I в.н.э.  на  обширной  территории  от 
низовьев  Сырдарьи  и  до  Ташкентского  оазиса 
сформировалось  мощное  государство  Кангюй 
(период  расцвета – III-I в.в.  до  н.э.,  период 
угасания – начало  н.э.).  Значение  этого 
государства определяется, по А.Бернштаму, тем, 
что  в  послескифский  период  кангюи,  соеди- 
нявшие  запад  и  восток  Казахстана,  были 
основными  обитателями  бассейна  Сырдарьи.  В 
издавна складывавшихся этнокультурных связях 
Казахстана этот регион играл важнейшую роль: 
«Изучение  памятников  южного  Казахстана  по 
Сырдарье  и  в  Каратау,  кроме  решения  общих 
вопросов  истории  Средней  Азии,  имеет  особое 
значение  не  только  для  формирования  от- 
дельных  этнических  групп  казахов,  но  и 
казахского  народа  в  целом» [5, с.98].  Корен- 
ными  землями  кангюев  А.Бернштам  считал 
именно  земли  по  среднему  течению  Сырдарьи. 
Здесь  же,  по  его  мнению,  находилась  леген- 
дарная 
Кангха, 
упоминаемая 
в 
Авесте, 
Махабхарате, Бундахшин (Пехлеви), Шахнаме.  
Кангюйский  период  на  Сырдарье  при- 
мечателен  также  формированием    городов, 
возникших  на  основе  земледельческих  посе- 
лений  и  начавшимся  в  этом  регионе  взаимо- 
действием  степной  (кочевой,  полукочевой)  и 
городской  (оседлой)  культур.  Однородные  в 
этническом  плане  кочевые  и  оседлые  племена, 
объединенные    в  одно  этнополитическое  объеди- 
нение,  занимались  в  соответствующих  зонах  и 
земледелием, и скотоводством.     
Во II в. до н.э. – пер.пол. I тыс. н.э., во время 
существования  на  юге  соседних  государств 
Усунь  и  Кангюй,  начинает  активно  функ- 
ционировать  и  Великий  Шелковый  путь.  Один 
из центральных участков Шелкового пути – его 
ответвление  на  северо-запад  вдоль  Сырдарьи  в 
Приуралье,  Поволжье  и    далее  на  Северный 
Кавказ  и  Причерноморье –  располагался  на 
землях  Кангюя,  который  и  контролировал  этот 
участок [6, с.35].  В  Средневековье,  когда  на 
историческую  арену  выходят  тюрки,  тюргеши, 
карлуки, огузы и кипчаки, через земли Южного 
Казахстана 
прокладывался 
северный 
или 
степной  участок  Шелкового  пути,  на  трассе 
которого  по  берегу  Сырдарьи  располагались 
Отрар,  Фараб,  Испиджаб  (Сайрам),  Сауран, 
Яссы (Туркестан), Сыгнак и др. [4, с.40].  
Следует  уточнить  территориальное  поло- 
жение  региона  “Каратау”,  связываемое  в  прак- 
тике и теории домбровой музыки с творчеством 
Сугира  Алиева  и  Толегена  Момбекова  (и, 
соответственно, – с  понятием  “каратауское 
шертпе”),  и  региона  “Сыр  бойы” («Жиделі 
Байсын»  по  Б.Жусупову)  как  отдельного 
региона  домбровой  традиции [7], к  которому 
Б.Жусупов относит  и творчество Алшекея Бек- 
тыбайулы. 
Каратау – так  называтся  горный  хребет, 
северо-западный  отрог,  по  сути,  окончание 
Тянь-Шаня  в  Южном  Казахстане.  Приме- 
чательно то, что Созак (родина Бапыша, Сугира) 
находится  на  северо-восточной  (күнгей –  сол- 
нечная, “передней”)  стороне  Каратау,  отно- 
сящейся ныне к Южно-Казахстанаской области, 
тогда  как  Жанакорган  (родина  Алшекея) – на 
северо-западной  (теріскей – теневой, “задней”) 
стороне  Каратау,  т.е.  в  долине    Сырдарьи, 
относящейся  ныне  к  Кзылординской  области. 
Именно  на  этих  территориях  обитали  племена: 
1)  тама  (Младший  жуз),  к  которому  при- 
надлежат Ыхлас Дукенов (выдающийся кюйши-
кобызист),  Сугир  Алиев  и    Жаппас  Каламбаев, 
2)  қоңырат  (Средний  жуз),  к  которому 
принадлежат  Алшекей  Бектыбайулы,  Бапыш 
Кожамжарулы,  Толеген  Момбеков.  Все  эти 
кюйши  жили  (примрно  с  сер. XIX – нач.  и  сер. 
ХХ  вв.)  в  указанном  регионе,  а  соответ- 
ствующие  ответвления  их  родов  (т.е.  тама  и 
конырат) считали Каратау своей родиной [8]. 
В  к. XIX – нач.  ХХ  столетия    Южный 
Казахстан  и  в  частности,  Сырдарьинская 
область,  образованная  в 1867 г.  и  вошедшая  в 

Вестник КазНУ. Серия филологическая, №1(131). 2011 
263
Туркестанский  край,  состояла  из  следующих 
уездов:  Казалинский,  Перовский,  Чимкентский, 
Аулиеатинский  и  Ташкентский [9, с.139-140]. 
Интересующий  нас  регион – среднее  течение 
Сырдарьи  и  Каратау – относился  к  Чимкент- 
скому  уезду,  в  котором  проживали  предста- 
вители  разных  племен,  относящихся  ко  всем 
трем  казахским  жузам:  большая  часть – дулат, 
ысты, сиргели (Старший жуз), меньшая –  тама, 
черкеш  (Младший  жуз),  конырат,  аргын 
(Средний  жуз) [ 9, с. 149-155]. Для  племен 
Старшего жуза – это исконная территория, тогда 
как остальные оседали здесь вследствие тех или 
иных  исторических  событий  различной  дав- 
ности.  Вот  что  об  этом  пишут  В.Востров  и 
М.Муканов: «Сравнительно  недавно  обитают 
здесь  лишь  представители  Среднего  жуза. 
Имеется  в  виду  небольшая  группа  племени 
аргын,  которая  пришла  сюда  в XIX в.  из 
Каркаралинского  уезда.  Из  представителей 
Младшего  жуза  в  этих  местах  обитали  роды 
тама,  джагалбайлы,  черкеш,  которые  в  составе 
других родов трех жузов живут здесь, вероятно, 
с XV в.,  являясь  остатками  дружин  первых 
казахских ханов Джаныбека и Герея. Мысль эту 
подтвердили  и  информаторы,  свидетельствуя, 
что  предки  их  обитали  в  этих  местах  более 300 
лет» [9, с. 152]. 
В  связи  с  тематикой  нашей  статьи,  мы  бы 
хотели более подробно остановиться на истории 
племени  қоңырат,  весьма  интересной  с  точки 
зрения  этнических  и  культурных  взаимосвязей 
народов. В своей специальной статье «Конраты» 
[10]  М.Муканов  исследует  родо-племенную 
структуру  конратов,  поднимает  вопросы  их 
истории,  миграции  и  места  расселения  в XVIII-
XIX  в.в.  Он  отмечает,  что  история  конратов 
остается  малоизученной  с  периода  вхождения 
их в казахскую народность. Более ранние этапы 
–  монгольский  период,  вхождение  в  состав 
Золотой  орды,  Ак  орды,  Государство  кочевых 
узбеков  и  т.д. – сравнительно  хорошо  известны 
по  нарративным  источникам  и  литературным 
памятникам («Сокровенное  сказание», «Исто- 
рия»  Абулгази, «Шейбаниада», «Сборник  лето- 
писей» Рашид ад-Дина и др.). 
Время  прихода  коныратов  в  Мавераннахр 
(XIV  в.)  является  ключевым  в  истории  этого 
племени,  вошедшего  затем  в  состав  крымских 
татар,  узбеков,  каракалпаков,  киргизов.  Пре- 
бывание  его  в  Средней  Азии  и  на  юге 
Казахстана  отразилось  в  богатырском  эпосе 
«Алпамыс»,  являющимся  общим  литературным 
достоянием 
тюркских 
народов: 
алтайцев 
(«Алып-Манаш»),  башкир («Алпамыша  и  Бар- 
сын-Хылуу»),  татар  (богатырская  сказка  «Ал- 
памша»),  казахов  и  каракалпаков («Алпамыс»), 
узбеков («Алпамыш»).  Хотя  исследователи 
относят  возникновение  эпоса  к  эпохе  тюркских 
каганатов (VI-VIII в.в.),  существуют  три 
основные  редакции  эпоса:  огузская,  кипчакская 
и  конратская,  каждая  из  которых  является 
последующим  ответвлением  архаического  ска- 
зания [11, с.429]. Ученые пишут: «Конрат вошел 
в  состав  трех  народностей:  узбекского,  казах- 
ского  и  каракалпакского.  Конрато-байсунская 
редакция «Алпамыса»-«Алпамыша» является их 
общим достоянием» [Там же, с.430]. И далее: «У 
всех  трех  соседей – казахов,  каракалпаков  и 
узбеков – события, описываемые   в  их версиях, 
связываются с племенем Конрат. Они устойчиво 
передаются  в  одной  и  той  же  последователь- 
ности» [Там же, с.441].  
 Как  показали  исследования,  изводами  ка- 
захских  версий  признаны  кыпчакская  богатыр- 
ская  сказка  и  конратский  героический  эпос, 
причем,  конратская  редакция  моложе  кип- 
чакской. Она начала складываться в начале XVI 
в.  на  побережье  Байсуна  и  в  предгорьях  Гис- 
сарского  хребта,  после  завоевания  государства 
тимуридов кочевыми узбеками Шейбани-хана и 
переселения  племени  Конрат  с  берегов  Араль- 
ского  моря  на  юг  Узбекистана – в  Байсун [11, 
с.430].  В  связи  с  этим  нас  заинтересовал  то- 
поним  «Байсун», «Жиделі-Байсын»,  неодно- 
кратно  упоминаемый  в  эпосе.  Особенно  выра- 
зительно начало киссы:       
Бұрынғы өткен заманда, 
Дін мұсылман аманда, 
Жиделі Байсын жерінде 
Қоңырат деген елінде, 
Байбөрі деген болыпты. 
Эта  местность  нам  представляется  приме- 
чательной  не  только  потому,  что  является  в 
некотором  роде    прародиной  среднеазиатских 
(узбекских  и  каракалпакских)  и  сырдарьинских 
коныратов,  своего  рода  их  «землей  обетован- 
ной», но и потому, что ее именем назван выше- 
указанный  сборник  кюев – «Жиделі  Байсын 
күйлері»,  где  автор  (Жусупов  Б.)  попытался 
обосновать  идею  о  Сырдарье  как  особом 
регионе казахской инструментальной музыки.   
Между  тем,  в  Примечаниях  к  эпосу 
«Алпамыс-батыр»  читаем: «Жиделі-Байсын – 
Байсын, местность, располагается на склоне гор 
Байсын-тау,  к  реке  Сурхан,  на  высоте 3680 ф. 
над уровнем моря. Байсын-тау – Юго-восточный 
отрого Гиссарского хребта, на юг от Самарканда 
и  юго-запад  от  Бухары.  Через  этот  хребет 
исстари  проходила  большая  караванная  дорога 

ҚазҰУ хабаршысы. Филология сериясы, №1(131). 2011 
264 
из  Бухары  в  Гиссар  и  к  Аму-Дарье.  Как  писал 
А.Диваев: «По  сведениям  наших  киргизов 
(казахов – Н.С.),  Джидели-Байсын  находится  в 
пределах  двух  бекств:  Кулябского  и  Гиссар- 
ского.  Там  есть  большое  озеро  под  названием 
Байсун.  Живут  там  киргизы  Малой  Орды.  Есть 
также Кунграды и Аргынцы Средней Орды» [12, 
с. 41].  
Именно Южный Казахстан – Чимкентский и 
Туркестанский  участок,  побережье  Сарысу, 
окрестности  Каратау  и  Казыгурта,  как  считают 
исследователи, – регион развития и дальнейшего 
распространения  среди  казахов  эпоса  «Алпа- 
мыс». «Можно  предполагать, что  именно  здесь, 
на  юге,  был  сложен  общий  извод  всех  ныне 
известных  казахских  вариантов», –  делают 
вывод филологи, исследуя вопрос о бытовании и 
носителях  эпической  традиции  в  Южном 
Казахстане [11, с.460].  Так,  варианты  «Алпа- 
мыса»  были  записаны  от  Абдраима  Байтур- 
сынова (2-ой  из  наиболее  полных  вариантов) – 
уроженце  Туркестанского  района,  здесь  же,  в 
Южном  Казахстане  «Алпамыс»  был  записан  от 
акынов  Келимбета  Сергазиева  и  Айнабека 
Нысанова. На Юге жили и творили знаменитый 
Майлыкожа,  Майкот  Сандыбаев,  его  ученик – 
Султанкул  Аккожаев.  Наконец,  южный  регион 
был  тем  местом,  где  наиболее  интенсивно 
происходил,  в  силу  территориальной  близости, 
взаимообмен 
творческими 
традициями 
и 
достижениями  между  казахскими  жыршы  и 
акынами,  узбекскими  шаирами  и  каракал- 
пакскими бахши [11, с.458]. 
Итак,  регион  Каратау,  в  котором  смешанно 
жили  различные  роды  всех  трех  жузов,  
объединил в себе часть юга (Южный Казахстан), 
юго-запада  (Кызылординская  область),  запад- 
ные границы Жетису (Жамбульская область); на 
севере  этот  регион  через  реку  Сарысу  и 
пустыню  Бетбакдала  граничит  также    с  Аркой 
(Центральный  Казахстан).  В  свою  очередь, 
сырдарьинский  регион    Казахстана,  начиная  с 
Позднего  Средневековья,  был    зоной  активных  
контактов 
и 
культурных 
взаимовлияний 
различных  народов,  и  в  особенности,  казахов, 
каракалпаков и узбеков, с одной стороны (юг), и 
межстилевого  взаимодействия  с  регионами 
Приаралья  и    Западного  Казахстана – с  другой  
(север).  Все  это  отразилось  не  только  на 
сюжетно-тематическом,  но  и  поразительном 
музыкально-стилевом  разнообразии  и  естест- 
венном  смешении  стилей  в  музыке  данного 
региона. В целом  выявление различных уровней 
контактных  связей  музыкальной  культуры 
казахов  и  среднеазиатских  народов  пред- 
ставляется  нам  весьма  перспективным  как  для 
выяснения  общего  и  особенного  в  культурах, 
так  и  для  исследования    истории    музыкальных 
культур  тюркских  народов  Средней  и  Цен- 
тральной Азии. 
_______________ 
1.  Омарова  Г.  Казахская  профессиональная  музыка 
(əн-күй-жыр)  и  проблемы  сохранения  региональных  тра- 
диций //Актуальные  проблемы  развития  искусства  в 
условиях  глобализации  современного  мира:  Материалы  меж- 
дународной  научно-практической  конференции,  посвя- 
щенной 50-летию  КазНАИ  им.Т.Жургенова. – А., 2005.  
– С.493-499. 
2.  Программа  комплексного  курса  сольфеджио  для 
факультетов  народных  инструментов  музыкальных  вузов.   
/Сост.:  Мухамбетова  А.И.,  Аманов  Б.Ж..,  Раимбергенова 
С.Ш., Утегалиева С.И., Омарова Г.Н. –  Алма-Ата, 1991. 
3.  История Казахстана (с древнейших времен до на- 
ших дней). В четырех томах. Том I. – Алматы: «Атамура», 
1996. 
4.  Туркестан – очаг  цивилизации. – Алматы:  Дидар 
Айна, 2000.  
5.  Бернштам  А.  Проблемы  древней  истории  и 
этногенеза  Южного  Казахстана //Изв.  АН  КазССР,  № 67, 
сер. археологическая, вып.2. – А-Ата, 1950. – С.59-99. 
6.  Заднепровский  Ю.А.  Усуни  и  Кангюй  на  трассе 
Великого  Шелкового  пути //Взаимодействие  кочевых  и 
оседлых  культур  на  еликом  Шелковом  пути  (Тезисы  меж- 
дународного  семинара  ЮНЕСКО). – Алма-Ата, 1991. – 
С.35-38. 
7.  Жүсіпов Б. Жиделі Байсын күйлері: Оқу құралы. –  
Алматы, 2000. 
8.  Маханұлы Ə. Қоңырат Құрбан атаның тағлымы. –  
Алматы: «Ана тілі». – 1993.  
9.  Востров В., Муканов М. Родоплеменной состав и 
расселение  казахов  (конец XIX – начало  ХХ  в.). - Алма-
Ата, 1968. 
10.  Муканов  М.  Конраты  /Известия  АН  КазССР, 
серия обществ. наук. –  1991, №3. – С.53-61. 
11.  Смирнова  Н.,  Сыдыков  Т.  О  казахских  версиях 
«Алпамыса» //Алпамыс-батыр. – Алма-Ата, 1961. – С.429-490. 
12.   Диваев    А.  Сборник  материалов  для  статистики 
Сыр-Дарьинской области». – Ташкент, 1902. 
* * * 
Г.  Омарованың  «Оңтүстік  Қазақстанның  күйшілік 
өнері  (Қаратау  жəне  Сыр  өңірлерінің  аймақтық  байла- 
ныстары)»  атты  мақаласы  музыкадағы  аймақтық  дəс- 
түрлерді зерттеу мəселесіне арналған. Автордың пікірінше, 
Оңтүстік  Қазақстандағы  тарихи  өлкелер  (Қаратау,  Сыр 
өңірі)  ғасырлар  бойы  түрлі  аймақтар,  ру-тайпа  мен  этнос- 
тардың    тоғысу  жері  болған.  Демек,  бұл  өңірлер  мəде- 
ниеттер  мен  музыкадағы  стильдердің  де  тоғысу  жері.  Бұл 
осы  аймақтардың  күйшілік  дəстүрлеріндегі  аралас  стиль- 
дерінде де көрініс тапқан.   
* * * 
G.Omarova's article «Instrumental traditions of Southern 
Kazakhstan (to a question on inter-regional musical 
communications  Каrаtаu and Syr-Darya) is devoted to a 
problem of studying of regional musical traditions. In article the 
conclusion is done that historical areas of Southern Kazakhstan 
(Каrаtаu, Syr-Darya) during many centuries were a zone of 
contacts between various regions, tribes and ethnoses (Syr-
Darya). Accordingly, they were also a zone of cultural and 
interstyle interoperability in music. All this was reflected in 
mixture of various styles in instrumental traditions of these 
regions. 

Вестник КазНУ. Серия филологическая, №1(131). 2011 
265
К. Прманов 
 
О ВСЕОБЩЕМ ЗАКОНЕ СОЧЕТАЕМОСТИ СОГЛАСНЫХ И ГЛАСНЫХ ЗВУКОВ  
И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В ПРАВИЛАХ ОРФОГРАФИИ 
 

жүктеу/скачать 3,69 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: