Мифология

120 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
IV. 
ОНТОЛОГИЯ ПРИРОДЫ МИФОТВОРЧЕСТВА 
 
 
«
Человек  живет  не  только  в  физическом,  но  и  в 
символическом  универсуме.  Язык,  миф,  культура,  искус-
ство, религия - части этого универсума, те разные нити, 
из  которых  сплетается  символическая  сеть,  сложная 
ткать человеческого опыта». 
Эрнст Кассирер 
  
«
Моя  негативная  позиция  отношения  к  мифу  –  это  не-
гативная позиция в отношении не к мифу, а к человеку, кото-
рый миф творит и использует. Мифы я обожаю. Нет, мифы, 
в  общем-то,  все  прекрасны,  потому  что  они  –  материал  для 
прояснения, а не для замутнения. А если миф замутняет ваше 
сознание, то виноват не Фрейд, не Маркс и не Гитлер, а вы». 
 
Александр Пятигорский
252
 
 
 «
В  мифе  человек  укореняет  своё  собственное 
право на существование  - перед лицом того мира. в 
котором  это  право  человека  на  существование  во-
обще-то  не  было  предусмотрено...  А  значит,  миф 
есть не что иное как оправдание человека смыслом».  
 
Александр Лобок 
                                                           
252
 
А. М. Пятигорский  (1929-2009) - 
философ, востоковед, филолог, писатель; один из ос-
нователей Тартуско-московской семиотической школы.
 

121 
 
4.1
. Природа мышления: аналитическое и мифическое 
 
На первый взгляд противостоящие друг дру-
гу мифическое и логическое сознания вполне могут  
не только сосуществовать, но и в различных фор-
мах  друг  друга  взаимно  дополнять  и  поддержи-
вать.  
 
Однажды,  сравнивая  науку  и  миф,  К.  Леви-Строс  сделал  для  своего 
времени  довольно  революционный  вывод:  «Логика  мифологического  мыш-
ления так же неумолима, как логика позитивная и, в сущности, мало чем от 
нее  отличается.  Разница  здесь  не  столько  в  качестве  логических  операций, 
сколько  в  самой  природе  явлений,  подвергаемых  логическому  анализу. 
Впрочем, уже давно замечено, что железный топор, не потому лучше камен-
ного, что «лучше сделан». Сделаны они одинаково хорошо, но железо – не 
то, что камень. 
Может быть, в один прекрасный день мы поймем, что в мифологиче-
ском мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном, и человек 
всегда  мыслил  одинаково  «хорошо».  Прогресс  –  если  этот  термин  по-
прежнему будет применим – произошел не в мышлении, а в том мире, в ко-
тором жило человечество. Всегда наделенное  мыслительными способностя-
ми, и в котором оно в процессе долгой истории сталкивалось со все новыми 
явлениями»
1
. 
Однако  у  нас  нет  полной  уверенности  в  том,  что  в  данном  случае  К. 
Леви-Строс абсолютно прав. Так, в том, что касается характера человеческо-
го  мышления,  по  всей  видимости,  в  силу  заложенных  в  человека  психо-
физических возможностей его способность к мышлению за последние тыся-
чи лет изменилась мало. Но относительно особенностей  мифического и на-
учного мышления, их специфика заметно разнится и определяется преобла-
                                                           
1
 
Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 2001. С. 242.  

122 
 
данием  логической  или  образно-символической  форм,  которые  требуют 
большего участия правого или левого полушария мозга, не исключая полно-
стью из процесса мышления ни одного из них. Поэтому утверждение К. Ле-
ви-Строса,  что  разница  между  мифическим  и  научным  мышлениями  «не 
столько в качестве логических операций, сколько в самой природе явлений, 
подвергаемых  логическому  анализу»,  вызывает  у  нас  возражения.  В  том 
смысле,  что  качество  логических  операций  у  них  может  быть  по  уровню 
мышления  равным,  но  вот  характер  этих  логических  операций  строится  на 
основе принципиально разных типов мышления, которые в данном случае не 
отрицают, а дополняют друг друга.  Причём, последнее для нас является осо-
бенно  важным.  Разные  типы  мышления  должны  строить  свои  отношения  и 
работать подобно разным полушариям головного мозга: не множа взаимное 
отрицание, что может привести к шизофрении, а на основе синхронности и 
взаимной дополнительности.        
Что касается подтверждения данной идеи К. Леви-Строса, то она полу-
чила дальнейшее развитие в исследованиях одного из самых интересных фи-
лософов науки прошлого века К. Хюбнера, который пришёл к аналогичным 
выводам,  опираясь  не  на  многочисленные  данные  полевых  исследований 
первобытных народов, а отталкиваясь от критического анализа развития нау-
ки и её методологии
1
. В результате, проведя сравнительный анализ науки и 
мифа, он пришёл к следующим выводам: 
- 
наука и миф применяют одну и ту же модель объяснения;  
- 
так широко пропагандируемый К. Поппером метод «проб и ошибок» 
применяется и в науке, и в мифе;  
- 
научная  и  мифическая  разновидности  опыта  имеют  одинаковую 
структуру,  в  которых  можно  выделить  как  чистый,  так  и  предпосылочный 
опыт.  
В связи с этим Ю. М. Лотман подчёркивал, что «мифологическое мыш-
ление, с нашей точки зрения, может рассматриваться как парадоксальное, но 
                                                           
1
 
См.: Хюбнер К. Критика научного разума. 

123 
 
никоим образом не как примитивное, поскольку оно успешно справляется со 
сложными  классификационными  задачами».  Там  же  он,  развивая  свою 
мысль, предлагал сравнить механизм мифологического мышления с логиче-
ским аппаратом, выявляя своеобразный «параллелизм функций»: 
- 
«иерархии  метаязыковых  категорий  соответствует  в  мифе  иерархия 
самих объектов, в конечном смысле – иерархия миров»; 
- 
«расчленению  на  дифференциальные  признаки  здесь  соответствует 
«признаку» дескриптивного текста, но глубоко от него отличается по меха-
низму, поскольку не характеризует целое, а с ним отождествляется»; 
 - 
«логическому  понятию  класса  (множества  некоторых  объектов)  в 
мифе  соответствует  представление  о  многих,  с  внемифологической  точки 
зрения, предметах как об одном»
1
.    
В свою очередь, это позволило К. Хюбнеру утверждать, что в отличие от 
общепринятого отношения, миф следует «принимать всерьез», так как он «об-
ладает  равноценной  науке  онтологией  и  рациональностью»
2
.  А  эта  мифиче-
ская онтология имеет свою систематическую структуру
3
. И, значит, различие 
между  научным  и  мифическим  опытом  лежит  исключительно  в  области  со-
держания.  
Следовательно,  мифологическое  мышление,  возможно,  в  основе  своей 
алогично относительно рационального. Но настаивать сейчас на его дологич-
ности, значит, пытаться вытеснить его в прошлое, поставив знак несомненного 
превосходства  логического  мышления  над  мышлением  образным,  интуитив-
ным, ассоциативным
4
. Но так ли это? И если логическое мышление за тысячи 
лет в своём развитии, пройдя путь от конкретного мышления до абстрактного, 
достигло  потрясающих  вершин,  то  почему  бы  не  предположить,  что  другие 
                                                           
1
 
Лотман Ю. М. Ук. соч. С. 527. 
2
 
Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996. С. 266.
  
3
 
См.: Кассирер Э. Философия символических форм : Введение и постановка проблемы  // 
Культурология. XX век : Антология. М. : Юрист, 1995. С. 163-212. 
4
 
См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М. : Педагогика-
Пресс, 1999. 603 с. 

124 
 
типы мышления, возможно, появившиеся ещё раньше, за то же время прошли 
путь не менее яркий и значительный.   
Доказательством  тому,  хотя  бы  отчасти,  могут    служить  мифологиче-
ские  структуры  мышления  в  философии  (А.  Шопенгауэр,  С.  Кьеркегор,  Ф. 
Ницше, А. Бергсон, Э. Дюркгейм, Д. Андреев, К. Леви-Строс), психологии (З. 
Фрейд, Г. Ле Бон, К. Юнг, В. Райх, Э. Фромм), литературе (И. В. Гёте, Э. По, 
Т. Элиот, Д. Джойс, Ф. Кафка, М. Булгаков, Х. Борхес, Г. Маркес, М. Павич и 
др.). Кроме того, есть существенные основания сомневаться, что логическое 
мышление является самым сильным оружием разума. Против этого говорит 
хотя бы тот факт, что ни одно значительное открытие в истории человечества 
не было сделано исключительно силами логики. Нередко это происходит да-
же  вопреки  ей.  А  логика  лишь  потом  объясняет  отражённый  в  метафорах 
мгновенно сложившийся ассоциативный ряд или мощнейший прорыв интуи-
ции. 
Однако, несмотря на всё вышесказанное, точка зрения, согласно кото-
рой миф не имеет никакого отношения к здравому смыслу, в науке продол-
жается  сохраняться
1
.  Общую  мысль,  включая  и  предложенную  аргумента-
цию, выразила на этот счёт современный исследователь мифа Д. П. Козолу-
пенко: «Что касается соотнесения мифа и здравого смысла, а также мифа и 
аксиомы, то здесь разграничительная линия будет еще более очевидной, так 
как миф всегда будет отсылать нас к способности воображения и, соответст-
венно,  выражен  в  образе,  тогда  как  положения  здравого  смысла  и  аксиомы 
всегда  являются  суждениями  и  находятся  в  ведении  иной  познавательной 
способности, а именно – способности суждения или же, по словам И. Канта, 
к тем «умственным способностям, которые все вместе называются рассудком 
вообще в широком смысле этого слова». Соответственно, ни аксиомы, ни по-
ложения  здравого  смысла,  ни  какие-либо  непроблематизируемые  конструк-
                                                           
1
 
Шахнович М. И. Первобытная мифология и философия: предыстория философии. М. : 
Наука, 1971. 240 с.  

125 
 
ты, лежащие в основании того или иного теоретического знания, мифами от-
нюдь не являются»
1
.  
Итак, тем самым суждение, по Д. П. Козолупенко,  в принципе объяв-
ляется лишённым образа и свободным даже от самой малой доли воображе-
ния, включая предположения и допущения, что невозможно по определению. 
Но  тогда  насколько,  по  мнению  Д.  П.  Козолупенко,  «рассудок  вообще»  в 
своих  действиях  без-образен?  И  в  чём  именно  заключается  очевидность:  в 
ссылке на авторитет И. Канта или  к тем «умственным способностям, кото-
рые все вместе называются рассудком вообще в широком смысле этого сло-
ва»? Ведь «широкий смысл», безусловно, допускает наличие у рассудка во-
ображения. Но чего стоит тогда и чем может быть для нас интересным суж-
дение Д. П. Козолупенко? Только своей построенной на ложных суждениях и 
выдаваемой за научные умозаключения мифологией.      
К сожалению, не замечая этого, Д. П. Козолупенко настаивает, что «ни 
аксиомы,  ни  положения  здравого  смысла,  ни  какие-либо  непроблематизи-
руемые  конструкты,  лежащие  в  основании  того  или  иного  теоретического 
знания, мифами отнюдь не являются», тем самым словно демонстрируя, что 
всеми предыдущими достижениями исследователей мифа от А. Ф. Лосева и 
Э. Кассирера до Ю. М. Лотмана и К. Леви-Строса можно пренебречь. Что она 
в данном случае и делает.     
В свою очередь, мы настаиваем, что миф может строиться на вообра-
жении, а может включать в себя вполне логично обоснованное суждение, но 
от этого мифом не перестанет быть, потому что миф есть осмысленный об-
раз. Образ, не подменяющий суждение, но вполне ему соответствующий и с 
ним соотносимый. А потому любая теория, включая вполне логичные и по-
своему красивые учения Птолемея, И. Ньютона и А. Эйнштейна,  не говоря 
уж про различные социальные теории, какую бы смысловую нагрузку она ни 
содержала, несёт в себе свою мифологию, хотя к ней и не сводима. И если 
исследователь  мифа  этого  даже  не  допускает,  то  какой  миф  он  исследует? 
                                                           
1
 
Козолупенко Д. П. Ук. соч. С. 6. 

126 
 
Насколько  миф  ограничивает,  пытаясь  водить  его  на  коротком  поводке?  И 
что вообще под мифом понимает?  
Особенно подобные суждения выглядят странными в ссылках на здра-
вый  смысл.  Ведь  согласно  элементарному  здравому  смыслу,  самолёты  не 
должны летать, а железные корабли – плавать, поскольку их вес тяжелее во-
ды и воздуха. Но в жизни этого не происходит. С другой стороны элементар-
ный здравый смысл, пусть и ограниченный нашим зрительным кругозором, 
нам  подсказывает,  что  земля  плоская  и  не  планета  Земля  крутится  вокруг 
Солнца, а наоборот. Но вопреки этому здравому смыслу со времён Коперни-
ка  и  Галилея  научно  доказано  обратное.  В  свою  очередь,  здравый  смысл  и 
даже  логическое  рассуждение  обыкновенного  «среднего  американца»  под-
сказывает ему, что Америка несёт всему миру, включая Вьетнам, Ирак, Сер-
бию,  Ливию  и  Афганистан  только  свободу  и  демократию,  хотя  остальной 
мир может с этим не соглашаться.  
Иначе говоря, здравый смысл в рамках среды, сформированной на ос-
нове определённых идей и ценностей, может оказаться полностью замифоло-
гизированным с точки зрения другой «среды» и не иметь ничего общего с её 
реальностью.   
Впрочем, стоит отметить, что эту позицию не разделяют многие. Вот, 
что писал о двуполюсности человеческого мышления в рамках соотношения 
разума  и  мифа    Г.-Г.  Гадамер:  «Одной  из  тем,  особенно явно  выражающих 
эту двуполюсность современного мышления, является отношение мифа и ра-
зума. Ибо уже сама эта тема является просветительской темой, формулиров-
кой  классической  критики  религиозного  предания  христианства  современ-
ным рационализмом. При этом понятие «миф» трактуется как нечто, проти-
востоящее рациональному объяснению мира. Считается, что научная картина 
мира преодолевает мифологическую картину мира. Мифологическим же для 
научного мышления оказывается все то, что нельзя верифицировать посред-
ством методически осуществляемого опыта. Так с прогрессом рационализа-
ции  вся  религия  становится  объектом  критики.  Именно  в  расколдовывании 

127 
 
мира Макс Вебер усматривал закон развития истории, которая с необходимо-
стью  движется  от  мифа  к  логосу,  к  рациональной  картине  мира.  И  все  же 
правомерность этой схемы сомнительна. Конечно, в развитии всякой культу-
ры можно наблюдать такого рода тягу к интеллектуализации, то есть просве-
тительскую тенденцию. Но никогда прежде, до этого современного послед-
него  европейского  христианского  Просвещения  критике  со  стороны  разума 
не подвергалась вся религиозная и нравственная традиция целиком. Так что 
схема  расколдовывания  мира  не  есть  всеобщий  закон  развития,  сама  она  – 
лишь факт истории»
1
. А ещё точнее – факт сознания.  
В  одной  из  своих  бесед,  говоря  о  природе  мышления,   
М.  К.  Мамардашвили  заметил,  что    «есть  вещи,  которые  вообще  не  могут 
быть предметом теории. Мышление, например, не может быть таким предме-
том. Возможна метатеория, но она обозначает просто то, что возникает внут-
ри какого-то отношения к мышлению и какой-то работы с ним, а вовсе не яв-
ляется свойством некоего объекта. В качестве такого свойства мышление не 
существует,  потому  что  даже  основного  мыслимого  мы  не  можем  обнару-
жить в качестве содержания нашей ментальности... Естественно, сам способ 
работы  закрепляется  в  каких-то  понятиях,  но  они  относятся  к  условиям,  к 
фиксации условий моей работы, а не есть описание некоторых свойств, су-
ществующих  независимо  от  меня»
2
.  И  следует  отметить,  что  данные  раз-
мышления  выдающегося  философа  целиком  подходят  к  мифу.  Рассмотрен-
ный  в  подобном  ключе  миф  представляет  собой  такое  пространственно-
смысловое образование, где любая методология воспринимается, как попыт-
ка «ходить строем» в области мышления. В этом смысле миф выступает как 
олицетворение тотальной инаковости, чья изначальная содержательность вы-
страивается вокруг  постоянно меняющейся двусмысленности. 
                                                           
1
 
См.: Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. С. 93. 
2
 
См.: Мамардашвили М. К. Начало всегда исторично, то есть случайно… [Электронный 
ресурс] / Мераб Мамардашвили. – Режим доступа: 
http://www.circle.ru/archive/vm/v911mam.html   

128 
 
Возможно  поэтому,  одна  из  основных  задач  мифологии  -  отстаивать 
самоценность мифа в рамках культуры и сознания, где теория сознания вос-
принимается  «как  иносказания  метафизики»
1
  (
М.  К.  Мамардашвили).  И    в 
этом  плане  миф  представляется  определённой  трактовкой  феномена  созна-
ния. Она может отличаться от других трактовок, но не может быть проигно-
рирована.  
Впрочем, настаивая на самоценности мифического, мы в свою очередь 
не можем игнорировать того, насколько несущественными оказываются раз-
личия  между разными вариантами мышления. Вот что  об этом писал А. А. 
Потебня: «Разница между мифическим и немифическим мышлением состоит 
в том, что чем немифичнее мышление, тем явственнее сознается, что преж-
нее содержание нашей мысли есть только субъективное средство [курсив А. 
А. Потебни – А. С.] познания; чем мифичнее мышление, тем более оно пред-
ставляется источником познания». И далее добавлял: «мы лишь потому мо-
жем противополагать наше воззрение, как истинное, воззрению прошедшему, 
как  ложному,  что  нам  недостает  средств  для  проверки  нашего  воззрения»
2
. 
Следует  сказать,  что  в  последних  словах  выдающегося  филолога  кроется 
крайне  важная  для  понимания  мифа  наблюдение.  И  хотя  нет  уверенности, 
что 
сам  
А. А. Потебня именно так сам считал, всё же вполне возможно, что его по-
следняя мысль: 
- 
соотносит «ложное» воззрение с «прошедшим», то есть с тем воззре-
нием, которое ранее мы считали истинным, пока оно не устарело, а «истин-
ное»  соответствует  тому  воззрению,  которое  мы  считаем  истинным  сейчас, 
то есть до тех пор, пока настанет черед и его заменить на нечто более новое, 
а когда замена произойдёт, то, что считалось истинным станет ложным;  
- 
ясно даёт понять, что наше нынешнее воззрение считается  истинным 
лишь потому, что «нам недостает средств для» его «проверки», но когда та-
                                                           
1
 
Там же.
  
2
 
См.: Потебня А. А. Ук. соч. С. 287-288. 

129 
 
кие средства будут со временем накоплены, истинное воззрение будет объяв-
лено  ложным  и  заменено  на  что-нибудь  более  новое  и  обоснованное,  но  в 
перспективе тоже ложное. И такой процесс со сменой мировоззрения с чело-
веком и человечеством происходит постоянно.    
Иначе говоря, если ложное воззрение мы будем соотносить с мифиче-
ским, а истинное - с рационально осмысленным, получится, что между ними 
разница лишь в том, что одно воззрение предшествует другому, но в рамках 
относительно длительного периода их оценивания их можно считать одина-
ково ложными.    
Кстати, для большей полноты картины нам представляется важным об-
ратить  внимание  ещё  на  одно  любопытное,  но  типичное  высказывание,  ка-
сающееся соотношения между философским мышлением и мифологическим. 
«Философское мышление принципиально отличается от мифологического»
1
, 
- 
уверен Е. Н. Ростошинский и объясняет свой вывод следующими доводами. 
«Если  в  мифе  главное  —  образы,  подчиняющиеся  ассоциативной  логике, 
бессознательное, традиция, то философское сознание характеризуется прямо 
противоположным — понятийностью мышления, стремлением к обоснован-
ности знания»
2
. И мы с ним в целом согласны с тем уточнением, правда, что 
понятийность мышления не исключает метафорической образности, а стрем-
ление  к  обоснованности  знания  -  ассоциативной  логики,  нередко  через  них 
достигая более глубинного и развёрнутого знания. Так что на первый взгляд 
противостоящие друг другу мифическое и логическое сознания вполне могут  
не только сосуществовать, но и в различных формах друг друга взаимно до-
полнять и поддерживать.    
Впрочем,  стремление  никоим  образом  не  запятнать  себя  намёком  на 
недостойное учёного и философа мифотворчество отличает многих исследо-
вателей,  которые  просто  уверены,  что  выработанные  наукой  понятия  их  от 
воздействия  мифа  защитят.  На  самом  деле  рациональное  обоснование  при-
                                                           
1
 
Ростошинский Е. Н. Cтруктура мифологического мировоззрения. URL:  
http://anthropology.ru/ru/texts/rostosh/misl8_10.html 
2
 
Там же. 

130 
 
родного и человеческого мира не исключает параллельного мифотворчества 
и от него нисколько не защищает. Тем более, что сами понятия в том виде, в 
каком их допускает философия, вполне могут стать источником и объектом 
мифотворчества, как это происходит с такими фундаментальными понятиями 
как  «цивилизация»,  «культура»,  «свобода»,  «демократия»,  «тоталитаризм», 
«прогресс» и пр.
1
 
А сколько ещё понятий в культуре и даже науке, которые 
плодят  свою  структурно  оформленную  мифологию?  Фактически  мы  видим 
их на каждом шагу. Но если это так, то в какой степени философия отдели-
лась от мифологии и отделилась ли? Не может ли так быть, что за самим ут-
верждением об отделении философии от мифа или преодолении его с помо-
щью логики лежит своя мифология?  
В  связи  с  этим  рискнём  утверждать,  что  философия  одновременно  и 
отделена от мифа, как это вполне успешно доказывают многие философы, и 
неразделима  с  ним  уже  потому,  что  занимается  мифотворчеством  постоян-
но
2
. И в этом нет большого греха. Наоборот. Не случайно, анализируя про-
блему  соотношения  научных  методов  мышления  с  ненаучными,  известный 
исследователь науки П. Фейерабенд писал: «Как часто наука совершенству-
ется и обращается к новым направлениям благодаря ненаучным влияниям!». 
А  далее  подчёркивал:  «Ненаучные  методы  и  результаты  всегда  обогащали 
науку, в то время как процедуры, которые часто рассматривались как суще-
ственные элементы науки, незаметно отмирали или отбрасывались». Исходя 
из этого, он делал вполне логичный вывод, что «разделение науки и не науки 
не только искусственно, но и вредно для развития познания»
3
. Естественно, в 
данном случае речь не идёт о подмене научного вненаучным. Но, чтобы раз-
виваться дальше человеческая мысль должна использовать весь свой потен-
                                                           
1
 
См.: Депперт В. Мифические формы мышления в науке на примере понятий пространст-
ва, времени и закона природы // Научные и вненаучные формы мышления. М., 1996. С. 
279-298. 
2
 
См.: Осаченко Ю. С. Философский миф в структуре философского знания // II Коп-
нинские чтения. Томск, 1997. С. 128-132.  
3
 
Фейерабенд    П.  Наука  –  миф  современности  //  Фейерабенд  П.  Против  метода.  Очерк 
анархистской теории познания. URL: http://psylib.org.ua/books/feyer01/txt18.htm. 

131 
 
циал, а не только тот, который освящён наукой или проверен господствую-
щими научными методами. И опыт мифического мышления для науки в со-
временных условиях может оказаться весьма полезным. Ведь, с одной сторо-
ны, перенос тематики на проблему мифа неизбежно следовал из самого раз-
вития теории науки, а с другой – дальнейшее изучение мифа упиралось в не-
обходимость  коррекции  навязанных  наукой  обществу  общепринятых  пред-
ставлений о мифе, как опыте, не соответствующем современным знаниям
1
.  
Возможно, поэтому современная постнеклассическая наука:   
- 
не поддерживает позитивистскую иллюзию о возможности чисто ана-
литического знания (теорема о неполноте К. Гёделя), показав, что «понятие 
доказательства  во  всей  его  полноте  принадлежит  математике  не  более,  чем 
психологии»
2
. 
- 
отрицает тот принцип классической науки, при котором сам факт че-
ловеческого существования выглядел «своего рода иллюзией»
3
, настаивая не 
только  на  стирании  граней  между  объектом  и  субъектом
4
,  но  и  на  сущест-
венной  зависимости  знания  от  его  носителя,  включая  его  ум,  мотивации, 
сложившиеся научные пристрастия и тому подобное; 
- 
утверждает человекомерность науки по принципу «мир таков, каким 
мы его мыслим»
5
, а значит, для науки проблема субъектности, выйдя на пер-
вый план, стала приоритетной и была решена в пользу субъекта. Естествен-
но,  такое  решение  не  может  восприниматься  однозначно  и  утвердиться  на-
                                                           
1
 
Фейерабенд П. Против метода. Очерк анархистской теории познания: Пер. с англ. А. Л. 
Никифорова. М. : АСТ; Хранитель, 2007. 413 с. 
2
 
См.: Успенский В. А. Теорема Гёделя о неполноте. М. : Наука, 1982. 110 с.  (Популярные 
лекции по математике). С. 9. 
3
 
Пригожин И. От существующего к возникающему. Время и сложность в физических 
науках . М. : Наука, 1985. С. 24. 
4
 
См.: Борн М. Физика в жизни моего поколения. М. : Изд-во иностр. литературы, 1963. С. 
7.  
5
 
В подтверждение данной позиции можно привести формулу английского астрофизика Б. 
Картера [Cм.: Розенталь И.Л. Проблемы начала и конца Метагалактики. М. : Знание, 1985. 
64 с.]: Cogito, ergo mundus talis est (Я мыслю, значит, таков мир), согласно которой «любая 
физическая теория, противоречащая существованию человека, очевидно, неверна» [Девис 
П. Случайная вселенная. М. : Мир, 1985. С. 154]. Учитывая, что эта мысль стала аксиомой 
для  многих  современных  естествоиспытателей,  подчёркнём  её  очевидную  мифологич-
ность.   

132 
 
всегда,  оставляя  возможности  для  дальнейшего  творческого  варьирования. 
Но  сам  факт  того,  куда  науку  клонит,  вполне  недвусмысленно  показывает, 
что при таких подходах  возможности мифологизации научного дискурса об-
ретают качественно иные перспективы.    
Поэтому  рискнём  предположить,  что  рациональное  мышление  не  вы-
деляется полностью из мифического, а сосуществовало с ним всегда. И выте-
кает этот вывод не из анализа мышления древних народов, а из элементарной 
человеческой физиологии. Точнее, из бинарного принципа устройства голов-
ного  мозга.  Так,  согласно  общепринятой  точки  зрения,  рациональное  мыш-
ление сформировалось в сфере мифического и на определённой стадии раз-
вития вышло из мифа и отделилось от него. Но если мы имеем существенные 
основания взаимодействие мифа с наукой ассоциировать с работой двух по-
лушарий мозга, то нам придётся принять и тот тезис, что мифическое и ра-
циональное мышления возникают у человека одновременно, так как «мифо-
логический мир ни на какой стадии не мог быть единственным организато-
ром человеческого сознания»
1
. А это значит, что если за тысячи лет эволю-
ции  человека  отслеживаемое  наукой  рациональное  мышление  прошло  ги-
гантский  путь  развития,  то  и  мифическое  мышление  прошло  аналогичный 
путь.  Путь,  который  науке  ещё  придётся  изучить,  признав  право  мифа  на 
собственную эволюцию и революцию.   
Известно,  что  логичность  тех  или  иных  рассуждений  не  спасает  от 
ошибочных выводов, поскольку может элементарно не учитывать всех необ-
ходимых для грамотного анализа составляющих, что автоматически ведёт к 
неправильным результатам, на основе которых и будет выстраиваться внеш-
не логическая, но на деле не соответствующая имеющимся данным мифоло-
гия. Впрочем, даже если все рассуждения будут логичными, полными и ин-
формационно исчерпывающими, тот образ, который будет создан на их ос-
нове, несомненно, является мифологией в силу своей образно-символической 
формы.  
                                                           
1
 
Лотман Ю. М. Ук. соч. С. 571. 

133 
 
Вот почему избежать мифологического мышления так же невозможно, 
как усилием воли отключить работу правого полушария головного мозга, че-
го человек не способен сделать даже в состоянии глубокой медитации. И ес-
ли бы только это? Человек не может себе отказать даже в образных сравне-
ниях,  которые  неизбежно  у  него  возникают  при  восприятии  окружающего 
мира  и  для  других  людей  являются  свидетельством  остроты  и  глубины  его 
ума
1
. Он не может себе отказать в яркости восприятия, которое выражается в 
образном языке описания, хлёстких оценках, ярких метафорах и блистатель-
ных аналогиях. Но всё это – результат работы мифического сознания и функ-
ционирования  правого  полушария  мозга,  отвечающего  за  мифологическое 
образно-символическое мышление.    
Какой же вывод из этого следует? Бремя сознательного отказа от ми-
фотворчества, которое человек на себя возложил с выделением логоса из ми-
фа, должно быть снято как несостоятельное, так как за ним скрывается ком-
плекс своеобразной  неполноценности, построенной на желании мыслить ис-
ключительно рационально и убеждённости в том, что человек до всего дойдёт 
с помощью логики.    
Однако сама же наука не подтверждает этого. Ведь каждый, кто зани-
мался долгим интенсивным и целенаправленным интеллектуальным трудом, 
неизбежно сталкивался с такой ситуацией, когда анализ исследования скла-
дывался у него в какой-то момент, по сути, в готовом виде, будто сам собой, 
создавая впечатление, словно не он думал, а в нём думалось. Причём, дело не 
только в том, что ответ появлялся сразу «вдруг» весь целиком в готовом виде 
перед исследователем, так как нередко почти сразу возникало и его логиче-
ское обоснование. И оставалось просто записать его. Значит, задача заключа-
лась не в том, чтобы понять результат, но надо было просто подобрать нуж-
ные слова. И не более.  
                                                           
1
 
См. напр.: Лукин А. В магическом лабиринте сознания. Литературный миф XX века // 
Иностранная литература. 1992. №3. С. 234-249; Иванова С. М. Тропою символа к мифу. 
URL: http://anthropology.ru/ru/texts
; Девис П. Случайная вселенная. М. : Мир, 1985. 159 с. и 
т. п. 

134 
 
К тому же, вероятно, что взаимодействие двух типов мышления – ра-
ционального и мифического - созвучно двум началам человеческой культу-
ры,  воплощённым  в  аполлонической  и  дионисийской  традициях.  В  этом 
ключе  рациональное  и  иррациональное  начала  выступают  в  единстве  как 
своеобразные Ин и Янь коллективного сознания и всей мировой культуры. А 
если  так,  то,  возможно,  будущее  современной  науки  зависит  от  того,  на-
сколько грамотно она распорядится своими Ин и Янь, выстроив их взаимо-
действие в позитивном ключе как плодотворно работающее единое целое. 
Как  видим,  выяснение  природы  оппозиции  «рациональное  /  мифиче-
ское» может получить различные толкования в зависимости от исходных ус-
тановок  исследователя.  Но  они  будут  явно  неполными,  если  не  учитывать 
элементарную человеческую физиологию. В частности бинарное устройство 
человеческого мозга
1
, о котором упоминалось ранее.   
Так,  согласно  мнению  одного  из  основателей  теории  асимметрии  го-
ловного мозга В. С. Ротенберга
2
, в результате сложившейся и научно дока-
занной асимметрии мозга было установлено, что:  
- 
в левом полушарии сконцентрированы механизмы абстрактного, а  в 
правом — конкретного образного мышления;  
- 
мышление  человека  делится  на  вербальное,  аналитическое,  дискрет-
ное мышление левого полушария и невербальное, синтетическое, симультан-
ное мышление правого.  
- 
левое  полушарие  играет  преимущественную  роль  в  чтении,  письме, 
вербальном мышлении и вербальной памяти, а правое - выступает ведущим 
для неречевого, например, музыкального слуха, зрительно-пространственной 
ориентации, невербальной памяти, критичности  и т. п.; 
- 
правополушарное  мышление  создаёт  специфический  пространствен-
но-образный контекст и имеет решающее значение для творчества, тогда как  
                                                           
1
 
См.: Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А. Функциональная асимметрия человека. М.: Меди-
цина, 1981. 288 с.  
2
 
Ротенберг  В.  С.  Межполушарная  асимметрия,  ее  функция  и  онтогенез.  URL: 
http://rjews.net/v_rotenberg/glava6.html 

135 
 
абстрактно-логическое мышление левого полушария в отличие от образного 
мышления правого полушария базируется на способности к продуцированию 
речи; 
- 
способность к анализу, детализированию, абстракции обеспечивается 
левым полушарием мозга, которое работает, выстраивая цепочки, алгоритмы, 
оперируя  с  фактом,  деталью,  символом,  знаком  и  отвечает  за  абстрактно-
логический  компонент  в  мышлении,  а  правое  полушарие  способно  воспри-
нимать информацию в целом, работать сразу по многим каналам и, в услови-
ях недостатка информации, восстанавливать целое по его частям;  
- 
с  помощью  логического  мышления  левое  полушарие  осуществляет 
ряд последовательных операций, а также анализ предметов и явлений, а об-
разное мышление в правом полушарии обеспечивает цельность восприятия, 
реализуя свою способность к одномоментному восприятию и оценке объекта. 
- 
правополушарное мышление создает ассоциации на основе наглядно-
чувственных  представлений  о  предмете,  а  левое  полушарие  обеспечивает 
теоретическое  мышление,  грамматическое  оформление  высказывания  и  ха-
рактеристику свойств предметов.  
Таким  образом,  правое  полушарие  обеспечивает  восприятие  реально-
сти во всей полноте многообразия и сложности, в целом со всеми его состав-
ными элементами. А если учесть ещё к тому же, что с работой правого полу-
шария принято соотносить творческие возможности, интуицию, этику и спо-
собность к адаптации, то понятно, что логика левого полушария без правого 
оказывается  ущербной.  Тогда  как  асимметрия  мозга  обеспечивает  ему  мак-
симально возможную эффективность при условии отсутствия «расщеплённо-
го сознания», когда оба полушария не способны интегрировать свои усилия в 
одном направлении, либо действуют несогласованно
1
. 
 
Что касается синтеза мышления и речи, без которого никакое творче-
ство  невозможно,  то,  по  мнению  специалистов,  формирование  структуры 
                                                           
1
 
См.: Деглин В. Функциональная ассиметрия – уникальная особенность  мозга человека. 
URL: http://www.scorcher.ru/neuro/science/base/mem197.htm  

136 
 
лексикона человека происходит за счет суммирования разных слоев лексики: 
правое  полушарие  опирается  на  образное  отображение  предметного  мира, 
левое  —  на  точные,  дословно  воспринимаемые  обозначения,  «слова-
концепты»
1
. Созданные на основе двух типов мышления две формы сознания 
в свою очередь выстраиваются как «Я-концепция» для левого полушария и 
«Я-образ» для правого, чтобы совместно формировать те образы, которые мы 
воспринимаем как реальные. 
Впрочем, напомним, что данная информация важна для нас не сама по 
себе, но применительно к выяснению природы взаимодействия рационально-
го и мифического, а в более конкретном выражении – соотношения науки и 
мифа.  И  тогда  мы  сталкиваемся  с  довольно  любопытным  парадоксом,  со-
гласно которому получается так, что то, что естественно для человека и его 
мозга,  почему-то  признаётся  неестественным,  неправильным,  вредным  для 
человеческой жизнедеятельности и формирования культуры. 
Что же даёт нам эта информация об устройстве головного мозга чело-
века  применительно  к  мифу?  Итак,  у  здорового  человека  гармонично  соче-
таются  два  типа  мышления,  взаимно  дополняющих  друг  друга  и  обеспечи-
вающих нахождение человека в многомерном мире, который он с помощью 
данных  типов  мышления  отражает,  что  позволяет  человеку  в  многомерном 
мире не потеряться. И, подобно тому, как основанные на целостном «виде-
нии» мира внелогические процессы, включая и интуитивные озарения, явля-
ются функциями правого полушария, в контексте миросозерцания миф отве-
чает  за    цельность,  многообразие  и  изменчивость  восприятия,  логическому 
мышлению недоступное, обеспечивая единство многомерного мира, который  
через  символически  означенные  образы  воспринимается  в  мифе  целиком. 
Кроме того, он также отвечает за мотивацию творчества и интуиции. Причём, 
для логического анализа нужен однозначный контекст, который природе не 
свойствен  и  воспроизводится  через  произвольное  упрощение  реальности.  И 
                                                           
1
 
См.: Мосидзе А. М., Эзрохи В. А. Взаимоотношения полушарий мозга. Тбилиси : Мец-
ниереба, 1986. 159 с. 

137 
 
если правополушарное «видение» более адекватно реальности (В. С. Ротен-
берг), значит, и миф такой же. Ориентируясь на многозначность, он форми-
рует  контекст  того,  что  делает  наука,  всеми  доступными  ему  средствами, 
создавая условия для вариативности восприятия и отвечая за создание много-
значного текста.  
Впрочем, при сравнении работы правого полушария мозга и мифа мы 
наблюдаем  не  только  сходство,  но  и  существенные  отличия.  Так,  при  «вы-
ключении»  левого  полушария  и  сохранении  функций  правого  у  человека 
возникает  сопровождающееся  отрицательными  переживаниями  ощущение 
хаоса и беззащитности перед всеми сложностями и противоречиями мира. В 
отличие от мозга миф в соответствии с запросом человека или общества мо-
жет или упростить мир, или его усложнить, настроить на позитив или вклю-
чить  негативную  доминанту,  дабы  подвести  общество  к  внутреннему  куль-
турному  и  социальному  взрыву.  Значит,  в  этом  смысле  в  соответствии  со 
своими функциональными возможностями миф более универсален и, в силу 
принятия  и  поддержки  режима  многообразия  в  процессе  восприятия  миф  в 
той степени адекватнее науки, в какой она стремится к однозначности.  
Правда, именно из-за этого многообразия он не может обеспечить не-
обходимой для целенаправленной деятельности ясности, так как многообра-
зием в процессе целенаправленной деятельности сложнее оперировать. И по-
тому человек выбирает науку. Ведь упрощённое представление оказывается 
более упорядоченным и лишённым естественных для реальности противоре-
чий и конфликтов, что делает восприятие более понятным и психологически 
комфортным. Кстати, миф и здесь не устраняется полностью, а скорее просто 
меняет механизм воздействия, так как подобный комфорт обеспечивается че-
рез обоснование, которое в свою очередь нуждается в соответствующих ми-
фах. И они будут человеку предложены.   
Что  касается  соотношения  рационального  и  мифического  на  предмет 
их относительной сложности или примитивности, отметим ещё один важный 
для нас нюанс. Так, согласно общепринятой в науке позиции, подобно пре-

138 
 
обладанию правополушарного мышления у детей, преобладание мифическо-
го мышления как его аналога приписывается «детскому» периоду человече-
ства, который связывается с первобытными людьми. Но исследования асим-
метрии мозга за последние десятилетия показали, что ситуация с развитием 
мозга в детстве и юношестве существенно сложнее. Вот как описывает этот 
процесс  В.  С.  Ротенберг:  «Другим  важным  открытием  является  последова-
тельность созревания и возрастное изменение доминирования структур моз-
га: в раннем детстве доминирует правое полушарие, обеспечивающее цело-
стность "схватывания" реальности и целостное на нее реагирование, но пра-
вая лобная доля еще не успела созреть; на следующем этапе начинает быст-
рее развиваться и доминирует левое полушарие с его функцией речи, и этот 
этап завершается созреванием левой лобной доли, ответственной за форми-
рование  однозначного  контекста  и  логического  мышления;  на  последнем 
этапе, в подростковом возрасте, вновь происходит функциональный сдвиг в 
сторону правого полушария и дозревает правая лобная доля, ответственная за 
организацию многозначного контекста. Кстати, ее наиболее позднее созрева-
ние  свидетельствует  о  наибольшей  сложности  ее  функции.  Многозначный 
контекст включает однозначный как частный случай и преодолевает его ог-
раниченность»
1
.  
Как  видим,  формирование  правого  полушария  за  счёт  дозревания  его 
лобной доли завершается позже  левого. А это значит, что аналогия соотно-
шения  рационального  и  мифического  типов  мышления  с  функциональной 
асимметрией    мозга  «работает»  не  в  пользу  идеи  о  том,  что  мифическое 
мышление является более простым и относительно рационального  недораз-
витым.  Скорее,  наоборот.    Более  того,  подобно  тому,  как  «многозначный 
контекст включает однозначный» в соотношении общего к частному, а поря-
док представляется как частный случай хаоса (И. Пригожин), уместно пред-
положить,  что  стремящееся  к  упорядочению  рациональное  мышление  соот-
                                                           
1
 
Ротенберг В. С. Правая и левая стороны души. URL:  
http://rjews.net/v_rotenberg/interview.html 

139 
 
носится с мифическим мышлением как частное с общим, а наука представля-
ется как частный случай мифологии. Что касается их взаимоотношений, сле-
дует подчеркнуть, что все прошедшие со времён возникновения науки столе-
тия, миф и наука, несмотря на активное сопротивление учёных, продолжали 
действовать как единый бинарно устроенный механизм, дополняя друг друга 
и обогащая. Впрочем, решалась эта проблема за счёт того, что осуждавшие 
миф учёные просто не знали, где и как миф с наукой взаимодействует, упор-
но не называя мифическими те процессы, которые в свете новейших иссле-
дований мифа на это ясно и недвусмысленно указывают
1
.   
 

жүктеу/скачать 2,19 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: