Мифология

66 
 
2.3. Наука и философия: мифологический аспект 
 
Синкретично  проявляющееся  в  жизни  универ-
сальное  по  характеру  явление  надо  изучать  макси-
мально  синкретично,  комплексно,  универсально,  то 
есть так, как может делать только философия, на 
какие при этом частные открытия других наук она 
бы ни опиралась. 
 
Следует отметить, что негативное отношение к мифу в научной среде 
не является чем-то исключительным. И не только нему. Так, в частности, в 
среде учёных можно услышать приписываемое Л. Д. Ландау изречение: «Там 
где начинается философия, кончается наука». И оно отражает определённое 
отношение  их  к  философии,  которое  простым  и  конструктивным  назвать 
нельзя. Однако, на наш взгляд, попытки игнорировать философию в области 
фундаментальных наук следует считать ошибочным. Ведь установка позити-
визма на то, что наука – сама себе философия, явно  не оправдалась. И хотя 
критика  философии  и  её  обвинения  в  «непостижимой  неэффективности», 
противопоставленной  «чудовищной  продуктивности  математики»,  как  это 
делает,  например,  нобелевский  лауреат  по  физике  С.  Вайнберг
1
,  ещё  про-
должают  звучать,  роль  и  значение  философии  для  общего  развития  науки 
трудно переоценить
2
. При этом следует учесть, что отрицающие философию 
учёные, каких бы взглядов они ни придерживались, всего лишь представляют 
одно из философских направлений, потому что философия, подобно превра-
щавшему всё в золото одним прикосновением руки царю Мидасу, способна 
сделать  объектом  своего  исследования  любое  явление.  В  том  числе  и  свою 
критику. Для этого достаточно только ею заинтересоваться. И процесс пой-
дёт.  Однако  так  же  обстоит  дело  и  с  мифом.  Любая  самая  принципиальная 
                                                           
1
 
См.: Вайнберг С. Мечты об окончательной теории. М. : УРСС, 2004. 256 с.  
2
 
См.: Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М. : Республика, 1994. 480 с.  

67 
 
критика мифа, с каких бы позиций она ни велась, моментально превращает в 
миф саму критику
1
. 
Что касается последнего, совершенно очевидно, что именно философия 
изучает миф наиболее системно и последовательно, хотя самые значимые для 
понимания мифа открытия были сделаны в области других наук: лингвисти-
ке, филологии, семиологии, культурологии, этнологии и психологии. Но осо-
бенность  познания  мифа  такова,  что  кем  бы  ни  был  изначально  исследова-
тель по своей специальности, если он собирается рассматривать миф как це-
лое,  он  должен  использовать  потенциал  философии,  ибо  только  философия 
позволяет  избежать  свойственных  различным  дисциплинам  крайностей  и 
вооружает той методологией, без которой глубокий структурный анализ ми-
фа  невозможен
2
.  В  этом  смысле  вклад  философии  в  познание  мифа  a  priori 
наиболее  значим.  И  тем  удивительнее,  что  среди  философов  находятся  ис-
следователи, не признающие за философией в деле изучения мифа никаких 
заслуг.      
«Все мы привыкли, что миф и исследование мифа – это скорее культу-
рология или филология, ну, в крайнем случае этнология или психоанализ, - 
но никак не философия, - почему-то считает доктор философских наук Д. П. 
Козолупенко.  -  Однако  применительно  к  выбранной  теме  –  «мифопоэтиче-
ское  мировосприятие»  -  такое  представление  абсолютно  неверно,  ибо  сам 
предмет нашего исследования – не миф, а мировосприятие, мифопоэтическое 
мировосприятие  как  один  из  типов  человеческого  мировосприятия.  И  оно 
может  быть  исследовано  только  с  общетеоретической  точки  зрения  (фило-
софской,  философско-психологической  или  социально-философской),  а  по-
лучить своё осмысление – только с точки зрения философской, связывающей 
                                                           
1
 
См.: Щедрин А. Т. Околонаучное мифотворчество как социокультурный феномен  // 
Наука и культура. Харьков, 1991. С. 138-148. 
2
 
См.:  Куленко  С.  В.  Мифологические  истоки  философского  учения  //  Социально-
гуманитарные исследования : Сб. науч. тр. Новосибирск, 2001. С. 109-117.              

68 
 
воедино проблемы теории познания, философской антропологии, социальной 
философии и философии культуры»
1
.  
В качестве комментария отметим: на наш взгляд это очень странная по-
зиция философа, когда он считает, что «мифопоэтическое мировосприятие» 
следует  изучать  на  основе  «общетеоретической  точки  зрения»,  а  миф  –  не-
обязательно.  Почему  Д.  П.  Козолупенко  попыталась  ограничить  сферу  по-
знания мифа культурологией, филологией, этнологией и психоанализом? Не 
понятно,  если  мы  рассматриваем  миф  как  универсалию  культуры,  каковым 
он и является. Ведь ясно же, что синкретично проявляющееся в жизни уни-
версальное  по  характеру  явление  надо  изучать  максимально  синкретично, 
комплексно, универсально, то есть так, как может делать только философия, 
на какие при этом частные открытия других наук она бы ни опиралась.  
К тому же, эта приведённая выше мысль Д. П. Козолупенко показыва-
ет, что исходным положением для подходов отдельных философов к иссле-
дованию мифа является привычка («все мы привыкли»), то есть установлен-
ные когда-то и привитые в рамках определённой научной и культурной сре-
ды стереотипы, ограничивающие миф филологией, этнологией, культуроло-
гией и психоанализом. При этом для неё определённый привычным воспри-
ятием подход неверен не потому, что ограничивает миф как таковой в его по-
знании, но потому что она исследует не миф, а лишь «мифопоэтическое ми-
ровосприятие»,  почему-то  полагая,  что  мифопоэтическое  восприятие  и  сам 
миф каким-то образом разделены. Ясно, что это разделение может произойти 
лишь в конкретной голове, так как миф по сути своей синкретичен и высту-
пает каждый раз во всей своей целостности. А значит, отделять миф от ми-
фического восприятия так же бесполезно и непродуктивно, как отделять тан-
цора от его танца, птицу от полёта, цветок от цветения и т. п.. Ведь тем са-
мым    создаётся  ловушка  мифовосприятия,  где  объектом  «научного»  мифо-
творчества является сам миф и представления о нём.  
                                                           
1
 
Козолупенко  Д.  П.  Мифопоэтическое  мировосприятие  :  Монография.  М.:  КАНОН+, 
2009. С. 3-4. 

69 
 
Поэтому применительно к философии уточним, что в рамках философ-
ского мышления накоплен опыт критического анализа науки с точки зрения 
её специализации и возможностей, который, возможно, наиболее полно вы-
разился в размышлениях Н. А. Бердяева.   
«Наука никогда не была и не может быть освобождением человеческо-
го духа, - писал он в своей работе «Смысл творчества». - Наука всегда была 
выражением неволи человека у необходимости. Но она была ценной ориен-
тировкой  в  необходимости  и  священным  познавательным  послушанием  по-
следствиям содеянного человеком греха. Наука по существу своему и по це-
ли своей всегда познает мир в аспекте необходимости, и категория необхо-
димости  –  основная  категория  научного  мышления  как  ориентирующего 
приспособления к данному состоянию бытия. Наука не прозревает свободы в 
мире. Наука не знает последних тайн, потому что наука – безопасное позна-
ние.  Поэтому  наука  не  знает  Истины,  а  знает  лишь  истины.  Истина  науки 
имеет значение лишь для частных состояний бытия и для частных в нем ори-
ентировок»
1
.  
Следует отметить, что выдающийся русский философ в данном случае 
отказывает науке в синкретичности, показывая, что она не только не может 
конструктивно  решать  проблемы,  поставленные  вне  конкретных  задач,  но 
способна изучать лишь частности. Вот как он поясняет свою позицию: «Уче-
ные расчленяли мировую данность на отдельные, специальные сферы и дава-
ли экономически сокращенное описание отдельных сфер под наименованием 
законов природы. Ценность научных законов природы прежде всего была в 
практической ориентировке в природе, в овладении ею ее же средствами, т.е. 
через  приспособление»
2
. 
В  этом  смысле  наука,  по  мнению  Н.  А.  Бердяева, 
изначально ущербна и не обладает необходимым для постижения философ-
ских проблем аппаратом, а значит, не может и их оценивать. «Может ли ин-
туиция  обосновываться  и  оправдываться  дискурсивным  мышлением?  Под-
                                                           
1
 
Бердяев Н. А. Смысл творчества. URL:  
http://www.philosophy.ru/library/berd/creation.html#_ednref1 
2
 
Там же. 

70 
 
лежит  ли  интуиция  философии  суду  научному?  Это  значило  бы  обосновы-
вать и оправдывать свободу – необходимостью, творчество – приспособлени-
ем, безграничную сущность мира – ограниченным его состоянием». Именно 
поэтому интуиция мыслилась им как «выход из дурной бесконечности логи-
ческого ряда», который философу необходимо уметь преодолевать.   
«Философская интуиция - предшествует всякой логике и всякому уче-
нию о категориях как изначальная и пользующаяся логикой лишь в качестве 
своего подчиненного инструмента. А это значит, что философия не требует и 
не  допускает  никакого  научного,  логического  обоснования  и  оправдания. 
Наука и ее логика  всегда, лежат ниже философии и после нее. Логика есть 
лишь  лестница,  по  которой  интуитивная  философия  спускается  в  мировую 
данность, она лишь инструмент. Философия должна объяснить логику – ло-
гика не в силах объяснить философии. Философское отношение  к миру ле-
жит вне той сферы, в которой создается логический аппарат научного отно-
шения к миру»
1
. 
Как видим, Н. А. Бердяев не строил никаких иллюзий относительно ро-
ли и возможностей науки в вопросах познания, ограничивая её сферу частно-
стями. Однако, в данном случае для нас интересно не это, а то, что в  описа-
нии своего видения философии Н. А. Бердяев максимально близко подошёл к 
современным  представлениям  мифологии.  И  если  бы  в  его  текстах  слова 
«философия» и «философское» были заменены на «мифологию» и «мифиче-
ское», наложение было бы практически полным. Кстати, данное совпадение 
для него не является случайным, о чём свидетельствует всё его творчество. И 
он в своих выводах – не единственный. Анализируя роль философии в поле 
гуманитарных наук, М. М. Бахтин писал: «Место философии. Она начинает-
ся там, где кончается точная научность и начинается инонаучность. Ее мож-
но определить как метаязык всех наук (и всех видов познания и сознания)»
2
. 
Что для нас определяет его уникальное местоположение, позволяющее обес-
                                                           
1
 
Там же. 
2
 
Бахтин М. М. Рабочие записи 60—70-х годов // Бахтин М. М. Собр. соч., Т. 6. М. : Языки 
славянских культур, 2002. С. 424. 

71 
 
печивать диалогу мифа и науки ту смысловую значимость, которая обеспе-
чивает его максимально возможный эффект.    
Как  видим,  эта  позиция  весьма  близка  точке  зрения  Н.  А.  Бердяева. 
Однако она поддерживается далеко не всеми. «Казус философии в том и за-
ключается – эта умозрительная дисциплина всегда хочет быть первой, - заме-
чает в ответ на это С. Л. Фокин, - не желая признавать, что быть вторым зна-
чительно труднее; что сказать что-то в ответ с сознанием того, что ты отвеча-
ешь другому, гораздо более сложная задача, нежели вторить самому себе; что 
мыслить в соответствии с методом, пусть даже последний не сопутствует те-
бе,  гораздо  более  ответственная  задача,  чем  поиск  возможностей  мыслить 
самопроизвольно,  спонтанно,  "без  метода"»
1
.  Впрочем,  считать  данную  по-
зицию  отражающей  мнение  физиков  будет  несколько  преждевременным. 
Ведь помощь философам и мифологам может прийти со стороны тех, чьи за-
слуги в физике неоспоримы. «Существуют метафизические проблемы, кото-
рые не могут быть ликвидированы путём объявления их бессмысленными, - 
подчеркнул в своё время физик Макс Борн. -  Хотя, как я постоянно повто-
ряю, они, действительно, находятся «за пределами физики» и требуют акта 
веры. Честно говоря, мы должны принять этот факт. Объективно существует 
два типа верующих: те, кто верит в невероятное и те, кто верит, что «вера» 
должна быть отброшена и заменена "научным методом"»
2
.   
Итак, ХХ век, с одной стороны, продемонстрировал небывалый триумф 
науки, а с другой обнаружил некие её пределы, не только позволившие бо-
лее-менее рассчитать её потенциальные возможности, но и показавшие опас-
ность её монопольного господства в интеллектуальной сфере, проявившуюся 
                                                           
1
 
Фокин С. Л. Перевод как незадача русской философии: к критике проблемы концепции 
мимезиса  В.  А.  Подороги.  URL:  http://www.intelros.ru/readroom/credo_new/credo-new-2-
2011/9610-perevod-kak-nezadacha-russkoj-filosofii-k-kritike-koncepcii-mimesisa-va-
podorogi.html 
2
  «There are metaphysical problems, which cannot be disposed of by declaring them meaning-
less. For, as I have repeatedly said, they are «beyond physics» indeed and demand an act of faith. 
We have to accept this fact to be honest. There are two objectionable types of believers: those 
who believe the incredible and those who believe that «belief» must be discarded and replaced 
by «the scientific method»» [Born M. Natural philosophy of cause and chance.  Clarendon Press, 
1949. 
р. 209]. 

72 
 
в нарастании глобальных проблем современности. Однако, несмотря на это, 
наука  продолжает  навязывать  свои  принципы  оценки  другим  сферам  дея-
тельности человека
1
. Особенно, в культуре. И у многих современных мысли-
телей  это  вызывает  закономерную  тревогу.  В  частности,  по  мнению  Н.  А. 
Бердяева, «ничто на свете не должно быть научно, кроме самой науки. Науч-
ность  есть  исключительное  свойство  науки  и  критерий  только  для  науки»
2
, 
который не даёт монопольного права на истину. «Научность есть перенесе-
ние критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науки. На-
учность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жиз-
ни  духа,  что  установленному  ей  распорядку  все  должно  покоряться,  что  ее 
запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно.  
Научность предполагает существование единого метода. Никто не ста-
нет возражать против требования научности в науке. Но и тут можно указать 
на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму наук»
3
. Дей-
ствительно,  наиболее  интересные  исследования,  проведённые  в  последние 
десятилетия в области научной методологии, показывают, что наука не  мо-
жет ни предложить универсальных для эпистемологического процесса мето-
да, ни настаивать на монопольном праве на истину. Но и это не всё. «Крите-
рий научности заключает в тюрьму и освобождает из тюрьмы все, что хочет 
и как хочет», - считал Н. А. Бердяев. Что подталкивает к аналогии в рамках  
социальной роли науки  в обществе с инквизицией.     
При этом великий русский философ подчёркивал, что «Научность есть 
лишь одно из выражений утери свободы творческого духа», без которого по-
знание  настоящей  истины  не  будет.  Ведь  уровень  и  качество  познания  без 
интуиции может существенно деградировать. И тогда науке будут подвласт-
ны отдельные частные, познаваемые в рамках конкретных научных дисцип-
лин истины, но без обретения знания Целого. Но если возможности научного 
                                                           
1
 
См.: Черняк А. З. Проблема оснований знания и феноменологическая очевидность. М. : 
УРСС Эдиториал, 1998. 142 с. 
2
 
Бердяев Н. А. Ук. соч.  
3
 
Там же. 

73 
 
дискурса столь ограничены, нужно ли всё оправдывать научным гносеологи-
ческим сознанием? И Н. А. Бердяев отвечал на данный вопрос отрицательно, 
давая ясно понять, что в значительной степени эта ограниченность связана с 
построенной на принципах логики  методологией.  Впрочем, по мнению ве-
ликого русского философа, «в ограниченной логике есть  верная реакция на 
ограниченное состояние данного мира»
1
. 
Однако, на наш взгляд, это не вся 
правда,  так  как  не  логика  отражает  ограниченность  «данного  мира»,  а  мир 
ограничивается логикой, как весьма ограниченным инструментом познания
2
. 
Значит, реакция логики в силу её ограниченности не может быть верной. Бо-
лее того, в данном вопросе следует не только помнить об ограниченных воз-
можностях логики, но и о роли её в процессе познания. А чтобы понять её, 
следует учесть, что ничего существенного открыть в этом мире, опираясь ис-
ключительно на возможности логики попросту невозможно. И не только по-
тому, что связанная логикой научность, воспринимается как «необходимость 
в мышлении»
3
.  
Подобного рода иллюстрацией может служить используемое для борь-
бы с лженаукой прекрасное высказывание Анатоля Франса: «В медленном и 
неслаженном продвижении человеческого рода вперед начало каравана уже 
вступило в сияющие области науки, тогда как хвост его еще плетется среди 
густого тумана суеверий, в темном краю, наполненном злыми духами и при-
видениями»
4
.  
Заметим, что в ярко нарисованной А. Франсом картине наглядно видны 
основные мифологические образы: стремящееся вперёд на пути постоянного 
самосовершенствования и уподобленное идущему по пустыне жизни карава-
ну человечество, символизирующая свет и радости по-райски просвещённого 
блаженства наука и противостоящий ей, подобный аду туманный мир злых 
                                                           
1
 
Там же. 
2
 
См.: Библер B. C. Мышление как творчество : Введение в логику мысленного диалога /  
В. С. Библер. М. : Политиздат, 1975. 99 с.  
3
 
Бердяев Н. А. Ук. соч. 
4
 
Цит. по: Проблемы борьбы с лженаукой (обсуждение в Президиуме РАН).  URL:  
https://rc.nsu.ru/text/news/Physics/057.html 

74 
 
духов и привидений, под которым в данном случае понимаются невежество, 
предрассудки  и  суеверия.  А  если  учесть  естественным  образом  подразуме-
вающееся  наличие  в  обществе  с  одной  стороны  -  лидеров-героев,  учёных-
пророков и просвещённых поводырей, обладающих тем знанием, которое по-
зволяет им идти в правильном направлении, а с другой – погрязшего в неве-
жестве и пороках плетущегося в конце тёмного человеческого стада, над ко-
торым во имя великой и святой цели можно совершать праведное насилие, то 
общая библейская картина стремящегося через пустыню заблуждений к сво-
ей «земле обетованной» человечества будет полной. Только кто даст гаран-
тии,  что  ведущие  народ  вожди  знают  истину,  а  не  обманывают  людей,  что 
наука несёт только благо и основанный на триумфе разума всеобщий рай бу-
дет человечеством достигнут? А если таких гарантий нет, то чем данная ми-
фология отличается от остальных? Только тем, что её в своих целях исполь-
зует наука.  
О чём это говорит? О том, что сама наука не является исключительно 
светочем интеллектуального блаженства и с такой же лёгкостью может быть 
уподоблена каравану с его «началом» и «хвостом», как и человечество, пото-
му что в ней есть те, кто осуществляет прорывы, и те, кто, защищает утвер-
дившиеся когда-то и ставшие общепринятыми предрассудки, выполняя роль 
своеобразной научной инквизиции. Более того, иной раз учёные начинают с 
первого и заканчивают вторым. Причём, нередко ключевые позиции в науке 
занимают  как  раз  те,  кто  выступает  на  стороне  предрассудков,  потому  что 
карьеру  сделать  легче,  тиражируя  общепринятые  банальности.  И  хотя,  по-
добное деление ни в коем случае  нельзя упрощать, учитывать потенциал и 
направленность  научного  мейнстрима,  который  далеко  не  всегда  в  своём 
движении позитивен, приходится всем
1
. 
Не случайно в своей книге «Критика 
научного  разума»  К.  Хюбнер  отметил:  «Сегодня  многие  люди  убеждены  в 
том, что истина и знание в подлинном смысле существуют только в науке, и 
                                                           
1
 
См.: Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность / Составление и ком-
ментарии В. В. Сапова. М. : Канон +, 1999. 464 с. 

75 
 
потому все другие аспекты бытия должны быть постепенно охвачены ее кон-
тролем…  Поэтому  сейчас,  быть  может,  в  большей  степени,  чем  когда-либо 
еще,  такие,  лежащие  за  пределами  науки,  области  как  искусство,  религия, 
миф ставят нас перед трудным вопросом: как можем мы сегодня сохранить к 
ним серьезное отношение и где искать им обоснование?»
1
. И в данном случае 
мы сталкиваемся именно с такой проблемой. Проблемой мифа, который для 
науки выступает Иным. Внесистемным образованием, уже в силу своей ина-
ковости представляющим для науки потенциальную угрозу
2
.   
Однако  противостояние  мифу  может  восприниматься  как  реакция  на 
раздражение разнообразия, потому что миф не хочет существовать по прави-
лам, которые для него устанавливает наука. Не хочет раскрываться. Не хочет 
быть  понятным,  простым,  однозначным.  А  непонятное  вызывает  агрессию, 
раздражение, отторжение. Более того, создаётся впечатление, что миф нам не 
подчиняется. Ощущение, будто он живёт другой жизнью, вопреки фактам и 
нашим  установкам
3
.  Но  почему?  «В  наше  время  верят  фактам.  Как  всякая 
другая, эта вера требует, чтобы верующий преклонился перед тем, во что ве-
рует… В факте видят нечто абсолютное, нечто такое, что обладает принуди-
тельной  силой.  Опыт  часто  уподобляется  суду,  который  принимает  к  рас-
смотрению иски и выносит вердикты. Как и всякий суд, он, разумеется, пред-
ставляется  некоей  объективной  инстанцией.  А  поскольку  сферой  объектив-
ности признают прежде всего науку, то именно ей и приписывается роль по-
печителя и хранителя истины. Верно ли такое мнение?»
4
, - 
задавался вопро-
сом К. Хюбнер. Сейчас такой уверенности уже нет. Хотя, это не означает, что 
наука  исчерпала  свои  возможности.  Скорее  всего,  речь  идёт  об  очередном 
кризисе роста, когда наука в результате своего естественного исторического 
развития подошла  к таким проблемам, преодоление которых с одной сторо-
ны  требует  пересмотра  устаревших  взглядов,  а  с  другой  –  сулит  в  связи  с 
                                                           
1
 
Хюбнер К. Критика научного разума. Пер. с нем. М., 1994. С. 25.  
2
 
См.: Александров Е. Теневая наука  // Наука и жизнь.  1991. №1. С. 56-60. 
3
 
См.: Александров Е. Искушение мистикой // Поиск. 2003. № 19-20. С. 20. 
4
 
Хюбнер К. Ук. соч. С. 56.  

76 
 
этим новые возможности. Но в борьбе с мифом, похоже, науке сейчас не до 
них
1
. 
В  результате  триумфального  шествия  науки  в  её  среде  утвердилась 
точка зрения, что «Научный логос и миф становились несовместимы друг с 
другом»
2
. По мнению К. Армстронг, в этом смысле мы «даже деградирова-
ли»
3
 
по  сравнению  с  эпохой  осевого  периода  (800–200  гг.  до  н.э.).  Но  про-
изошло это не по причине смерти мифа, а потому, что мифология была под-
менена и принесена в жертву социальным и политическим установкам. Од-
нако  современный  «век  свихнувшейся  рациональности»
4
 
должен  найти  оп-
тимальные соотношения между наукой и теми видами знания, которые ранее 
рациональными не считались. Одним словом, в интересах науки по отноше-
нию к роли и месту рационального в общей системе  человеческого знания, 
провести определённую коррекцию. Она связана с тем, что впереди понима-
ния  мифа  следует  насаждённое  в  течении  столетий  предубеждение  к  нему. 
Поэтому, прежде чем быть готовым понять миф, надо сначала, по-видимому, 
вернуть  к  нему  уважение.  А  уважение  зависит  от  понимания  роли  и  места 
мифа в жизни общества и, в частности, его способности к воспроизводству 
важных для общества смыслов
5
. Ведь наука не может свободно развиваться 
без активного обмена и свободной критики выдвигаемых теорий, концепций, 
идей. Но в современных условиях этот активный обмен в значительной сте-
пени переносится в сферу, которая ставит науку в более уязвимое положение, 
нежели она до этого была. А этого наиболее рьяные представители науки до-
пустить уже не могут.   
Как  следствие  в  современных  условиях  работа  науки  воспринимается 
как  монолог.  Но  ситуация  изменилась  настолько,  что  монолингвизм  науки 
                                                           
1
 
См.: Аннинский Л. «Наше все» наше ничего? (Мифотворчество на прицеле у мифобор-
чества). Завтра. 2002. №1 (65).15 января. 
2
 
Армстронг К. Краткая история мифа ; пер. с англ. А. Блейз. М. : Открытый Мир, 2005.  
С. 137.    
3
 
Там же.    
4
 
Альбедиль  М. Ф. Ук. соч. С. 331. 
5
 
См.: Апинян Т. А. Тоска по мифу или миф как событие современности // Философские 
науки. 2004. №11. С. 73-84. 

77 
 
начинает смущать общество. В конечном счёте, это стало проявляться в рез-
ком росте популярности мифологии и мистики. А значит, наука более не мо-
жет позволить себе былую монологичность без ущерба для себя. Наступает 
время,  когда  чужое  должно  стать  своим  или,  как  минимум,  быть  услышан-
ным
1
.  

жүктеу/скачать 2,19 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: